Инцидент. Глава II (2). Отбытие

Главный космопорт планеты Стриктус, экономического и административного центра сектора — место, в котором жизнь не замирает ни на секунду. Между четырьмя внушительными башнями курсировал бесконечный поток транспортёров и такси. С внешних стартовых площадок и ангаров то и дело взлетали или садились челноки, шаттлы, лайнеры и грузовые корабли самых разных форм и размеров. Мне даже показалось, что мимо промелькнул экзотический силуэт лёгкого корабля ханаров, нечто с сиреневым оттенком, плавной и с виду пластичной, словно глина, формы, со стабилизаторами, напоминающими щупальца медуз.

Наш водитель, выйдя из общего транспортного потока, ловко двигался точно по маршруту, проложенному ВИ космопорта. Чувствовалось, что парень бывал здесь сотни раз, настолько непринуждённо он вёл аэромобиль, временами начиная что-то насвистывать. Впрочем, он то и дело прерывал мелодию, вспоминая о присутствии тут старшего офицера, и опасливо косился на меня через зеркало обзора салона.

Обогнув половину комплекса, водитель резко сбросил скорость и медленно влетел в открытые створки одного из стояночных терминалов. 

Оставив Гирта присматривать за Ворусом, я направился в соседнее помещение — один из залов ожидания, ярко освещённую просторную комнату (здесь были довольно высокие потолки, из углов заявляли о себе информационные и рекламные табло, а вдоль стен были выстроены ряды сидений, на которых ждали своей очереди мои подчинённые).

Едва завидев меня, штурман Сайкрус, которого я назначил руководить в своё отсутствие, гаркнул:

— Экипаааж, смирно! — и первым вскочил из кресла, приняв строевую стойку — ноги разведены чуть шире, чем плечи, ладони сжаты в кулаки и прижаты к бёдрам, пальцами вперёд.

По ушам ударил грохот — это команда выстраивалась в пять шеренг, по пятнадцать турианцев в каждой. Так-так, семьдесят пять — это примерно половина всего экипажа, не считая пятидесяти бойцов десантного отделения, значит, большинство уже отбыло на «Кабран». Неплохо, похоже, что в сроки мы укладываемся! Как представлю старого Тируса, командира эскадры, который отчитывает меня перед всем старшим офицерским составом, будто строгий учитель на уроке, становится смешно и одновременно стыдно. Тирусу уже давно пора на пенсию и заслуженный отдых, но он всё упрямится. Некогда гроза новобранцев, командир эскадры заметно сдал, растолстел и превратился в зануду. Уж на что в нашей армии сильна дисциплина, но Тирусу всё кажется, будто во времена его молодости было строже и лучше. «Раньше корабли были быстрее, орудия больше, пираты спокойнее, а за десять кредитов можно было отобедать в пищеблоке в центре города», — хех, все они, пытающиеся поспевать за молодыми, представители «старой гвардии», обожают высказывать что-то в этом духе... 

Тем временем, члены команды образовали идеальный строй. Красавцы! Подбородки с достоинством вздёрнуты, глаза горят готовностью выполнить что угодно, все взгляды устремлены на меня. Вот интересно, они сейчас действительно преисполнены готовности и выправки, или же с внутренней тоской и внешней яркой обёрткой следуют букве устава?

— Младший форз-офицер Сайкрус, — сцепив руки за спиной, я приблизился к штурману, который замер точно по центру строя, на шаг впереди всех. — Доклад!

— Да, капитан, — глядя точно перед собой, с готовностью и расстановкой начал говорить штурман. — Первая смена и десантная команда отбыли на шести челноках к орбитальным верфям. Пять минут назад они сообщили, что заняли свои посты по расписанию и готовы выводить корабль из дока. Через три минуты ожидается возвращение трёх челноков за остальной частью экипажа. За вами с «Кабрана» уже послан шаттл. 

