Анкеты персонажей ФРПГ

Собственно говоря, в жизни молодых герра и фрау Швиндлер не было каких-то надрывно-трагических событий, или тяжелых потерь, сплошь превращающих людей в нелюдимых и угрюмых одиночек. Даже тот факт, что они росли без родителей, не привил им каких-то детских комплексов.
Однажды в один из детских приютов, находящийся в интернациональном районе Вены, подкинули двух разнополых трёхмесячных близнецов. Кем были их родители, осталось неизвестно, и умиленные детишками сотрудницы детского дома, отличавшиеся специфическим чувством юмора, назвали их в честь героев сказки братьев Гримм (Гретель и Гретхен - одно и то же имя, - прим.). Правда, вскоре сказка превратилась в для них кошмар – сиротки полностью отбились от рук. Мальчик с малолетства с завидным упорством пытался присвоить спонсорские взносы (хотя ему и тратить их было некуда, просто назло), а девочка тащила все, что плохо лежит. Едва дети вступили в подростковый возраст, начались постоянные приводы в полицию: Гензель наивно пытался взламывать банкоматы, а Гретхен, мечтавшая походить на утонченных венских дам, воровала из магазинов платья и украшения, на чем почти всегда попадалась. Воспитательницы и полицейские уже ждали, когда близнецы станут старше и пополнят ряды колоний для несовершеннолетних, как вдруг детишкам свалилось счастье в виде опекуна. Им оказался майор ВКС Альянса в отставке, решившим разжиться соцпособием на опекунство, и дети на себе познали, что такое армейские порядки. Опекун, рассудив, что армия выбьет дурь из их голов, а ему и без того есть чем заняться, впоследствии отправил их в тренировочный лагерь Альянса. На время брат с сестрой притихли (во всяком случае, не попадались); по окончании пятилетней подготовки они успешно сдали все нормативы, прошли конкурс и были зачислены в ряды АС. Гензеля определили в инженерную группу, а Гретхен – в корпус разведчиков. По завершении очередной ступени подготовки штатных кадров и кусов повышения квалификации личного состава им, как рядовым, выпало самое паршивое распределение в самую безнадёжную и бесперспективную глушь, причём ещё и в разных колониях. Последний фактор стал решающим, и близнецы, рассудив, что армии будет лучше без них и отправив бывшему опекуну благодарственное письмо, сделали ноги.
Поскольку бедные сиротки приравнялись к дезертирам, путь их теперь лежал только в системы Терминуса, где их криминальные наклонности и беспринципность вновь расцвели буйным цветом. На первых порах они, как и вся мелкая шантропа, промышляли незначительными кражами и грабежом на Омеге, но впоследствии навык инфильтратора и уже отточенный воровской талант Гретхен, а также технические умения Гензеля пригодились для работы на одного из многочисленных агентов Серого Посредника, которому они по мелочи доставали нужную информацию. Далее последовала аналогичная работа на людей Арии, которым требовалось отчитываться перед королевой Омеги о положении вещей на её станции, а впоследствии дело дошло и до Карла Дрейка, в лице которого близнецы нашли неплохую кормушку.

- Братишка, а тебе никогда не было интересно, какой национальности были наши родители? – Гретхен растянулась на продавленном диване их омежской квартиры, закинув на него ноги именно в тот момент, когда пятая точка Гензеля приметила себе подходящую посадочную полосу на этом видавшим виды предмете мебели. – Мне вот порой кажется, что мы вовсе не брат и сестра, потому что твои еврейские замашки диссонируют с широтой моей тирольской души.
- Ты в Тироле была только две недели, - Гензель откинул её ноги обратно на пол и уселся, после чего принялся скрупулёзно забивать небольшой косячок. – Полторы из которых провела в местной КПЗ. Мне вообще порой кажется, что тебя подкинули цыгане – такая разница в интеллекте не может говорить в пользу нашего родства.
- Ты прав, - девушка переместила свои небрежно скинутые конечности на спинку дивана, попутно "случайно" заехав брату по уху боковой частью ботинка. – Но я могу тобой заняться, чтоб больше не пришлось всем говорить, что ты мой слабоумный сосед.
- Пф, ты ещё и идеи воруешь, только я тебе хотя бы диагноз придумал. И убери свои тяпки, мне песок с твоих подошв за шиворот сыпется, - После нескольких глубоких затяжек и задержек дыхания Гензель передал самокрутку сестре. – Смотри не закашляйся, деточка.
- Тебе больше подходит фамилия Кнаузер, (жмот, - прим.) - Гретхен недовольно посмотрела на фактический окурок. – Что-то новое предложение от Дрейка подозрительно щедрое.
- Говорят, его до этого хорошенько кирпичом по голове приложили. А стукнутый работодатель – это золотое дно. Нужно зарекомендовать себе как можно лучше, а потом…
- Опять планы по захвату Омеги?
- У тебя скудная фантазия сестричка, - лицо Гензеля дёрнулось, и на состредоточенное выражение начала наползать заклинившая растаманская улыбка. От такого зрелища Гретхен прыснула, и близнецы залились свои похожим издевательским смехом. - Омега – это только начало!
- Пожалуй, стоит завязывать с травой.

Рагнор Грид шёл в сторону тех развалин, где обитал Рагнор Бригс. «У Кроганов вообще странные понятия об искусстве» - поймал себя на мысли Грид. «Дай им булыжник, и они повесят его дома вместо картины».
На подходе Грида встретил телохраниетль.
- Что тебе нужно? – спросил тот, слегка прищурив глаза.
- Я хотел спросить кое-что у вожака.
- Рагнор Бригс отдыхает. У него нет времени на разговоры с такими как ты.
- Что это значит? – Грид оскалился и сжал пальцы в кулак. – С такими как я?
- Ты вить не посол другого клана или женщина? – телохранитель задумался. – Мне сказано пропускать только послов и женщин. Ты ни тот, ни тот. Тебе нельзя.
Грид почесал свой головной нарост, и уж было собрался высказаться насчёт пресловутого Кроганского интеллекта, как из-за спины телохранителя донёсся хриплый, грубый голос:
- Ты ведь сын Крейна, верно? Точно. Пусть пройдёт.
Грид воодушевлённо похлопал телохранителя по плечу и двинулся в сторону вожака. Посреди кучи различного хлама из старых запчастей, лежали, навалившись друг на друга, каменные плиты средних размеров. На них, как на троне, сидел Рагнор Бригс и гладил ручного варена.
- Подходи, не бойся, - сказал Бригс, чуть наклонившись к Гриду. – Я хорошо знаю твоего отца. Помнится мы бились с ним бок о бок, против этих червей из клана Окун. Ох, и битва же была! – Бригс так начал махать руками, что невольно слез с «трона». Когда внезапно нахлынувшие воспоминания ушли, он снова взобрался на свои плиты и, скрестивши руки у подбородка, спросил: «Так о чём ты хотел поговорить, сын Крейна?»
- Я долго изучал культуру кланов на Тучанке, - начал Грид. – И меня беспокоит отношение Кроганов к генофагу.
- Что именно тебя беспокоит? – уточнил вождь.
- Кроганы обезумели в попытках исцелить генофаг. С каждым годом нас становится всё меньше и меньше. Кроганам пора понять, что именно их поведение стало первопричиной изобретения саларианцами генофага.
- Что ты хочешь этим сказать?!– Бригс резко изменился в лице. Казалось, что бледная, по Кроганским меркам, кожа, стала тёмно-вишнёвого цвета.
- Я думаю, что генофаг не был ошибкой, - сделав паузу, сказал Грид.
Вожак в ярости спрыгнул с плит на землю и пнул ручного варена ногой так, что тот с визгом улетел куда то.
- Как ты смеешь позорить предков? – ткнул палец в сторону Грида вождь. – Наш народ гибнет, а ты говоришь, что всё так и должно быть?!
- Я не имел… - хотел было оправдаться Грид, но передумал.
Он решил, что лучше уж пусть Рагнор Бригс выговорится. «Самое тяжёлое позади, верно? Я нашёл в себе силы сказать это» - мысленно подбадривал себя Грид.
Он мог просто промолчать. Сейчас, всё дальше и дальше отдаляясь от своего дома, он чувствовал на себе тяжёлый взгляд отца, смотрящего ему в след. Взгляд этот был полон не сбывшихся надежд. А в голове до сих пор звенели последние слова отца: «В тебе нет того, что объединяет всех нас… Ты должен уйти и никогда не возвращаться на Тучанку».

