Afterlife. Статус кв(о). Глава 2: Прибытие

Жанр: приключения, детектив;

Межсистемные сверхсветовые прыжки — другое дело. Расстояния там иные, куда меньше, но и ретрансляторов между звездами-соседями нет. Тут уже не до мгновенных прыжков в синей трубе вывернутого наизнанку пространства. Капитану нужно активировать ССД¹ и разгоняться уже по-настоящему, затрачивая энергию самого корабля. Что же до времени... На скоростях больше двадцати тысяч С² упакованный в казимировский кокон³ корабль шьет пространство суровыми стежками сверхсветового режима, и способен преодолеть, к примеру, двадцать пять триллионов километров чуть более, чем за час. Правда, тут уже и требования к нуль-ядру двигателя совсем другие: чтобы разогнаться до таких чудовищных скоростей, ядро должно уметь сбрасывать массу космического корабля в квадриллионы раз за считанные минуты. Расход энергии, да и самого нулевого элемента, существенный. Но овчинка стоит выделки — путешествие к ближайшему соседу Солнца, альфе в созвездии Кентавра, займет чуть больше трех часов, включая неизбежные коррекции и суперкоррекции траектории.

Наконец, внутрисистемные перелеты. Возьмем один из самых близких — с Земли до Венеры. Расстояние, в зависимости от взаимного расположения планет, от сорока до двухсот шестидесяти миллионов километров. Если кого-то пугают такие числа, можно посчитать в астрономических единицах — в них получится от 0,26 до 1,73. Средний каботажник преодолевает это расстояние где-то за семь-восемь часов. Можно даже успеть хорошо выспаться.

Такая вот странная математика. Прошвырнуться с одного края Галактики до другого, например, с Земли до Дальнего обода и обратно, можно за пять с небольшим часиков. При этом намотать на одометр корабля где-то сто сорок тысяч световых лет. А вот доползти с Земли до Венеры — извольте подождать раза в два больше, и при этом преодолеть расстояние, в два с половиной миллиона раз меньшее.

Впрочем, в случае с Николасом все вышеприведенные расчеты можно смело зачеркнуть. До пункта своего назначения, космического транспорта «Салим», он добирался почти сутки. Сначала вознесение на орбиту, затем ожидание стыковки с какой-то микроскопической научной станцией, у которой должен был оказаться каботажный катер до Лунопорта. Катера, конечно, на месте не оказалось — он прибыл с опозданием в четыре часа, и все это время Николас был вынужден торчать в теснейшей каюте. Комната в ганноверском общежитии казалась по сравнению с ней императорскими хоромами.

Едва взойдя на опоздавший катер, Николас понял, что приключение только начинается. На этом судне вообще не было гравитатора, и все шесть часов до Луны Ник провел невесомой куклой, пристегнутой к креслу в тесном, пропахшем дезинфекцией трюме. Дичь несусветная, конечно. Даже в три раза меньший по размеру «Кадьяк» — и тот оснащен собственным гравитатором, а тут...

Но ужасным полетом на Луну злоключения Николаса не окончились. Едва молодой человек вздохнул свободно, почуяв под ногами твердый, давящий на подошвы пол, как на него свалилась новая напасть: транспорт «Луна-2 — Венера-пассажирская» ушел более двух часов назад. Персонал лунапорта сбился с ног, пытаясь выяснить, кто такой этот странный парень с Земли, и почему он вдруг считает, что обязан отправиться на не самый гостеприимный из миров Солнечной системы, да еще опоздав на рейс почти на три часа.

Очередной корабль к Венере отчалил от лунной станции за две минуты до того, как с Земли пришло, наконец, подтверждение регистрации Николаса на давно уже минувший рейс. К чести сотрудников «Луны-2», они отработали на «отлично». Не мудрствуя особо, они остановили корабль прямо на рейде, быстренько запихнули Николаса в сверхмалый челнок (снова дегравитированный!) и отправили запоздавшего пассажира на межпланетный паром «Тольятти». Путешествие Николаса на Венеру продолжилось, пусть и с почти пятичасовым опозданием.

Другой бы подумал, что такое начало путешествия не к добру, но Николас всерьез считал, что неприятности только закаляют характер, поэтому отнесся к сумбуру философски. Просто улегся на свою полку, достал планшет и погрузился в изучение двигательной системы «Салима» по тем данным, что имелись у Комиссии по внешним связям.

Не успел Николас добраться до разбора особенностей топливоподающей системы грузовика, как судьба выкинула следующий фортель. Койка буквально выпрыгнула из-под спины Николаса, а тревожные синие лампы не на шутку встревожили большую часть пассажиров. Кроме Ника, разумеется. Он-то знал, что синие проблесковые маяки включаются как предостережение о внеплановых инерционных маневрах, и ничего более. Исключительно для неподготовленных пассажиров — чтобы не побились головами. Случись с кораблем что-нибудь действительно серьезное, извещать об этом «груз» стали бы в последнюю очередь.

По громкой связи объявили, что потеря гравитации стало следствием экстренного изменения маршрута. Лунная станция зафиксировала на разгонном пути «Тольятти» непредусмотренный метеорный поток. Будь корабль покрупнее, он бы справился с метеорами своими силами, но «Тольятти» нуждался в опеке диспетчеров. Скорее всего, несколько тысяч маленьких метеорных дьяволят оказались на пути корабля, срекошетировав ранее от защиты какого-нибудь большого транспорта. Это могло случиться и час, и пятьдесят лет назад — пути подобного рода космического мусора неисповедимы.

Гравитация на «Тольятти» вернулась через несколько минут, а полет продолжился двумя часами позже, когда диспетчеры «Луны-2» прошерстили окружающее пространство мелкой гребенкой многодиапазонного анализатора материи. Паром продолжил разгон, и через час вышел на крейсерскую скорость — далекую от сверхсветовой, конечно же.

На венерианскую орбиту Николас попал, слава всем богам, живой и здоровый, и даже относительно без потерь, если не считать за таковую зависший ВИ его багажного чемодана. В итоге Николас был вынужден тащить потерявший ход чемодан вручную, за световую цепочку.

Найдя стоянку орбитальных шаттлов, Николас без особого труда нашел «свой», с отметкой Комиссии по внешним связям — тем самым хитрым иероглифом, что удивил Ника своей формой еще во время знакомства с Алексом Татэшем. Кроме собственно иероглифа, который по словам Татэша означает «внешний мир», на борту шаттла было еще несколько непонятных закорючек. Знаки складывались в какую-то надпись. Но как Николас ни напрягал память, понять, кому принадлежит эта письменность, он так и не смог.

