Гарнизон. Глава 6.

… Двигатели, расположенные на четырех небольших загнутых крыльях, взвыли, заглушая гремевшую вокруг канонаду, и массивная бронемашина поднялась над землей. Ее угловатая башня, снабженная странным агрегатом, похожим на безумный гибрид обычной длинноствольной пушки и электротрансформатора, с жужжанием повернулась в сторону трех заворожено глядевших на нее военных. Вокруг орудия стали пробегать сполохи электрических разрядов…

— Атас! — рявкнул Лорге, и все трое кинулись в сторону.

 К сожалению, в узкой траншее, изначально предназначенной для прокладки поверхностных коммуникаций, а не для ведения боевых действий, трем крупным мужчинам было не развернуться, поэтому их тактическое отступление, плавно переходящее в паническое бегство, слегка замедлилось, что привело к трагичным последствиям. ЭМ-катушка орудия системы Гаусса с громким визгом разрядилась, и сильный взрыв, сопровождаемый змеевидными молниями мощнейших разрядов, поднял земляной фонтан позади отступающих военных.

Лейтенант, бежавший первым, упал на землю, закрыв голову руками. Как только эхо взрыва стихло, он быстро поднялся и, обернувшись, увидел следующее: с Михаэлем все было в порядке, он уже встал на ноги, а вот сержанту не хватило всего пары шагов для выхода из зоны поражения. Вид обгорелого тела с выжженными глазницами, ротовой полостью и прожженной кожей на лице заставил Джеймса в бессильной злобе сжать зубы.

Капитан подобрал оружие и, взглянув на изуродованное тело комвзвода, хриплым голосом сообщил:

— Это не обычная ЭМИ… Но у нее все равно должен быть большой перерыв между выстрелами! Надо отводить людей, закрепиться в здании! Быстрее!

Лейтенант вдруг кинулся на капитана и свалил его с ног. 

— Какого?!.. — только и смог выдавить Лорге.

Джеймс тем временем прижал товарища к земле, не позволяя вырваться. 

— Ты чего творишь?!

— Лежи, дубина! — прикрикнул на него Купер, указав на проносящееся над их головами веера пулеметных очередей, крошивших хрупкую баррикаду. — Срежут только так!

— Слезь с меня, мать твою!

Откатившись в сторону, лейтенант кивком указал на уводящий в сторону узкий желоб траншеи и, получив в ответ кивок согласия, быстро работая локтями, пополз вперед. Преодолев десяток метров, Купер поднялся и, оглядевшись, проорал на всю округу: «Отступить!». Вряд ли его услышал кто-то кроме Лорге, все-таки грохот стоял неимоверный. Тогда Джеймс, помянув стандартную «бога-душу-мать», ужом выскочил из окопа и на ходу ведя огонь по танку, в надежде хоть как-то истощить его щиты, побежал вдоль позиций роты, точнее того, что от нее осталось. При этом, не прекращая кричать:

— Отступаем! Всем отступить! Закрепится в здании!

По воле случая избежав участи быть срубленным крупнокалиберной очередью, лейтенант успел добежать до позиций 4-ого взвода, как позади раздался знакомый воющий вопль и баррикада, преграждающая путь штурмовым отрядам, взлетела на воздух, прихватив с собой нескольких обороняющихся.

— Мать твою же! — не выдержал лейтенант. — Надо кончать с этой скотиной, пока нас с дерьмом не смешали! 

— Как?! — спросил лейтенант, ведя огонь короткими очередями.

— Свяжись со своей группой! У вас должно быть что-то противотанковое!

— Нет ничего! Последнего «шмеля» на тот БТР истратили… Ах тыж! — пара пуль вскользь зацепила капитана, однако не пробив толстые бронепластины, лишь заставила его еще плотнее вжаться в остов аэрокара, служившего им укрытием.

— А гранаты? Хотя бы гранаты?!

Михаэль проигнорировал вопрос лейтенанта и, внимательно посмотрев направо, с нотками разочарования сообщил:

— Все! Нет у нас больше правого фланга! Смяли, сволочи!

Купер меж тем продолжал твердить свое:

— Еще один залп мы не выдержим! Свяжись со…

— Выдержим! — облегченно вздохнул Лорге, уставившись куда-то за вражескую бронемашину, готовящую очередной смертоносный залп.

Джеймс повернулся в ту же сторону и увидел, как Гаусс-танк обволакивает густое пламя, сопровождаемое страшным грохотом, выводя машину из строя, а на заднем плане поблескивая в лучах заходящего солнца, гордо возвышалась она. Боевая Машина Пехоты.

— Мехгруппа! — радостно выкрикнул он. — Ну, теперь живем! 