Кэрас вот уже долгих два часа терзал ни в чём не повинный инструметрон. Группа наёмников, к которой он примкнул при выполнении последнего контракта, чуть ли не на половину состояла из «русских», как их звали остальные люди. С ними турианец встречался уже не раз, но этот случай окончательно утвердил желание парня как можно больше узнать об это весёлом и в чём-то загадочном народе людской расы.
Ещё его мать говорила: «Хочешь узнать о народе что-то стоящее – пойми его язык». И сейчас он твёрдо вознамерился воспользоваться её заветом.
Казалось бы, что может быть проще в век универсальных переводчиков? Зашёл в бар, нашёл нужных личностей и вруби запись. Однако в данной ситуации этот план с треском провалился – наёмники меняли свою речь играючи и налету, заставляя программу выдавать тучи сообщений об ошибках вперемешку с мольбами о пощаде.
Именно поэтому Кэрас сейчас лежал на диване в своих апартаментах, расположенных в одной из множества дешёвых гостиниц, и насиловал уни-инструмент с загруженной на него дюжиной самоучителей и учебников. «И придёт же такое, порой, в голову», - вздохнул турианец. Из всех его авантюр эта, похоже, будет самой трудной…

в общем, выглядет как Омар из Deus Ex. Примерно так, только синий.

Молодость:
Родители не были благочестивыми иудеями — они были иммигрантами, но успешными. Мыть умерла от оспы, когда ему было четыре года. Отец — от СПИДа, когда Калебу было 19. Его отец и дед держали компанию по производству новых и купле-продаже подержанных звёздных кораблей, среди основателей которой числится некий Джек Харпер (который помог, вложившись тем немногим, что имел, в стартовый капитал, под условием получения процентов с прибыли, естественно), что помогло Фелпсу не подохнуть от голода, и у него было куда возвращаться — дед-то жив. Он окончил один из местных университетов и записался в Альянс, школу офицеров.

Годы службы:
<Не интересно, ничего особенного не происходило, просто командир контртеррорситического спецотряда>
Ближе к «концу службы» (последнему заданию перед самостоятельным уходом), его отправили на зачистку ещё одной базы, которая, полагаясь на разведданные, находилась в одной из пещер довольно обширной горной местности.
Патологическая дотошность и желание проверить каждый, даже самый мелкий и незначительный тоннель, в итоге сыграли с Калевом злую шутку: Фелпс загнал свой отряд в предполагаемую засаду. Один из солдат, вооруженный огнеметом, следуя приказам Фелпса, ворвался в пещеру, где, опять же, полагаясь на разведданные, находилась засада, и выпустил туда несколько струй огня, сжигая всех, кому непосчастливилось оказаться внутри. Только после этого Калев и его люди осознали, что на самом деле пещера была набита заложниками, в основном женщинами и детьми, которые, несмотря на сильные ожоги, не умерли сразу и теперь бились в агонии и кричали, извиваясь на полу у ног солдат.
Бойцы Фелпса пришли в ужас и едва не обезумели от понимания того, что они натворили. Они смотрели на своего командира в ожидании приказа, пока сильно обожжённая женщина и дети с дикими криками ползали вокруг них. В панике Калев приказал своему отряду добить «раненых». Один из солдат, которого окончательно довёл лицемерный приказ лейтенанта, выстрелил ему в спину. Командование перенял на себя более низкий по званию боец, приказав солдатам покинуть пещеру и никогда и негде больше не упоминать о том, что в ней произошло. В рапортах всё указали статус операции «успешно».
После лечения в военном госпитале, Фелпс уволился и переехал на Цитадель, а вскоре устроился на работу в СБЦ.

Служба в СБЦ:
Начало работы:
Начав свою карьеру в качестве простого патрульного, Фелпс показал огромный потенциал для дальнейшей работы в СБЦ, раскрыв убийство и не дав сбежать вооруженным грабителям.
После того, как Калев продемонстрировал свою тонкую интуицию, вычислив и арестовав, а так же выбив признание из убийцы, его талант был замечен капитаном отделения.
Вскоре Фелпс был переведён с поста патрульного в таможенный отдел, где вместе со своим коллегой-турианцем (ненависть) они раскрыли цепочку запутанных дел, включающих в себя мошенничество, преступные сговоры и даже несколько убийств, заработав тем самым хорошие отзывы в прессе для отдела.
Полгода спустя Фелпса повысили, и он перешел в отдел Порядков, где его напарником стал толстый и вредный турианец Якоб Монархович (Калев невзлюбил его сразу). Якобу и Калеву выпало заниматься серией жестоких убийств. Однако, не смотря на то, что в каждом деле был свой подозреваемый, против которого всегда находились очень веские и прямые улики, Фелпс начал замечать, что все преступления, так или иначе, связаны как между собой, как и с громким делом одного не пойманного убийцы. Позже, в отдел начали приходить анонимные послания с отрывками из разных поэтов, указывающих на места преступлений расследованных до этого дел Фелпсом. Это заставило Калева окончательно убедиться, что настоящий преступник всё ещё на свободе.
Потом в отдел начали приходить отрывки стихов с указаниями на разные помещения внутри академии СБЦ. При посещении каждого помещения офицеры обнаруживали часть карты, выцарапанной на пластмассовой дощечке. Соединив все куски, напарники вычислили местонахождение отправителя — один из баров на нижних уровнях Цитадели. Они отправились туда и встретились с преступником, который, попев деферамбы о своём гении, сделал выстрел для отвлечения внимания и пустился наутёк. Фелпс преследовал его, успев пробежать несколько переулков и, в итоге, убил его в перестрелке.
Однако, на место происшествия прибыл сам капитан отдела и сообщил, что убийца оказался сводным братом высокопоставленного и «недоступного для простых смертных» политика. Это означало, что имя убийцы не должно было всплывать ни в прессе, ни в каких-либо официальных документах. Чтобы убедить Фелпса хранить молчание, капитан уверил его, что все несправидливо осуждённые будут в ближайшем времени отпущены на свободу.
Переход в отдел Расследований:
После этого Фелпса еще раз повысили, и он перешёл работать в отдел Расследований, где его напарником стал местный жиголо и продажный коп-элкор Ерик Бьёрнисон. В их первом совместном деле детективам удалось изъять крупную партию стимуляторов украденных с транспортировочной баржи Альянса «Боба Фетт», арестовать нескольких дилеров и убить в перестрелке крупного наркодельца. Дальнейшая работа в отделе Расследований и более близкое знакомство с Бьёрнисоном открыло Фелпсу глаза на правду о политических интригах, коррупции в СБЦ и высших слоях администрации района, в котором он жил и работал.
Фелпс и Бьёрнисон обнаружили, что в районе ведётся масштабная подпольная война между криминальным синдикатом некой азари по имени Жокея Морфина и бывшими бойцами отряда Альянса, в котором служил и сам Калев. Идя по следам краденых стимуляторов, Фелпс навещает джаз-клуб "Синяя Комната", где допрашивает немецкую певицу-иммигрантку Эрику Хартманн. Калев знал, что неравнодушен к Эрике, ведь это был не первый его визит в это заведение. Не смотря на то, что она была одной из подозреваемых, он вступил с ней в любовную/половую (он сам не разобрался) связь.
Ерику и Калеву удалось остановить нескольких киллеров, которых Морфина послала за выжившими солдатами-участниками стимуляторной аферы, перевозящий которых транспорт якобы случайно протаранил грузовой кар. Несмотря на то, что большинство заговорщиков погибли, Фелпсу удалось найти достаточно улик, чтобы на 100% убедиться в том, что организатором кражи на «Бобе Фетте» и продавцом нелегальных стимуляторов был никто иной, как Сильвестр Шэл (тот солдат, который выстрелил ему в спину во время службы). Однако, в самый последний момент, перед тем как Калеву уже практически удалось выбить из Сильвестра признание и закрыть дело, его вызывал к себе шеф местного отделения СБЦ. В присутствии капитана отделения и напарника Фелпса — Ерика Бьёрнисона, шеф сообщил, что тот зашёл слишком далеко и поэтому отстраняется расследования.

