Экскурсия. Часть 2: Политика дело грязное

— А отсюда капитан руководил кораблем, — СУЗИ приблизилась к Джокеру. ИИ поднялась на платформу, и тут же позади неё вспыхнула голограмма карты галактики.

— А ещё именно отсюда адмирал Хакет отдал приказ об атаке на Землю, — наконец-то проявили себя «умники». Это был один из саларианцев.

— Да, совершенно верно, — кивнула СУЗИ.

Джокер посмотрел на платформу: в ответ на дополнение саларианца СУЗИ активировала голографическую запись, и Джефф словно вернулся на восемьдесят лет назад — речь, которую произнес Хакет, снова гремела на весь БИЦ, заставляя внутренне сжиматься в ожидании чего-то грандиозного.

Бывший пилот покосился на школьников, но из всех них разве что «нормальные» и «яйцеголовые» слушали затаив дыхание. Для остальных это была лишь очередная пафосная болтовня, которая не значила абсолютно ничего, как и сам Хакет. И неудивительно, ведь его имени давным-давно не было на слуху.

После того как закончилась война адмирал встал во главе временного правительства Альянса. Главы государств были одурманены или убиты, комитет обороны погиб в первую минуту Вторжения, Парламент исчез вместе со станцией «Арктур», а Удина оказался предателем. Хакет, как главнокомандующий, вынужден был возглавить человечество. 

Нельзя сказать, что ему было легко на этом поприще: режим адмирала подвергался частой критике со стороны богатых и обеспеченных граждан Альянса, бизнесменов и глав внеземных колоний, которым посчастливилось уцелеть во время Войны. Хакет бросал все ресурсы, включая «излишки», реквизированные у богатой, а иногда и не слишком, прослойки населения, на восстановление инфраструктуры Альянса и особенно Земли, не считаясь с протестами, поэтому многие нарекли время руководства адмирала «военной диктатурой». Адмирал являлся хорошим организатором, но в политике он был не слишком силен, поэтому более молодые оппоненты, повылезавшие после Войны, как грибы после дождя, очень умело дискредитировали адмирала. Честно сказать, часть их доводов была вполне справедлива — Хакет действительно нарушил демократический строй, чтобы как можно быстрее поставить Альянс на ноги, и иногда его методы были излишне ультимативны и авторитарны — военный человек не очень хорошо понимал, как держать баланс.

Внешнюю политику Хакет вел осторожно, стараясь не тратить силы на «большую игру», которую затеяли многие инопланетные государства, которые очень хотели отхватить каждый свой кусок от других ослабленных рас Цитадели. Хакет не связывался с внезапно заболевшими чрезмерной хитростью саларианцами и не пытался брать на себя роль космического миротворца, как турианцы. Адмирал строил крепкие опоры для того, чтобы человечество смогло уверенно встать на ноги во главе с новым правительством.

От участия в выборах Хакет отказался — он очень устал от политики и постоянных нападок в свою сторону, да и возраст главнокомандующего давал о себе знать, поэтому адмирал вернулся во флот. С формированием постоянного правительства и постепенного возвращения жизни в старое русло Хакет все больше удалялся от верхушки Альянса. В конце концов, он ушел в отставку и на сто третьем году жизни умер в своем загородном доме неподалеку от Ванкувера, успев издать великолепный военно-исторический труд «Хроника 2180-2200», в котором подробно разобрал все события, произошедшие в тот трудный период.

Ввиду активного развития многих колоний, Земля, понесшая огромный ущерб, утратила статус самой крупной и развитой планеты людей, но всё ещё оставалась столицей человечества, где размещался парламент и правительство Альянса. Строительство нового «Арктура» оказалось людям не под силу после Войны.

Несколько колоний во главе со стремительно развивающимися Иден Прайм и Горизонтом всё-таки добились своей независимости. Их официальным лозунгом были заявления о том, что нужно развивать уцелевшие колонии, а не тратить силы на восстановление старого дома — Земли. «На Внешних Мирах найдется место для каждого!». 

Это были главные оппоненты Хакета до отделения от Альянса — во главе союза планет стояла реформированная корпорация, раньше носившая название «Лоусон Индастриз» — «Группа Компаний Дальнего Космоса», и её новое руководство, которое оказало большую поддержку колониям. Получилось подобие корпоративного государства, где вместо правительства и парламента был Совет Директоров. В данном случае — «Планетарное Собрание». 