— Хорошая работа, форз-офицер, — я поощрительно кивнул головой. — Команда, вольно, разойтись по местам! Сайкрус, передайте на «Кабран», чтобы отчаливали и перевели корабль на низкую орбиту, мы прибудем прямо туда.

— Будет исполнено, — штурман отдал честь, резко согнув правую руку в локте и прижав кулак к плечу, после чего отошёл в сторону, отдавая по коммуникатору указания в БИЦ крейсера и диспетчерам космопорта. Хм, представляю, как эти бедолаги сейчас ругаются. Мы срываем космопорту график работы своим внеплановым отбытием.

Сайкруса стоит повысить в должности и назначить на место мерзавца Воруса, всё равно я больше не потерплю это быдло поблизости. По-хорошему, надо было сделать это уже давно, но сам не знаю, чего тянул, на что надеялся? Сам ведь виноват, позволил сесть себе на шею...

Кто-то сзади хлопнул по моему плечу ладонью. Ну кто бы ещё мог так по свойски позвать меня, кроме командира десантной группы, рикта (турианский аналог звания «капитан», прим. автора) Калама Сакариана, по совместительству, моего давнего друга, вы с ним ещё в школе вместе учились и старались не упускать друга из поля зрения и после, когда пошли по разным специальностям. Чего уж греха таить, без моих связей в руководстве ВКС сектора, вряд ли произошло бы то совпадение, когда именно группа Сакариана были приписана к «Кабрану»... 

Правда, ещё не обернувшись, я на секунду подумал, что это Лонира, но:

— Привет, — пожав Каламу руку, я обрадовался, что он не улетел на «Кабран» с первым рейсом. Помимо него здесь, пожалуй, не было никого, с кем я мог бы нормально общаться безо всяких армейских замашек и официоза, кроме Лониры, но она, к сожалению, в первой смене, и уже на корабле. — А я думал, ты вместе со своими уже отбыл.

— И без меня обойдутся, не дети. Пошли хоть сядем, а то торчим посреди комнаты... — Сакариан на ходу достал из кармана курительную трубку.

Устроившись в кресле, в углу зала, я неодобрительно покосился на резную деревянную вещицу, с отнюдь не безобидным содержимым. Эту отраву изобрели батарианцы, подсадив многих. И ведь не поленились, поганцы, придумать и специальную декстро-аминокислотную версию для расширения круга клиентов. Основана она, конечно, на других веществах, но принцип действия один и тот же. 

— Ты сейчас просто сожжёшь её взглядом, хватит. Знаешь же — всё равно не брошу.

— Ну и гробь себя, — махнул я рукой. — Дело твоё.

— Всё, завёл извечную песенку... Отстань, а?

— Ладно, катись к Селмаксу (в турианской мифологии — дух хитрости и коварства, может использоваться в качестве аналога к человеческому «чёрту», прим. автора). У тебя остался ещё хоть кто-нибудь здесь? Надо бы Гирту помочь — Воруса тащить.

— А что, наш бравый капитан размазал несчастного форз-офицера по стенке какого-нибудь захудалого бара? — развеселился Калам. На его лице расплылась издевательская улыбочка. — Я как предвидел — специально остался, чтобы посмотреть на останки. Там хоть есть что хоронить?

— Жив и здоров твой Ворус, не переживай, — сейчас я был не в состоянии пикироваться с другом. — Так есть кто-нибудь, или нет? 

— Да, со мной два младших пирагита. Я ведь думал придёться похоронный отряд составлять...

— Хорошо, — проигнорировав ещё одну колкость, я сказал. — Отправь их к Гирту, а после прибытия на корабль пусть посадят Воруса в изолятор. Оставить его здесь просто так, я не могу, устав запрещает, ты знаешь. Но после операции он вылетит из команды.

— Давно пора, говорил же я тебе. Кстати, ты узнал, куда нас хотят отправить? — спросил Калам.

— Ничего нового, Тирус сказал, чтобы мы соединились с эскадрой у ретранслятора. Это всё.