Настоящее время:
Калев, будучи окончательно разочарованным в продажности властей, уволился из СБЦ и перешёл на другую сторону закона, быстро пробив себе известность в определённых кругах преступного мира своего района, ведь он неплохо знал всю структуру своего района, успев изучить её за годы службы в СБЦ. Вскоре им заинтересовался «Цербер», и один из агентов вышел с ним на связь. Агент прямым текстом сказал ему, что пора бы отдать должок за отца с дедом, чей бизнес был профинансирован его боссом. Что оставалось делать Фелпсу, ни о чём не знающему? Ничего. Работать осведомителем и исполнять грязную работу на засранцев. Это было подготовительным этапом, а заодно и проверкой, которую Цербер устроил бывшему детективу. Вскоре, его окончательно переманили на службу человечеству. Ему, как и остальным агентам, нашли лучшее применение — отправили туда же, откуда он и пришёл — в преступный мир, с заданием запозиционировать себя, как наёмника и сделать себе репутацию, чтобы, если подвернётся интересное дело, отправить его под прикрытием наёмника. Так прошло несколько дел, во время которых Калев, плечо к плечу ведя бой с остальными наёмниками, собирал информацию о них, о местах, в которых бывал. Так же Фелпс работает ликвидатором, устраняя личностей, мешающий развиваться человечеству. Калеб имеет собственный (не купленный «Цербером», но к тому же и полностью скрытым от организации) корабль, носящий название «Шекель».

Калев прижался к укрытию, изредка выглядывая и прикрывая братьев по оружию, обходным путём прорывающихся к гнезду, в котором засел снайпер. Вскоре термозаряды, кончились, и Фелпс был вынужден подобрать винтовку с близлежащего тела солдата Альянса. Глаза бедняги были широко раскрыты, на лице застыло выражение ужаса, а грудная клетка была разорвана непонятно чем. Бедняга выглядел не старше Калева —
Только подумать! Они могли бы познакомиться тут же, на базе, и в это время сидеть и болтать на присущие их возрасту темы. У этого парня могла бы, или даже уже есть семья, а в ней сын, который, возможно сидит и представляет, как они сегодня с папой будут играть в лошадку, или пойдут в парк аттракционов, но, увы, одному из них суждено было пережить другого. Забрав оружие и, едва успев спрятаться перед тем, как щиты были полностью сбиты снайпером, лейтенант продолжил прекрывающеотвлекающий огонь.

Снайперская Винтовка M-13 «Хищник»;



или

М-97 "Гадюка"

Штурмовая винтовка N7 "Валькирия"


или

Разоритель "Цербера"

Родился.
..28 февраля 2157 года в столице Иден Прайма ( Константа ) в весьма небогатой норвежской семье Мартина и Линды Халлер. Отец состоял на службе в Альянсе Систем и считается погибшим при «Инциденте с ретранслятором 314». Возможно, поэтому Кларк до сих пор себя относит к разряду «ксенофобов». Таким образом, братья Халлеры были воспитаны их матерью.

Детство.
..до десятилетнего возраста прошло в разъездах между отдаленными колониями Альянса. Но в конечном итоге, маленькая семья остановила свой выбор на недавно колонизированной планете - Интай’сей. Мать поначалу воспитывала мальчишек одна, поэтому денег всегда не хватало - психиатрия, на которой она специализировалась не приносила почти никакой прибыли.
С появлением отчима и еще одной особи женского пола, семейному бюджету пришлось потерпеть тотальное поражение, зато стало интереснее жить. Отчим Кларка и Матиуса - инженер механик со склонностями к актерскому мастерству - прививал детям интерес к искусству, поощряя их походы в кино и изучение французской литературы XIX века.
Когда Кларку Халлеру исполнилось двенадцать лет, ему удалось сколотить небольшую банду, которая занималась тем, что по-детски шкодила и развлекалась. В один прекрасный день объектом внимания пацанов стал прибывший челнок батарианцев, куда они и проникли, чтобы немного покататься. Каково же было их удивление, когда после небольшой «шалости», входная дверь напрочь отказывалась открываться. После освобождения, шалопаям не грозило ничего серьезного со стороны батаринцев, так как кое-кто уже сообщил местным властям о их проступке...
..И всё-таки, сводная сестра сдала с потрохами организатора небольшого мероприятия. От чего отчим пришел в ярость и дал обещание о скором поступлении Кларка на службу в Альянс Систем. Это и подорвало последние капли доверия со стороны «сводной».

Созревание.
..у Кларка наступило в четырнадцатилетнем возрасте, в то же время у него был замечен небольшой потенциал к биотическим способностям, на что семья со всей серьезностью восприняла сей факт - немедленным оснащением импланта L2 для усиления контроля над талантом.
Это вызвало череду событий в адрес новичка-биотика: возникновение головных болей, лишение друзей и авторитета среди учащихся. Следовательно, юноша стал больше специализироваться на своих новых возможностях и изучению во всех тонкостях этой аномалии. После нескольких лет освоения способностей, он научился создавать и контролировать тёмную энергию для перемещения объектов, создания защитных барьеров, сдерживания врагов.

Поступление на службу в Альянс.
..в возрасте восемнадцати лет прошло под присмотром отчима и еще двоих членов маленькой семейки. Вскоре, Кларк уже был пристроен под начало жестокого и НЕНАВИДЯЩЕГО биотиков лейтенанта Ланцетта. Прошли два года изнурительных тренировок и глупых лекций, когда наступило время опробовать всё на практике. Отряд под командованием Ланцетта высадился на необитаемую планету Кер, где в последний раз сработал аварийный маяк пропавшего фрегата «Include». Разведка не принесла никаких значительных успехов, однако при возращении на челнок, они попали в засаду гетов.
Через три дня были обнаружены останки отряда Ланцетта, из девяти человек в живых осталось треть отряда. Кларк Халлер получил психическую травму во время проведения операции по спасению выживших и переведён в другое подразделение.
В течение года много раз оспаривал решения старших по званию и за нарушение субординации высажен в ближайшем доке Омеги. На данный момент, является обычным наёмником.

Диалог с Ланцеттом.