Долгое время «FSR» — «Far Space Research», как они кратко себя называли, являлось полностью независимым, но недавно всё-таки было принято решение открыть на Цитадели посольство и стать младшим ассоциированным членом Совета. Два разных государства людей в Пространстве Цитадели являлись поводом для шуток, но многие инопланетные политологи давали высокую оценку потенциалу «FSR», чьи лидеры смогли построить сильную экономику в тяжелых условиях холодной войны с Землей. Пять лет назад ещё шесть окраинных миров Альянса выразили желание выйти из состава организации и присоединиться к «FSR». Вряд ли им позволили это, если бы в регионе не появились Жнецы, молчаливо напоминая о том, чем чревато вооруженное воздействие.

У самого Альянса были проблемы с другими колониями, которые массово захотели независимости, и с разрушенной Землей, где тут и там постоянно вспыхивали анархия с голодом, но период чрезмерной активности других государств люди преодолели достаточно тихо и отстраненно, и, по крайней мере, сохранили большую часть того, что имели до Вторжения. Во многом именно благодаря Хакету. Однако последние тридцать лет можно было наблюдать старую картину того, как человечеству снова захотелось получить больше, чем они были способны взять. Места в Совете теперь были у многих других рас — «Стража» постаралась — и ходили слухи, что люди вместе с элкорами, ханарами и прочими мелкими государствами готовятся выступить открытой оппозицией против влияния старой тройки «больших братьев». Однако они вряд ли решатся на что-то кроме политического противостояния — уже восемьдесят лет жители Галактики могли не опасаться настоящих войн.

С самого Дня Мира присутствие Жнецов не давало политической и шпионской борьбе перерасти в вооруженную. В те времена они оказали неоценимую помощь тем, кого совсем недавно хотели уничтожить: восстановление сети ретрансляторов, возвращение «Цитадели» в туманность Змея, помощь в отстройке разрушенного и, конечно, обеспечение мира в галактике. Единственные по кому они нанесли удар после Дня Мира — Левиафаны. Этот удар был решителен, быстр и беспощаден. Новый Катализатор не стал объяснять причины такого решения, но мало кому было жаль древнюю, почти вымершую расу Первых, и, поскольку Жнецы никого больше не тронули, этот факт быстро замяли и забыли. Большинство государств в последние сорок лет даже инициировали программы по постепенному сокращению вооруженных сил, ввиду того, что их все равно некуда было применять. Больше усилий прилагалось на развитие качественное, то есть технологическое, и улучшение уровня жизни, чтобы переманить в свой состав ещё независимые миры и системы. Некоторые, например турианцы, геты и батарианцы, не были согласны, официально аргументируя это тем, что ничего не известно о ситуации за пределами обжитого пространства — Конструкт не желал делиться информацией о том, как проходил Цикл в других галактиках, и был ли он там вообще. Но обществу сейчас очень нравилась мысль о том, что Жнецы всех защитят в случае чего, а армии и флоты просто пережиток старой эпохи. Стоит отметить, что Катализатор никогда не советовал сокращать вооруженные силы.

Но даже сейчас появление «Стражи» в звездной системе сразу же остужало горячие головы, а пиратов заставляло прятаться по норам. Например, недавний конфликт на Раннохе между гетами и нынешним конклавом кварианцев, который был настроен против синтетиков, не перерос в кровавую бойню только благодаря прибытию на планету значительных сил Жнецов. Сегодняшним обывателям даже представить сложно какой страх наводили «дружелюбные» Жнецы в первые годы после Дня Мира. Впрочем, и тогда и сейчас роль представителя играл Катализатор, или, как его иначе называли, Конструкт. О нем было мало что известно, в основном информация из речи, произнесенной новым воплощением этой... структуры в День Мира, но все знали, что при попытке выйти на связь со Жнецами отвечает бесформенная голограмма, в которой некоторые видят очертания мужчины в броне, но это уже скорее психологическое. Вызвать его мог кто угодно, находящийся в радиусе соединения с одним из Жнецов, но Катализатор отвечал только по действительно важным вопросам, вроде вооруженного столкновения или согласования помощи. Единственным публичным средством связи был Департамент по Контакту, специально созданный для связи с Конструктом. Департамент обладал собственной службой новостей и экстранет-архивом, где публиковал все сведения, которые передавали Жнецы. Это были в основном сообщения об урегулированных конфликтах или предупреждения о прибытии куда-либо соединения Жнецов. «Стража» была вовсе не прислугой, а, своего рода, «старшим братом», который сам решал где оказывать поддержку или давление, и когда делиться новыми данными и технологиями. При этом решал он невероятно точно — ещё никто не жаловался на «некомпетентность» Жнецов.