— Интересно... В этом секторе космоса мало настолько серьёзных угроз, чтобы задействовать эскадру в полном составе, выдёргивая корабль чуть ли не из ремонта. Хм, разве что какие-нибудь ушибленные на голову батарианские пираты решили поживиться нашей техникой.

— Может быть, — равнодушно отозвался я. 

— Да что с тобой? У тебя такое выражение лица, будто умер кто. Это что, из-за Воруса?

— Нет, я... — над тремя шлюзами, которые скрывали за собой посадочные рукава, зажглись зелёные огоньки, и створки с шипением разошлись, прервав меня.

— Командир? — штурман Сайкрус как-будто вырос перед нами прямо из под пола. — Челноки прибыли. Разрешите начинать посадку?

— Да, конечно, — я поспешно вскочил из кресла, радуясь, что разговор прервали. Мне не хотелось сейчас рассказывать Каламу о том, что я видел в трущобах. И так тошно. — Мой шаттл уже здесь?

— Да, капитан, он ожидает на посадочной площадке Е-65. Это дальше по коридору, — Сайкрус указал на двойные двери в дальней стене, украшенные рельефами. — Проводить вас?

— Не нужно, командуйте посадкой на челноки. Как-нибудь справлюсь...

Одобрительно проводив взглядом штурмана, который снова резво построил команду, принявшись делить их на три группы, я пошёл к дверям. В широком коридоре, одна из стен которого была прозрачной, через неё было видно открытый ангар с шаттлом, я обернулся. Сакариан стоял в самом конце одной из трёх групп, и задумчиво смотрел мне вслед. Однако заметив мой взгляд, Калам подмигнул и быстро протиснулся к одному из посадочных рукавов. Пропустили командира десантной команды без вопросов, да и кто бы из младших чинов посмел возразить рикту?

Сокрушённо качая головой, я пошёл дальше. Теперь Калам точно не отстанет. Если его что-то заинтересовало, то он это узнает. Из врага вытянет клещами, а из друга — медленно, но неуклонно капая на нервы. Стоило сразу рассказать ему о трущобах. Проклятье, опять перед глазами образ мёртвой азари, и вид у неё будто бы укоряющий... Но что я мог поделать? Возможно, от того, насколько быстро «Кабран» воссоединится с эскадрой, зависит гораздо больше жизней... Эта поездка за Ворусом, которого сейчас втроём волокли к последнему посадочному рукаву десантники, и так отняла слишком много времени — ещё немного и целый крейсер, с эскадрой в придачу, ждали бы одного меня, капитана, который вытаскивает заместителя из какого-то загашника... Нет, я не мог так опозориться перед остальными!

— Кирд-офицер, вы в порядке? — спросил охранник, дежуривший в коридоре.

Оказывается, я опять впал в ступор, особенно сильно припомнив всю ту грязь, причём прямо перед работником службы безопасности космопорта! Стыд какой... Я только кивнул, пряча глаза, и открыл дверь.

Транспортный шаттл класса «Небесный лифт», служит в основном для спокойного спуска на поверхность планеты, поэтому не оснащён орудиями и мощными двигателями, зато довольно вместителен и хорошо бронирован. У него было два больших маршевых двигателя и четыре маневровых, выступавших из корпуса гармоничными конусами. Носовой обтекатель скруглен, а в центре — пузатый пассажирский отсек. Сине-чёрная маскировочная окраска, пятнами покрывавшая поверхность, силилась придать облик более грозный, но от солдат этот шаттл давно и надолго получил прозвище «куцикла» (довольно неповоротливое насекомое с Палавена, питающееся падалью, похоже на земную муху, прим. автора). 

От моего прикосновения к голографическому «замку» на обшивке открылся вход, наподобие жалюзи — часть внешней поверхности сложилась и отъехала в сторону. Внутри находились несколько рядов неудобных металлических сидений тёмно-зелёного цвета. Хм, ну хоть это отсутствие комфорта и десантная капсула для лёгкой техники в корме намекают на принадлежность «куциклы» к армии. 