Сосредоточившись на прикрытии отхода остатков 1-ого и 4-ого взводов, а так же группы «Фокстрот», беспорядочно отступающей на правом фланге, офицеры не заметили, как со стороны обрыва подошла еще одна БМП. Объединенной мощи двух бронемашин хватило, чтобы смести с холма изрядно потрепанные отряды пришельцев. Скоро враг понял, что штурм провалился и отвел войска на прежние позиции — к подножью холма.

Позже, когда рота закрепилась в здании госпиталя, а две из трех бронемашин расставлены так, чтобы пресечь попытки врага зайти им во фланги, лейтенант, оставив капитана и старшего сержанта Рейнсона — командира механизированной группы — наедине, отправился в переполненный «трехсотыми» подвал.

Первое, что встретило Купера в невентилируемом помещении — тяжелый запах крови. Несмотря на то, что медикаментов было предостаточно, несколько валившихся с ног от усталости и стресса врачей не могли вовремя обеспечить помощью всех нуждающихся, о чем красноречиво свидетельствовали накрытые с головой тела, сложенные в дальнем углу.

— Доктор, что с вами? — обеспокоенно спросил Джеймс прислонившуюся к стене Чаквас.

— А, что? Лейтенант… Нет, ничего.

Карин поднялась и, слегка растерев лицо руками, уставилась на Джеймса. Ее бывший когда-то белым костюм сейчас сплошь покрывали багровые пятна засохшей крови, а под большими, светло-зелеными глазами набухли фиолетовые мешки.

— У вас все в порядке? — спросил он первое, что пришло в голову.

Чаквас нервно хихикнула.

— А похоже?

— Ну…

— Нет. У нас не все в порядке, — она сделала акцент на выражении «не все». — Очень много тяжелораненых, больничный склад с провизией и водой разнесли во время последнего налета. Здесь есть кое-какие запасы, но этого мало, — она на пару секунд замолчала. — Люди боятся.

— Сожалею, но здесь ни чем не могу помочь. Мои люди на пределе.

— Командир, что дальше? — полушепотом спросила она. — Только прошу, скажи честно, а не для поднятия боевого духа.

Купер не торопился с ответом. Что он мог ей сказать?

— Я уверен, что правда тебе не понравится. Точно хочешь это услышать?

— Д-да…

— Нам всем конец, — как можно более спокойным тоном сообщил он. — Мы обречены, и я сильно сомневаюсь, что кто-то на этом чертовом холме доживет до рассвета. Да и не удивлюсь, если Земля тоже в огне. Вот такая она, мать ее, правда.

Чаквас понурила голову и что-то еле слышно прошептала.

— Если понадоблюсь, я наверху, — бросил лейтенант, направляясь к лестнице.

Ночь уже вступила в свои права и накрыла черным покрывалом поле незаконченной битвы. У Шаньси не было естественных спутников, поэтому ночь здесь была значительно темнее, чем на Земле. Единственное, что сейчас позволяло ориентироваться в кромешной тьме — зарева многочисленных пожарищ в промышленной зоне и городе.

Купер прошелся по длинному коридору с выходящими наружу широкими окнами, служившему роте первой и последней линией обороны. В строю осталось 17 человек, среди них трое бойцов капитана. Очевидно, что лейтенант не соврал доктору — они обречены, несмотря на поддержку двух БМП, от которых не так много толку в темноте даже не смотря на установленные в них ПНВ. Увидев сидящих у стены Лорге и Гибса, Джеймс присел рядом, положив винтовку на колени. С минуту они сидели молча, любуясь звездным небом, вид на которое открывался в окне напротив. Разбитом окне. Первым прервал молчание сержант:

— Командир, что дальше?

«Вы что, сговорились что ли? Нашли оракула!» — подумал Джеймс, а вслух же сказал:

— Для нас все закончится этой ночью. Неважно, сколько мы продержимся, минуту, десять, час. Рассвета мы уже не увидим. 

— Н-да… — протянул Дэниел. — Умеешь ты подержать в трудную минуту.

— А ты хотел услышать оптимистичную тираду про скорое контрнаступление? Это не ко мне.

 На какое-то время снова воцарилось молчание. 

— А у меня на Земле жена… Жаль не увижу ее больше, — с горечью сказал капитан.

— Ты женат? — не скрывая удивления, осведомился Купер.

— Представь себе, — он еле слышно хохотнул. — И две дочки подрастают. Младшая, Эльза, только-только говорить начала, а старшая, Кали, в школу в этом году пошла. 

— Везет тебе… — вздохнул лейтенант. — А у меня никого нет. Подохну тут и никто даже не вспомнит.

