Инцидент. Глава VI (6). Битва за Шаньси, завершение

 (

Вражеские канониры пристрелялись и их снаряды всё чаще стали пробивать броню, добираясь до уязвимых внутренностей «Кабрана». Уже поступили десять сообщений о блокировании отсеков изолирующими полями. Появились первые жертвы...

А я всё пытался добраться до расплывчатого образа, который вертелся у меня в голове. Это было что-то связанное с кораблями людей... Но я никак не мог вспомнить что именно. Расположение орудий? Нет, не то. Форма? Тоже нет. Символика? Это-то вообще не причём...

Три удара синхронно прогремели с такой силой, что мне показалось, будто в помещении взорвалась бомба. Но за этими тремя снарядами последовали ещё, и стало очевидно, что люди вычислили местонахождение нашего БИЦ и теперь пытались пробить внешний слой брони. Я с содроганием вспомнил, как «Кабран» проделал то же самое с одним из крейсеров людей. Перед глазами промелькнули трепыхающиеся фигурки, которые вылетали из пробитого БИЦ вместе с воздухом. Нет, я определённо не хотел такой гибели: задохнуться и окоченеть в ледяном космосе... а если не успеть надеть скафандр, то сразу быть убитым декомпрессией. Наверное, это единственная смерть, которой я боюсь до ужаса. В этом у нас с Сайкрусом абсолютная солидарность.

Несколько ярких вспышек озарили некоторые из обзорных экранов и те отключились. Это вышли из строя наружные датчики, не выдержав ударов и огромной температуры абляционного покрытия, которое пыталось поглотить избыточное тепло.

Я окинул взглядом операторов, пальцы которых с бешеной скоростью молотили по голографическим интерфейсам, посмотрел на офицеров у ПКУ, беспрестанно кричащих что-то по интеркому своим подчинённым в других отсеках. Остановив взгляд на Лонире, я представил, что будет с ней и всеми остальными, когда крейсера людей пробьют броню над БИЦ и принял решение: объявить эвакуацию корабля. Нет, я знал, что мой экипаж готов погибнуть за Иерархию, они наглядно продемонстрировали это всего десять минут назад. Но тогда не было даже шанса успеть добраться до спасательных капсул, а сейчас он есть и надо бороться за свои жизни! Если я промедлю дольше, то просто погублю весь экипаж напрасно.

Я глубоко вздохнул и уже открыл рот, чтобы отдать приказ, но меня опередил виндир-офицер Курлон:

— Барьер восстановлен! — его радостный крик разнёсся по БИЦ, а очередная металлическая болванка разогнанная до огромной скорости, вместо того, чтобы попробовать на прочность броню, была отклонена в сторону синим бутоном сработавшего щита.

— Инженеры подключили к генератору барьера сверхмалые ядра из системы искусственной гравитации, — почти скороговоркой выпалил Курлон. — Мощность щита — тридцать пять процентов.

— Так держать! — кивнул я. Эта отсрочка была отличным шансом успеть полностью эвакуировать «Кабран», без потерь. Однако теперь мы могли успеть спасти его! По крайней мере, у меня появилось несколько минут, чтобы вспомнить, что за элемент корабля людей фигурирует в этом неясном образе... И тут один из операторов что-то сказал своему напарнику про первое ядро.

Ядро... Так, кажется в этом что-то есть. Но что может быть связано с ядром человеческих кораблей?

У меня неожиданно задрожали пластины по всему телу (эффект физиологии турианцев, наступает после сильного удивления, осознания чего-либо или страха, может быть аналогичен человеческому «холодному поту», прим. автора). Я понял, что это был за образ. Я вспомнил как человеческий крейсер, в бою возле ретранслятора 314, разламывался на шесть частей от сильного внутреннего взрыва, и волна сдетонировавшего нулевого элемента распространялась вовсе не из середины корабля, а из отсека расположенного почти на корме...

— Виндир-офицер Неркуас, вы слышите? — я связался со старшим артиллеристом. — Сосредоточьте огонь орудий на кормовой части одного из вражеских крейсеров. Вы поняли?! Абсолютно всех орудий!

— Эээ, да, так точно, капитан, — ответил немного сбитый с толку Неркуас. — Выполняем.

— Капитан, что вы де... — начал было Сайкрус, но я прервал его жестом, напряжённо глядя, как десятки снарядов наших орудий срывают слои брони возле кормы вражеского крейсера и надеясь, что общая компоновка кораблей людей одинакова.

