Инцидент. «Человеческий Плен»

Его ведут по тесным коридорам с чем-то вроде мешка на голове. Каноптус спотыкается о выпирающие в проход трубы, цепляется за углы, слышит ругань своих конвоиров и едкие комментарии Ферти, которого ведут где-то впереди. Наконец сквозь ткань пробивается яркий свет и стены, стискивающие Гарла со всех сторон, исчезают. Мешок сдергивают с головы и турианец видит, что оказался в большом ангаре. Под потолком в специальных захватах висели десантные шаттлы, а в дальнем конце помещения виднелись звезды, затянутые пленкой изолирующего поля . 

Вокруг Каноптуса, Ферти — второго пилота «Кабрана» и его единственного друга — и двоих операторов БИЦ столпились люди. Человек тридцать, а то и больше, по видимому вся отдыхающая смена крейсера. Рядом охранники, у каждого в руках по примитивной штурмовой винтовке. 

Вперед выходит высокий человек, одетый в сине-черную строгую одежду с двумя золотыми полосами на плечах и символом Альянса на груди. Люди оставили своим пленникам универсальные переводчики, которые уже, стараниями научной группы Десоласа, были настроены на перевод речи противника, поэтому турианцы понимают, что говорит им капитан крейсера, подобравшего спасательную капсулу на орбите Шаньси среди обломков «Кабрана»: 

— Эти костерожие ублюдки захватили нашу планету! Превратили её в развалины! Убили почти всех, там, внизу! Что мы с ними сделаем?

— Смерть! Смерть! СМЕРТЬ!!! — скандирует толпа. 

— Да, смерть. Но не быстрая... Они ответят нам за каждого убитого. Ответят в десятикратном размере!

Человек идет вдоль ряда из четырех пленников и усмехается. Он победитель, он может сделать с пришельцами всё, что пожелает. Его улыбка настолько самодовольна — турианцы понимают это, так как человеческие эмоции практически идентичны азари — что Ферти не выдерживает и говорит, оскалив клыки: 

— Победа над эскадрой с помощью целого флота это почетно, да... Вы, люди, настолько глупы и самоуверенны, будто уже выиграли войну. Стоит вам пойти дальше, хоть немного, и вы столкнетесь с мощью всех наших флотов. ВСЕХ!

— Вот как, костерожий? — спрашивает капитан под улюлюканье толпы. — Ну что же, видимо, вы так и не поняли, что Альянс не боится вас. Что у вас там? Парочка дредноутов и три десятка крейсеров? 

— О, нееет... — криво усмехается Ферти. Обе его челюстные пластины искривлены побоями, но на лице торжествующая улыбка. — Вы, мягкотелые, пожалеете, что вылезли из пещер. Наш флот затмит своим множеством небо каждого вашего мира и от вас останутся только воспоминания, как от рахни, или жалкая кучка вымирающих барка-малов, как от кроганов. 

— Не знаю, кто такие кроганы и рахни, костерожий, но тебе уже будет все равно, — отвечает человек. Он старается сохранять свой самодовольный вид, но слова Шартиса изрядно напугали капитана. Теперь он пытается скрыть это за агрессией. — Сейчас мы тебя... 

— Делайте что хотите! — с лица Ферти не сходит улыбка. — Мои братья и сестры из Великой Турианской Иерархии ещё увидят, как твоя семья будет гореть в своем доме!

— ЗАТКНИСЬ! — капитан не выдерживает и хватает второго пилота за ворот униформы, после чего швыряет через колено на пол. За ним устремляются несколько человек из толпы. Пару минут мелькают кулаки, тяжелые подошвы армейских ботинок, звучат яростные крики капитана и подбадривающий шум толпы. Когда мучители отступают, Ферти все ещё жив. Он лежит на рифленом полу, на его лице, руках и груди целые потеки синей крови. Лицо относительно цело, из-за прочности пластин, и на нем, несмотря ни на что, играет улыбка. Фёрти переворачивается на спину и произносит:

— И это всё? Это все, на что способны мягкотелые люди впятером? 