А экскурсия продолжалась: СУЗИ повела детей через проходную в стратегический штаб — место, где во время Вторжения вершились судьбы целых народов. Проблема генофага, Вторая Утренняя Война, охота на «Цербер» — все решалось здесь.

— В этом помещении прошло несколько важных встреч, — СУЗИ спустилась к голографическому «столу» и встала по другую сторону от собравшихся тесной группой школьников. — Исторический момент: официальная встреча на «Нормандии» представителей Альянса Систем, Кроганской ДМЗ, Турианской Иерархии и Саларианского Союза, а также первый официально зарегистрированный контакт между командованием Мигрирующего Флота и Консенсусом Гетов. 

Джокер хорошо помнил это: возмущения саларианской далатрессы, железный напор Рекса, холодная выдержка Виктуса, пугающий научный интерес Зен, твердолобый, но по-своему верный подход Герреля, яростный протест Корриса, успокаивающий нейтралитет Раан, растерянность Тали, и Шепард, устало пытающийся решить все проблемы...

Далатресса Линрон недолго протянула после Вторжения — её опасная, крайне агрессивная анти-кроганская политика, пытавшаяся столкнуть народ Тучанки с системами Терминуса и турианцами не оправдала себя, и правительница была тихо убрана собственной спецслужбой — ГОР — и это был не первый раз в истории, когда силовые структуры брали дело в свои руки. Они вовремя поняли, что, несмотря на совсем маленькие потери Союза во время Вторжения, саларианцам не потянуть войну с кроганами и поддерживающими их турианцами — а всё шло к этому, и даже Жнецы не смогли бы без вооруженного вмешательство сдержать разбушевавшихся кроганов. А уж потеря союзника по Триумвирату вообще не сулила ничего хорошего, и именно это стало решающим фактором при принятии решения старшим исполнительным офицером ГОР. 

Впрочем, новая далатресса точно также не блистала дружескими чувствами к Тучанке, но её амбиции были немного меньше. При далатрессе Грамкопротмтиаде Саларианский Союз отказался от создания военно-политического блока, который делил бы Галактику на две части: ту, что поддерживала и ту, что противостояла кроганам. Далатресса Грам, как её называли за глаза, направила усилия на восстановление старой системы власти — Совета Цитадели во главе с Триумвиратом. Этим должны были заниматься азари, но они оказались увлечены другими делами, и при разумном посредничестве Иерархии и Альянса, видевших в кроганах потенциальных союзников, а не опасных животных, Саларианский Союз всё-таки смог договориться с Рексом о рамках, которые сдерживали бы буйный нрав народа Тучанки, но и не вызывали недовольство кроганов. 

Это стоило немалых трудов и двух десятков закрытых встреч на высшем уровне, но обстановку удалось стабилизировать. Саларианцы добились того, что развитие кроганов было направлено на закрытые до этого неисследованные регионы, а Триумвират, в котором теперь делили власть Союз с Иерархией — старые и выгодные друг для друга партнеры — по-прежнему являл собой самый сильный из всех политических блоков. При влиянии нового Катализатора и послевоенной ширмы «всеобщего стремления к миру и дружбе», членство в Совете получили все ранее ассоциированные расы и даже кварианцы, внесшие свой значительный вклад в достижение Дня мира. Однако ситуация от этого не изменилась: точно также, как люди продолжали негласно считаться «расой второй категории» после получения места для своего Советника, все, кто был принят после завершения Войны, имели столько же влияния сколько и раньше, а Триумвират не прекращал играть лидирующую роль.

Примарх Виктус отказался от своего поста сразу же после Дня Мира и вернулся к управлению гарнизоном Менае. Бывший примарх согласился на роль главы Иерархии лишь потому, что во время Войны нужен был лидер-военачальник, а не лидер-политик, и сейчас он не видел смысла дальше задерживаться у власти. Турианцы жили немного дольше людей, да и здоровье у Виктуса было недюжинное, поэтому, насколько знал Джокер, бывший примарх был ещё жив и занимался управлением оборонной сетью Палавена. Военачальник был по горло сыт политикой во время войны, и отказывался ото всех должностей в Верховном Командовании, которые ему предлагали кундрар Армус Вакариан, глава УКБ, и новые примархи.

Управление государством Виктус передал следующему в иерархии турианцу — кундрару Адусу Перрелу, бывшему примарху второго кольца Иерархии, который, как и его последователи на этом посту, проводил политику постепенного расширения пространства Цитадели с помощью присоединения к Иерархии малых государств Терминуса, нуждавшихся в сильном покровителе. Благодаря четкой субординации и дисциплине турианцы смогли выйти из послевоенного кризиса почти также быстро, как саларианцы, которым Жнецы нанесли сравнительно небольшой урон. Турианцы не тратили силы на внутренние распри, как азари и люди — каждый работал на пределе сил, чтобы восстановить разрушенное — их так воспитали. У турианцев на первом месте всегда стоял долг перед обществом.