Краем глаза я следил за индикатором мощности щита «Кабрана» на своём капитанском терминале. Увы, белая полоса опять стремительно уменьшалась, уверенно приближаясь к нулевой отметке.

На крейсере людей, находившимся под нашим огнём, заподозрили неладное и начали маневрировать, пытаясь уйти в сторону, но с их двигательной системой тоже не всё было гладко, и крейсер поплыл в противоположную сторону, едва ли не тараня бортом своего собрата. Тот попытался уклониться и наводка орудий сбилась. Металлические болванки, предназначенные моего корабля, прошли под днищем «Кабрана», не причинив вреда. 

А наши снаряды, напротив, успешно достигали цели. Они уже превратили в решето весь слой брони человеческого корабля и теперь рвали на куски межпалубные переборки внутри него. И когда главное орудие выстрелило в очередной раз, я понял, что мой расчёт оправдался. Я сумел вычислить, где находится ядро нулевого элемента! Из пробоины ударил сноп электрических разрядов, после чего яркая, голубая сфера врывалась наружу. Свет, излучаемый сферой был настолько ослепителен, что мне пришлось прикрыть глаза рукой, но я всё равно рассмотрел, как взрыв разметал на куски первый крейсер, а потом полностью поглотил второй.

После того, как взорвался весь запас нулевого элемента в ядре, сфера схлопнулась. От взорвавшегося крейсера не осталось почти ничего, а второй представлял собой уродливый обугленный остов, напоминающий обожжённый труп.

Я облегчённо откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Всё! Мой корабль пережил орбитальное сражение, и теперь эта звёздная система полностью в наших руках. Но, сдаётся мне, что лимит благосклонности Юртакса (в турианской мифологии — дух везения, прим. автора) для нас уже исчерпан. Ещё бы: пережить лобовое столкновение со станцией, а потом одолеть превосходящего числом противника...

На несколько секунд в БИЦ воцарилась тишина, а потом грянул гром радостных голосов турианцев, которые уже во второй раз подряд за сегодняшний день заглянули в глаза Паракалу, готовясь умереть за Иерархию.

— Капитан, как вы догадались? — голосом полным удивления и восторга, произнёс Фёрти Шартис по интеркому. 

Ну, ещё бы, ведь у всех известных нам видов кораблей ядра расположены в центре, прикрыты дополнительными слоями брони и аварийными кинетическими барьерами. Кто же мог знать, что люди оказались столь неосмотрительны при выборе компоновки судов?

— Вспомнил, как взрывался их крейсер возле ретранслятора, Фёрти, — улыбнулся я, не открывая глаз.

— Ничего себе... Ну вы, капитан, прямо Орлимус (имя древнего мудрого учёного, жившего на Палавене, ещё до того как турианцы вышли в космос; давно стало нарицательным, прим. автора), — восхитился второй пилот. — Я бы ни за что не догадался.

— Мне просто повезло, — я немного смутился от таких похвал.

— Знаете что, капитан, я рад, что меня назначили именно на ваш корабль! — совершенно неожиданно подал голос и Каноптус. — Вот где бы мы сейчас были, если бы не вы?

Что-то они совсем разошлись... Нет, я к похвалам не привык, надо сменить тему.

— Ты, Гарл, забыл, что четверть часа назад сам спас нас всех? Вот это точно ни с чем не сравнится. Ну, всё, давайте за работу! — я с удовольствием ощутил вернувшуюся гравитацию, отстегнул ремень, который удерживал меня в кресле, и склонился над капитанским терминалом. — Что у нас с ЛАДАР-ом?

Надо отдать должное экипажу, они довольно быстро успокоились и вернулись в прежний темп работы. Глядя на них, я вспомнил, что собирался сдаться — эвакуировать корабль — и мне стало не по себе. Ведь болтались бы мы сейчас в спасательных капсулах, а «Кабран» разлетелся на куски... На самом деле, то что корабль цел — по большей части заслуга инженеров, восстановивших кинетический барьер.

— Сбились настройки, капитан, — отрапортовал оператор. — На калибровку уйдёт не менее десяти минут. Работают только сканеры ближнего радиуса действия.

— И как же мы узнаем, что творится у основной группы? — я сдвинул вместе бровные пластины.

— Если мы подключимся к системе одного из «Картуонисов», можно временно воспользоваться их ЛАДАР-ом, капитан, — что-то вычисляя на своём инструментроне, подсказала Лонира.