Пилот шаттла, мужчина средних лет в строгом сером кобинезоне и почему-то с дыхательной маской на лице, приветственно кивнул Николасу, стоило молодому человеку подобраться к машине со своим безвольным чемоданом.

— Добрался, наконец, — сказал водитель. Голос сквозь маску звучал на удивление четко. — Давно уже тут жду. Давай, бросай лорри⁴ в багажник, и поехали.

В задней части шатла открылась ниша, и Николас, кряхтя, перевалил в багажный отсек свою поклажу.

— Садись, — сказал пилот, открывая дверь кабины. — Ядра тут нет, так что придется потерпеть полчасика невесомости. Осилишь?

— Я столько уже провисел, что осилю что угодно, — усмехнулся Николас.

— Ну-ну, — пилот пропустил пассажира внутрь и забрался в челнок сам.

Проверяя замки шлюза, мужчина повернулся к Николасу. Тот как раз в нерешительности замер — перед ним было сразу три пустых кресла, и молодой человек мучительно размышлял, какое из них расположено ближе всего к центру масс корабля. Невесомость невесомостью, но терпеть еще и перегрузки от динамических маневров — увольте.

— Перед выходом не забудь надеть маску, — сказал пилот, заканчивая осмотр шлюзовой двери. — Вон лежат, справа над обзорным экраном.

— Маску? — не понял Ник.

— Ну да, дыхательную систему. Как у меня, — парень похлопал себя по носу, точнее, по патрубкам своего респиратора.

Признаться, Николас подумал поначалу, что молодой человек чем-то болен, поэтому вынужден дышать посредством этого... лицевого украшения. Но теперь выходило, что Нику тоже придется напялить на себя эту далеко не самую эстетичную конструкцию из полимеров и керамики.

— Или ты думаешь, что кварианцы вот так просто дадут тебе разбрасываться микробами на их стерильном корабле?

— Кварианцы?

Николас решительно ничего не понимал. В его задании черным по белому указано, что «Салим» — это корабль человеческой постройки, и приписанный, кроме того, к Четвертому судоремонтному заводу при Венерианском кораблестроительном центре имени Хруничева. Причем тут кварианцы?

— Причем тут кварианцы? — спросил он.

— Причем? — пилот остановился на полпути к своему месту и удивленно глянул на единственного пассажира. — Ты летишь восстанавливать кварианский корабль, парень. Как думаешь, причем тут кварианцы?

***

Путешествие до «Салима» Николас почти не запомнил. Случайное, ну или не случайное слово «кварианцы» разом проникло куда-то туда, глубоко в душу, где Николас скрыл до времени воспоминания о совсем еще недавнем прошлом.

Понятно, что сразу же вспомнилась Ларина Стерх. Ну, то есть не то, чтобы прям вот регулярно вспомнилась, а вспомнилась сверх плана. Вот уже несколько дней Николас усилием воли заставлял себя не возвращаться в прошлое, и уже почти овладел этим приемом. Облик девушки всплывал в памяти Ника совсем уже редко: по девяносто, девяносто пять раз на дню.

И вот — снова она. Стоило вспомнить про кварианцев...

Кварианцы — Лара ими в свое время просто бредила. Впрочем, кто из мальчишек или девчонок не бредил? Николас тоже проходил через тот возраст, когда раса инопланетных кочевников казалась чуть ли не божествами. Теперь Ник знает, что большинство рассказов про инженерное всемогущество кварианцев — сказки. Рассказанные по Сети в образовательных программах, или же почерпнутые позже, от «знакомого знакомого человека, кто знаком с одним кварианцем».

Когда Николас, как и положено правильному мальчишке, претерпевал пору увлечения космическими полетами, слава «космических цыган» уже изрядно померкла. Тем не менее, ее хватало, чтобы заразить Николаса космолетами. И не без влияния запакованных в герметичные костюмы галактических странников он подал заявление на перевод с общеэнергетического на кафедру силовых приводов. В памяти человечества еще сидел случай пятнадцатилетней давности, когда два инженера «Таларибы», экспериментальной подпространственной лодки ВКСА, оживили затухший реактор и вытащили корабль из бесцветного Ничто, где даже само понятие пространства и времени — не более, чем математическая абстракция. Земля тогда задолжала кварианцам двадцать восемь жизней и примерно семнадцать миллиардов стандартов — экспериментальные суда никогда не были дешевыми. Наличие кварианского техника на любом современном судне стало для ВКСА чуть ли не обязательным.

Но все течет, все меняется. Люди, в свое время превозносившие галактических кочевников до небес, успокоились. Хватало других поводов посудачить, помыть косточки негодяям и восхищенно повздыхать, говоря о героях. Между тем, обитатели Мигрирующего флота никуда не делись. Раскинули свой кемпинг на краю Солнечной системы, стараясь не мешать регулярным внутрисистемным маршрутам. Иногда кварианцы посылают своих инженеров на особо деликатные контракты, где от работника требуется скорее не знание техники, а умение чувствовать ее, дышать ею.

Это и есть настоящее призвание кварианцев — ощущать пульс неживого. Ведь в науке они весьма слабы, и это вполне объяснимо: какая еще наука, если Флот постоянно пребывает на грани выживания? Сейчас, правда, куда лучше ситуация с энергией и продуктами — люди снабжают мигрантов десятками тысяч тонн декстро-продовольствия, а в район пояса Койпера брошены нити энергопроводов от дюжины внеэкплиптиков⁵. Но нехватка ресурсов на большинстве кораблей Мигрирующего флота никуда не делась.

Как и нехватка академических знаний.

Первые из присланных по обмену молодых инженеров оказались столь несведущи в науке, как прикладной, так и фундаментальной, что поначалу земляне подумали, будто Флот пошутил. Но нет, никаких шуток. Кварианец с закрытыми глазами может перебрать термоядерный двигатель или за минуту приструнить пошедшее в разнос нуль-ядро. Но он понятия не имеет, какие базовые принципы стоят за этими устройствами. Почему они вообще работают. Зачем в их конструкции стоит тот или иной узел. Кварианец легко поймет, что делает то или иное устройство. Сможет починить, если что. Модернизировать, если есть необходимость. Но он никогда не создаст ничего нового — он не знает основ. Это как пытаться построить небоскреб, вооружившись знаниями о возведении глиняной хижины с тростниковой крышей, а до кучи — уметь ремонтировать отделку, восстанавливать силовые короба и владеть искусством кругового застекления. Для ремонта и модернизации этого хватит. Для создания нового — нет.