Значительная часть флота была потеряна во время попыток удержать Палавен и при атаке на Землю, но, учитывая потери других рас, Иерархия по-прежнему располагала наиболее значимыми военными силами в галактике, за исключением разве что Жнецов и гетов.

Рекс же в последние годы сильно сдал — он был недавно на Цитадели, прилетал на заседание Нового Совета по стабильности. Джокер был неприятно удивлен, увидев старого знакомого в таком виде: огромный горб очень сильно давил на спину Рекса и он ходил, согнувшись куда сильнее, чем другие кроганы, а ноги тяжело шаркали по полу. Глава кроганов и так был немолод в годы Вторжения, а сейчас уже не за горами тысяча лет. Рекс просто... постарел. Да и постоянное давление более молодых и бойких оппонентов сильно подкосило силы крогана, как и смерть Бакары, для которой всё-таки не прошли даром опыты Мелона.

Грант во всем поддерживал своего вождя, но он был воином, и разбирался в психологии своего народа, как и в политике, куда слабее Рекса, поэтому вряд ли долго удержится у руля после неизбежной смерти вождя. А вот что будет, когда Рекс всё-таки покинет их, Джокер не знал. За восемьдесят лет без генофага вождь кроганов сделал очень много для своего народа, изо всех сил сдерживая неконтролируемую экспансию — он поощрял заселение новых миров, по договору с Советом Цитадели, но требовал не быстрого, а качественного развития — строительства городов, развития промышленности. Рекс пытался искоренить и агрессивность, но она была у кроганов в крови — все ещё существовала огромная прослойка населения, которая с радостью бы прошлась дробовиком и стальным кулаком по другим расам. А как их остановить? Кроганы были единственными, кто не боялся Жнецов даже во время Вторжения — простое появление «Стражи» в их скоплении не даст результата, и Конструкту придется применить силу. Джокер втайне надеялся, что до этого он не доживет — увидеть второе кроганское восстание не хотелось никому. В данный момент кроганы были нейтральной силой, которая занималась своими делами, но... только благодаря Рексу.

Также как и кварианцы с гетами: Совет Адмиралов вскоре потерял всё свое влияние — возвращение на Раннох, да ещё с поддержкой гетов, нарушило трехсолетний тяжелый темп жизни кварианцев, и вскоре Конклав стал играть роль правительства, а не только законодательного органа. И неизвестно, что было хуже: периодически вперед вырывалась партия, которая относилась к гетам в лучшем случае холодно, и постоянно росло напряжение — далеко не все геты считали правильным возвращение «создателей» на Раннох.

Во время изгнания кваринцам с самого детства внушалась ненависть к гетам, и немногие смогли ужиться с машинами. Для галактического общества помощь Жнецов было принять куда легче — против них воевали всего месяц, а вражда кварианцев и гетов укреплялась годами и поколениями. Создавались отдельные резервации, «свободные от гетов», периодически начинались стычки. Партия, враждебная к гетам, вообще предлагала им покинуть Раннох, аргументируя это тем, что гетам, в отличие от кварианцев, все равно какие условия на той или иной планете. Однако на поверхности, орбите планеты, да и во всей системе, ещё оставалось множество баз и опорных пунктов гетов, включая полуразрушенную, но медленно восстанавливающуюся Сферу Дайсона. Синтетики не считали, что будет приемлемо и рационально начинать строительство заново, в другом месте, предлагали кварианцам помощь, но немногие были согласны принять её, и со временем в Консенсусе снова стало расти число программ, которые не были столь лояльны к «создателям». Ситуация за Вуалью Персея сейчас считалась самой взрывоопасной. 

Пока Джокер в очередной раз прохлаждался, вспоминая былое, СУЗИ, закончив свой рассказ, показала детям рубку связи, и это было, пожалуй, единственное место, где все они понимающе закивали головами. За восемьдесят лет ещё никто не придумал ничего лучше квантомеханического коммуникатора, и подобные помещения мало чем не отличались от таких же на других кораблях и станциях. С этим местом у Джеффа Моро было связано только одно воспоминание...