— Точно, молодец! — оживился я и связался по индивидуальному каналу с дакуратом Шороксо, капитаном одного из ударных крейсеров моей группы.

— Это выглядело очень эффектно, кирд-офицер Вакариан, — сказал Шороксо. — Похоже, что на флоте вскоре появится новая байка.

— Спасибо, дакурат, но нам нужно временно подключиться к вашей локационной системе.

— Да, конечно, кирд-офицер Вакариан. Если бы у вас всё работало после такого кульбита через станцию, я бы удивился, — Шороксо отключился от линии, но через пару минут голографический проектор начал вырисовывать в воздухе над ПКУ окрестности планеты в схематическом виде.

Я едва не свалился с кресла, когда увидел, что на месте основного сражения находятся сплошь отметки красного цвета. Цвета противника...

К счастью, прежде чем кто-либо успел высказаться, Лонира заметила, что на изображениях корабли Иерархии, а вовсе не людей.

— Спокойно, это просто ошибка проектора, — быстро произнесла она и, выбив быструю дробь на своём терминале, исправила цвета. 

Красный сменился белым, и стало ясно, что люди потерпели просто сокрушительное поражение. Несколько их кораблей были взяты на абордаж и уже получили соответствующую прошивку. Все остальные были уничтожены полностью. Наши же потери не превышали четырех крупных судов. Насколько я понял, мы потеряли только два ударных крейсера, один носитель и один лёгкий «Накараг». Фрегаты и авиация пострадали больше, но судя по сопутствующим электронным отчётам, ничего катастрофического. Уж насколько Десолас гадкая личность, настолько он хороший тактик.

Глядя на то, сколько потерь понесли основные силы, я поймал себя на мысли, что отношусь к этому совершенно не так, как к гибели группы «четыре-один». Глядя, как одна за другой, гасли метки судов на тактической голограмме, и, слыша предсмертные крики Нелиона, я чувствовал боль, сочувствие, ярость и одновременно гордость за своих боевых товарищей в экипажах этих фрегатов. Они погибли смертью достойной воинов Иерархии, даже не подумав о бегстве. Когда уничтожаются корабли, находящиеся под твоим командованием это сродни отрыванию нательных пластин и переламыванию гребня...

Но когда я просматривал потери основной группы, то не испытывал почти никаких чувств. Сухая статистика, да и только. Вот, спрашивается, почему? Разве на тех кораблях летели не такие же военные, как и в моём отряде? Разве они погибли не менее достойно? Может быть, я и знаю ответ на этот вопрос... Дело в том, что для меня отряд, выполняющий одну боевую задачу, становится единым целым. Организмом, в котором важна каждая составляющая. Но организм не может быть слишком большим и выполнять одновременно много заданий. Поэтому, эскадра и флот — это уже группы «организмов». Возможно, это всё слишком запутано и попросту оправдание перед самим собой, а на самом деле всё сводится к старой поговорке: «Пятеро — друзья, а сотня — никто». Но эта поговорка вовсе не турианская, а азарийская!

Я обвёл взглядом БИЦ и задержал его на Сайкрусе и Лонире. Сейчас они ждали поступления отчётов от младших чинов и фактически были ничем не заняты. Оба смотрели на голограмму и подробный список потерь эскадры, составляемый корабельным ВИ. На их лицах выражались почти такие же чувства, как во время гибели группы «четыре-один». Уверен, что практически весь экипаж «Кабрана» среагировал бы подобно им, просто сейчас они были слишком заняты. Для большинства военнослужащих Иерархии боевые товарищи не делились на «своих» и «чужих». 

Впору ощутить самого себя хладнокровным циником и пурасаном (малоподвижное травоядное животное, разводящееся в сельскохозяйственной отрасли Иерархии для откармливания и получения мяса, прим. автора). Наверное, я какой-то неправильный турианец...

Неизвестно в какие дебри разума я мог забрести, если бы ко мне не обратился Курлон, который подготовил поверхностный доклад о состоянии «Кабрана».

Слушая офицеров одного за другим и отдавая по мере необходимости дополнительные указания, я отвлёкся и вернулся к более приземлённым темам. 

По настоящему серьёзных повреждений, которые требовали бы немедленного ремонта в стационарном доке, слава Духам, не было. Три орудия правого борта, разумеется, уже не восстановить в полевых условиях, но «Кабран» был вполне боеспособен и без них. Все остальные поломки не были критичны, и с ними могли справиться инженеры и механики, вместе с ремонтными ботами.

