Инцидент. Глава ХIII (13). «Держать Позиции!»

Люди готовились вернуть себе планету. А я как раз подоспел к их приходу.

Небо не полыхало, как в день спуска «Кадамира*²³». Оно начало затягиваться тенями, которые словно желали спрятать от нас звезды.

Звезды... Я снова вспомнил опасения о судьбе экипажа «Кабрана». Жаль, нельзя связаться с Пирле или хотя бы узнать, удался ли этап прорыва.

Челноков становилось всё больше, но все они были не слишком большого размера. Я насчитал лишь с десяток крупных силуэтов, на которых, по видимому, везли технику. Остальные представляли из себя мелкие шаттлы. Очевидно, с живой силой. Войскового транспорта, вроде «Взора Фосила»*24 *25, не наблюдалось. Видимо, люди использовали совершенно иную доктрину. И это неудивительно.

— Кирд-офицер, повторяю, вам нужно немедленно соединиться с ближайшим отрядом, — голос координатора прервал созерцание неба. — Высылаю вам координаты. Поспешите. Конец связи.

Это верно. Не хотелось бы оказаться рядом с одним из приземлившихся шаттлов до того, как доберусь до своих.

И снова долгий спуск... долгий, долгий, долгий. Селмакс, какой же долгий! Все бы отдал за скоростной лифт.

Когда я снова оказался на улице, то ноги, непривычные к регулярным тяжелым нагрузкам, слегка подрагивали. А ведь предстояло преодолеть как минимум километров пять, при этом бегом. Но может лучше потерять минуту, вместо того чтобы свалиться прямо посреди пути? Минута юртакса мне принесет, а вот чувствовать себя буду немного лучше.

Три маленьких глотка из фляжки прямо на ступенях парадной лестницы, тридцать секунд с закрытыми глазами... Пора!

Пока я спускался вниз, на город окончательно опустилась темнота, и в ней начали полностью растворяться силуэты человеческих посланцев. Но только не для радаров «Взора Фосила»: зенитные снаряды и ракеты тут же осветили ночное небо, стараясь уничтожить большую часть вражеского десанта ещё на подлете. Однако, судя по тому, что яркие искры брызнули от огненных шаров только в двух местах, зенитная завеса не принесла ожидаемого результата.

Люди садились с погашенными огнями, дабы скрыть местоположение передовых отрядов, но мне удалось заметить большое скопление челноков где-то позади небоскреба. Видимо там они собирались организовать опорный пункт и полевой штаб, надежно защищенный зданием, на случай наличия у нас артиллерии.

А для меня возможность напороться на вражеских солдат теперь возросла до вполне реальных размеров, поэтому я вывел на внутренний визор прибор ночного видения. Улица впереди окрасилась в сплошной красный цвет, но видимость все равно была не очень хороша. Мне бы полноценный десантный шлем, в который встроен ПНВ, окрашивающий картинку по контрастам. Сплошная краснота заставляла глаз замыливаться.

Почти три сотни метров я пробежал без происшествий. Пару раз наткнулся на разрушенные баррикады, а один раз едва не свалился в яму, со дна которой доносился подозрительный неприятный запашок.

А потом прямо мне в лицо ударил яркий луч света. ПНВ только усилил эффект, и я резко затормозил, закрывая лицо руками. Селмаксовски неприятно. 

Лишь через секунду, когда раздался резкий выкрик на человеческом языке, который инструментрон тут же перевел как «Это костерожий!», я сообразил, что до позиций наших ещё далеко.

Луч погас, а вместо него темноту разорвала синевато-фиолетовая вспышка. Выстрел дробовика.

Щиты выдержали, но я отшатнулся назад, едва не упав.

«Что ты делаешь? — рявкнул внутренний голос. — Хочешь к Паракалу?! В сторону!!!».

Следующий выстрел прошел мимо, а я уже полз по земле, энергично перебирая локтями. Страх он... подстегивает. Ещё три заряда прошли где-то выше: они снова включили фонарь, когда я уже прижался спиной к чему-то металлическому, едва переводя дыхание.