Кларк маялся в кабинете Ланцетта, не зная, куда деваться.
– … это ужасный грех и мерзость перед глазами Господними, – горячился Майлс. – Я считаю своей обязанностью доложить об их поведении.
Ланцетт вперился в него злым взглядом, затем посмотрел на двоих новобранцев, стоящих по стойке «смирно». Кларка он как бы вовсе не замечал.
– Эндрю, Колрас ! Это правда ?
– Да, господин лейтенант.
– Майлс, я хочу сказать вам кое-что удивительное. Унтер-офицеру не должно быть никакого дела до того, чем занимаются люди не при исполнении своих обязанностей до тех пор, пока они не окажутся отсутствующими на утренней проверке.
– Но…
– Но вы – выходец из мира, в котором все знают, что их убеждения касаются только их самих и никого больше. И потом, с каких пор вы решили, что можете вмешиваться в дела своего лейтенанта.
Майлс уперся взглядом в пол.
– Виноват.
– Ваше извинение принято. Но, скажите, вы когда-нибудь ложились в постель с любимым мужчиной ?
Унтер-офицер с ужасом посмотрел на него:
– Господи, конечно, нет !
– А если вы ничего не знаете об этой стороне человеческой культуры, то не считаете ли, что кое-что упустили ? – спросил Ланцетт.
Майлс молча выпучил глаза.
– В любом случае, – желчно продолжал лейтенант, – вы слишком сильно заботитесь о том, что вас не касается. И, раз уж вы так любите ковыряться в грязи, я думаю, мы нашли примерного добровольца почистить отхожие места. Принимаю вас на эту должность !
– Вы не собираетесь решить это дело как…
– Не собираюсь, а теперь идите !
«Ябеда» направился к туалету. Ланцетт повернулся к Эндрю и Корласу:
– Хотя офицеры и не вмешиваются в то, чем вы занимаетесь друг с другом, мы должны уважать верования остальных солдат. Меня очень огорчает, что вы не заботитесь о выборе уединенного места для своих развлечений, а нарушаете сон и покой товарищей по казарме. Идите и составьте ему компанию.
Двое с пристыженными физиономиями медленно поплелись к унитазам. Только теперь Ланцетт будто бы вспомнил про Кларка:
– Новобранец капрал Халлер !
Рёв Ланцетта заставил Кларка испуганно вскочить с кресла, задев при этом уголок стола .
– Я, лейтенант.
– Почему вы не разобрались с этим делом сами ?
– Я..э-э-э.. хотел, но Майлс настоял на том, чтобы обратиться к вам.
– Это его право. Особенно, если бестолочь капрал оказался неспособен уладить ерундовое казарменное происшествие.
– Так-с точно, лейтенант.
– Во-первых, вы присоединитесь к тем троим у параши.
– Есть… – замялся юноша. – Но...
– Выполнять приказ ! – рявкнул офицер. – Во-вторых, вы разжалованы в рядовые.
– Есть, лейтенант.
Кларк шел к строю загаженных унитазов и думал, что в следующий раз он оставит каждому его долю
неприятностей, и лишь слезливому Майлсу – вдвое больше.

***
Кларк подхватил четыре кружки пива и отвалился от стойки автомата. Брякнул кружки на стол, осушил одну и облапил другую прежде, чем кто-то из его собутыльников успел это сделать. Реакция не подвела его и тут.
– Видать, семечки сеял в чей-то округлый тазик ? «Наш принц за теплый стан держался и надолго задержался !» – продекламировал Бэклин.
– Я был у Ланцетта ! – бросил Кларк.
– Почти два час?! Ого-го ! Так ты у нас теперь не девочка !
Кларк угрюмо осклабился:
– У меня на подоле первая кровь уже давно просохла. А вот у Ланцетта скоро одно место точно будет в крови, это я вам обещаю.
Альберт выжидающе молчал.
– Ты сам ходил к нему ?
– Только не трепитесь. Я ходил вместе с … Энди и Колрасом, поэ… – Кларку не дали договорить, так как смех заполонил столик на целых семь минут. – Да я не это имел в виду !
– М-да, паршивенькая у тебя позиция, солдатик, – произнес Альберт, всосав остатки недопитого пива.
– Да, черт возьми, ты прав, положеньице не из лучших. Потому что в придачу к этой х*** меня разжаловали.
– Может, Ланцетт намекает, что тебя пора выгонять ? – встряла в разговор Алессия, положив еще две кружки пива поверх столика. На лице Кларка отразилось удивление, но он попытался это скрыть. – Все знают, что он сильно недолюбливает биотиков, и при первой же возможности пытается напакостить им в душу.
– А, может, Кларк сам желает вылететь ? – ехидно поинтересовался Блакуэр, выйдя из-за спины Алессии.
Кларк поднялся на ноги.
– Ты первый.
– Не-е! Отправляйся без меня, а я потружусь над твоей порцией пива.
– Кончайте, ребята, – вмешался Бэклин. – Кларк, тебе стоит побеседовать с Ланцеттом, пока ты еще в состоянии здраво мыслить. А ты, Блакуэр, лучше сходи и поинтересуйся состоянием Энди и Корласа !
Халлер, конечно, сразу отказался от предложения Бэклина. Но в итоге, маленькой компашки всё равно не дали расслабиться, так как все были заняты сборами для скорого отправления на планету Кер.

Пробный пост - трибунал над Душаном
KvB

Пробный пост за Душана:

Небольшая комната, стол за которым сидят трое судий, клетка со скамеечкой и охрана -вот собственно и весь антураж. Правда, больше для трибунала и не нужно.
- Подсудимый, ваше имя Душан Турайлич?
- Да сэр.
- Вы служите в Вооружённых силах Альянса в чине сержанта?
- Так точно, сэр.
- Вы вместе с вашим отделением участвовали в зачистке батарианской пиратской базы? - задал вопрос другой судья, седой, по-военному подтянутый старик.
- Так точно, сэр.
- Вы в курсе, в чём вас обвиняют?
- В превыщении сужебных полномочий, сэр.
- Вас обвиняют не только в том, боец - вновь вмешался старик - Также вы обвиняетесь в жестоком обращении с пленными, повлекшим их смерть. Вам есть что сказать на это?
- Сэр, при всём уважении, но вы воевали. И должны были видеть, что батарианцы творят с пленными. Я применил средства, наиболее доступные для воздействия на них, чтобы получить необходимые сведения, как приказал мне командир.
- Методы батарианцев на данный момент к делу не относятся, сержант. А вот с приказом - попрошу подробнее. Это ваш командир приказал вам пытать батарианцев?
- Никак нет, сэр. Капитан приказал допросить их, и в максимально короткий срок получить от них данные о расположении их основной базы.
- И что же? - подала голос третья судья, то этого молчавщая.
- Эти сведения были получены в максимально короткий срок, мэм.
- Что ж, всё ясно. Суд удаляется на совещание.
Три судьи встали и удалились. отсутствовали они где-то полчаса, после чего вернулись и председатель огласил вердикт:
- Подсудимый, встаньте. Суд пришёл к выводу, что вы виновны в превышении служебнх полномочий и жестоком обращении с пленными. Вы приговариваетесь к увольнению из рядов Вооружённых Сил Альянса, с лишением всех званий и наград. Вам есть что сказать?
- Да, сэр - босниец сплюнул, метясь в стол - *длинное ругательство на боснийком*
- Охрана, увидите подсудимого.
Охрана вывела Душана из зала. Впереди его ждала новая жизнь - жизнь наёмника