Пока что с флагманского крейсера поступил лишь один приказ: всем корабля оставаться на местах и приводить системы в порядок. Видимо, штаб Десоласа вносил поправки в план наземной операции.

Я решил немного размять ноги и пройтись по БИЦ. Когда я встал с кресла, меня вновь побеспокоила боль в боку, хотя на этот раз она была не такой острой. Возможно, что это всё-таки не перелом, а обычный ушиб... Хорошо если так оно и было — идти в медотсек жуть как не хотелось. Не то чтобы я не доверял корабельным врачам, просто с детства не переношу устойчивого запаха лекарств, присущего любому медицинскому учреждению, а также вида жёстких больничных лежаков и операционных отсеков. Как представлю себе эти механические манипуляторы с целым набором игл, захватов, крючков, зажимов и скальпелей, становится не по себе. Связаны у меня с этим далеко не самые приятные воспоминания. Да и служба на боевых кораблях в мирном космосе, как-то не подразумевала частых ранений. Хорошо хоть, что Калам не знает про мою боязнь, иначе бы в его арсенале появился новый повод для шуточек...

Пройдя мимо ПКУ, я остановился перед дверью в кабину пилотов. Чуть помедлив, я нажал на голографический замок и зашёл внутрь.

— Капитан? — Фёрти повернулся на своём кресле. Оно вращалось на платформе вместе с терминалами, чтобы второй пилот, играющий по большей части, вспомогательную роль, мог без проблем обозревать всё экраны-иллюминаторы, заменяющие здесь стены, как в БИЦ.

Кресло Каноптуса, находящееся за платформой Шартиса, было закреплено намертво перед массивной панелью управления и аэрогелевые интерфейсы окружали его почти со всех сторон. Гарл лишь слегка повернул голову назад, отдал честь и вернулся к работе.

— Я просто зашёл узнать, как у вас тут дела, — пояснил я и встал рядом с креслом Фёрти. — Не пострадали во время столкновения? Если нужно, я могу заменить вас пилотами второй смены.

— Да нет, капитан, вроде бы всё нормально... А те ребята из второй смены уж точно не смогут летать, как Каноптус, — после того как первый пилот спас корабль, Фёрти, похоже, на время прекратил отпускать подколки в его адрес и переключился на других турианцев. — Если честно, они какие-то бестолковые.

— Фёрти! — я покачал головой.

— Да ладно вам, капитан. Они ведь действительно не асы...

— Можно подумать, ты смог бы лучше управлять «Кабраном», — не отрываясь от работы с панелью управления, перебил его Каноптус.

— Да я...

— Так, скажите лучше, что там с двигателями! — быстро сказал я, не дав разгореться перепалке. — Если через час они не заработают, мы сорвём десантную операцию.

— Всё в норме, капитан, механики постарались — наши движки придут в норму минут через сорок.

Я удовлетворённо кивнул и уже собрался уходить, когда мой взгляд упал на грибовидный силуэт станции людей, маячащей на экранах-иллюминаторах с правого борта.

— Ну-ка, Фёрти, свяжись с Шаркасом. Хотя лучше бы его достала шальная пуля...

— Боюсь, капитан, что этот помёт варрена, скажет, что разговаривать с ним имеет право лишь Десолас, — покачал головой Фёрти, нажав что-то на своём терминале.

— Пусть только попробует, — недобро улыбаясь, ответил я.

Несколько секунд на линии не было ничего кроме статического шума, но потом коммуникатор выдал позывные и коды связи абордажной группы.

— В чём дело? Я занят, — прозвучал по интеркому голос Шаркаса.

— Это кирд-офицер Вакариан. Доложите ситуацию.

— Станция в наших руках, а остальное — не ваше дело, Вакариан, — грубо ответил виндир-офицер.

Фёрти развёл руками и одними губами прошептал: «Я же говорил».

Но я не собирался терпеть и дальше хамство наглого выскочки. Коммандос думает, что раз его жалкий гребень прикрывает Десолас, то Шаркас может забыть кто он, а кто я? Ничего, я ещё помню, как он верещал как пурасан, когда крейсер едва не столкнулся со станцией, угрожая разметать челноки взрывом. Я наклонился поближе к микрофону и произнёс ледяным тоном с угрожающими нотками:

— Ты забываешься, Шаркас! Немедленно доложи по форме, иначе я отдам приказ, и орудия моего крейсера сотрут тебя, чванливый журкан, вместе с этой «драгоценной» станцией, в порошок...