— Ну и где он? — спросил один из нападавших. Ночью, на пустой улице, звук разносился очень хорошо.

— Фонарь выключать не надо было.

— Ты хотел, чтобы он успел выстрелить первым?

— Всё, тихо! Он где-то здесь. Смотрите внимательно.

Теперь по проулку шарили уже не менее десятка лучей. Послышались тихие, аккуратные шаги.

Я потянулся было к пистолет-пулемету, но почувствовал, что едва ли могу сжать руку в кулак. Пальцы дрожали, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Сейчас опасность была вполне реальной. Когда в лицо стреляют из дробовика, в голове не остается ничего, кроме потока судорожной ругани и желания пересидеть, затаиться, лишь бы не слышать свиста вольфрамовых болванок, проносящихся в считанных сантиметрах.

«А как насчет вольфрамовых болванок побольше, которые рвут на части твой корабль? — спросил я сам у себя. — Никакого отличия по содержанию. Лишь по форме».

Крепко сжав зубы, я досчитал до трех и уже твердой рукой снял с пояса пистолет-пулемет, одновременно выглядывая из-за укрытия.

Я сидел за каким-то большим металлическим контейнером, а три человека, одетые в странную, пятнистую одежду, медленно пересекали проулок, водя из стороны в сторону фонариками. У двоих в руках были дробовики, а у третьего нечто с длинным стволом. Снайперская винтовка? Позади первых трех маячили ещё силуэты.

Они не были похожи на военных. Прессли, когда его доставили, был экипирован в полноценный бронескафандр, а мои противники одеты в простую одежду вроде той, что была на гражданских, которых люди Калама вели из госпиталя. Только у этих были ещё плотные жилеты, наколенники и разгрузки. Партизаны, оставшиеся после зачистки города? Должно быть, вернулись сюда, когда увидели спуск челноков. Селмакс их забери... пулусова падаль! Умм, как не вовремя!

Что я мог им противопоставить? Непонятно, имели ли они хоть какую-нибудь подготовку, как все турианцы, но судя по тому, что протянули до этого дня, ребята вовсе не промах. Но, в конце концов, я профессиональный военный. Ну и что, что наводчик орудий по ВТВА? Все мы проходили силовую подготовку и служили в Легионах...

Я сумел сделать это. Несколько длинных очередей из пистолет-пулемета заставили передовой отряд залечь, а те, что находились сзади, не рискнули стрелять, боясь попасть по своим. Погасли огни, и выигранного времени хватило, чтобы «рыбкой» перемахнуть подоконник разбитой витрины магазина рядом с моим укрытием.

Понятия не имею, попал ли я в кого-нибудь, и как долго они преследовали меня, пока я не завернул на широкий проспект, который должен был вести напрямую к «Взору Фосила». На противоположной стороне улицы находился длинный многоэтажный дом — мой шанс. 

Чувствуя каждой клеточкой спины, что преследователи могут вот-вот также выйти на проспект и нашпиговать меня вольфрамом, я побежал к парадными дверям, на месте которых зияла большая круглая пробоина, похожая на след от боеприпаса объемного взрыва*²⁶.

Я понимал, что люди так просто меня не отпустят: они наверняка решили, что я разведчик, выведывающий сведения о местах посадки десанта, поэтому во что бы то ни стало подлежу захвату или убийству. У партизан чувство долга бывает повыше, чем у регулярных войск, поэтому если я что-нибудь не придумаю, то рано или поздно получу пулю. 

Когда с десяток человек, прикрывая друг друга, появились на проспекте и начали продвигаться в сторону «Взора Фосила», я, стараясь не шевелиться, лежал в темноте, у подножия лестницы в холле здания. Теперь они будут пытаться догнать меня на этой дороге, а мне придется продвигаться по параллельной улице. 

Дождавшись, когда партизаны уйдут, я отряхнул скафандр от серой бетонной крошки, которой был усеян весь пол, и направился по коридору в сторону заднего выхода. Однако оказалось, что это был вовсе не выход: пришлось поплутать, и когда я зашел в очередное ответвление главного коридора, сразу почувствовал неладное. Выбитые двери недобро соседствовали с пулевыми отметинами на стенах и застарелыми брызгами человеческой крови вокруг. 