Устроившись на кресле в углу, возле иллюминатора, я отдал необходимые указания автопилоту. Удовлетворённо пискнув, тот активировал системы шаттла. Мягкая вибрация от включившегося ядра массы пробежала по телу. Как же мне не хватает этой приятной дрожи на поверхности планет... Неужели я настолько привык к космическим перелётам и периодическим импульсам, посылаемым ядром, что уже чувствую дискомфорт? Да нет, вряд ли, скорее дело в усталости.

Когда транспортник сошёл с направляющих и взлетел, кабину шаттла озарили мягкие лучи заходящего солнца, которым я с удовольствием подставил украшенное синими узорами лицо. Только когда цепочки огней столицы Стриктуса остались далеко внизу, а звёзды начали постепенно проступать на небосводе, заменяя космической чернотой голубоватое небо, шаттл поменял курс и к моему огорчению лучи резко пропали. 

Место солнца занял массивный, многоугольный силуэт орбитальной сторожевой платформы, которая вместе со своими коллегами охраняла покой этой планеты. Проплывая в далёкой вышине, грозная станция, оборудованная тяжёлыми орудиями, не дала бы ни одному из гипотетических вражеских кораблей обрушить огонь на города, пока была цела. А уничтожить её являлось совсем непростым делом. Большое ядро боевых платформ не обслуживало двигатели, которых там попросту не было, что позволяло держать щиты на мощности способной, в принципе, выдержать одно попадание из главного калибра дредноута. Азари и саларианцы не оснащали планетарную оборону своих миров подобными монстрами, считая, что это делает мирные колонии похожими на военные базы. Две другие расы Совета полагались на гибкую мобильную защиту боевыми кораблями, но я и, как показывает практика, руководство Иерархии, с ними не согласны. Флот, даже такой сильный и многочисленный как у нас, не может идеально защитить абсолютно все колонии, поэтому мощная стационарная защита даёт кораблям больший тактический простор и не привязывает к планете. Вот например, наша эскадра сейчас покинет систему, и мы совершенно уверены, что местные малые патрульные группы вкупе со сторожевыми платформами при нападении смогут сдержать неприятеля до прибытия Шестого флота, ответственного за этот сектор. 

Механический голос ВИ автопилота возвестил: «Достижение цели через две минуты», — но я уже и сам заметил свой корабль. Клиновидный, лишённый излишеств корпус серого цвета с тёмно-красными полосами на бортах, несколькими эмблемами ВКС и изображением флага Иерархии прямо над БИЦ, медленно балансировал на низкой орбите, границе, где полностью заканчивалась атмосфера, и начинался вакуум. Три главных двигателя в корме, прикрытые отражателями и стабилизаторами, уже ярко пульсировали, синие искры пробегали по дюзам — это означает, что мощность повышается. Всё готово к отбытию.

Шаттл был всё ближе, я даже заметил три точки, мигающие белыми сигнальными огнями, которые сблизились с «Кабраном» и шустро проскользнули в гостеприимно открытые шлюзовые ворота ангара под днищем. Похоже, челноки гражданской модели со второй сменой обогнали мой военный шаттл... Мысленно посмеявшись над проектировщиками этого «чуда техники», я открыл канал связи:

— «Кабран», это капитан Вакариан, начинайте просчёт траектории до координат эскадры.

— Всё уже давно сделано, командир, — ответил мне угрюмый голос первого пилота. 

— Да, двигатели выведены на необходимую мощность, готовы стартовать хоть сейчас, — это вечно бодрый и неунывающий второй пилот. — Челноки с остальной частью команды уже прибыли.