— Да вы не посмеете! — уверенно заявил Шаркас.

— По всем законам военного времени, за многократное неисполнение приказов вышестоящего офицера, нарушение субординации и хамство! — не обращая на него внимания, продолжал я.

— Не посмеете! — повторил Шаркас. — Заргон Артериус...

— Да мне плевать! — рявкнул я. — Сильно сомневаюсь, что заргон запретил тебе докладывать о ситуации. Я прав?

Шаркас молчал, и я понял, что попал в точку. 

— Думаешь, я не сделаю этого? Так давай проверим, — я подошёл к монитору-иллюминатору. — Фёрти, Каноптус, начинайте боевой разворот.

— Вы это серьёзно, капитан? — недоверчиво спросил второй пилот.

— А разве я не ясно выразился? — я знал, что Шаркас до сих пор слышит нас, поэтому просто повернулся к Фёрти и дёрнул одной из челюстных пластин (жест турианцев, аналогичный человеческому подмигиванию, прим. автора).

— Выполняем, капитан, — понимающе кивнул тот, и его пальцы забегали по аэрогелевой клавиатуре.

«Кабран» начал тяжело разворачиваться в сторону станции.

Я надеялся, что Шаркас наблюдал за этим через иллюминатор. Массивный, клиновидный силуэт, ощетинившийся всё ещё раскалёнными после боя стволами орудий, внушит страх кому угодно.

— Погодите, — неуверенно прозвучал голос виндир-офицера по интеркому. — Кирд-офицер Вакариан, я приношу вам свои извинения!

— Уже поздно, Шаркас. Надо было раньше думать, — я ввёл команды на своём капитанском инструментроне и малые орудия пришли в движение, наводясь на станцию.

— Но... но... Подождите, кирд-офицер! Я передам вам все данные, только не стреляйте! Прошу! — при последних словах, голос виндир-офицера сорвался и перешёл на умоляющий лепет.

Я счёл унижение достаточным и сделал Фёрти отрицательный жест. «Кабран» тут же прекратил разворот.

— То-то же, Шаркас. Но я хочу чтобы вы знали: мне стыдно, что такой червь как вы служит в войсках Иерархии.

— Я... эээ... так точно!

— Хватит так пресмыкаться, Шаркас, — сказал я с довольной улыбкой на лице. — Настоящий офицер либо сразу же подчинился бы командиру, либо шёл до конца. Докладывайте о ситуации на станции, а секреты, которые там нашли, оставьте при себе, мне нет до них дела.

— Эээ... Большая часть охраны уничтожена, остальные взяты в плен, кирд-офицер. Наши потери — двенадцать турианцев. Станция захвачена практически без повреждений, если не считать вашего идио... то есть, извините, трагического столкновения с ней.

— Что с персоналом?

— Судя по тому, что один из крейсеров людей пристыковался к станции незадолго до нашего нападения, я думал, что всех гражданских эвакуировали на него...

— ЧТО? — я замер на месте и мне показалось, что в пилотской кабине стало на несколько градусов теплее. — Вы хотите сказать, что на крейсерах, которые мы уничтожили, перевозились мирные жители?!

— Эээ, нет, кирд-офицер. Сначала я тоже так подумал, но потом узнал, что запущены все спасательные капсулы. Наверное, на крейсере пытались спасти часть оборудования, а обслуживающий персонал бежал раньше.

— Хорошо, если так, — от одной мысли, что мой корабль мог погубить всё мирное население станции, мне становилось не по себе. Но Шаркас, похоже, прав, иначе кто ещё мог быть в этих спасательных капсулах? — А скажите мне, виндир-офицер, каковы они внешне — эти люди?

— На словах трудно объяснить, кирд-офицер. Они, эээ... во многом похожи на азари, только кожа не синего, а... как бы сказать... оранжево-бежевого оттенка. И головы у них покрыты волосами, как у каких-нибудь диких приматов. В общем, на мой вкус не самое приятное зрелище.

Я недоумённо переглянулся с Фёрти. По сбивчивому и не самому подробному описанию Шаркаса, мне трудно было вообразить образ этих существ, но они хоть не были похожи на монстров из моего сна. Это уже внушало оптимизм.