И вот, теперь Николас летит на кварианский корабль, чтобы остаться там как минимум на восемь недель. Ничего, решительно ничего не зная о быте и обычаях кочующего народа. Да боже мой, у Ника нет даже переводчика с кварианского! Это не проблема, если есть какой-нибудь подходящий аналитический ВИ, но молодой человек сорвался с места внезапно, и даже свой основной планшет оставил в общежитии, забрав с собой лишь маломощную таблетку-коммуникатор. Требовать от нее лингвистической экспертизы и живого замещающего перевода как минимум наивно. Чуть более наивно даже, чем мечтать о собственном инструметроне. Нулевой элемент сейчас куда дороже любого из драгоценных металлов, и тратить его на массовую продукцию Ассамблея вполне разумно не спешит. А уж дарить студентам тем более.

Говорят, у каждого кварианца по-прежнему есть собственный инструметрон. Но представить инженера, тем более оперативного работника, без этого устройства так же сложно, как солдата — без оружия. Интересно, есть ли у кварианцев запасные?

***

Прямой швартовки к «Салиму» не произошло. Шаттл с Николасом лишь перелетел от причального дока внутрисистемного орбитопорта⁶ Венеры к другому причальному доку. Матово-серая обшивка космического транспорта лишь мелькнула на экране обзора, но даже столь короткого знакомства с «Салимом» Николасу хватило, чтобы оценить размеры корабля.

Бывший «Маришалло» нельзя назвать гигантским кораблем. В современной классификации его тип, без сомнения, отнесли бы к каботажному тягачу, то есть судну исключительно для внутрисистемных перевозок между соседними планетами. Однако Николас уже овладел первичной технической документацией на грузовик, и знал, что определение «каботажник» к этому старичку неприменимо. На «Салиме» установлено просто циклопических размеров для такого корабля нуль-ядро, явно снятое с какого-то космического исполина. Относительный размер ядра «Салима» на двадцать процентов превышал даже монструозное сердце легендарной «Нормандии» SR-2. Это, впрочем, совершенно неудивительно. Редкий, ныне почти исчезнувший класс звездных буксиров априори нуждался в серьезном ядре — ему ведь предстоит сбрасывать релятивистскую массу не только самого корабля, но и грузовой платформы, которую «Салим» тащит на горбу. Указанная в техдокументации грузоподъемность — ошеломительные шестьсот миллионов тонн. Именно столько «Салим» может утащить на сверхсветовой скорости. Можно грузить и больше, но уже с падением производительности и экономичности.

Вот как раз об экономичности...

Силовая установка на «Салиме» вполне подстать ядру. С казимировскими контурами, как и с гравитатором — все ясно, их конструкция масштабируема, насколько хватит фантазии. Главная энергетическая тоже без сюрпризов. Но вот движки...

О, движки... Нет, не так. О, Движки!

Говоря о «прожорливых пропульсивниках» профессор Татэш прилично польстил «Салиму». Двигатели этого мастодонта не просто прожорливые, они фантастические обжоры! Около трети всего грузовика — контейнеры для топлива, и еще четверть — системы его безопасного хранения. Случись что... Словом, путешествие на «Салиме» лучше всего подходит под определение «верхом на бочке с порохом»⁷. В отчетах указано, что в качестве топлива экипаж использует примитивное и, в общем-то, дешевое сочетание дейтерия и гелия-3. Но в каких количествах! Мгновенный расход того же гелия-3 на полной тяге в два с лишним раза превышает добычу этого элемента в пределах всей Солнечной системы, а выхлоп гелием-4 настолько силен, что некоторые острословы уже назвали кварианский грузовик «звездопыхом» — в том смысле, что он, подобно звезде, производит «звездный газ» просто в устрашающих количествах.

И вот с этим бегемотом Николасу придется работать. Молодой человек в уме прикинул, какая экономия топлива возможна при реализации на «Салиме» темы его дипломной работы, и голова закружилась от перспектив. Один единственный рейс с Венеры до Марса и обратно даст экономию примерно в восемь миллионов стандартов! Неудивительно, что расчетливые азари выбили полумиллиардную скидку на свой рудовоз, а ведь тот раз в десять экономичнее «Салима».

— Дай проверю маску.

Пилот шаттла подошел к Николасу и придирчиво подергал за кусок полимера на лице молодого человека. Проверил показания встроенного диагноста, в очередной раз окутал физиономию Николаса асептическим спреем из переносного баллончика, и строго наказал:

— Старайся говорить, не открывая рта — меньше шансов протекания из-под уплотнений. Ни в коем случае не смейся — незнакомые с людьми кварианцы могут воспринять это за болезненный припадок, и тогда карантин на неделю тебе обеспечен. Пока не получишь свой собственный машгор — двигайся экономно, минимизируй испарение с кожи. И ни в коем случае не расстегивай застежки комбинезона, как бы жарко тебе ни показалось!

— Почему? — промычал Николас. Именно промычал — его намордник, в отличие от маски пилота, не был оснащен голосовым повторителем.

Пилот усмехнулся.

— Потому, что зрелище открытого клапана на костюме для кварианца сродни виду оторванной конечности у человека. Могут на всякий случай ввести в кому — чисто рефлекторно, во избежание лихорадки.

— Я думал, кварианцы уже не столь чувствительны, — сказал Ник. — Некоторые даже на Земле работают.

— Это только те, кто прошел иммунотерапию, — сообщил пилот, открывая внутреннюю дверь шлюза. — Дорогое удовольствие.

— Почему дорогое?

Пилот обернулся и уставился на Николаса.

— Ты идиот? — спросил мужчина. — Спрос превышает предложение в десятки тысяч раз. Как это удовольствие может быть дешевым?

— Я думал, мы с кварианцами друзья.

— Друзья, друзья, — засмеялся пилот и зашел в шлюз. — Но кошелек врозь. Есть, впрочем, придурошные кварогуманисты где-то в Сибири, не помню...

Мужчина закрыл дверь за Ником и склонился над контрольным терминалом. Зашипел газ — видимо, какой-то обеззараживающий компонент многостадийной подготовки к сходу на кварианский корабль.