Джокер хорошо помнил то, что было после высадки на Тессии. Он знал, что Шепарда там постигла неудача, и до этого момента ещё не было такого, чтобы капитан провалил свое задание. Именно поэтому он был для многих символом воли к победе, и если бы стало широко известно о провале на Тессии, это очень сильно ударило по боевому духу. «Проиграл сам Шепард, да ещё на таком важном задании, что остается нам?»

Капитан был чудовищно подавлен — подобное поражение это не просто «проигрыш в битве, но не в войне». Жнецы это не обычный противник, даже попытки противостояния им, да ещё и успех — уже чудо. Но когда тебя настигает неудача, невольно начинаешь сомневаться в самом себе, а потеря уверенности — самое страшное для того, от кого зависят триллионы жизней. А если учесть, что удар нанесли даже не сами Жнецы, а всего лишь агент «Цербера», невольно спрашиваешь самого себя: «Может быть, я не гожусь для этого? Может быть, они все зря на меня надеяться?».

Джефф был абсолютно уверен, что не потеря Тессии так ударила по Шепарду, а именно сам факт неудачи. В конце концов, даже если бы они сумели узнать у протеанского ВИ что такое «катализатор», это не уничтожило бы Жнецов в тот же момент, и Тессия в любом случае было потеряна. Шепард видел, как растоптали Землю, как горел Палавен, как геты с кварианцами едва не порвали друг друга в клочья, и Тессия всего лишь ещё один пункт в этом списке. 

Джокер знал, что Шепарду... стыдно. Перед Хакетом, который всегда был железно уверен в капитане, перед членами экипажа, которые видели, как он проиграл. В конце концов, перед Советницей Тевос... 

Джокер видел, как Шепард долго не отвечал на вызов азари, устало опираясь рукой на стену — СУЗИ сообщила пилоту об этом, рассчитывая, что тот сможет как-то подбодрить капитана. Однако раньше, чем пилот успел это сделать, Шепард смог взять себя в руки и сообщил Советнице новость о неудаче. Её реакция оказалась именно той, которой боялся капитан: удивление и разочарование. Когда поручаешь дело Шепарду, ты уверен, что оно будет выполнено, но реальность не преминула напомнить, что он обычный человек и далеко не всесилен. Стало ясно, что Тевос разочаровалась. А разочарование это то, что делает из героя обычного человека.

Однако больше никто не разочаровался — экипаж поддержал капитана. Все, кроме Лиары, которая занималась самобичеванием. В тот день Джокер разочаровался отнюдь не в капитане, а в докторе Т’Сони. Да что там, он был просто раздражен тем, как все жалели её и Тессию. Разве Палавену было легче? Разве Земля не была потеряна в первый же день войны? Но тот же Гаррус и Виктус не теряли присутствия духа, и все люди, которые были на борту, не забивались в углы, жалея себя. И никто не срывался на других, как Лиара на Явике...

Джокер тогда весьма резко ответил на замечание капитана о шутке про азари. Он напомнил Шепарду, что пилот тоже не волк-одиночка, и у него самого остались отец и сестра в осажденной колонии Типтри. Джефф считал, что нет смысла убиваться, жалея себя — нужно принять все испытания и преодолеть их, не теряя бодрости и чувства юмора. Именно так вел себя курсант Моро в летной академии, получив высшие баллы по всем дисциплинам, будучи инвалидом. И именно так он продолжал себя вести во время Вторжения Жнецов, несмотря ни на что.

Это было время упадка в войне: Жнецы, несмотря на сопротивление, захватывали все больше и больше планет, «Цербер» украл самую важную для сопротивления информацию, опозорив героя, многие расы находились на грани уничтожения. Но Шепард, несмотря на это, при поддержке команды, смог преодолеть кризис... в отличие от азари. Момент, когда была потеряна Тессия, стал переломным в их истории — азари больше не были наиболее значимой частью Триумвирата. Этот процесс начался ещё когда первые «Разрушители» ударили по торговым путям азари, но слабость Республик стала очевидна именно с потерей Тессии. Демократия и идеология всеобщей свободы это хорошо, но в то же время не дает внутреннего стержня, сплоченности. И, казалось, что это не так уж плохо, ведь люди тоже никогда не считались сплоченной расой, и, тем не менее, преодолели кризис, но азари до Вторжения находились на самой вершине, а чем ты выше, тем больнее падать. Их методами на протяжении тысячелетий были дипломатическое и экономическое влияние, образ мудрого старшего народ, а протеанская база данных и первенство в космической эре дали необходимое номинальное преимущество в технологиях. Азари обладали чрезмерно раздутым благополучием, большинство населения слишком привыкло жить в достатке. А Война со Жнецами это полная противоположность благополучию: отсутствие согласия, правил и возможности договориться, отсутствия спокойствия и самого необходимого. Когда есть нечего, а за окном хаски топчут улицы родного города, вступают в игру контрасты. И у азари эти контрасты оказались значимее, чем у остальных. Жители Республик просто сломались.