Времени не было, я решил не останавливаться, пока не наткнулся на... на... Нет, это не поддается никакому спокойному описанию. В будущем, слыша слово «мерзость», я всегда буду вспоминать именно эту картину: длинный обрезок трубы, приваренный прямо к полу, а на нем... голова. Ссохшаяся человеческая голова с оборванными ушами, ртом, раскрытым в вечном беззвучном крике, и остекленевшими выпученными глазами, в которых читался голый, неприкрытый ужас. На месте носа чернела невнятная поплывшая субстанция, а половина зубов была рассыпана под трубой. 

И хуже всего светлые длинные волосы, свисавшие с головы грязными перепутанными космами, словно сеть Паракала. Насколько я успел понять из информации о людях, обилие подобной шерсти было присуще их женщинам.

Какого Селмакса?! Кто и зачем сделал с ней это? 

Ведомый очень плохим предчувствием, я заглянул в ближайшую квартиру и обнаружил там полнейший разгром. Мебель перевернута вверх дном, всюду пулевые отверстия и... трупы. Прямо в прихожей на полу растянулся полный мужчина в черной куртке. Во лбу у него зияла аккуратная маленькая дыра — след, оставленный пистолетом мелкого калибра.

В передней комнате за перевернутым диваном лежали ещё два тела: мужчина и женщина, изрешеченные многочисленными выстрелами из штурмовой винтовки. Судя по позе, мужчина пытался прикрыть женщину, а на его спине не осталось живого места. 

В дальнем углу я нашел ещё одного. Маленький труп с неестественно вывернутыми руками и ногами. Сам не знаю, как я нашел в себе силы перевернуть его и осмотреть, но ещё у ребенка была сломана спина и выколоты глаза.

Но и это ещё не самое худшее. В спальне, на большой кровати лежал оголенный расчленённый труп, причем запястья были привязаны к изголовью, а на груди зияло не менее шести-семи следов от удара ножом. Лицо разбито в кровь, но все равно легко проглядываются тонкие черты, которые азари назвали бы весьма изящными. И волосы. Да, это тоже женщина. Я не патологоанатом, но сразу же понял, что здесь случилось. Изнасиловали и разрубили.

Даже не знаю, как я сдержал желтую желчь, готовую хлынуть из носа при виде всего этого кошмара. Прямой, как жердь, с крепко сжатыми челюстными пластинами, я покинул квартиру и осмотрел ещё несколько соседних, где царила примерно такая же картина. Расстрелянные и избитые мужчины, замученные дети, женщины, над которыми надругались... Всё это было похоже на бойню, где забивали и разделывали пурасанов*²⁷ на мясо...

Когда двадцать один год назад я едва не изрыгнул из носа желчь, глядя на снимок Ала Сика, то не думал, что увижу подобное своими глазами. Теперь я хорошо понимал, что чувствовал папин друг после того, что он видел в батарианском поселении. Омерзение, холодную отрешенность и какую-то тягучую безысходность...

Помнится, в том баре кирд-офицер сказал такие слова: «Это ведь звери, Армус, звери. Больные выродки. Отбросы своих рас и выходцы из Терминуса. Ты разве можешь представить, чтобы подобное сделали турианцы?».

Я выразил полное согласие с ним, которое теперь обернулось лишь пустыми словами. Турианцы, оказывается, тоже на такое способны. Просто больше некому! Не люди же кромсали своих гражданских?

Да, я безо всякой жалости разбомбил форты, где скрывались мирные жители, и допускал подобные потери населения, но... Селмакс меня забери, это война! Нужно бить врага, не задумываясь над методами, чтобы завоевать преимущество и сберечь как можно больше турианских жизней. Когда есть необходимость, нужен кто-то вроде меня или Десоласа, кто не испугается такой ответственности. Однако если кто-то думает, что подобное доставляло мне удовольствие, он сильно заблуждается.