- Джентльмены, вот наш час, - сказал капитан Пайн, спускаясь по крутой винтовой лестнице в подвал, когда-то использовавшийся как винный погреб, а теперь служивший штабом для его отряда. Подвал был неплохо освещён, при этом некоторые лампы были направлены на вход, и легко могли ослепить незваного гостя. Хотя желающих залезть в разрушенный особняк не было: после начала гражданской войны на планете многие жители ближайшего посёлка бежали, а оставшиеся искренне верили, что руины заминированы.
- Что, крыса всё-таки выбралась из норы? – сказал Джек Свифт сидевший ближе всего к лестницу, специалист по тяжёлому оружию, весельчак и большой любитель горячительного, постоянно действовавший всем на нервы рассказами о былом величии продукции местных виноделов.
- Нет, - ответил Пайн, даже не посмотрев в его сторону, - Наш информатор сообщил, что Кларк устраивает банкет по случаю своего пятидесятилетия. Среди гостей будут наёмники, торговцы наркотиками, пираты. контрабандисты и прочие преуспевающие бизнесмены из систем Терминус. Сегодня вечером, Кларк, отправится домой.
- В небольшом чемоданчике, в который с трудом ворка залезет, - прокомментировал Билли Мэйсон, один из двух снайперов в их отряде.
«Ну наконец-то, - подумал Алекс, - ещё месяц в этих руинах на альянсовском пайке я бы не выдержал».
- И как мы туда попадём, - спросила Луиза Пирандело, единственный биотик в этом отряде, - Этого параноика охраняют лучше, чем всех матриархов азари вместе взятых.
- Один из приглашённых, Блейк Бёрнвуд, был захвачен "группой Фокстрот-3" на Омеге несколько часов назад. Он уже соласился сотрудничать.
[i]"Ещё бы он не согласился. Иначе стал бы он обедом для группы голодных ворка.
- И каков наш план?
- На празднике должна пройти какая-то сделка между Кларком и одним из его гостей. Продажа краденой саларианской технологии, информатор не уточнял, какой именно. Чтобы добраться до Кларка, нам нужно будет отвлечь часть его наёмников от места проведения сделки, вот здесь – Пайн показал на трёхмерной карте поместья большой зал на втором этаже, - для этого нужно будет либо проникнуть внутрь, и отключить систему безопасности, - это работа для вас, мистер ДеЛардж. Наш информатор обеспечит тебе доступ внутрь, но внутри ты будешь один. Если что-нибудь пойдёт не так, мы не сможем тебе помочь.
- То есть у нас нет разведданных, нет прикрытия, нас не эвакуируют в случае чего, и мы всё равно лезем в самое пекло? Это что, шутка такая, что ли?

Уверенной походкой, сжимая в руках папку с документами, она направлялась в кабинет управляющего. На Цитадели в это время года дождливо. И сейчас через толстые стекла было видно, как потоки воды заливают посадочную площадку; а тусклые светоизлучатели фонарей создают иллюзию цветного конфетти, застывшего высоко над землей.
Эстель постучала в дверь кабинета мелкой дробью, как будто это был ее специальный шифр, который знала только она и тот, кто находился по ту сторону двери. Не дожидаясь ответа, она вошла. За столом, заваленным стопками бумаг, сидел турианец. Его глаза, цвета осенней листвы, выглядели уставшими.
Эстель положила на стол папку с документами, сделав и без того высокую кипу бумаг еще больше. Турианец вопросительно посмотрел на ее.
- Увольняюсь, - коротко пояснила она. – И, кстати, доброе утро, - вынужденно улыбнулась.
Управляющий едва заметно кивнул. Тонкими пальцами взял папку, как будто ощупывая, на сколько она тяжела, и протянул ее обратно Эстель, твердо ответив: «Нет». Его голос прозвучал так же резко, как загнанная в пистолет обойма. Эстель присела на стул, приготовившись к долгому разговору, но папку обратно не взяла. Наступившее молчание казалось тянулось целую вечность.
- Детка, - начал турианец, - в чем дело? Я не приму твои документы.
Пришла очередь Эстель вопросительно поднять бровь.
- Альянс нуждается в тебе, - как бы пояснил управляющий.
Эстель строго посмотрела ему в глаза, после чего поправила:
- Вито, это ты нуждаешься во мне.

Вито недовольно вернул папку на стол. Он знал ее уже много лет. Когда-то он также вернул ей бумаги со словами «Альянс нуждается в солдатах, а не в наивных медиках, мечтающих сделать карьеру». Тогда ему не удалось убедить ее. Как впрочем не удастся и сейчас.
- На оформление бумаг уйдет какое-то время. Говоря откровенно, ты окажешь неоценимую услугу Альянсу, если уволишься. Но это не избавит тебя от пристального внимания к твоей персоне на прямую связанного со смертью капитана Батруда. Уж не знаю, есть твоя в этом вина, или нет, но я на твоей стороне, детка. Этот засранец заслуживал расправы, - Эстель облегченно вздохнула. Ей было приятно одобрение туриаца. – Как минимум через месяц ты будешь уволена в запас, можешь не беспокоиться.
На лице Эстель появилась удовлетворенная улыбка, она буквально сверлила взглядом Вито. И прежде, чем заговорить с ним, она поближе пододвинула стул, дабы зрительный контакт стал еще сильнее.
- Вито, я вижу, тебя просто распирает от нетерпения. Ты же не бюрократ, и можешь устроить так, что я буду переведена в запас уже на следующей неделе, - она выдержала паузу, продолжая пристально смотреть турианцу в глаза. – Чего ты хочешь?

Фраза оказалась ключевой, Вито как будто ждал ее все это время. Он встал из-за стола и принялся расхаживать вдоль кабинета. Быстрым движение, выработанным за многие годы службы, он отключил камеру в одном углу кабинета, затем в другом. Облокотившись на стол, незаметно выключил микрофон. Снизив голос почти до шепота, он начал говорить:
- Местность под названием Айрус, планета Палавен. Через несколько дней будет осуществляться сделка. Опасного преступника вернут его людям в обмен на некую информацию. Я прошу тебя сделать так, чтобы возвращать было некого.
- Я доктор, а не убийца, - отрезала Эстель.
- Я знаю, детка, знаю. Но мне известно, что лишь ты можешь уложить мерзавца так, что это будет выглядеть как естественная смерть, - Эстель покраснела. – Он предатель, и как только окажется в руках своей шайки, продолжит творить беззакония на нашей земле. Я заплачу тебе.
В голосе Вито чувствовалась некая дрожь, поэтому Эстель осторожно спросила:
- Как его зовут?
- Вико Моретти.
- Твой брат, - Эстель на мгновение закрыла глаза. – Избавить семью от позора - дело чести. Я сделаю это для тебя, Вито. Мне не нужны деньги. Просто уволь меня.
Он взял ее руку в свои: «Спасибо, детка».
Она не ответила.

Захлопнув дверь кабинета, Эстель почувствовала необъяснимое чувство легкости от того, что теперь она принадлежит самой себе. Тем не менее, мысль о предстоящем убийстве походила на вкус крепкого алкоголя. Она подошла к окну, открывавшем панораму посадочной полосы Цитадели. Казалось, ливень безуспешно пытается потопить станцию. «Хоть погода радует», - подумала Эстель.