— Делают операции кварианцам, — продолжил пилот. — По-своему, без иммунотерапии, одним только хирургическим имплантированием. Кривоногие им за это всякую списанную фигню с кораблей привозят — сейчас, когда мы им новенькие железки даем, это уже можно. А сибиряки всю эту ерунду толкают на дальневосточном рынке. У японцев вечная нехватка оборудования в оснащении новых территорий.

— Это как — хирургически? — удивился Николас. — В смысле, я про операции.

— Вот так.

Пилот жестом показал, как бы он, будь врачом, ковырялся бы скальпелем в кварианце. Судя по жестикуляции и лихорадочному блеску в глазах, пилот предпочел бы поковыряться в живом, находящемся в сознании и без анестезии кварианце.

— В общем, увидишь резаного — ни за что не перепутаешь, — подвел итог пилот шаттла. — У них по четыре-шесть дополнительных дырок на роже. Хрен его знает, то ли вентиляция, то ли мембраны какие... Я в этой всей возне с кривоногими не разбираюсь.

— А не резаные — они какие? — не выдержал Николас.

— Скоро увидишь, — бросил пилот. — Так, готово. Выходим.

Шлюз с шипением раскрылся навстречу восьминедельному кусочку жизни Николаса. В облаке какого-то газа он, чуть позади пилота, ступил в межшлюзовую трубу «Салима». Тут же провалился пол под ногами — переходный рукав никто гравитировать не собирался. Хорошо еще, сработали автоматические агдезионные подковы на ботинках. И еще клапаны маски, словно по команде, перешли в паранояльный режим — дышать стало труднее. Позади стукнул лапками о пол обездвиженный чемодан. Николас нащупал в кармане брелок светового поводка, вынул его и подтянул багаж.

«Надеюсь, кварианский... как его так, мангор? В общем, надеюсь, кварианская маска будет удобнее» — подумал Николас, пытаясь разглядеть в клубах газа привечающие его на борту фигуры аборигенов. Лучших техников Галактики, вынужденных из-за своего незнания науки обращаться к инженеру-недоучке из Ганноверского энергетического.

Доподлинно неизвестно, кем Николаса считали кварианцы, но совершенно точно не спешили высказать ему свое почтение: переходный тоннель между шлюзами оказался абсолютно пустым, можно сказать, пустынным. Скудное освещение, длинная прямоугольная в сечении труба, уходящая вперед на тридцать метров — и ни одного встречающего.

— Традиционное кварианское гостеприимство.

Пилот, имени которого Николас даже не пытался узнать, демонстративно развел руками. Николас предпочел не обращать внимания на сопровождающего. Молодому инженеру претило пренебрежительное отношение мужчины к инопланетной расе.

— Ах, да, — спохватился пилот. — У них же сейчас ночь на дворе.

— Кварианцы живут по своим часам? — спросил Николас.

— Нет, по земным.

Плот кивнул Нику, мол, «пошли, чего стоять». Прошагав пяток метров, продолжил:

— У каждого самый точный хронометр из тех, что можно только достать. Кварианская секунда на треть короче нашей, так что лишняя точность не помешает. Вообще, со всей этой их троично-шестеричной счетной мишурой можно голову сломать...

— В смысле? — не понял Ник.

— В смысле, что у кварианцев по три пальца на руке, — объяснил пилот. — И считают они или тройками, так называемый традиционный целочисленный счет, или степенями троек — календарно-часовые подсчеты. Ну или в шестеричной системе — это уже из позиционной системы. По ходу, они ее придумали даже раньше, чем классику или календарно-часовые степени.

— А, как у нас степени десяти, да?

— Именно, — пилот кивнул. — Ты вот сможешь быстренько вспомнить, сколько десять в седьмой?

— Десять миллионов, разумеется, — сказал Николас.

— А три в седьмой?

Николас задумался на пару-другую секунд, вспоминая таблицу умножения. Потом еще на пару секунд. И еще на пару. Но дальше шестой степени тройки в мозговых подсчетах так и не ушел — запутался. Пилот заметил замешательство пассажира и невесело усмехнулся.

— Ну вот а мне приходится эту херню еще из одного в другое в уме переводить. Цифры-то я их выучил, не проблема. Но вот считать... Вот как сейчас — дадут какую-нибудь заметку, а там три в седьмой какие-нибудь. И ломай голову, а начнешь отстукивать на калькуляторе, так засмеют.

— Две тысячи сто восемьдесят семь! — провозгласил, наконец, Николас.

— Молоток, — серьезно сказал пилот. — А теперь скажи, чему в десятичной системе равна запись «три-три-два-пять-четыре-два» в шестеричной?

— По-моему, нереально, — признался Николас.

Пилот только хмыкнул.

— Ладно, вот и вход, — сказал он. — Тут я тебя и оставлю. В дверь сам постучишься.

— А вы? — на автопилоте спросил Ник, прежде чем успел себя одернуть.

— А я кривоногих насмотрелся уже, — пилот, казалось, хотел сплюнуть на пол, но в респираторе это весьма проблематично. — Ладно, давай, типа успехов тебе и все такое. Почини им эту колымагу, и пусть проваливают. У нас уже четыре случая ренген-тревоги в доках было, когда их техники движки на холостой прогон врубали. Термояд, мать его... Еще бы на химическую тягу перешли... Все, удачи, пока.

Мужчина хлопнул Николаса по плечу и, не оборачиваясь, потопал по трубе тоннеля обратно к челоноку. Ник остался один перед запертым гермошлюзом. В отличие от такового на шаттле, парадный вход на «Салим» производил впечатление: массивная, трех с половиной метров прямоугольная дырка в обшивке — такая здоровая, что эластичный зонтик переходного тоннеля с трудом дотягивался своими краями до периметра шлюза.

И, конечно, никакой кнопки звонка.

Ник прокашлялся, насколько это возможно в респираторе. Вспомнил, что при кварианцах это не принято, и суетливо поправил маску — не дала ли течь?

Встал навытяжку, подтянул поближе чемодан, и громко, но внятно, чтобы было понятно через маску, отрекомендовался:

— Николас Вольфберг для модернизации двигателей звездного буксира «Салим» прибыл. Прошу открыть шлюз.

Ответом — полуминутное молчание. Затем усиленный динамиком голос, с ощутимым кварианским акцентом произнес:

— Безусловно, шлюз будет открыт, как только уважаемый ученый соизволит отойти на пару метров.

— Что? — не понял Ник.

— Говорю, отойдите назад, — сказал голос и уточнил: — А то створкой прихлопнет.