Но это... это не имеет никакого отношения к войне. Не было никакой нужды вырезать мирное население просто так, для своего удовольствия. Да и каким нужно быть выродком, чтобы получать от этого наслаждение? Гражданские могут пострадать в ходе нанесения удара вражеским вооруженным силам. Здесь нельзя проявлять жалость, иначе погибнут свои же. Но чем можно оправдать садизм? Те турианцы, которые сделали это — настоящие садисты. Больные ублюдки, твари, продавшие Селмаксу и Паракалу свое право быть частью Иерархии. Неоправданная жестокость, резня... 

Я с радостью приставил бы пистолет к лобным пластинам каждого из них и нажал на курок.

Что именно здесь произошло? Думаю, ответ найти несложно. Два варианта: либо во время боев, пользуясь тем, что всем не до этого, отряд, возглавляемый двумя-тремя кровожадными заводилами, ворвался в этот дом и устроил себе кошмарное развлечение. Либо то же самое произошло во время прочесывания города, зачистки и начала выселения жителей в концентрационный лагерь. 

Почему я был уверен, что это лишь один отряд? Убегая от партизан, я прошел насквозь около десятка подобных домов, и нигде не нашел следов бойни. Генрил Хароуд не мог позволить такого, как и командующие офицеры десантных кораблей. Количество людей в концентрационных лагерях и проблемы со снабжением явно противоречили массовому истреблению. Пока мне не докажут обратное, я уверен, что это случай, а не закономерность. 

Но значит ли это, что мы переступили черту и стали не правы в этой войне? Вряд ли. Во-первых, судьба наших пленных все также неизвестна, а во-вторых, за поступок, совершенный горсткой выродков, не может нести ответственность вся Иерархия. 

Эта мысль позволила мне выйти из ступора и покинуть кошмарное место. Я и так потратил на него непозволительно много времени. Нужно было давно бежать к «Взору Фосила»: откуда-то издалека начали слышаться щелчки — выстрелы, чей звук был приглушен расстоянием. Потом два взрыва донеслось со стороны десантного корабля — начали бомбежку.

Я достал из сумки пятиразовый зажигательный пиропатрон, служащий, например, для разжигания огня в костре. Однако сейчас я использовал его весь и бросил крошечный цилиндрик, разбрызгивающий горючую смесь, в груду сломанной мебели. Отделка стен здесь из пластика, а пол, похоже, паркет из синтетической древесины. Дом сгорит, а вместе с ним и остатки беспредела, учиненного кем-то из наших солдат, которые уже одним этим фактом заслуживали смерти. Нельзя, чтобы это нашли: когда наша армия сокрушит людей, Совет наверняка пришлет свои комиссии. С предателями Иерархии мы разберемся сами, но знать об этом не должны. Я дал себе слово, что приложу к этому все усилия, если выберусь отсюда.

На улице я снова побежал. Времени не оставалось совершенно.

Пробиваться с боями не пришлось, слава Юртаксу. Партизаны либо бросили попытки поймать «меня», убежавшего по проспекту слишком далеко, либо смогли выйти на связь со своими, и им дали новое задание.

Однако один раз я едва не попался группе настоящих солдат. Их шаттл с заглушенными двигателями стоял в одном из дворов, а сами люди, рассредоточившись, ждали приказа. Чтобы не попасться на глаза, пришлось ползти по покатой крыше одного из сборных модульных строений.

Пока я добирался до указанных координат, прошло ещё несколько часов. Бой давно начался: канонада гремела по всей линии обороны в этой части города, иногда слышался шум техники, по небу проносились летуны, два из которых подбили на моих глазах ракетами откуда-то с право фланга. Бомбардировщики и истребители людей раз за разом пикировали куда-то в район малого космодрома, но плотный зенитный огонь ПОИСК-а «Взора Фосила» ещё держал их на расстоянии.

Однако я задался вопрос: «Что дальше?». Разве что Шестой «Директивный» Флот прибудет в течение суток или двух. Вряд ли мы продержимся дольше против всей человеческой армии. Странно, что они все ещё не применяют огонь с орбиты, иначе оборона была бы очень быстро сломлена.