— Ладно, Шаркас, можете быть свободны. Но если хоть раз, слышите, хоть раз, вы заговорите со мной или кем-нибудь ещё в подобном тоне, вам не поздоровится. Ясно?

— Эээ, да, так точно, кирд-офицер Вакариан. Я обещаю, что больше этого не повторится.

— Вот и хорошо, — бросил я и, шагнув прямо сквозь голографический экран, отключил интерком на терминале Фёрти.

Тот, не преминул тут же вставить:

— Лихо вы поставили на место этого Селмаксова сына, капитан. Давненько я не видел, чтобы вы так сердились. Если честно, я подумал, что вы действительно расстреляете эту станцию.

— Ну, нет, это уже было бы лишним, Фёрти. Всё-таки, там находятся не только мерзавцы Десоласа, но и военнопленные. Не говоря уже о ценных данных. К счастью, Шаркас оказался всего лишь заносчивым слизнем. Иначе, было бы трудно выбить из него хоть что-то.

— Сдаётся мне, капитан, что он не упустит возможности пожаловаться на вас заргону Артериусу. 

— Это уже мои проблемы, Фёрти, — я сложил руки на груди и отошёл к двери. — Я не боюсь Десоласа. Сейчас я не нарушил ни одного пункта Устава. Пускай попробует достать меня...

Неожиданно Каноптус, молчавший всё это время, сказал:

— Если честно, капитан, я бы ни за что не стал связываться с Десоласом.

— Это ещё почему?

— Поговаривают, что у него есть собственный специальный отряд, который разбирается с его врагами. Но Управление Контроля и Безопасности не подтвердило этого (УКБ — спецслужба Иерархии, выполняющая функции контрразведки, прим. автора). Или не хотело подтверждать...

— Удивительно, что именно ты, а не Фёрти, стал источником слухов, — попробовал отшутиться я.

— Просто я умею слушать, — загадочно протянул Каноптус и добавил. — Я говорю серьёзно, капитан, лучше не связывайтесь с Десоласом.

— Я учту, — напоследок бросил я через плечо и вышел из кабины пилотов. Слова Каноптуса навеяли какие-то нехорошие предчувствия, но разбираться с ними не было времени. Пора навестить десантную команду перед высадкой на планету.

Створки лифта разъехались в стороны, и я оказался в ангаре. Едва выпустив меня, кабина тут же поехала вверх, на четвёртую палубу. Десантная группа готовилась к высадке, и они загружали оба шаттла всем необходимым и таскали ящики со снаряжением из арсенала.

Пока я шёл от кабины пилотов к лифту, я получил план наземной операции и роль моего крейсера с десантной командой в нём. Пока ехал на пятую палубу, успел прочесть, благо ничего сложного там не было. Сорок десантников на четырёх лёгких летунах и остальные десять на двух шаттлах, под завязку нагруженных снаряжением и перевозивших лёгкие шагоходы «Ревун», должны были, после предварительной орбитальной артподготовки спуститься на космодром. Он расположен в центре одного из крупных городов Шаньси и десантники вместе с малыми группами двух ударных крейсеров, должны организовать плацдарм для посадки тяжёлого транспорта, перевозившего одну пятую часть всего 53-его отдельного штурмового корпуса мобильной пехоты.

Тяжёлый десантный транспорт станет оплотом всех оккупационных сил в этой части планеты, и если позволить людям сбить его, это будет катастрофой.

Я направлялся к той части ангара, что была занята шаттлами. Мимо то и дело сновали десантники, которые меняли абордажное снаряжение на наземное. Те, кто уже закончил, помогали обслуживающему персоналу ангара таскать тяжёлые контейнеры, нагруженные оружием, боеприпасами, продовольствием, медикаментами и аппаратурой. Ящики равномерно укладывали в салонах шаттлов, из которых была убрана большая часть сидений, и закрепляли ремнями с металлизированными вставками — для солдат сопровождения было бы очень неприятно оказаться под тоннами груза во время какого-нибудь рискованного манёвра.

Особняком держались пилоты малых шагоходов «Ревун», которые уже заняли места в кабинах своих боевых машин, возвышавшихся над головами турианцев на добрых полтора метра. Десантники старательно огибали шагоходы, чтобы не мешать механикам, занимавшимся нанесением маскировочного покрытия, укладкой боекомплекта и последней проверкой всех систем. 