***

Насколько «Салим» велик внешне, настолько же он тесен внутри. Да, корабль сильно модернизировали, заменили большинство устаревших систем новыми, компактными и менее энергоемкими. Однако старые гены не скроешь — больше всего интерьер грузовика напоминал внутренности какого-то технологического организма.

Впрочем, кварианцам внутри было куда просторнее, чем Николасу. Уж на что тот не гигант, но представители рода космических кочевников оказались прилично меньше среднего человеческого роста. Мужчины обычно на полголовы ниже Николаса с его неполными ста семьюдесятью, а женщины — из тех, кого довелось увидеть за короткий вояж до кают-компании — едва доходили ему затылком до плеча. Весьма странно на самом деле. Николас помнил те немногочисленные кадры хроники, где отважная Тали’Зора оказывалась рядом с капитаном Шеппардом. Судя по записям, кварианка была едва ли на ладонь ниже спасителя Галактики.

— Смею предположить, профессор, что вы сейчас оцениваете внешность кварианцев, — вполголоса сказал его провожатый. Тот самый, который пошутил насчет падающей створки — рослый, чуть ниже Николаса кварианец в украшенном бирюзовыми тонами скафандре.

— Вообще-то, я и близко не профессор, — ответил Николас. — Но да, вы правы, я как-то не думал, что... ну, в общем...

— Все на это ведутся, — усмехнулся кварианец. — А между тем, проблема не в кварианцах, а в людях.

— В каком смысле?

— В прямом, — ответил кварианец, развернувшись в тесном коридоре и пропуская двух спешащих куда-то жителей корабля. — Чуть ли не единственный человек, с которым сравнивают кварианцев — коммандер Шепард. А ведь его рост... в ваших единицах чуть больше ста шестидесяти четырех сантиметров. Ну а клан Зора всегда славился своей статью: отец Тали был почти на голову выше среднего кварианца. Дочка пошла в папу, вытянувшись аж до метра шестидесяти.

— В поздних реконструкциях этого не видно, — сказал Ник.

— Реконструкции на то и реконструкции. Ваши медиа-технологи были слишком заняты тем, чтобы удовлетворять заказы агонизирующего Альянса, воспевая одних союзников и унижая других.

— В смысле?

— Что? — кварианец обернулся.

— Я спрашиваю, что значит воспевая и унижая?

— А-а-а, — протянул кварианец. — Я и забыл, что вы очень молоды. Вы не застали ту пору, и хорошо. К слову, мы уже почти пришли.

Инопланетянин потянулся правой рукой к левой, и Николас против воли затаил дыхание — кварианец активировал инструметрон. Золотисто-жемчужное сияние окутало руку и ладонь техника, второй рукой, трехпалой и очень странной на человеческий взгляд, мужчина что-то настучал на собранной гравитационными полями клавиатуре.

Судя по всему, перед ними была вертикальная шахта, связывающая воедино несколько палуб корабля. На обычных кораблях в шахте обычно стоит лифт, однако за проемом ничего, кроме шахтной трубы, не было. Скудно освещенное пространство оказалось совершенно пустынным — а еще оттуда весьма прилично поддувало ветром. Николас чувствовал это даже сквозь плотную ткань полетного комбинезона.

— Заходите, не бойтесь, — кварианец кивнул в сторону пустоты. — Это обычный подъемник.

— А где...

Николас хотел сказать «лифт», но понял, что в данной ситуации это прозвучит просто глупо. Диаметр трубы хорошо, если пара с небольшим метров, о лифте нечего и думать.

— Мы не используем подъемных механизмов для доступа к палубам, — сказал кварианец. — Это очень неудобно при внезапных отказах энергоснабжения.

— И что используете?

— Ничего. Точнее, область дегравитированного пространства, — объяснил кварианец. — В этой зоне корабля не работает искусственная гравитация — можно парить куда угодно и как угодно. Сейчас нам неплохо бы воспарить на пару палуб вверх, вас уже встречают офицеры корабля.

— Я понял, — сказал Ник. — Но вот у меня...

Он потряс брелоком светового поводка, на котором вынужденно сидел чемодан. Кварианец все понял, едва Николас опустил руку. Мужчина снова активировал инструметрон и бросил в сторону чемодана сканирующий луч.

— Самсонайт, надо полагать? — усмехнулся кварианец. — Хорошая фирма, вот только выбор операционных систем для ВИ ошибочный. А все из-за такой ерунды...

Кварианец погрузился в ВИ своего инструметрона. Скорость, с которой трехпалая кисть набивала команды и оперировала с интерфейсами, просто поражала. Не прошло и полуминуты, как кварианец оторвался от прибора.

— Все, принимайте, — сказал мужчина. — Ваш багаж снова на ходу. На всякий случай я еще привил ему несколько программных вакцин от повторения той же системной ошибки, которую он поймал. Теперь, если ВИ вдруг подвиснет, лишь включите и тут же выключите поводок — перезагрузка произойдет автоматически. А вообще, советую сменить «Вдову-35» на что-нибудь менее пафосное, но более работоспособное. Если надумаете апгрейдить чемодан, обращайтесь, поставлю самую передовую сборку софта для багажного робота.

— Спасибо, — Николас кивнул кварианцу, не отрывая взгляда от ожившего чемодана. Ни малейшего следа минувшей неприятности в поведении механизма не наблюдалось — робот в нетерпении переступал лапоколесиками, поглядывая то на хозяина, то на неизвестного гражданина в герметичном скафандре. К последнему чемодан явно уже питал скрытую приязнь.

Кварианцы действительно умеют общаться с ВИ так, как и не снилось людям.

— Отвезете его в мою каюту? — спросил Николас и, дождавшись утвердительного кивка от кварианца, отдал мужчине поводок.

— Слушайся этого господина, Брэндон, — Ник показал чемодану на кварианца. — Я скоро буду.

Робот немного поник, но послушно просеменил к чужому человеку.

— К слову, я тут вдруг понял, что не знаю вашего имени, — произнес Николас. — Даже не знаю, куда потом обратиться, если что.

— О, да, конечно, — спохватился кварианец. — Я Борес’Тенрес вас Салим нар Гаррида, инженер систем телекоммуникаций и локальной связи. Приятно познакомиться с ученым с самой Земли!

— Очень приятно, — Николас пожал непривычную по ощущениям, но теплую и твердую трехпалую ладонь кварианца. — Мое имя вы знаете.