Чем ближе я подходил к нужному месту, тем быстрее приближались звуки боя откуда-то справа. Ещё чуть-чуть, и этот путь будет перекрыт.

И все-таки я не успел. Подобравшись к перекрестку, я увидел, что около десятка космопехотинцев людей обстреливают баррикаду, перекрывающую улицу. Им в этом очень помогала пушка легкой бронемашины, которая удобно устроилась за обрушенной заправочной станцией.

Я залёг на крыше одноэтажного здания непонятного назначения: не было ни окон, ни каких-либо украшательств, лишь бетонные серые стены и одна металлическая дверь с надписью на человеческом языке. Однако отсюда хорошо виден расклад сил.

На баррикаде находились около семи моих соплеменников, а откуда-то с дальней крыши постреливал снайпер. Я понял, что никто и не думал высылать группу специально для того, чтобы забрать меня из этой точки, а координатор дал местонахождение ближайшего оборонительного отряда. И это было абсолютно правильно. Кто я такой, чтобы выделять лишних бойцов, которые пригодятся в обороне? Всего лишь кирд-офицер, бывший капитан крейсера. Никакой ценности здесь. Я и сам это прекрасно понимал.

— Вызываю отряд «Кулис-5»*³⁰, как слышите? — я активировал канал связи и назвал позывные, которые мне передал координатор. — Это кирд-офицер Вакариан. Я на месте, наблюдаю противника.

— Отлично, что наблюдаете, кирд-офицер, — устало и неприязненно ответили мне после недолгой задержки. — Вы можете чем-то помочь?

— С радостью. Подождите секунду: кажется, есть идея... — протянул я в ответ, не обращая внимания на холодный тон солдата. Была в армии прослойка, не слишком жалующая флот, а я не был их командиром. 

Итак, что мы имеем?

По обеим сторонам улицу было по три-четыре врага, ещё двое залегли в воронке на перекресте, подобравшись опасно близко к баррикаде, а бронемашина угрожала вот-вот обрушить оборону, сама оставаясь в недосягаемости.

Мне хорошо видно двоих в яме. Можно постараться снять их, чтобы нарушить надежды остальных на это направление. А над БТР-ом большой рекламный щит, но нашим его не видно. Если обрушить, то он ненадолго перекроет стрелку в башне обзор.

Я изложил свой план пирагиту*³² отряда и тут же получил подтверждение с парой поправок. В несколько экспрессивной форме: орудие БТР как раз выбило из баррикады кусок пенобетонной подпорки, и перевернутая машина, составлявшая центральную часть, с бока снова опустилась на колеса, подставляя бойцов под огонь. 

Медлить было нельзя. Один из солдат ткнулся лицом в склон воронки, получив с десяток пуль в спину, а второй, благодаря кинетическим барьерам, сообразил откуда ведется огонь и ещё глубже зарылся в песок и пыль, чтобы я не смог достать его.

Я же, перекатившись влево, соскользнул с крыши, ощутимо приложившись о землю, а двумя секундами позже там, где я только что был, разорвалась граната.

Люди отвлеклись, и этого хватило чтобы гранатометчик успел добраться до середины улицы, откуда щит было видно, и выпустить по нему ракету. Секундой позже сразу три разных очереди опрокинули храбреца на землю, но цель была достигнута: кусок металла и пластика с натужным скрипом и треском накрыл собой переднюю часть БТР-а, демонстрируя экипажу какую-то вылизанную до блеска машину на колесах. Каменный век!

Наши бойцы уже шли в атаку. Они добили второго человека в воронке и под прикрытием снайпера добрались до позиций остальных. Кто-то подхватил гранатомет и произвел повторный залп по БТР-у. В дыме не было видно, достиг ли этот «кто-то» успеха, но парой секунд ранее экипаж, ведущий огонь наобум, срезал одного из атакующих на правом фланге.