— Я видел. Хорошая работа, Фёрти. Каноптус, бери курс на точку сбора, — инициативный второй пилот, Фёрти Шартис, всегда понимал командира и экипаж с полуслова и часто выполнял очевидные приказы ещё до их получения. Пусть он не был асом пилотирования, в отличие от своего мрачного напарника, первого пилота Гарла Каноптуса, который однажды сумел провести пилотируемый им фрегат на расстоянии не больше нескольких метров от поверхности дредноута, не повредив ни одному из кораблей. Два пилота казались полными противоположностями. Один шустрый и энергичный, жизнерадостный и инициативный, другой — мрачный, необщительный, никогда не делающий ничего без приказа. Однако же они удачно дополняли друг друга. Уступающий в мастерстве Фёрти был для Гарла своеобразным импульсом к действию. Шартис умел быстро ориентироваться в ситуации и совмещал в себе должность посредника между командой и первым пилотом. 

Автопилот держал курс на затянутый голубоватой изолирующей плёнкой специального барьера, транспортный ангар который находился прямо под днищем «Кабрана». Когда шаттл миновал это препятствие для забортного вакуума и сбавил скорость, специальная «лапа», которая передвигалась по потолку ангара, мягко обхватила шаттл с четырёх сторон и переместила на посадочный стол № 2, где он и утвердился. «Цель достигнута», — сообщил ВИ и отключил системы. 

Двое техников, которые уже были тут как тут, готовясь проверять состояние шаттла, вытянулись по стойке «смирно», как только я появился снаружи. 

— Вольно, приступайте к делу, — я быстро отошёл с дороги, к краю площадки, ограждённой поручнем. В отсеке ангара, находящимся напротив этого, челноки уже закрывали аппарели и, шипя сжатым воздухом, медленно отстыковалась, опускаясь ниже. Кромка защитного барьера скользнула по их бокам и транспорты, набрав скорость, пропали из виду. 

— Отстыковка произведена! — громко объявил старший техник который стоял у панели управления в маленькой стеклянной кабинке под потолком. — Закрытие люка! — тяжёло загудели приводы, захлопывая бронированные створки двухметровой толщины. После того как громко щёлкнули запорные механизмы, отключился защитный барьер.

Ангары на тяжёлых артиллерийских крейсерах состоят из четырёх частей. Главное помещение — своего рода маневровый пункт для транспортников, пола здесь нет — вместо него створки ангара. Два других отсека, один из которых предназначен для «парковки» пары шаттлов и нескольких лёгких челноков класса «космос-космос», а второй несёт в себе пять средних боевых летунов, каждый способен перевозить до десяти турианцев десанта, а также поддерживать их с воздуха, были расположены на противоположных сторонах главного помещения. Они представляли собой «балконы» расположенные над створками люка, оснащённые посадочными столами, где проводился ремонт и обслуживание, а также погрузка. Четвёртый отсек, соединённый двумя коридорами с остальными — маленький холл, в котором находится лифт и лестница. 

— Капитан, вас ждут в БИЦ, — напомнил мне один из механиков. 

Я кивнул и пошёл к подъёмнику. Турианцы из второй смены, которые только что высадились из челноков, не спеша тянулись вверх по лестнице к жилой палубе. Их дежурство начнётся только через двенадцать часов. 

Во время поездки наверх в полном одиночестве, я почувствовал импульс заработавшего на полную мощность ядра массы и мягкий толчок, означающий включение маршевого двигателя. Крейсер «Кабран» покидал орбиту, ложась на новый курс. 