Слишком много сил было потеряно в попытке удержать столицу, и в отличие от турианцев с их огромным флотом, азари себе этого не могли позволить. Вторым ударом стал захват Жнецами Цитадели вместе с её обитателями. Совет и часть жителей успели спастись — даже Жнецы не были настолько быстры и сильны, но Цитадель всегда считалась самым безопасным местом в Галактике. И это было очередное разочарование, главным образом для тех, кто обнаружил станцию несколько тысяч лет назад. То есть, снова для азари.

Да, остатки флота и армии Республик вошли в состав объединенных сил во время атаки на Землю, но после того как все закончилось, оказалось, что даже помощь Жнецов в восстановлении разрушенного не способна заново сплотить расу. Колонии одна за другой начали объявлять себя абсолютно независимыми Республиками, влияние метрополии исчезло, и пока азари боролись между собой за власть, другие расы восстанавливали силы. Уже прошло десять лет, когда часть колоний окончательно отделилась, тем самым пополнив Аттический Траверс с системами Терминуса, а бывшие Республики снова смогли единым целым представлять свою расу в Галактике, став Азарийским Консорциумом с куда более строгой системой управления и одним лидером вместо Совета Матриархов.

Эти десять лет стали расстоянием на которое азари отстали от остальных. Азари стали самой слабой расой в Триумвирате по сравнению с целеустремленными турианцами, восстановившими то, что имели, и хитрыми саларианцами, которые наращивали влияние бешеными темпами, пытаясь заполнить вакуум власти. Галактическая экономика была разрушена, а ведь именно в ней заключалось наибольшее влияние Республик, и вместо восстановления, чем занимался Протекторат Вол, азари ушли в себя. О дипломатии и говорить нечего: о каком влиянии может идти речь, если для этого нет никакой материальной базы? Теперь уже никто не оглядывался на азарийскую советницу во время решения вопросов на заседаниях Совета. За прошедшие семьдесят лет ситуация начала выравниваться и Триумвират опять стал союзом трех по настоящему сильных держав в противовес множеству более мелких рас, но Консорциум уже вряд ли когда-нибудь станет лидером Совета, особенно на фоне набирающей силу оппозиции в лице людей, ханаров, элкоров и... Федерации Терминуса.

Маленькие государства Терминуса и пиратские группировки во время Войны были второстепенной целью для Жнецов и пострадали слабо, но не было той силы, которая смогла бы воспользоваться ситуацией, объединить их всех и быстро стать противовесом Пространству Цитадели. Батарианцы были раздавлены, и беженцы, вернувшись домой, обнаружили, что Хар’Шан стал пепелищем. Ария и её банда были уничтожены при попытке вернуть Омегу: Королева Пиратов попросила помощи у Шепарда, но в тот момент капитан был слишком занят, поэтому Ария напала сама. Все пошло прахом на первом же этапе, и Королева, не желая менять план, погибла на своем флагмане при попытке протаранить секцию Омеги, чтобы высадить десант.

Гарнизон «Цербера» также не сыграл никакой роли в Системах Терминуса: вскоре после Дня Мира генерал Петровский отступил со станции, исчезнув вместе со своими войсками в системах, близких к центральной части Галактики. Омегу заняла Турианская Иерархия — их Управление Контроля и Безопасности давно строило план по взятию центра преступности под свой контроль.

Казалось, что вскоре Системы Терминуса понемногу войдут в состав Иерархии, Кроганской Зоны и Саларианского Союза, но неожиданно ситуацию взяла в свои руки Федерация Терминуса — новый союз из четырех сильнейших бандитских группировок — «Синих Светил», «Затмения» и «Кровавой Стаи», которые остались сами по себе без контроля Арии. Их всех объединила четвертая преступная организация «Рейдеры», ещё раньше успевшая заключить договор с остатками Гегемонии, у которой оставались кое-какие вооруженные силы. Вместе эти силы уже представляли из себя вполне значимую фракцию, первым шагом которой стала активная пропаганда в Системах Терминуса о том, что Пространство Цитадели рано или поздно приберет весь регион к рукам и будет диктовать свою волю свободным государствам.

На сегодняшний день к Федерации Терминуса присоединилась уже почти треть систем в регионе, также как и к Пространству Цитадели. Оставшиеся представляли из себя «канат», который обе стороны тянули на себя... под внимательным надзором Жнецов.