Так, вдох, выдох... Это не первый мой бой: не считая сражения на орбите, я участвовал в стычках с бандой контрабандистов во время службы в Легионе до ВТВА. Своим нужно было помочь, и я, крепко сжав зубы, ринулся за стену здания. В десяти метрах впереди гремели длинные и короткие очереди, слышались чьи-то резкие приказы на человеческом языке, а кто-то уже перешел в рукопашную.

Меня, разумеется, заметили. Кинетический барьер вспыхнул и уже через две секунды погас, как раз когда я со всего размаху шлепнулся на землю и начал стрелять в ответ. То ли не все из людей были оснащены кинетическим барьером, то ли у этого он уже иссяк, но фигура в бело-красной броне рухнула, всплеснув руками, будто отталкивая от себя хулиганов.

В голове стучала лишь одна фраза: «Проклятье, проклятье, проклятье!». Следуя больше инстинктам, я перевел огонь на следующего, но тот быстро скрылся из виду.

Пришлось ползти. Кто-то из наших кинул на позиции дымовую гранату, и не было видно практически нечего, пока я не наткнулся на что-то округлое, шершавое и твердое. Колесо БТР-а...

Прижавшись к нему спиной, я осмотрелся, чтобы удостовериться, что никто не заметит меня, пока я буду искать способ забраться внутрь, и обмер. Буквально в двух шагах поливал кого-то из пулемета здоровяк, который был выше меня на целую голову. Недолго думая, я вдавил спусковой крючок, но на этот раз барьер спас своего владельца. Резко обернувшись, он швырнул в меня пулемет, больно ударивший прикладом в плечо, и кинулся в рукопашную.

Сам не знаю, как я догадался выставить биотический барьер, но кулак громилы, который должен был припечатать меня к борту бронемашины, наткнулся на ярко вспыхнувшую преграду, а сам он удивленно вскрикнул от неожиданности. 

Это шанс!

Резко распрямившись, я бросился вперед и, обхватив человека за пояс, попытался опрокинуть. Не тут было: он не только устоял, но и едва не произвел захват. И вот здесь уже долгие спарринги с десантной командой не прошли даром. Я шокировал его боковым ударом в голову, а затем произвел подсечку. Далее должен был следовать завершающий удар ногой по горлу: туда, где был уязвимый стык кирасы и шлема, но в последний момент пулеметчик ухватился за воротник моей брони и утянул за собой.

Оказавшись на земле, я не глядя ударил рукой в сторону врага и попытался откатиться, но тяжелый, громоздкий человек подполз раньше и навалился сверху. Он ударил головой, и шлемы встретились с глухим стуком, словно два шара для кридиса.

Сейчас цель противника вовсе не удержать меня на земле определенное время, как на спаррингах. Ему нужно убить меня. Не будет никакого второго раунда.

Голову начала поднимать паника, но послав её к Селмаксу, я заорал:

— Ну уж нет, пулусов сын! Кххх... Это ТЫ сдохнешь!

А мне ещё нужно вырваться с этой планеты. Ради Лониры, возвращения на действующий флот и продолжения войны...

Руки были свободны, и я начал молотить ими туда, куда мог дотянуться. Враг корчился от ударов, и никак не мог схватить мою шею — ему мешал воротник брони. А когда у пулеметчика из головы брызнула струйка крови, я даже не сразу обратил на это внимание, несколько секунд колотя уже обмякший труп.

— Эй, «небесник»*³⁴, вали оттуда! — раздалось в шлемофоне. — Сейчас рванет!

«Небесник? — недоуменно подумал я. — Кто здесь не... вот Пулус, я уже в летном скафандре!»

Спихнув в себя человека, я увидел, что дым начал рассеиваться, а за обгорелой машиной стоит турианец в тяжелой черной броне. В руках у него было какое-то продолговатое цилиндрическое оружие с широким барабаном посередине... 

О, Селмакс, это же...

Я подскочил и ринулся прочь. Оружие в руках «мобильника» изрыгнуло огонь, а БТР за моей спиной полыхнул дымом из всех щелей. Кумулятивный боеприпас с зажигательной боевой частью — страшный сон всех экипажей наземной техники.