Родилась в семье людей. Отец – Аделий, новобранец Альянса, ненароком попавший в самое пекло схватки, неопытный морский пехотинец лишь благодаря умениям товарищей выжил на фронте и лишь по случайности попавший в военную систему, оказался неплохим тактиком. Однако черезчур очевидны были его некудышные бойцовские навыки, а честнее сказать, таковых отсутствие. Через шесть месяцев от начала службы с позором и общественной оглаской был отправлен в увольнение, однако не из-за неспособности к учатию в схватках, а из-за «споров с вышестоящим по званию», «отказа в выполнении приказов». Позже вступил в брак с лейтенантом Тейрой Иштар, женщиной, что отправила его в отставку без абсолютных на то оснований. Принимая предложение помолвки, Тейра поставила мужу условие – фамилию меняет он. Аделий согласился. Питающая ненависть ко всем инопланетянам, бескомпромиссная, страдающая боязнью чего-нибудь в жизни не успеть, она официально отправила его в увольнение, так как знала - отношения между начальником и подчинённым Альянсе были строго запрещены уставом. А она подчинялась военному уставу Альянса. Тейра была моложе супруга, которому к моменту поступления на службу было далеко за сорок шесть, на двадцать два года, однако она была многим талантливее, успешнее и мудрее Аделийя. Поддавалась приступам ярости, вызванными переутомлениями организма из-за кровавых боёв и бессоных ночей, проводимых в раздумиях от того, что она должна успеть в жизни. Учавствовав в уничтожении преступной группировки, состоящей в основном из людей, получила тяжёлое сотрясение мозга и вывих бедра, который не смогли исправить даже на Цитадели. Была вынуждена уйти в отставку и жить на отчисления из военных фондов. Не смотря на уговоры мужа, не желала завести ребёнка. Лишь в одну из бессоных ночей, проводимых в размышлениях о том, чтобы успеть в жизни, решила – обязана успеть родить наследника. Не смотря на возраст, беременность прошла легче, чем у большинства молодых девушек. Валбона Иштар родилась в лучшем госпитале Иллиума в 2156 году. Аделию тогда было семьдесят восемь лет. Как только малышка начала рости, мать окончательно перестала контролировать себя и начала нападать на супруга. В 2159 после трёх лет истязаний станнером и побоев мужа, Тейра прострелила Аделийю колено, раздробив коленную чашечку. Во второй раз переступив через себя, женщина прибыла с трёхлетней дочерью на Иллиум и отдала мужа на продолжительный курс лечения, благодаря старым связям в Альянсе практически никто не осмеливался выяснять, где мужчина получил огнестрельное ранение. Вдоволь утолив похоть с помощью молодой азари, с которой познакомилась в клубе, Тейра наконец начала воспитывать дочь. Первое, чему она научила Валбону, было – ненавидеть всех инопланетян. Девочка хорошо усвоила этот урок. Спустя год Тейра перестала скрывать свои отношения с легкомысленной азари, которая поселилась у них с дочкой в квартире. Азари часто улыбалась малышке и гладила её по волосам. Валбона хорошо усвоила данность матери – она ненавидела всех инопланетян. Лечение отца ни дало никаких результатов, его перенесли в квартиру Тейры и он лежал без движений, с открытым ртом, словно бесполезное, бесчувственное бревно, несколько дней. До тех пор, пока ночью, слишком умная для своего возраста, четырёхлетняя Валбона не задушила бездействующего отца подушкой, избавив его от жизни, подобной растению. На этот раз старые связи Тейры не сыграли роли, уж слишком множество раз они вынуждены были помогать. Не тратя время на расследование, Тейру признали виновной в смерти супруга. Предыдущие побои и огнестрельное ранение так же присудили ей. Альянс рассмотрел её дело слишком уж быстро, за что его прозвали «Самым быстрым расследованием Альянса». Никого не смутили короткие сроки вынесения приговора, ведь для всех смерть Аделийя считалась очевидной. Тейра Иштар была приговорена к пожизненному заключению на отдалённой, колонизированной планете-тюрьме, оборудованной специально для содержания особо опасных преступников. Любовница – азари, поселившаяся в квартире заключённой на Иллиуме взяла Валбону под свою опеку. Неофициально, конечно. Официально её поступок считался кражей ребёнка. Она сбежала, взяв девочку с собой. Молодую азари звали слишком коротко и отрывчато. Слишком немелодично для азари – Доли. Рассказывая в крейсере, направляющимся на Тессию, воспитаннице о своём имени, Доли смутилась, как показалось Валбоне, либо то был вздох обыденной усталости. За пару дней полёта девочка узнала практически всё о любовнице матери. Прибытие на Тессию практически не запомнилось Валбоне в связи с тем, что она всё обдумывала, размышляла над историей Доли. Девочка ещё никогда не видела и была уверена что не увидит той красоты, коей являлась изящная, скульптурная, овеваемая счастьем, патриотизмом, сладостью и искусством, Тессия. Валбону целиком охватила атмосфера родной планеты азари. Следующие года Доли воспитывала Валбону так, словно та была азари. Обучала старым диалектам, нескольким инопланетным языкам, учила быть Истинной Женщиной, прививала хороший вкус к музыке, скульптуре и поэзии. Валбона полюбила скульптора – волуса, изображающего слияние предметов искусства разных рас, полюбила поэта – ханара, читающего свои произведения около фонтана в парке Тессии монотонным, ровным, бесчувственным голосом. Полюбила тысячи симфоний гимна турианцев. Полюбила синекожых красавиц – азари, подстроилась под их манеры – женственные, влекущие, опасные. Ей не приглянулось ничего из человеческого искусства. Ничего. Однако она хорошо усвоила первый урок матери – она ненавидела всех инопланетян.
Доли желала научить воспитанницу тому, что от рождения умела сама, к чему был приклонен врождённый талант азари – биотике. Однако в девочке не было ничего выдающегося, лишь плоские намёки на наличие примитивнейшей биотики. Тогда Доли в совершенстве обучила девочку владеть тяжёлым оружием. Гранатомёты Валбона освоила в семнадцать, азари была поражена – девочка обладала мужской, жёсткой, прекрасной физической силой. На следующий год, в день своего рождения Валбона переспала с поэтом-ханаром, творениями коего увлекалась с тринадцати лет. Она вообще не могла понять, можно ли назвать половые отношения с ханаром, таковыми? Переспав той же ночью, пока Доли перечитывала старинные свитки, нашёптывая что-то самой себе, с двумя коммандос азари, Валбона окончательно осознала что половые знакомства с ханарами в конечном счёте, таковыми не являются. Пару дней спустя Доли продолжала ночами упорно перечитывать дряхлые монускрипты, бормоча невнятные слова себе под нос, по видимому, что-то настойчиво заучивая. В 2176 Валбону госпитализируют. На одной из тренировок девушка слишком быстро и резко выскочила из укрытия, нога её приняла неестественное положение, хрустнула. Сломалась в нескольких местах. Анализы были готовы на следующие сутки. Из-за долгого нахождения в среде, чуждой человеческому организму, из-за купания в воде, содержащей вредные для людей аминокислоты, кости Валдоны приобрели чрезвычайную хрупкость, довольно было неловкого движения, чтоб невольно сломать себе какую-нибудь долгореабилитурующуюся кость. Единственный препарат способный помочь девушке содержал клетчатку рахни, токсичную для человеческой крови и, конечно же, непомерно дорогую. Раз в неделю необходимо было очищать кровь, либо производить оной переливание. Во время первой инъекции инопланетного препарата в кости, Валдону держало трое турианцев и двое людей. Даже учитывая это, девушка принимала попытки вырваться и неистово, душераздерающе кричала. Никто не собирался ей сообщать, что клетчатка рахни не только токсична для человеческой крови, а так же вызывает адскую боль, длящуюся то время, пока препарат не рассосётся в крови. В лучшем случае это было несколько часов, в худшем – недель. Глаза Валбоны под воздействием инопланетных препаратов приобрели тот же оттенок, что и принимаемые девушкой медикаменты – берюзово-лиственно-лимонный. Ставшая юстицаром Доли покинула воспитанницу на второй день лечения, однако препараты девушке давали регулярно, а значит, с такой же частотой в больницу перечесляли деньги. Через год, снабжённая месячным запасом медикаментов, Валбона покинула госпиталь. Доли связалась с нею и предложила девушке работать на неё, «Превнося порядок и мир в Галактику.» Взамен юстицар обязывалась снабжать Валдону необходимыми ей, дорогостоящими медикаментами. Девушка не раздумывая, согласилась. Она лишь раз покинула работу «помощницы юстицара», в 2179, когда наёмники «Когтей» предложили ей выгодную работу. 78.000 кредитов за устранение политического конкурента-турианца + столько же если работа будет выполнена «чисто», незаметно. Валбона где-то неделю выслеживала беспечного политика, израсходовав практически до остатка необходимые для поддержания жизнидеятельности организма, медикаменты. Работа было выполнена вполне «чисто», однако выплатили девушке только 78.000. Цена шприца препарата, содержащего рахнийскую клетчатку - 3800. Ей необходима была одна инъекция в безработный день, либо инъекция перед каждым боем и запасной шприц в бою. В «рабочие дни» она могла истратить до десяти шприцов, однако после этого зачастую попадала в госпиталь, умеренное использование инъекций в рабочие дни равнялось две-три. За один бой ей платили стандартно – 2000, практически никогда – 5000. А дневная доза инъекций уходила у неё лишь на один бой. Даже с максимальной экономией один безработный день обходился ей в 7600 кредитов. Не смотря на цену рахнийских препаратов, количество оных так же было ограничено. Рахни были уничтожены достатачно давно, во время Рахнийских войн, кроганами. Практически тот же час вспыхнуло восстание кроганов, окончившееся генофагом. В промежутке меж войнами, войска Совета смогли вывезти с отдалённых уголков Галатики для изучения всего несколько тысяч трупов рахни из нескольких миллионов. Препараты, созданные через несколько лет после начала обширный исследований, в которых были задействованы лучшие учёные и молодые, перспективные теоретики практически всех рас, было изобретено несколько, без преувелечений бесценный препаратов, помогающим людям как с редкими заболеваниями, так и с очень часто встречающимися, врождёнными. К примеру, с помощью нескольких курсов приёма препаратов, содержащих рахнийскую клетчатку, легко излечалось атрофирование мышц. Взрослые рахни, обладающие крепкими, однако не взирая на то, пластичными мышцами, были идеальной атакующей силой, образовывая остриё атаки, их редко удавалось поднять над землёй либо сбить с ног. Однако рахни вымерли и довольно давно, а количество людей, коим необходимы были препараты, сделанные из тел этих насекомых, лишь возрастало. Даже если б Валбона смогла отыскать деньги на покупку необходимых медикаментов, самих медикаментов попросту могло уже не быть.
Проведя эти несложные подсчёты Валбона буквально впала в паническое состояние, она понятия не имела откуда у юстицара было столько денег, однако её это и не волновало. Всеми возможными способами Валбона пыталась отыскать Доли иль хотя бы выйти с нею на связь, однако сие закончилось безрезультатно. Из истории азари, Валбона знала о том, что юстицары должны карать тех, кто убивает невинных. Карать смертью. Однако Валбона Иштар до сих пор была жива и это её вполне устраивало. Именно в этот момент выжидающий долгих двадцать четыре года Альянс, начал активные поиски пропавшей с Иллиума девочки, ведь Валбона покинула Тессию, прибыв на Омегу, а значит стала доступной для поисков, целью. Осознав своё положение девушка отвечала отказом на все последующие предложения о найме, пытаясь максимально экономить оставшиеся медикаменты до того момента, пока не найдётся заказчик, способный оплатить не только её работу, но и лечение.