— Весь экипаж знает, — в голосе собеседника послышалась гордость за соплеменников. — Ждем не дождемся, когда вы приструните эти прожорливые, как бош’тет, двигатели. Вряд ли я буду вам нужен, но если что, любой из экипажа сочтет за честь работать с вами!

Помня наставления невежливого пилота шаттла, Николас удержался от широкой улыбки — и потом, под маской ее все равно никто бы не оценил. Окончательно попрощавшись с Боресом’Тенресом, Николас аккуратно ступил на порог «лифта».

Конечно, это был не просто дегравитированный участок пространства, иначе бы любой, кто задумал воспользоваться шахтой, просто повис бы в невесомости. Двухметрового диаметра труба была разделена на две половинки — изнутри труба тоже была окрашена в два цвета. Синий, с белыми стрелками вверх вел, надо понимать, на высшие палубы, а красный, с черными стрелками — вниз. Впрочем, Ник уже находился на самой нижней палубе, поэтому все, что ему удалось увидеть еще ниже, была страховочная сетка (для слишком набравших скорость, надо полагать) и какие-то агрегаты под ней.

Николас выдохнул и шагнул за порог. Его игры в невесомость за последние сутки побили по продолжительности весь предыдущий жизненный опыт работы в отсутствии тяготения.

На удивление, невесомость была не абсолютной. Невидимая сила мягко, но неуклонно подтолкнула его вверх, и спустя секунду Николас уже летел... Сложно сказать, куда. Сила силой, но она как толкнула, так и исчезла, и теперь молодой человек парил в полной невесомости. Верх и низ тут же испарились, было и не было этих понятий. Точно можно было предположить, что летишь вперед — если считать, что человеку принято двигаться только головой вперед. Или поверить, что оттолкнулся от чего-то ногами и летишь назад — если посмотреть «вниз», на мыски ботинок.

Внезапно Ник понял, что не знает, на какой уровень корабля ему надо подниматься. Однако проблема лишилась сама собой — в проеме следующей, второй, надо полагать, палубы, стояли сразу два кварианца — парень и девушка. Очевидно, совсем еще юноши: даже по меркам низкорослых кварианцев они были маловаты ростом. К тому же, девушка еще не напоминала осу на ножках — талия хоть и в обхват двумя руками, но бедра узкие, а грудь еле-еле намечается.

Кварианцы, словно сговорившись, одновременно указали пальцами вверх. Ник чуть не поперхнулся смехом — инопланетяне имели привчку указывать, держа ладонь тыльной стороной к собеседнику, а трехпальцевая кисть превращала безобидный указательный жест средним пальцем... Ну, в общем, в не самый безобидный из жестов.

Кивнув обоим кварианцам, Ник ухватился за в избытке раскиданные скобы и протолкнул себя дальше наверх. Но то ли не рассчитал скорость, то ли снова попал в зону действия «ускорителя» в районе очередной палубы — мелькание стенок трубы показало, что Ник разогнался не на шутку. Не успел Николас придумать, что делать и как гасить скорость, как уже показался очередной проем. А вместе с ним — и снова «незримая рука». Но на этот раз она не разгоняла, а гасила. Опять же, очень мягко, но неуклонно. Ник остановился ровно так, чтобы его ноги оказались на одном уровне с порогом палубы.

Его встречали трое — понятное дело, все местные. Двое мужчин и женщина. Она единственная из трех оказалась запакованной в полный костюм — с тем самым необычным шлем-маской, служащим темой для многочисленных пересудов вот уже полсотни лет.

Кто-то считает, что форма передней части шлема кварианцев повторяет строение их собственного лица, и поэтому логично предпологает, что кварианцы и турианцы — дальние родственники. В самом деле, только слепой не заметит безусловной связи между щечными пластинами турианцев и турианок — и соответствующими элементами кварианских масок. Опять же, «лица» гетов-синтетиков тоже были очень похожи на турианские.

Правдивость или ложность этой версии удалось подтвердить лишь пару десятилетий назад — когда в Солнечную систему на курсы иммунотерапии стали прибывать высокопоставленные кварианцы. Одна из величайших загадок прошлого — внешность кварианца под шлемом — нашла свою разгадку, хотя смутила и тех, кто считал галактических странников записными красавцами. Видимо, повлияло не самое точное прочтение протеанских хроник, где древний народ признавал кварианцев как эталон внешности гуманоидной расы.

Два кварианца-мужчины не носили полноразмерных шлемов. Тот, что стоял слева, обходился полупрозрачной полимерной маской на всю нижнюю часть лица, и его черты разобрать было сложно. А вот рослый, почти с Николаса, мужчина по центру, на полшага впереди остальных, но имел вообще никаких средств защиты. Ник видел много фото и видео с «обнаженными на лицо» кварианцами, и каждый раз затруднялся сказать, какие впечатления у него появляются.

Безусловно, кварианец не был уродом, а лицо мужчины явно походило на человеческое. Куда сильнее, чем протеанское или, к примеру, турианское, все покрытое металло-костяной коркой. Тем не менее, с турианцами его роднили те самые щечно-челюстные пластины, гиперболизированные копии которых украшали классические кварианские шлемы. Но дети Ранноха не казались столь нарочито хищными — в отличие от турианцев, демонстрирующих окружающим весь свой комплект острейших зубов. У кварианцев уходящие чуть вниз «пластины щек» казались лишь наростами на обычной человеческой челюсти, с боков прикрывающими вполне человеческий рот с четко очерченными, чуть припухлыми губами. Может быть, чуть гипертрофирован губной желобок — но очень далеко до «кошачьей губы» турианцев.

Впрочем, самым необычным для людей во внешности кварианцев являлись не контуры подбородка и даже не рот. Глаза — вот загадка загадок кварианской расы. Словно полемизируя с законами физики, природа наградила кварианцев равномерно белыми, словно даже светящимися глазами. Только при очень внимательном рассмотрении можно рассмотреть контуры огромного, почти во весь глаз зрачка, спрятавшегося за белесой завесой слизистой оболочки. Кварианцы — единственная раса Галактики, у которой светочувствительные сенсоры расположены как до хрусталика, так и после него. Передней, не фокусирующей частью глаза они фиксируют общий световой фон, а поскольку видят кварианцы в намного более широком диапазоне, чем люди, можно считать их глаза одновременно и датчиками температуры и мягкой радиации. Свет, прошедший сквозь мембрану слизистой оболочки, фокусируется с помощью огромного и чрезвычайно быстродействующего многосекторного хрусталика. Говорят, кварианцы способны смотреть одновременно в несколько мест в пределах центрального зрения, которое, к слову, намного шире, чем у человека или азари. Понятно, почему для космических инженеров не проблема оперировать с десятком графических интерфейсов одновременно.