— Не беспокойся, — нарочито уверенным тоном начал Михаэль. — Как помрешь, знай — уж я такого засранца, как ты, не забуду. Ну, пока сам героически не погибну. Это где-то минуты через две.

Посмеялись. Это может показаться дикостью — шутить по поводу своей собственной смерти, но в таком состоянии была просто необходима эмоциональная разрядка. Хотя бы такая. К тому же, эти люди практически смирились с неизбежным и хотели только одного — выполнить свой долг. Выполнить до конца.

— Слушай, все забывал спросить, к какому соединению твоя разведгруппа относится? — спросил лейтенант.

— 4-я пехотная бригада 2-ого полка Гивенга.

— Погоди, Гивинг в 500-х километрах отсюда. Как ты тут-то оказался?

Капитан не ответил. Он был занят другим, более важным делом — вслушивался. Мало кто еще не заметил, что крики и механические звуки стали доносится со склонов все чаще.

— Скоро начнется, — буркнул Михаэль.

Лейтенант еще раз взглянул на озаряемое красными сполохами пожарищ темное небо, сделал несколько больших глотков из пластиковой бутылки с водой, любезно протянутой ему Гибсом, и поднялся на ноги. 

— Рота, стройся! — прокричал он.

… Купер оглядел неровный строй из семнадцати бойцов. На их лицах отчетливо была видна печать смертельной усталости, а в глазах уже не было того живого огонька, который привык видеть лейтенант.

— Солдаты… Друзья, — хриплым, из-за дерущего горло дыма, голосом обратился к строю Джеймс. — Не буду вам врать, никому из нас не суждено покинуть это место. Сегодня мы потеряли много хороших солдат, друзей, товарищей. И потеряем еще больше. Но перед смертью мы отомстим за них, и сделаем так, что бы враг на всю жизнь запомнил этот проклятый госпиталь! Я горжусь, что воевал плечом к плечу с вами. Спасибо за доблестную службу. А теперь покажем, как умирают солдаты Альянса!

Строй не особо бурно поддержал командира.

— Оружие к бою! Занять оборону! — приказал лейтенант и повернулся к наблюдающему за всем этим капитану.

— Зря ты так, — со скептическими нотками сказал Лорге. — Умирать не хочет никто. Даже за Альянс.

— Мы сражаемся не за Альянс, а за… ты и сам знаешь. Да и не дети они, сами все понимают. Семнадцать солдат против группировки вторжения… Шансов нет.

— Так-то оно так, но… А, ладно, — махнул рукой Лорге и занялся проверкой оружия.

Лейтенант тоже привел винтовку в боевую готовность и, заняв позицию у широкого окна, стал всматриваться в сгустившеюся темноту.

Штурм начался только через двадцать минут. Благодаря бдительности людей старшего сержанта Рейнсона, удалось обнаружить и уничтожить огнем бронемашин две диверсионные группы противника. Скрытное проникновение не удалось, значит, будет полноценная атака. Сначала несколько небольших отрядов заняли прежние позиции роты, затем враг подтянул бронетехнику и в результате непродолжительной артиллерийской дуэли, пришельцам удалось уничтожить обе БМП защитников. Лейтенант содрогнулся, услышав разносящиеся над вершиной крики заживо горящих людей. Затем техника отошла, уступив место штурмовым отрядам…

… Джеймс в очередной раз поежился от проносящихся в каких-то сантиметрах пуль и, выглянув, выпустил короткую очередь по темному силуэту. Бой шел всего пять минут, а они потеряли уже шесть человек, что, впрочем, было не удивительно. Противник имел черт знает какое превосходство в численности.

— Твою ж мать, да сколько можно?! — выкрикнул Купер, из-за плотного огня не имевший возможности выстрелить в ответ. — Не подпускайте их на расстояние броска!

Вспышки от выстрелов, искры, выбиваемые пулями из металла, крики, стоны умирающих, грохот разрывов — все это и многое другое смешалось воедино. Люди сражались в кромешной тьме, изредка озаряемой голубыми вспышками ускорителей массы. Солдаты не ощущали страха, у них просто не было на него времени, а вот тем, кто сидел в душном подвале, можно было не завидовать. Некоторые бешено носились по помещению в безнадежной попытке найти выход, другие, забившись в угол, шептали молитву. Автономная сеть еще работала, поэтому некоторое оборудование и несколько светильников по-прежнему функционировали. Среди гражданских в основном были женщины и старики — все более-менее здоровые мужчины отозвались на зов сержанта Гибса, и в данный момент удобряли землю собственными телами.