- Три тысячи двести шестьдесят девять…
- Профессор, прошу вас, потише… Турианцы недовольны тем, что ваша работа мешает остальным учёным… Недавно прибыло несколько наших матриархов, они дипломатическими путями убедили восторжествовавших кроганов выдать нам несколько десятков тел рахни, молодые учёные турианцев здорово помогают нам в исследованиях, прошу вас, будьте потише… - с отзвуками настойчивости прошептала молодая ассистенка-азари, операясь бедром о металлический стол, обставленный множеством пробирок.
- Конечно, конечно… если турианцы будут «приносить пользу исследованием» чем-то кроме перетаскивания трупов рахни с ваших фрегатов на свои крейсеры, а ваши матриархи перестанут подкупать кроганов, которых же сами и предложили нанять, я, несомненно, помолчу. – саларианка говорила чересчур быстро и эмоционально, однако азари смогла уловить лёгкую насмешку над своим народом в короткой, обрывистой фразе. Её это немало разозлило, глаза медленно приобретали смольный оттенок, белки зрачков темнели. Она не отвернулась от саларианки, вперившись в её двухпалую руку, взглядом. Пробирка с лимонно-берюзовой жидкостью была протянута ассистентке-азари, саларианка тепло ей улыбалась. Хлынувший поток ярости наконец отпустил молодую ассистентку и та, кивнув, аккуратно взяла пробирку, поболтав её из стороны в сторону. Воздействие гидрогена никоим образом не повлияло ни на свойства рахнийской желчи, ни на рахнийскую клетчку. Впрочем, учёные другого и не ожидали. А вот хлорид кальция способствовал спонтанному изменению цвета жидкости на бледно-оранжевый и появлянию густого осадка. Однако это были требуемые стандартными процедурами исследования, проводимые в начале любой исследовательской работы. Рахни являлись существами достатачно массивными, их тело состояло лишь из сплетения тугих жил и мышц, делающих их устойчивыми к биотическим атакам и практически совершенными в ближнем бою. Поверхностные исследования давали понять лишь немногое, однако рахнийская кровь была прекрасным кроганским афродизиаком, но, некоторая несовместимость содержащихся в рахнийской крови, клеток могла привести особей иных рас к летальному исходу. Больше никакой пользы от рахнийской крови не было. По крайней мере, судя по первым исследованиям. Саларианцы выдвинули, по мнению поддержавших их азари, весьма вероятную гипотезу, которая гласила: «Клетчатка рахни, скорее всего, укрепляет кости, делая их более гибкими. А употребляемая в пищу мышечная ткань способствует обновлению организма, обновлению сердечного ритма, предотвращением атрофированием мышц, укреплению и увеличению мышечной массы в целом.» Турианцы данную версию строго отвергли, утверждая, что имплантанты частично либо полностью сделанные из щупалец рахни, усиливают мощность любых известных науке имплантантов, не связанных с усилением биотических способностей.
- Отлично! Просто прекрасно! Невероятно! – воскликнула склонившаяся над трупом рахни, саларианка расширив и без того немалых размеров тёмные глаза. Она начала измерять шагами периметр исследовательского зала, беспорядочно размахивая руками и бурно оповещая по инструментрону другие четыре этажа здания, занятые изучениями рахни, об их, достигнутом общими усилиями, первом, хоть и небольшом триумфе. Судя по полученным данным, клетчатка рахни, с вероятностью 78% выполняла бы именно ту функцию, о которой высказались салариане. Когда саларианка вновь вернулась к своему рабочему месту, рассматривая поверхность вырезанной рахнийской мышцы, немало удивлённая ассистент-азари обратилась к ней:
- Профессор, но ведь это было вашим предположением, почему же вы так удивились?
Саларианка оглянулась:
- Вошёл турианец, когда получила данные, не хотела его расстраивать, ведь их гипотеза оказалась вкорень неверной.
- Минуту назад вы не очень-то лестно отзывались о турианцах, профессор.
Саларианка вытянула иглу из тела рахни и, щёлкая двухпалой ладонью по клавиатуре, отправила данные в лабораторию на первом этаже:
- Банальная жалость. Причина – сейчас нам с Вами придётся спуститься в зал совещаний и превселюдно объявить о том… - инструментрон настойчиво запищал, оповещая о полученном сообщении, саларианка наскоро просмотрела текст пришедших данных и едва заметно улыбнувшись, продолжила:…что моя вторая гипотеза так же подтвердилась.