Я на пару секунд остановился, рассматривая грозные машины. Угловатые корпуса державшиеся на двух толстых «лапах», многоколенчатые манипуляторы, оснащённые четырёхствольным роторным пулемётом, крупнокалиберным орудием и наплечными ракетницами производили впечатление. Но существовали и гораздо более крупные машины, способные одним выстрелом разорвать «Ревуна» на куски. Однажды я видел остатки шагохода, которые десантники приволокли обратно на «Кабран» только потому что пилот был ещё жив, а извлечь его в полевых условиях не представлялось возможным. Не самое приятное зрелище — фактически это был бесформенный кусок металла, брызгающий во все стороны жидкостями гидравлической системы и искрящий оборванной проводкой. Однако, в абордажных боях «Ревунам» не было равных. Помимо основного набора вооружения они были оснащены штурмовыми лезвиями с активной плазменной кромкой и ионной горелкой, режущей переборки как масло. Случалось, корабли преступных синдикатов, которые десантная команда «Кабрана» брала на абордаж, сдавались без боя, как только замечали, что им придётся иметь дело с «Ревунами».

Вот один из шагоходов закончил приготовления и, отключив кинетический барьер, не без труда забрался в десантную капсулу одного из шаттлов. В случае необходимости, «Ревун» мог быть сброшен в гущу боя прямо во время полёта.

Я двинулся было дальше, высматривая среди десантников Сакариана, но когда второй шагоход отошёл в сторону, я сразу заметил Калама. Он занимался инструктажем пятерых пирагитов, командиров своих отделений. Я остановился в нескольких метрах за его спиной, наблюдая за этим процессом. Все они уже были облачены в тяжёлую броню, с нанесённым на её поверхность маскировочным покрытием песочного цвета с серыми и оранжевыми вкраплениями — на Шаньси преобладали пустыни и степи.

Калам, оставив шутливый настрой, развернул над своим инструментроном объёмную голографическую карту местности и делал на ней пометки, сопровождая их подробными комментариями, но из-за шума голосов и лязганья оборудования, царивших в ангаре, я различал только обрывки фраз.

Наконец, Калам громко объявил: «Это всё, теперь займитесь инструктажем с остальными». Пирагиты кивнули после чего, заметив меня и отдав честь, разошлись в разные стороны, к своим бойцам. Среди них был и Гирт, на лице которого красовались две свежие стяжки между парой пластин — подарок на память от грязных ворка в баре.

Сакариан тоже увидел меня и, иронично отдав честь, подошёл поближе:

— Кирд-офицер Вакариан, позвольте доложить?

— Прекрати, — поморщился я и, увлекая за собой друга, направился к перилам, ограждавшим площадку от маневровой части ангара. — Среди твоих никто не пострадал во время столкновения?

Калам облокотился на ограждение и, доставая из потайного отделения в броне свою трубку, разжёг её.

— Я не знаю, что вы там творили с кораблём, но я успел раза три попрощаться с жизнью. Во время столкновения абордажные челноки чуть не сорвало с креплений на посадочных столах. Двое моих бойцов получили переломы, а остальные устали считать ушибы, — Сакариан с наслаждением раскурил трубку и несколько секунд, прикрыв глаза, смаковал ощущения. — О, как хорошо... Но в общем-то, ничего серьёзного. Тех двух, с переломами, мы отправили в лазарет и заменили новичками из резерва.

— Нормально. Я думал, будет хуже. Кстати, совсем забыл — начальник арсенала жаловался мне, что компенсаторы были бракованы. Он получил новые?

— Получил-получил, всё нарадоваться не мог. Снайперы уже давно их установили, — Калам снова вдохнул дым из трубки. — Это всё? А то мне скоро объявлять посадку на транспорты.

— Иди, объявляй. Только перед началом операции я хочу сказать пару слов.

— Да ты как-будто к Паракалу нас провожаешь, — покачал головой Сакариан. — Думаешь, без драгоценных наставлений мы не справимся?

— Я и не сомневаюсь, что справитесь, но такая война у нас всё-таки впервые.

— Мы не маленькие дети, Армус!

— Может, хватит уже пререкаться?! — я раздражённо дёрнул головой и тяжёло посмотрел на Калама. — Там внизу вас может ждать неизвестно что, а ты тут выпендриваешься как кадет на первом свидании...

— Ну, извини, — он как-то странно посмотрел на меня. — Я и не знал, что пафосные речи того, кто никогда не был в настоящей перестрелке, могут чем-то нам помочь.