В спину ударил поток воздуха от ударной волны, и я, споткнувшись, кувыркнулся через капот машины рядом со стрелком.

— Хороший план для... флотского, — раздалось сверху. Гранатометчик подавал мне руку.

— Кирд-офицер Вакариан, — ещё раз представился я, поднимаясь.

— Пирагит Юкурс, — кивнул «мобильник». В его голосе больше не слышалось холодка. Посмотрев на догорающий БТР, накрытый рекламным плакатом, он словно бы на автомате отдал мне честь.

— Четверо, командир! — крикнул ещё один из солдат, стоявший на возвышении в стороне. — Сигс, Чувюс, Гритантакус и Бокел. Что будем с ними делать?

— Времени нет, — покачал головой Юкурс. — Забери боезапас и тиги*³³.

Я машинально проверил свой тиг, который с мундира перевесил на скафандр, и огляделся.

Тот солдат, что докладывал пирагиту о потерях, уже приступил к выполнению приказа, а третий выживший проверял, нет ли выживших среди врагов. Делал он это очень просто — контрольным выстрелом в голову.

Юкурс тем временем докладывал командованию на «Взор Фосила». Слушая, что ему говорят, «мобильник» несколько раз кивнул и, произнеся: «Выполняю», — повернулся ко мне:

— Они говорят, что вы, кирд-офицер, можете отправляться к кораблю, либо пополнить ряды нашего отряда. Я так понимаю, вы сейчас старший по званию на планете?

У меня возникла соблазнительная мысль отправиться подальше от линии обороны, на войсковой транспорт, и насильно принять общее командование, но, чуть помедлив, я отверг эту селмаксову затею.

— А толку-то? — пожал я плечами. — У вашего старшего форз-офицера опыта больше, чем у меня. Он должен командовать обороной, а не я.

«А как же Лонира и всё остальное? — тут же активизировался трусливый голосок. — Ты своих целей не достигнешь, если умрешь здесь».

«И ради этого я должен убирать с поста более пригодного командующего, ставя под удар всю оборону? — твердо ответил я. — Ну уж нет. Я лучше принесу пользу здесь. Может, и пожалею об этом, но останусь честным перед собой.

Да и шансов здесь не намного меньше. «Взор Фосила» отличная цель для бомбардировки с орбиты, несмотря на то, что люди все ещё этого не сделали. Могут опомниться в любой момент.

— В таком случае, держите, — пирагит вручил мне гранатомет. В его голосе слышалось уже уважение. — Сигс уже не сможет им пользоваться. Только вот... — он с сомнением оглядел мой летный скафандр.

— Я могу взять усиленные батареи для щита у кого-нибудь из них, — я кивнул на одного из убитых, мысленно извиняясь перед погибшими. 

Однако извиняться пришлось куда больше.

— К Селмаксу это, они вам не помогут, — возразил Юкурс. — Командование сказало, что у нас есть ещё шесть минут до подхода основных вражеских сил. Берите весь скафандр у Бокела, — он указал рукой на бойца, которого убили выстрелом в голову. — Шлем оставите свой. Быстрее, кирд-офицер, быстрее! У нас мало времени.

Пару секунд я удивленно смотрел в затемненный визор пирагита, а затем медленно кивнул и пошел менять экипировку. В войсках Иерархии было принято очень уважительное отношение к павшим товарищам, но седьмой пункт «Боевого Духа» гласил: «Павшие не должны забирать свою силу с собой, лишая её живых». Это означало, что жизнь тех, кто ещё был в строю, важнее уважения к убитым. И Юкурс подчинялся этому принципу, что стоило ему больших усилий. Как и мне.