Сбивчатое, неровное дыхание спонтанно переросло в громкие, истощённые звуки боли. Воздух, вмгновение переполнивший черепную коробку, слегка высвободился, теперь ей уже не казалось, что кожу головы натянули на предмет, превышающий объёмы оной кожи в несколько раз. Пульсирующая неиссякаемым, бурным потоком в висках кровь, до сих пор отдавалась в тёмном её подсознании гулкой вибрацией. Сосуды глаз не лопались, а буквально взрывались так, что даже в приступе адской боли Валбона отчётливо слышала отдалённый треск. Язык высох, ротовая полость не была смочена ничем, даже слюной несколько последних часов. Валбона широко распахнула распухшие, налитые кровью глаза. Металлическое, холодное нутро её спальной капсулы обожгло влажную от пота, кожу. Наконец Иштар сглотнула накопившуюся во рту слюну. Жидкость приятно защекотала горло. То было единственным радостным ощущением за долгое время, пока клетчатка рахни рассасывалась в суставах. Девушка чувствовала, что препарат ещё не окончательно растворился. Далеко не окончательно.
Ещё несколько лет назад, в одной из больниц Тессии, совсем ещё юной девушке сообщили о возможных последствиях принятия необходимых ей препаратов. Едкая, вязкая, тягучая боль суставов, колющая боль желудка. Боль, обещанная врачами даже в случае отказа в приёме медикаментов – ноющая и постоянная, съедающая всё тело. Пару дней назад она посетила врачей Омеги, если оных созданий можно было таковыми именовать – грязные, воняющие пылью, фекалиями, улицами и запёкшейся кровью, они, однако, были довольно неплохими специалистами, работающими в сложных условиях с ограниченными ресурсами. Она уважала таких личностей, хоть того и не выказывала, именно потому и направилась к полевым медикам Омеги. Самый серьёзный и, по видимому, опытный из них, пообещал ей год – далее все, ожидающие своего скорого появления на свет заболевания, родятся в её организме. Она пыталась не думать о тех десятках диагнозов, что «с наибольшей вероятностью» поставил ей доктор, говорил он дружелюбно и мягко, однако слова его значили не «с наибольшей вероятностью» либо «скорее всего», а именно противную безысходность, кричащую «именно так и произойдёт!». Безобиднейший из обещаемых ей диагнозов – туберкулёз костей. Впрочем, сказанные диагнозы нисколько её не смутили. Ей пообещали многим более заболеваний ещё несколько лет назад, медики-азари. Но одну из очевиднейших проблем, возникших в связи с образовавшейся ломкостью костей всё её естество отвергало, не желая принимать к сведению. Небрежно, вяло пощёлкав затёкшими пальцами по встроенной внутри её спальной, изготовленной из деталей, продаваемых на чёрном рынке и сделанной там же под заказ Валбоны, металлической капсулы, Иштар услышала лёгкий щелчок, и верхняя часть механизма отъехала в сторону.
Девушка осторожно, сузив плечи, вылезла из капсулы и мелким шагом направилась в сторону ванной. Ей необходимо было принять душ, как она делала всегда, ощущая оттаявшую боль опосле принятия медикаментов.
Иштар направила на себя тугую, плотную струю горячей воды с мыслью о том, что у неё впереди целый год жизни. Целых триста шестьдесят пять земных дней жизни. И за эти триста шестьдесят пять дней она должна успеть сделать всё то, на что у других людей уходит несколько десятков лет.

- Вам необходимы костные инъекции препарата, содержащего клетчатку рахни. В нашей больнице есть четыре ампулы, сейчас три из них заморожены и находятся на хранении в криокамерах. Вот одна из них – если вы дадите согласие на инъекцию - я незамедлительно введу препарат в ваши кости. Делать ли инъекцию – ваш выбор. Если вы откажетесь от неё, врят ли сможете когда-нибудь полноценно жить. Ваши кости чрезвычайно ломки, даже лежачий образ жизни полностью не избавит вас от постоянной, ноющей боли в суставах, к тому же…
- Делайте инъекцию. – нетерпеливо перебила медика-азари, Валбона. Азари повернула голову в сторону двери, едва заметно кивнув ассистентке. Молодая, обладающая светло-синей кожей практикантка вздрогнув, несмело кивнула в ответ и торопливо покинула палату.
Врач-азари включила инструментрон:
- Одну капсулу рахнийской клетчатки из криокамер отсека D в правое крыло, палата №76. Разобраться законно они здесь иль нет, сможем после, сейчас трое новоприбывших с пограничных систем турианцев и двое мужчин-людей сюда же. Живо.
Азари осторожно взяла иглу с лекарством и приложив её к плечу Валдоны, медленно, чтоб не повредить мягкие ткани или ненароком не задеть вены, начала вводить до самой кости. Иштар, до вибративного отзвука в ушах, стиснула зубы. Она чувствовала, как пробивая тонкий кожный слой, остриё осторожно проходит сквозь мышцы. Боль была терпимой, однако ощущения не из приятных. Валдона поняла, что игла пробила кость лишь, когда ноющая боль отдалась острым отзвуком в плече. А затем, резко надавив на шприц, азари разом ввела несколько капель лекарства в плечевую кость. Ощущения были такие, словно Валбоне без наркоза отрезали руку, смакуя каждый миллиметр, неспеша елозя по свежим ранам. Затем вспыхнул огонь. Всё тело, вначале ударив хлыстом в плечё, пожирало изнутри незримое пламя, казалось все органы, каждая молекула тела сгорает по отдельности, не схожей с другими, болью. Симфония боли бурлила в теле Валдоны, на миг приоткрыв глаза, девушка заметила как азари, зажимая одной ладонью ухо, другой вводит шприц в левое плечё. Тогда тысячи, миллионы, мириады крошечных и крупных осколков прорезали все внутренности, казалось, что сейчас каждое существо в мире взялось за свой кинжал, чтоб погружая лезвия в её тело вместе, они приносили в этом мире ей боль, превосходящую ту, что причиняли грешникам в аду. Сперва она слышала собственные крики, затем все звуки слились в один протяжный крик и издали, противоположного конца Галактики, доносилось:
- Мэм, у вас кровь!
- Заткнись! Чёрт возьми, держите её! Держите! Держи её, а не пялься! Держите голову! Разожмите челюсти! Быстрее, ложи ей это в зубы! Чёрт, давление в несколько раз превышает норму! Сердечный ритм учащён, работает как ядро эффекта массы! Да чтоб вас всех, дер…
Боль перевоплотилась в калейдоскоп, она ощущала, как кожа головы обтянула череп, готовая лопнуть в любую секунду. Казалось, оная уже лопнула. Её тело жгли изнутри, жгли и кечили миллионами лезвий снаружи. Она билась в судороге, несколько огромных вздувшихся участков тела теснили изнутри её органы. Сердце лопнуло, заполнив кровью грудную клетку. Внутри её черепной коробки становилось тесно. Воздух, переполнивший её, смешался с кровью. У неё осталось одно лёгкое. Она хрипит, харкается, не в состоянии произнести что-либо вслух, она шепчет про себя, в уничтоженном своём теле. Она божится, кричит и замолкает, вспоминая, что всё это происходит уже за пределами её тела. Ведь её тело погибло, мучители добились своего, пусть довольствуются, пусть радость переполняет их сердца точно так, как её сердце упоилось в неиссякаемом потоке крови.
- Держите… молодцы, ребята, осталось ввести препарат в голени и тазобедренную кость. Давайте вторую ампулу! Я не говорила отпускать её, если осталось немного… Вот так, моя девочка, потерпи ещё немного…
Она шептала про себя. Больше её крика никто не слышал. Она успела поклясться – более ни одного укола, уж лучше гибель, долгая и мучительная гибель, прежде чем ей ввели вторую порцию препарата, её накрыла одна бесконечная, чёрная волна.