Он подчёркнуто официально отдал мне честь и, резко повернувшись, широким шагом отправился к летунам, перед которыми выстраивались по группам десантники.

Я раздражённо посмотрел ему вслед и щёлкнул суставами пальцев. Что это сегодня — командиры десантных отделений как один взялись хамить мне? Калам, конечно, мой лучший друг, но это не значит, что он может так себя вести!

Пока закончились приготовления, инженеры успели перезапустить маршевые двигатели и «Кабран», встав на орбиту Шаньси, уже начал предварительную артподготовку некоторых разведанных целей. В районе высадки бушевала буря, и полёт десантной команды должен затянуться дольше, чем обычно, дав нам время на обработку наземных целей, но ранняя бомбардировка никогда не помешает.

Когда мой корабль спустился на низкую орбиту, с лёгким щелчком заработало изолирующее поле, и, натужно гудя, начали раскрываться створки ангарных ворот.

Начался обратный отсчёт до начала операции. Оставалось ровно шесть минут.

Отряды десантников выстроились скученными группами, возле своих летунов и шаттлов, ожидая приказа на посадку. Я решил, что настало время, и активировал инструментрон. Включив режим громкой связи, я поднёс встроенный микрофон устройства ко рту:

— Внимание, говорит капитан Вакариан, — мой голос, усиленный громкоговорителем разнёсся по всему ангару. — Вам всем, бойцы, стоит понять, что это война с другой расой. Это война с неизведанным. Запомните, что от ваших действий может зависеть вся дальнейшая судьба Иерархия. Вы перейдёте под непосредственное командование генрила Хароуда, старшего офицера 53-его отдельного корпуса мобильной пехоты, но что бы вам не приказали, вы должны знать, что турианская армия не воюет с гражданскими! Мы лишь усмиряем агрессора — людей — и вы должны вести себя достойно солдат Иерархии. И если кто-нибудь будет замечен в мародёрстве и убийстве пленных, то я приказываю расстреливать этого мерзавца на месте. С чем бы вы ни столкнулись, помните: вы не животные! Но я верю в каждого из вас! Я верю, что вы сможете принести нам победу, но победу достойную Турианской Иерархии! Удачи, бойцы, гарил-ток-крел!!!

Десантники в один голос рявкнули уставный ответ: «Мы не подведём, капитан Вакариан. Гарил-ток-крел!», — и Сакариан тут же отдал приказ на посадку. Солдаты развернулись и по очереди начали занимать места в своих транспортах. Когда все они скрылись внутри летунов и шаттлов, а механики отступили подальше, ко мне подошёл Калам и сказал:

— Слушай... Извини, я был не прав. Не знаю, что на меня тогда нашло. Речь действительно зарядила моих солдат энергией, я это вижу. Спасибо, — Сакариан протянул руку.

— О чём речь, дружище, — практически сразу я оставил своё раздражение и ответил на рукопожатие (у турианцев рукопожатие представляет собой фактически одновременное «пожатие локтя» обоими собеседниками, прим. автора). — Удачи тебе!

— И тебе, — он кивнул и, надев шлем, пошёл к своему летуну. Но на полпути всё-таки оглянулся и иронично добавил. — Только в следующий раз поменьше пафоса! — после чего, не дожидаясь моей реакции, быстро добрался до узкого трапа летуна и одним махом заскочил внутрь, захлопнув за собой люк.

Я лишь покачал головой. 

Надеюсь, Калам переживёт наземную операцию... «Иначе с кем же я буду пикироваться?!», — тихо пробормотал я себе под нос и усмехнулся.

— Капитан, начало операции через две минуты, вас ждут в БИЦ, — произнёс по интеркому штурман Сайкрус и я, ответив, что уже иду, направился к лифту.

Перед тем как нажать на кнопку, я посмотрел на отлёт десантной группы. Первыми, ревя двигателями, поднялись с посадочных столов летуны класса «Гром» и, все вместе рванулись вниз, через открытые створки ангара. После них, подхваченные специальными «лапами» повисли над бездной два шаттла «Небесный лифт». Захваты раскрылись и оба транспортника тяжело ухнули вниз, разогнав на полную мощность нижние дюзы. Кромка изолирующего поля скользнула по их бокам и шаттлы исчезли из поля зрения.

Глубоко вздохнув, я тихо повторил: «Удачи, бойцы», — и нажал на кнопку. Створки лифта сомкнулись, и кабина тронулась вверх.