Экскурсия по второй палубе была закончена и процессия поднялась на лифте наверх — в капитанскую каюту. Джокер всегда был против этого — он считал, что каюта Шепарда слишком личное помещение, чтобы пускать туда толпы посетителей, но Комитет по Культуре и Истории думал иначе, а СУЗИ была вынуждена подчиняться утвержденному ими плану экскурсии.

Со времен Войны здесь мало что изменилось... то есть, конечно, другие капитаны, которые были после Эшли и Веги, все меняли под свой вкус, но когда из «Нормандии» делали музей реконструкторы при помощи консультантов, вроде Трейнор и СУЗИ, предали помещению тот же вид, который был при Шепарде.

Увидев размеры и убранство каюты «крутые» и «бездельники» не выказали удивления или восхищения — апартаменты в Президиуме и на транссистемных лайнерах были куда роскошнее, а вот один из «нормальных» — спросил:

— Но ведь это военный корабль. Я читал, что на них всегда очень мало места для жизни — почему же эта каюта такая большая?

— Это-то-просто, — один из саларианцев — «яйцеголовых» — опередил СУЗИ. — Корабль-построен-организацией-которая-могла-не-соблюдать-эти-стандарты. Интересно-только-зачем-они-так-сделали.

— Полагаю, о причинах правильнее спросить мистера Призрака и тех, кому он поручил строительство корабля, — ушла от ответа СУЗИ. — Думаю, лучше будет рассказать об интересных вещах в «коллекции» капитана Шепарда и продолжить экскурсию.

Затрагивать тему взаимоотношений «Цербера» и Шепарда было строго воспрещено: кураторы из Комитета и так скрипели зубами, когда вспоминали, что не удалось замять в истории эту часть жизни капитана. Все знали кем на самом деле построена «Нормандия SR-2», но «историки» отыгрались на официальной версии о том, что Шепард сразу же после «воскрешения» предал «Цербер» и вернулся вместе с кораблем в Альянс, который, якобы, и организовал операцию против коллекционеров. Поэтому имена всех, кто участвовал в этой операции, но не подходил к «светлому образу спасителя галактики», были вымараны из учебников и публичных документов. Заид, Грант, Джек, Миранда и другие...

А «коллекция» упомянутая СУЗИ, представляла из себя все то, что Шепард собрал во время путешествий. Это и модели космических кораблей и большой аквариум, где по-прежнему плавали разные морские обитатели, за которыми ухаживала автоматика. Над журнальным столиком парил протеанский шар, а по стенам были развешены разные элементы бронекостюма Шепарда и то оружие, которым он пользовался чаще всего. Даже хомяк все ещё находился в своей клетке, правда, в отличие от рыбок, по каким-то соображениям был заменен чучелом.

Разумеется, большинство этих предметов были всего лишь умело выполненными муляжами — никто бы не стал вешать здесь настоящее оружие или оставлять в музее подлинный протеанский артефакт. Только модели кораблей были теми самыми, что висели здесь восемьдесят лет назад — их спас сам Джокер во время чистки, устроенной одним из капитанов. До того, как отдал их в этот музей, Джефф иногда украдкой баловался, направляя игрушечную «Нормандию» на игрушечного «Властелина», установленного посреди модели Цитадели.

Позади кровати на стену проецировалась большая голограмма: сам капитан Шепард, в натуральную величину, облаченный в комплект брони N7. В одной руке активированный уни-клинок, а в другой пистолет. Жесткий, уверенный взгляд устремлен куда-то в сторону двери, а рядом цитата: «Заставьте меня гордится вами. Заставьте себя гордится!»

Джокер с усмешкой вспоминал сколько споров было вокруг фразы Шепарда, которую следовало сделать официальной цитатой и помещать на всех памятниках. В итоге Хакет с подачи Джокера решил, что это будет часть речи, произнесенной капитаном во время путешествия за ретранслятор «Омега-4».

С другой стороны от голограммы была целая стена текста: краткая биография Шепарда, изрядно подправленная теми же кураторами из Комитета.

— У знакомого моего отца такая же штука в гостиной висит, — сообщил один из турианцев «бездельников» своему другу — Конорсу.

— И зачем ему эта фигня? — удивился тот.

— Он вроде говорил, что его бабушка служила вместе с Шепардом, — пожал плечами турианец. — Его зовут Джон Катц, а бабушку — Эшли Уильямс.

— Уильямс? — поднял бровь Конорс. — Она вроде спала с этим капитаном. Он что, потомок Шепарда?

— Селмакс его знает, — турианец усмехнулся. — Может быть...