Тяжёлые артиллерийские крейсера — гордость Военно-Космических Сил Иерархии, одна из последних разработок. В народе их называли «Летающие бастионы». Корабли этого класса были созданы специально для надёжного удержания захваченных позиций и массированной огневой поддержки. Главная особенность — подвижные орудия. Пушки до поры до времени скрывались в корпусе, за бронированными щитами, но когда корабль вступал в бой, они выдвигались на своих лафетах из ниш, раскладывались на манер телескопической антенны и, будто турели, могли вращаться, вести огонь по любой цели, находящейся в полусфере их зоны поражения. Обычные ударные крейсера, составляющие основу флота, атаковали в основном по линии движения: огонь на ходу, разворот, новый боевой заход. Корабли вроде «Кабрана» могли стрелять по любым целям вокруг себя, мёртвых зон не было. Конечно, у каждого из таких крейсеров было главное, стационарное орудие, почти во всю длину корпуса, но только одно (против шести у ударных крейсеров). Все остальные — менее мощные, но более скорострельные. Четыре штуки под днищем, по два на корме и на носу, столько же на «крыше». И с каждого борту по три орудия, также подвижных. Итого — пятнадцать, вместо со стационарным. Такое количество, пусть даже более слабых орудий, превышало мощь ударных крейсеров, да и зона поражения — всё пространство вокруг, а не только то, что впереди.

Ещё одна роль артиллерийских крейсеров — орбитальная крепость. При выходе на низкую орбиту четыре нижних орудия могли обеспечить должную огневую мощь и необходимую точность при поддержке наземной операции, разительно отличающейся от простой бомбардировки в стиле «убить всё живое». Также эти корабли служили мобильными базами поддержки наземных сил. Крейсер нёс десантное соединение численностью в пятьдесят турианцев, оснащённых собственной техникой (летуны класса «Гром», два шаттла, две лёгкие шагающие боевые машины «Ревун»). Эти бойцы производили высадку, как правило, в качестве передового отряда для подготовки плацдарма основным силам.

Во втором ангаре крейсера базировалась эскадрилья лёгкой авиации — пять истребителей и восемь перехватчиков. Эксперимент, для проверки новых возможностей в использовании сверхмалых кораблей. Основная роль авиации на борту — блокирование воздушного пространства планет, прикрытие наземных сил и бомбёжка. Но для полновесных космических баталий они не годились, в силу крайне малого количества.

Что же касается внутреннего строения корабля, поначалу разобраться трудно. Артиллерийский крейсер в два раза превосходил размерами обычный, ради них даже хотели ввести новый класс — «линкоры» — но потом передумали. Поэтому нужны были куда более эффективные двигатели, в том числе увеличение числа маневровых. Но орудия, щиты и прочие системы тоже требовали поддержки полями массы, поэтому конструкторами было вынесено очень смелое решение — установка двух ядер эффекта массы. Первое полностью ориентировано на движение, а второе — на огневую мощь, кинетические барьеры и вспомогательные системы. Но даже это не помогло. Артиллерийские крейсера вышли куда более неповоротливыми, чем их «младшие братья». 

На первой, самой верхней палубе, находился пункт управления огнём и орудийные ниши. 

На второй палубе, в самом носу корабля, расположен БИЦ и кабина пилотов. Возле БИЦ — рубка связи и центральный лифт. Верхняя часть помещения первого ядра была сразу за лифтом. Между ней и вторым ядром, которое находилось почти в корме, значительную часть судна занимал жилой отсек. 

Третья, инженерная, палуба работала над обслуживанием ядер массы и основных систем корабля, таких как жизнеобеспечение, искусственная гравитация и двигатели. По бокам — орудийные ниши бортовых орудий.

Четвёртая палуба, помимо помещений с основаниями масс-ядер, отдана в распоряжение десантной команды и пилотов авиационного ангара: их жилой отсек, два тренировочных зала, арсеналы и общекорабельный склад. В корме — машинное отделение и топливохранилище.

Пятая палуба — самая нижняя — во многом похожа на первую. Орудийные ниши и вспомогательный пункт управления огнём. Транспортный ангар находился ближе к носу крейсера, а авиационный — почти на корме.

Многочисленные переходы, коридоры, лифты, лестницы, мелкие технические помещения, шлюзы и стыковочные узлы не заслуживают особого упоминания. 

Лифт поднял меня прямо в коридор, ведущий к БИЦ. Пожалуй, это самая респектабельная часть корабля. Различные коммуникации, энергетические контуры и кабели были прикрыты гладкими и блестящими панелями, а покрытие пола — не металлическое, а выполненное из полимеров, сегментарное. Опять же — красивые коридоры овальной формы... Впрочем, другие отсеки тоже не бедствуют. 