Еще одно отличие от людей и сходство с турианцами — нос. Всегда прямой, всегда небольшой — его можно было бы назвать даже изящным, если бы не хорошо заметные, хоть и неглубокие складки чуть ниже переносицы. Точная их функция неизвестна даже кварианцам — кое-кто из ученых считает, что в древности эти рудименты позволяли пра-пра-предкам кварианцев принюхиваться, двигая носом. Другие настаивают на том, что складки — следы когда-то существовавших перепускных каналов носа, используемых для продувки мембранных фильтров. Впрочем, все это домыслы: принюхиваться кварианцам не к чему, а мембранные фильтры уступили место более производительным лабиринтным — как у других рас Галактики.

Но все это — ерунда, а на мелкие отличия во внешности можно бы и плюнуть. В конце концов, человек легко наладил контакт не только с ультрагуманоидными азари, но и с «костерожими» турианцами, и даже с совершенно непохожими на людей кроганами. Все расы, несмотря на внешние отличия, примерно одинаковы в мимике — важнейшем коммуникативном навыке.

Кварианцы — совершенно другое дело. Доподлинно неизвестно, почему так получилось, но лицо кварианца или кварианки совершенно неподвижно. Шевелится лишь рот — во время разговора или когда кварианец ест что-то, кроме своих питательных паст из запасов костюма. Да, и конечно, движения глаз — но попробуй отследи их, если зрачок три четверти по размеру, а сам глаз — одинаково белый на всей поверхности.

Кожа кварианцев плотная, жесткая, и в целом лицо кварианца похоже на маску. Даже турианцы — и те в своей костяной броне намного более выразительны, когда дело касается мимики. Они могут хмуриться, выразительно смотреть, весело прищуриваться. Кварианцы же этого лишены: лицо маска и «дискретные» веки, имеющие всего два состояния — открыты и закрыты — делает коммуникацию с кварианцами крайне сложной.

Все это стало причиной того, что за галактическими бродяками заочно закрепилось прозвище «куколки». Конечно, не так обидно, как «кривоногие», но странным делом сами кварианцы куда больше обижаются именно на «куколок». Попробуй назови так кого-нибудь публично — тут же получишь едкое «прыщ морщинистый» (если кожа недостаточно здорова), «ходуля» (просто за прямые ноги) или «кратерокожий» (по сравнению с глянцевой, едва ли не лаковой кожей кварианцев человеческая и в самом деле вся в порах и кратерах).

Все эти знания о физиологии кварианцев вихрем пронеслись в голове Николаса. Кое-что он узнал сам, но большую часть ему поведала Лара. Теперь, при взгляде на настоящих живых кварианцев, привычка Ларины Стерх одеваться «по-квариански» вызывала лишь снисходительную улыбку. Человеческим девушкам, даже самым стройным, бесконечно далеко до «осиной» фигуры любой из кварианок. А уж учитывая их рост... Пожалуй, к кварианкам-девушкам, увидь их без маски, и в самом деле лучше всего пойдет прозвище «куколка»...

— Здравствуйте, Николас Вольфберг, — произнес тот из встречающих, что не носил никаких средств защиты. — Меня зовут Датто’Месса вас Салим нар Томбэй. Я капитан этого корабля. Со мной Мардеш’Гора вас Салим нар Диона, наш главный инженер, и Полани’Альтис нар Салим — один из наших лучших программистов.

— Очень приятно, — сказал Ник и шагнул на порог тоннеля. Тут же привычным грузом обрушилась гравитация, и Николас тут же почувствовал себя увереннее. Единственное «но» — он понятия не имел, что следует делать, познакомившись с кварианцами. Протянуть руку? Козырнуть? Ограничиться учтивым кивком?

Проблему решил капитан корабля, первым шагнув навстречу гостю и протянув трехпалую ладонь. В отличие от спутников, капитан не носил перчаток — Николас успел заметить, что пальцы кварианцев лишены ногтей. Если бы еще не толщина — больше никаких отличий от человеческих. Даже количество фаланг такое же.

Ник пожал руку сначала Датто’Мессе, затем своему, надо понимать, коллеге — главному инженеру — и, наконец, юной кварианке. О возрасте девушки не надо было и гадать — она настолько смущенно выглядывала из-за спины мужчин и настолько робко и неумело протянула руку инопланетному гостю, что вряд ли разменяла хотя бы третий десяток. Кварианцы живут чуть меньше людей, где-то сто-сто десять лет, но взрослеют довольно рано. Судя по тому, что обладательница странного, не типичного для кварианцев трехсложного имени еще не получила полной его формы с непременными «вас» и «нар», девушка еще не прошла Паломничества — ну или того, что стало его заменять, когда люди воспротивились десяткам тысяч кварианских бродяг на своей территории. Паломничество начинается, когда кварианец достигает шестнадцати лет у мужчин и восемнадцати — у женщин, при этом последний перед Паломничеством год они проводят в уединении. Служебную роль они получают в четырнадцать. Стало быть, Полани’Альтис от четырнадцати до семнадцати: скорее всего, пятнадцать-шестнадцать.

— Здравствуйте, — тихо произнесла кварианка.

Она говорила на слишком чистом английском, чтобы не заподозрить лингвистический ВИ. Капитан говорил с характерным акцентом — видимо, учил под гипнозом, как и все кварианцы. Инженер ограничился кивком. При этом капюшон на голове немного сполз назад, и Николас разглядел еще одну родовую черту космического народа: тонкий, невысокий центральный гребень, как будто собранный из особо плотных пучков странных кварианских волос — плоских и широких. Еще пара таких гребней — Николас знал — идут по бокам головы, чтобы соединиться на затылке в один — в этом месте черепной панцирь кварианцев наиболее тонкий, и именно сюда обычно входят бесчисленные трубочки, шины и провода кибернетических систем, имплантированных решительно во всех жителей Мигрирующего Флота. Обязательный минимум — хотя бы система диагностики и аварийные системы, внедряются в организм кварианца еще в глубоком детстве, когда кварианчик только отсоединяется от «пузыря» — герметичной капсулы, в которой он проводит первые несколько лет жизни.

— Мы подготовили корабль к началу реконструкции, — произнес инженер, тоже через переводчик. — Двигательная установка вскрыта и готова к модернизации. Мы читали вашу работу, и уже заказали на Флоте и у ваших сородичей те детали, без которых нам точно не обойтись.

