Записки Магора Бессмертного 006. Вакуум

Видимо, в то время, как мы спали, «Гарвак» наткнулся на кучу обломков и, пытаясь их обойти, всё же подцепил один из них, который и стал причиной трещины с левого борта. Мы проснулись от нехватки воздуха, выходил он стремительно из огромной пробоины у самого стыковочного шлюза. Всё, что её затыкало, это кусок внутренней обшивки, которая вмялась в дыру и обещала дезертировать с палубы.

Мы закрыли все внутренние шлюзы, и я связался с несколькими челнами с вопросом о хороших сварщиках. Один челн сразу выделил несколько гуманоидов, как специалистов, и я дал добро на стыковку. Из стыковочного отсека вышел Лем и два других его товарища. Мы пожали друг другу руки и обсудили детали починки.

Я надел на себя кислородный баллон и вызвался заваривать «Гарвак» снаружи. Ах, да, наверно нужно пояснить, что в космосе я почти всегда в «традиционном» кварианском костюме. Это довольно удобный скафандр, лучше вы нигде не найдёте. У него огромное количество возможностей и примочек, о существовании некоторых из них, готов поспорить, вы даже не подозреваете. Единственное, что пришлось надеть сверху, помимо баллона, это шлем. Я еле туда запихал свои волосы. Они, в теории, должны удобно укладываться сзади на спине в специальном кармане. Но на деле, как бы я их туда не совал, они всё равно оттуда вылезают, наэлектризовываясь и трепя мне нервы. Надо будет придумать более достойную замену этому несуразному карману. Кто вообще из кварианцев носит при себе резинки, чтобы хоть как-то облегчить себе эти хлопоты? Я ещё забыл сказать, что потом этот карман выпирает горбом на спине, хоть и не мешает движениям.

На счёт три мы сняли кусок внутренней отделки, и я, нацепив лицевую маску, выскочил со сварочным аппаратом в невесомость. Сперва я отлетел чуть дальше, чем нужно, но при помощи специального оборудования, эдакого «крюка» на авто-выстреле (вместо крюка там был магнит, весьма полезный в таких делах), я прилепил магнитом шнур, подтянул себя на нём до места работы. Мы немного помучились с укладыванием внешнего листа обшивки на место, его вывернуло наружу, как лист бумаги. «Гарвак» вскрыло, словно консервную банку. Но вскоре мы заварили обшивку, и работа была закончена.

Оставалось дело за малым, — вернуться на судно. Так как к ближнему шлюзу был пристыкован «Герделиус», я должен был вернутся на борт через шлюз на крыше. Я отцепил магнит от борта и выстрелил шнуром в крыло, рассчитывая по нему пробраться к открытому шлюзу. Но не тут-то было: подтянувшись до крыла, я вспомнил, что сверху шлюз неисправен и мне придётся долететь до правого борта и открыть люк там. Долетел я до туда вполне успешно, но и тут меня ждала неудача — люк не открывался. Я уже начал волноваться, проклиная свою опрометчивость, ведь я оставил Нору с Джеком одних с головорезами, которые вполне могут желать моей смерти. А сейчас я здесь, в невесомости, совершенно беззащитен и беспомощен, атрофирован от реальности и всё, что связывает меня с этим миром, это кислородный баллон, который позволяет мне держаться за люк. Они там могут выдумать что угодно: несчастный случай, отказ электротехники, сбой в программе безопасности. Ещё минут сорок и кислород закончится, а маленькое тельце уйдёт в бесконечное путешествие в открытом космосе. Вы только представьте — огромные планеты во вселенной не значат ничего, они, как маленькие атомы в макромире. Так представьте, насколько мало моё тело, если эти планеты, часть мегамира, для нас являются огромнейшими телами. Здесь, в космосе, меня никто не найдёт, космос необъятен, и я уйду в бесконечность и растворюсь в ней. Я почувствовал близость смерти. Если бы я не вызвался тогда самому выйти в космос со сварочным аппаратом, а такая версия, я думаю, существует, сейчас сидел бы в «Гарваке» и радовался починке. Вполне возможно, что покинувший меня разум вскоре возродится именно в этой интерпретации меня и соединиться с ней в другой реальности. Близость смерти меня отнюдь не пугала, я был уверен, что скоро я отдохну и вернусь на свой пост. Даже если этого не произойдёт, будет существовать другой я. Не в этой реальности, разумеется, но, если их много, зачем жалеть об утрате себя в этой. Тем более, каждая реальность имеет право на существование. Всё же на меня напало мимолётное чувство меланхолии и одиночества. Но от этого мне стало как-то тепло, я на долю секунды захотел даже отпустить люк. Все эти умозаключения проходили внутри сознания на протяжении всего нескольких минут, но, как это обычно бывает в моменты наибольшего напряжения мозга, я думал, что прошло уже больше четверти часа. Вы только не подумайте, что я совсем отчаялся. Я думал бить кулаками в иллюминаторы, попытаться долететь до других челноков, хотя бы на расстояние радиочастот, которые сможет поймать моя рация. И на это всё у меня аж тридцать минут. Мог ли я жаловаться на судьбу? Во всяком случае, не сейчас. Хотя я и был готов принять её.

Первым делом я связался с командой, и оказалось, что причиной всему была стерилизация помещений. Ребята никак не могли знать, что в это время люки будут заблокированы. Я дёрнул ручку люка, и он открылся. Мы, кварианцы, те ещё кораблестроители, и никакие галактические стандарты нам не помеха! Нет, конечно, это хорошо, на Раннохе снова работают заводы спустя триста лет, но какую конкуренцию они хотят составить на галактической арене? Я напишу на них жалобу, их корвет не отвечает стандартам. Я устал за ними всё исправлять: замена двигателя обошлась мне в кругленькую сумму, потому что он не был предназначен для космических перелётов, за ней пришлось менять распределитель масс, потом всю систему управления, она показалась мне неудобной, я уже молчу о других подводных камнях, которые после таких манипуляций, казалось, появлялись отовсюду. А теперь это... Я просто обязан им сообщить об их ошибках.

Когда я вошёл на палубу, первое, что я услышал, это расспросы Норы о моём самочувствии, а уже потом бесконечные извинения со стороны «сварщиков». Я быстро всех успокоил и для себя отметил, что она изрядно понервничала.

— У вас, что, руки дрожат? Вы заболели?

— Мы носились по всем палубам, пытались открыть люк, но ничего не работало.

— Да они с Джеймсом чуть корвет не взорвали, — вмешался Лем, — а я говорил, что всё дело в стерилизации.

Я сидел у закрытого люка и, обдумывая последние события, снимал кислородный баллон. Вся делегация встречающих переместилась в кают-компанию. Нора подошла ко мне, чтобы ещё раз убедиться, что ничего не случилось.

— С вами точно всё в порядке?

— А вы с Джеком большие молодцы, в случае чего на вас можно положиться.

— Глупо получилось. Это всего лишь блокировка внешних шлюзов при стерилизации. Вы почти сразу получили доступ к кораблю.

— Осторожность — это хорошо. В космосе всякое бывает. Мне бы только не хотелось, чтобы вы беспокоились по всяким пустякам, — я поднял голову и улыбнулся ей. — Какие бы большие они не были.

— Можете ли вы нам пообещать, — она нагнулась ко мне, — что вы тоже будете соблюдать осторожность и не кидаться в открытый космос при первой возможности?

Отредактировано: Архимедовна.