 Тем временем, солдатам, ценой неимоверных усилий, удалось приостановить стремительное наступление врага в центре и на правом фланге, но на левом ситуация переросла в катастрофическую.

— Лейтенант, нам не удержать левый фланг! — через полкоридора прокричал еле различимый в темноте капитан.

Джеймс повернулся в его сторону и увидел, как позади темной фигуры Лорге, в коридор влетел блестящий предмет цилиндрической формы. Купер открыл рот, дабы предупредить Михаэля об опасности, но слова словно застряли в глотке. Взрыв осветил стены коридора, попутно украшая их кровавыми пятнами.

— Капитан!!!

Джеймс кинулся вперед, совершенно не задумываясь о том, что в любую секунду может получить пулю в висок. Добравшись до места взрыва, он подбежал к окровавленному телу капитана. Его броня была пробита в нескольких местах, а из открытых, несовместимых с жизнью ран хлестала алая кровь.

— Как же ты так… Как же ты так… — шептал лейтенант, пытаясь пальцами зажать перебитую осколком сонную артерию.

— Всё… — еле слышно прошептал Лорге. — Вот значит… как оно… вышло…

 Его глаза потухли, а из открытого рта протянулась струйка крови.

— Черт! Твою мать! — не выдержал Джеймс.

Купер только сейчас понял, что за этот полный боли и крови день, этот человек, о котором он толком ничего и не знает, стал для него другом, каких у него не было давно. И теперь боль и горечь за всех погибших друзей и товарищей заполнила его. Хотелось выть от отчаяния, но уже через секунду на смену боли пришла злость. Злость на этих бездушных, горбатых тварей, решивших, что они имеют право уничтожать человеческие колонии и вырезать население!

— Ну что, суки, хотите увидеть, как погибает офицер Альянса?! — прошипел Джеймс. — Я вам покажу…

Лейтенант закрыл глаза мертвому капитану и огляделся. Вместе с ним в строю осталось шесть человек. И все они сгрудились рядом с ним, интенсивно отстреливаясь от уже занимающих здание пришельцев.

— Сэр, боеприпасов нет! — крикнул один боец.

— И у меня! — тут же отозвался другой.

— Я пуст!

Купер поднял голову, взял в руки винтовку и, повернувшись к солдатам, полным уверенности голосом приказал:

— Рота, слушай мою команду: в рукопашную атаку, бегом МАРШ!!!

Оставшиеся в живых солдаты одновременно поднялись и бросились вслед за командиром, на верную смерть. Выбравшись через панорамное окно, они с криками кинулись прямиком на приближающиеся силуэты бойцов противника. По ним стреляли отовсюду: сзади, с флангов, спереди, и только чудом троим из шести военных удалось вступить в рукопашную схватку…

…Купер в самый последний момент заметил перед собой ломаную фигуру, но все равно не смог уйти от столкновения. Пушечным ядром врезавшись в пришельца, лейтенант сбил его с ног, но и сам не удержался и рухнул навзничь. Вскочив, он занес винтовку, словно дубину, для удара, но не тут-то было. Проворный противник успел перекатиться и поднять своё оружие. Короткая очередь буквально раздробила левую руку лейтенанта чуть выше локтя. Взвыв от нестерпимой боли и рухнув на колени, Джеймс выпустил из рук оружие. По всем писанным и неписаным законам, инопланетянин должен был тут же добить командира больше несуществующий роты, однако вместо этого, враг завозился с давшей осечку винтовкой. Этой заминкой и воспользовался лейтенант. Выхватив «Обсидиан», Джеймс с трудом поднялся и с яростным ревом бросился на врага. Буквально упав на него, Купер нанес мощный удар под шлем. Пришелец захрипел и приказал долго жить.

Тяжело дыша, Джеймс слез с мертвого противника и держась за кровоточащую рану, огляделся. Все его бойцы были мертвы. Он знал, что так произойдет, но все равно совесть вцепилась в него мертвой хваткой. Он винил себя в их смерти, в том, что не смог спасти их и в том, что повел их на смерть. В том, что он единственный выживший из гарнизона этой проклятой больницы. Впрочем, это ненадолго. Не удержав равновесие, лейтенант снова рухнул на колени и понурил голову в ожидании неизбежного.

Сзади послышались тяжелые шаги, и в затылок бывшего командира роты уперся холодный ствол. Хм, разве можно испугать смертью человека, потерявшего все?

Джеймс засмеялся. Громко, искренне, доходя до хрипоты. И этот чистый смех человека, обреченного на смерть, разносясь по округе, доказывал врагам простую истину — человека можно уничтожить, но его невозможно победить…

Одиночный выстрел оборвал звенящий над затихшим холмом смех.