Приняв приветствие часового у двери, я торопливо прошёл в высокую дверь шестиугольной формы, ведущую в святая святых крейсера. 

Место капитана — большая круглая платформа в центре зала управления, возвышающаяся на полтора метра над полом, туда можно подняться по пологому пандусу. Опустившись в высокое кресло, которое венчал символ ВКС — птица раххан, (одно из немногих живых существ Палавена, умеющее летать, по мнению некоторых учёных — у турианцев и этих птиц общие предки, прим. автора) я, привычным жестом утопив кнопку в подлокотнике, активировал капитанский пульт управления. Терминалы, на ходу оживая и зажигая синие голографические интерфейсы, выдвинулись прямо из пола, образовав передо мной идеальный полукруг. 

Теперь я действительно управляю кораблём. Могу отдавать приказы и самостоятельно корректировать работу некоторых систем, даже не раскрывая рта, прямо из этого кресла. Я мысленно мрачно усмехнулся — не мудрено вообразить себя богом в этом локальном мирке, полностью подчинённым тебе. Власть и командование портят турианцев точно также как и представителей всех остальных рас. Главное это не поддаваться подобным настроениям — не следует постоянно руководить вручную, гораздо лучше, если всё работает само, как детали хорошо отлаженного механизма. И в этом направлении я добился немалых успехов. 

Я быстро пробежал глазами отчёт ВИ «Кабрана». Так, координаты заданы, курс выстроен верно, системы в удовлетворительном состоянии. Украдкой оглядев зал управления, я убедился, что экипаж занят своей работой. Операторы, сидящие в своих угловатых блестящих открытых кабинах, которые были выстроены дугами вокруг моей капитанской платформы, неторопливо манипулировали голографическими интерфейсами, некоторые вполголоса разговаривали, другие перекидывались шуточками — сейчас, в простом перелёте, обязанностей у них было немного, можно было позволить себе вольности. Тем более что эти вольности не мешали операторам делать то, что от них требовалось. 

Дверь в кабину пилотов находилась в самом дальнем конце помещения, они общались с остальными членами экипажа по внутренней связи. Отделение пилотов от БИЦ было одним из немногих решений конструкторов, которое мне очень не нравилось. Во-первых, во время боя при электронном противодействии противника могли возникнуть перебои даже с внутренней связью, а во-вторых, изоляция не способствовала командному духу на корабле.

— Капитан на мостике! — вездесущий штурман Сайкрус уже успел занять своё место, вместе с шестью старшими офицерами за длинной, ромбовидной «столешницей» ПКУ (пульта координации и управления). По её краям светились терминалы, а в центре висела синяя голограмма «Кабрана». Все выноски с указателями систем — белые, значит полный порядок. Не приведи духи, чтобы сейчас они ещё и красным мигали. 

Сайкрус уже вернулся к своей работе, все присутствующие в БИЦ только слегка кивнули мне, среагировав на объявление штурмана. С первого дня назначения на эту должность я изо всех сил старался внушить экипажу, что они не должны зависеть от начальников, а уметь выполнять свою работу без команд и контроля. Мне очень хочется, чтобы мой корабль не был похож на остальные суда ВКС, где от капитана зависело буквально всё, а вывод его из строя мог снизить эффективность. Дисциплина это, конечно, хорошо, но и инициатива должна быть. Но, разумеется, эти напыщенные чины из департамента ВКС обязательно возразили бы мне, что нынешняя организационная система эффективна, ведь недаром наш флот самый сильный в галактике. Но всё растёт и меняется, надо развиваться и я буду вводить на этом корабле такие порядки, которые считаю нужными. Однажды мой экипаж докажет этим консервативным всезнайкам, кто был прав! Я уверен в этом на сто процентов.