— Нет, не всё... — капитан берет у одного из солдат нож и направляется к пилоту. Он хватает его за ворот униформы и вздергивает над полом так, что их лица находятся на расстоянии в несколько сантиметров. — Ты ещё не знаешь, что такое бо... амх! Ааа... — неожиданно капитан прерывается на слове «боль» и начинает страшно хрипеть. У него из рта вытекает струйка крови, и когда человек отталкивает турианца, все видят, что горло капитана словно перерезано тремя лезвиями. Он валится на пол, пытаясь руками зажать фонтанчики крови, бьющие из шеи, ему пытаются помочь, но это продолжается всего минуту или полторы. Потом капитан испускает дух в алой луже собственной крови. 

Каноптус смотрит на своего друга и видит, что Ферти выпустил когти на правой руке. И они, вместе с кистью, залиты кровью... красной, человеческой кровью. Люди тоже видят это и толпа вокруг окончательно теряет остатки цивилизованности. Они хватают Ферти Шартиса, откуда-то по рукам над головами передают инструменты, которыми корабельные механики пользуются при ремонте истребителей. 

Пилота крепко хватают за руки и за ноги, прижимают к полу. Ионная горелка, способная резать сталь словно масло, оказывается в руках одного из охранников. Он включает её и подносит голубоватый язычок огня к плечу Ферти Шартиса. В его глазах впервые за все время плена проскальзывает ужас, но он сдерживает себя. Друг Каноптуса что-то говорит своим палачам, но Гарл не слышит его за шумом толпы. Зато прекрасно слышит крик, последовавший за этим. Когда люди закончили свою экзекуцию, Ферти ещё дышал. Он был в сознании, хотя наверняка обезумел от боли. Это продолжалось недолго и вскоре Фёрти Шартис, весельчак, любимец всего экипажа артиллерийского крейсера «Кабран», бесстрашный боец и прекрасный пилот, отправился вместе с Паракалом, духом смерти, туда, где живут перешедшие на новую ступень бытия...

Каноптус и два оператора БИЦ, вынужденные наблюдать за этим, наверняка пролили бы ещё немало человеческой крови с помощью когтей и зубов, способных рвать мясо также легко как горелка сталь, но их крепко держали охранники, по четыре человека на турианца, не давая пошевелиться, хотя они рвались изо всех сил, обрушивая на головы людей жуткие проклятия. Когда толпа закончила с Ферти, их злость все ещё не нашла выхода. И они хотели обратить её на остальных пленников. Охранники уже потащили их туда, где только что расчленили Шартиса, но в этот момент в ангаре прогремело пять выстрелов, один за другим. Вряд ли и это могло отрезвить жаждущую крови толпу, но те, кто оказался ближе к источнику беспокойства, быстро пришли в себя. От лифта к месту экзекуции шел отряд из десяти человек: девять десантников, закованных в серо-синюю броню и офицер в чине капитан-лейтенанта, опускающий руку с пистолетом, из которого он стрелял в потолок. Когда толпа успокоилось, а «гости» подошли к пленникам, офицер заговорил: 

— Я капитан-лейтенант Стивен Хакет, подразделение «В» разведки Второго флота Альянса Систем. Приказом номер восемьдесят девять от пятого августа, все военнопленные враждебной расы, захваченные при битве за Шаньси, переводятся в концентрационный лагерь на станции «Арктур». 

— Вы что, забираете этих выродков?! — закричал один из механиков. — Они заслуживают всё, что мы с ними сделали! 

— Мне всё равно, солдат, чего они заслуживают, выполняйте приказ, — холодно бросил офицер. 

— Они убили капитана Кейвика! 

— Повторяю: мне всё равно. Ваш капитан сам был не лучше них. Мы их забираем, дальнейшее неповиновение будет рассматриваться как неподчинение прямому приказу. 

Каноптус словно сквозь туман видел, как его хватают под руки другие солдаты, которых привел с собой человек, назвавшийся Хакетом. Троих турианцев снова провели по тесным коридорам крейсера, и последним, что помнил Гарл, был стыковочный шлюз и новые коридоры. В очередной камере турианец отключился.