— Знаете что делают Кейси Хадсон и Мак Уолтерс с такими маленькими невоспитанными засранцами как вы? — ядовито поинтересовался Джокер. Он имел в виду двух правозащитников из юридической организации «BioWare», которая стала широко известна пять лет назад, когда некие «борцы за справедливость» хотели очернить имя Шепарда, пытаясь доказать, что Жнецы одурманили капитана, а их «дружелюбие» не более чем коварный план по захвату Галактики. Хадсон и Уолтерс тогда немало постарались, опровергая весьма убедительные доказательства мошенников. Вообще-то, к защите прав это имело слабое отношение, но влиятельные юристы были известными поклонниками Шепарда, поэтому в пух и прах растоптали оппонентов во время дебатов в одной научно-популярной программе.

— Да мне плевать! — заявил Конорс. — Ваш Шепард уже давно история!

— Пора продолжить экскурсию! — громко объявила СУЗИ, прервав разговор.

Под её искусственным, ледяным взглядом Джефф с трудом подавил в себе порыв надрать уши одному подростку, и, когда раздражение прошло, снова повернулся к изображению Шепарда, после чего перевел взгляд на кровать капитана. Разумеется, все знали про Шепарда и Эшли, но как бы в экстранете не муссировались слухи, её внук не был потомком героя галактики. Джокер точно это знал.

В первое время после Дня Мира на всех навалилось очень много работы, и Эшли не была исключением — у неё оставалось слишком мало времени на то чтобы предаваться горю по капитану. Джокер и остальные видели, как ей было тяжело потерять Шепарда во второй раз, уже окончательно. Тогда мало кто питал иллюзии: речь нового Конструкта, которую Жнецы транслировали на все планеты и корабли, не оставляла сомнений в том, что случилось с Шепардом. Но Эшли держалась вполне неплохо.

Когда «Нормандию» привели в порядок и встал вопрос о том, кто будет новым капитаном, Хакет уговорил Уильямс занять это место. Джокер не знал, как у него это получилось, но подозревал, что адмирал надавил на чувство долга — капитаном «Нормандии» должен был быть именно человек, второй спектр из Альянса. В противном случае корабль отдали бы спектру-инопланетянину, потому что Советник Валерн очень сильно настаивал на том, что «Нормандия» должна служить всем расам, а не только людям, и интернациональный экипаж пришелся бы очень кстати. Это снова была политика символов, и здесь Хакет смог перетянуть канат на себя — Эшли согласилась.

Она занимала этот пост почти десять лет, и все это время «Нормандия» считалась кораблем спектра. Но с каждым годом проблем и работы становилось все меньше, и у Эшли было больше времени на погружение в себя и воспоминания о Шепарде. Джокер видел как она увядала прямо на глазах: все больше времени проводила на одной из смотровых палуб, избегая даже спать в капитанской каюте, часами сидела и перечитывала томик стихов Теннисона, который ей подарил капитан. В конце концов, когда «Нормандия» уже перестала быть инструментом политического влияния, и Совет потерял к кораблю интерес, стало возможным вернуть его под полное командование Альянса. Это был шанс для Эшли, ведь сёстры уже давно уговаривали её подать в отставку, видя, что ничего хорошего для Эшли на службе не предвидится. Что она и сделала. Не попрощавшись ни с кем из экипажа, кроме Джокера и СУЗИ, Эшли сошла с корабля в космопорте Ванкувера и больше не вернулась. Она пошла прямо в офис к Хакету, где адмирал официально принял её отставку.

О дальнейшей жизни Уильямс Джокеру было известно мало, но СУЗИ сумела выяснить, что под влиянием тех же сестер и матери, которые хотели помочь забыть капитана, она вышла замуж за некоего Джима Катца и вскоре родила сына. Разница во времени была очевидна — этот ребенок не мог быть от Шепарда просто физически. Однако до сих пор находились любители спекулировать с датами.

Эшли возглавила службу охраны в той же компании, где работал её муж — крупная фирма по производству мебели на Терра Нове. Это была тихая и скучная работа с бумажками, которая позволила Эшли спокойно воспитывать ребенка. Джокер не знал смогла ли она забыть капитана и была ли счастлива, но сомневался в этом. 

Девять лет назад Джефф вместе с СУЗИ летал на Терра Нову, где прошли тихие похороны одной из участниц Войны...

Dali и Джокеру за полезные советы и критику.

1721 за его «Post scriptum», который вдохновил меня на несколько идей, использовавшихся к этом рассказе.

Number_7seven за рекламный гигабар.