— Полегче, Мардеш, — капитан повернулся к подчиненному. — Наш гость только что из длительного, утомительного путешествия. Работать начнем завтра. Дайте человеку отдохнуть.

— Как может быть утомительным путешествие в космических кораблях? — инженер, казалось, в самом деле не верил, что можно устать от почти суточного перелета.

— Я тебе потом объясню, — сказал Датто’Месса и снова повернулся к Николасу:

— К сожалению, не могу предложить вам ужин, — капитан развел руками. — Мы не успели подготовить кают-компанию к визиту землянина, да и признаться, у нас не принято делать из процесса приема еды культ или социально значимый институт. Однако я могу предложить вам гэливэн — разумеется, левоаминокислотный. Это человеческий рецепт, вам должно понравиться.

— Безусловно, — Николас было улыбнулся, но тут же вспомнил наказ пилота, и прогнал улыбку с лица. — Вы составите мне компанию?

— Безусловно, — отозвался капитан. — Я и моя... и Полани с удовольствием попьем с вами напитка. Мой переводчик правильно подобрал выражение?

— Выпьем, — раздался голосок позади капитана. Причем голос, искаженный смешным рыкающе-шыкающим кварианским акцентом.

Датто’Месса повернулся и уставился на девушку. Если бы не пресловутая «кукольность» кварианских лиц, могла бы получиться хорошая пантомима: капитан явно был удивлен.

— Polainy, nai taresh ar’ar homosh’mn? — спросил капитан.

Девушка нерешительно кивнула и разразилась трелью на хелише⁸. Выглядело потрясающе. Отсутствие возможности показать эмоции мимически кварианцы компенсировали голосом и жестикуляцией — кварианка просто пела на далеко не благозвучном, а в ее тонкоголосом исполнении и просто щелкающем языке, вовсю помогая себе жестами, и, кажется, даже движениями тела.

Взгляд Николаса, словно гипнозом, приковало к кварианке — тонкий скафандр с обилием карманов и цветастыми тряпками поверх, включая неизменный кварианский капюшон, совершенно не скрывал, а скорее даже подчеркивал изящность хрупкой фигуры. Впрочем, Полани’Альтис мало чем можно было похвастаться в плане привлекающих мужчин-людей выпуклостей, но вот то, как она двигалась... Даже еле заметное, как будто даже случайное движение плечом — словно на отлично отрепетированный акт, отработанный до абсолютной естественности, и вместе с тем демонстративной картинности.

Теперь понятно, что имела в виду Касуми Гото в единственном за всю свою карьеру интервью — перед тем, как уйти на почетную пенсию. Единственная на весь человеческий сектор лицензированная и награжденная правительством воровка обмолвилась, что «в лице Тали’Зора на корабле поселились одновременно музы комедии и танцев, и даже странно, почему кварианку не зовут Тали’Терпсихора⁹».

Капитан внимательно выслушал девушку и повернулся к Николасу.

— Полани говорит, что главный человеческий язык весьма простой, и ей было приятно кое-что из него выучить.

— Кое-что? — улыбнулся Ник. — Отличить «попьем» от «выпьем» — это не просто кое-что.

— Уверен, наша программистка еще не раз..., — капитан запнулся, подбирая слова. — Думаю, Полани еще удивит вас, господин Вольфберг.

— Зовите меня просто Ник Вольф, — сказал Николас. — Можно даже Нико’Воле, так вам удобнее.

Датто’Месса засмеялся — абсолютная неподвижность лица уживалась со вполне человеческим смехом просто невероятно — для человеческого глаза, конечно. Улыбнулся одними губами и главный инженер, ну а программиста в очередной раз шмыгнула за спину капитану.

— Я вижу, вы тоже учили хелиш, — заметил капитан. — Впрочем, об этом вы расскажете позже. Добро пожаловать на борт «Салима», Niko’Woallae. Мой корабль — ваш корабль, так?

Датто’Месса снова протянул Николасу руку.

— Так, капитан, — Ник принял рукопожатие и улыбнулся одними губами, стараясь копировать мимику инженера. — Так где на моем корабле кают-компания? Я не прочь отведать вашего глювайна.

Пояснения:

1) ССД — сверхсветовой двигатель.

2) С — «Це», одна световая скорость. Примерно равна 300 000 км/с.

3) Казимировский кокон — комплекс мир, в результате чего космический корабль окутывается многослойной мультиплицирующий саму себя структурой, содержащей т. н. «вакуум Казимира», то есть вакуум с меньшей, по сравнению с классическим, энергией. Находясь в контакте с вакуумом Казимира, корабль способен двигаться со скоростями выше скорости света, не нарушая основных релятивистких принципов, но избегая при этом сжатия субъективного времени.

4) Лорри — наименование багажных роботов в некоторых регионах Солнечной системы, преимущественно заселенных англоязычными поселенцами.

5) Внеэклиптик (слэнг.) — внеэклиптический энергопреобразователь. Расположен вне плоскости эклиптики и оснащен огромным, более восьмисот квадратных километров, энергосборником, фокусирующим и собирающим солнечную энергию для дальнейшей передачи направленным лучом в произвольное место Солнечной системы.

6) Орбитопорт — космопорт, базирующийся на орбите планеты, а не на ее поверхности. Орбитопорты есть только на Земле («Млечный путь»), Луне (Луна-1 и Луна-2) и Венере (не имеет собственного наименования). На планетах Внешнего круга (с Юпитера и дальше) орбитопорты расположены на спутниках, и официально называются космопортами конкретного спутника. Исключение составляет док-станция Титана, которая была переименована азари в соответствии с официальным названием азарийской Автономии — «Ассея-дар» (на одном из азарийских языков «в ожидании...»).

7) Замена идиомы. В реальности фраза звучит как «калибруя синфазники между их дефлекторами», то есть в состоянии крайне высокого риска при неаккуратном обращении.

8) Хелиш — «незабываемый» (кварианск.). Сокращение от «незабываемый язык», то есть родной, кварианский.

9) Касуми, очевидно, имеет в виду имена двух из девяти муз древнегреческого эпоса — Талию (муза комедии) и Терпсихору (музу танцев и грации). Видимо, от глаз сметливой воровки не укрылась некоторая комичность в поведении Тали с капитаном Шепардом, ну а главное — невероятную грациозность кварианки в беседах «по душам».

Отредактировано.SVS