Хотя, что-то я разошёлся, ведь я даже и не пытался с ними спорить, что-то доказывать, чины в департаменте, наверняка, даже не знают, что какой-то там кирд Вакариан имеет претензии к устоявшимся армейским традициям...

«Какая же она всё-таки красивая!», неожиданно даже для себя, я переключился на туманность Ниарта, в состав которой входила эта звёздная система. Фиолетово-голубые и красные цвета прекрасно дополняли черноту космоса. Я невольно залюбовался видом спутника планеты, позади которого, на расстоянии в сотни миллиардов километров, развёртывало свои красочные шлейфы одно из колец, созданных микрочастицами пыли и преломленным светом. Я даже ненадолго забыл, что стены и потолок в БИЦ вовсе не были настоящими иллюминаторами. За имитирующими эффект гигантского смотрового окна, мониторами, которые передавали скомпонованное изображение с множества наружных датчиков и камер, было ещё несколько метров брони. Подобные новшества, по мнению некоторых турианцев слишком вычурные и ненужные, также как и большие трёхмерные проекторы, пока имелись в ВКС только на тяжёлых артиллерийских крейсерах, которые и сами были новинками. Впрочем, при необходимости, на экраны передавалось множество полезной информации, позволяя эффективно отслеживать ситуацию слёта, «на ходу». Может быть, многие назовут меня технофилом, но все эти новые разработки мне очень нравились. 

— Внимание, переходим на сверхсветовую скорость, всем пристегнуть ремни! — бодро объявил через интерком Фёрти, после чего последовал лёгкий толчок, и изображение космоса на экранах немного смазалось, дрогнуло. Впрочем, оно тут же пришло в норму, исправно показывая голубые сполохи за бортом и звёзды, которые вытянулись белыми линиями на такой скорости. Спутник Стриктуса мгновенно оказался далеко за кормой, вместе с орбитальными станциями и спутниками. — Ну что, все живы? А то вон Каноптус едва не...

— Время достижения ретранслятора 305 и эскадры — один час, двадцать семь минут, — перебил Шартиса первый пилот, после чего послышалось, как Фёрти что-то возмущённо вещает мимо интеркома. Каноптус пробурчал в ответ нечто неразборчивое, но продолжения мы не услышали — кто-то из пилотов отключил связь. Несколько операторов добродушно ухмыльнулись, подобные лёгкие перебранки пилотов давно стали привычным делом и неотъемлемой частью полёта. 

Очень хочется отдохнуть за эти полтора часа... С каким удовольствием я завалился бы сейчас на кровать и хоть немного поспал. Но до прибытия в точку сбора лучше всего совершить быстрый обход, а потом привести себя в надлежащий вид — принять душ и переодеться в форменный мундир, Тирус точно не простит мне, если явлюсь на брифинг в лёгкой униформе, словно какой-нибудь техник из ангара.

Опустив терминалы обратно в подпольные ниши, я покрутил головой, разминая шею, и, прежде чем уйти, задержал взгляд на виндир-офицере (турианский аналог лейтенанта, прим. автора) Лонире Истрис, одной из тех, кто работал вместе с Сайкрусом за панелью управления, а она, заметив это, тепло улыбнулась мне и кокетливо подмигнула. Ах, как же мне не хватало её эти несколько дней в увольнительной... На Стриктусе у Лониры жили родители, с которыми она и провела всё время. Знакомить меня с ними она пока не хотела, ссылаясь на то, что её отец, отставной пехотный генрил (не имеющее аналогов турианское звание, промежуток между их полковником и генералом, прим. автора) очень не одобрял подобных отношений на службе, да ещё и имел давнюю неприязнь к выходцам с планет, на которых принято наносить лицевой узор подобный моему. Интересно почему? Да, видимо, суров папаша, но я готов потерпеть до тех пор, когда Лонира решится. Эх, когда-нибудь мы оба возьмём отпуска и тогда наверстаем всё упущенное...