— Значит так, нам нужно остановить их наступление до того, как отойдем на новые позиции, — отдавал приказы пирагит, пока я экипировался. Тот солдат, что добивал врагов, в это время закладывал мины углубления под бордюром. — Сюда идет колонна бронетехники и, по крайней мере, два взвода людей. Я и Кург вернемся на баррикаду и будем отвлекать на себя внимание. Кирд-офицер, вы с Дикусом поднимитесь на третий этаж, вон там, и подорвете первую бронемашину людей, когда она будет проходить мимо. Потом по этому переходу, — он указал на прозрачный тоннель, соединяющий два здания, — присоединитесь к нам, и вместе отойдем к девятому отряду. Прикрывает Эдус, — он ткнул пальцем себе за спину, в сторону высокого здания далеко позади баррикады. — Всем всё ясно?

— Предельно, — ответил я, завершая неприятную процедуру. Раздетый труп Бокела столкнул в воронку к двум мертвым людям и поджог. 

Селмакс, как же мерзко... Чувствовал я себя словно предатель. Но не хватало еще, чтобы в таком виде его нашли враги.

— В бою нет времени на церемонии, кирд-офицер, — подошел ко мне пирагит. — Если вы не хотите взять командование отрядом на себя, я буду называть вас по имени и на «ты».

— Да, конечно, — этого стоило ожидать. Не страшно — я не из спесивых.

Пирагит кивнул и направился к баррикаде. Похоже, что его неприязнь к флоту на меня уже не распространялась.

С солдатом по имени Дикус — тем самым, что добивал людей и минировал дорогу — мы направились на третий этаж. Бокел был чуть ниже меня, но броня была унифицирована, и крепления позволяли подгонять её. Теперь я был одет в полностью черную, матовую броню со скошенными острыми гранями, и лишь шлем оставался серым, скругленным. Вылитый «мобильник».

Корабли Альянса не обстреливали «Взор Фосила» с орбиты по той простой причине, что орудия их кораблей не были приспособлены для ударов с орбиты. Двигатели тяжелых кораблей не позволяли им опуститься в атмосферу достаточно низко, как «Кабрану», а без этого атмосферные флуктуации очень мешали как наведению, так и полету снаряда. Системы наведения людей не рассчитаны на это, в отличие от турианских, — сказывалось сильное отставание в технологии — поэтому адмирал Кастани Дрешер не хотела вести неточный огонь, рискуя лишь ещё больше разрушить свой же город, где могли оказаться гражданские. Второму Флоту ещё не было известно, где именно турианцы разместили мирное население Шаньси, а времени на выяснение не было. Нельзя было дать войскам пришельцев укрепиться ещё больше.

Поэтому ставка была сделана на десантные войска. Доктрина Альянса и на этот момент, и позже не предполагала больших транспортных судов вроде тех, что использовали турианцы. Челноки с десантом под прикрытием авиации должны были высадиться прямо в городе: основные силы подальше от зенитного огня «Взора Фосила», чтобы обустроить надежный плацдарм, а мелкие шаттлы ближе к линиям обороны, устроенным на западной окраине, дабы провести разведку боем и исключить возможные засады на путях следования техники.

Воздушное прикрытие должны были обеспечить истребители, но их отогнал ПОИСК десантного корабля, который был не слишком эффективен в космосе, но на земле вполне грозен. Поэтому теперь истребители сбрасывали бомбы с большой высоты, и вот они уже наносили немало вреда крупным соединениям турианцев, что заставило форз-офицера Капри рассредоточить войска более мелкими группами, а технику укрыть в узких проулках — там, где её не видно с воздуха. Капри рассчитывала на затяжные городские бои в Арайсе и на огонь артиллерии прямо с борта «Взора Фосила» по тем, кто попробует подойти со стороны степи. Все оставшиеся летуны также прятались до поры до времени: их моментально бы уничтожила авиация Альянса.

Передовые отряды людей состояли из небольших отделений по десять человек, и легкой разведывательной техники, которая успела примчаться из основного лагеря. Они попытались наскоком захватить некоторые позиции, если получится, или хотя бы оценить оборону турианцев. 

На юге командовал лейтенант Генрих фон Визин, и, объединив несколько передовых команд в одну, он сумел прорвать оборону одного из передовых заград-постов, а затем ударил по турианцам с флангов, потеснив их до основных оборонительных позиций. В центре был старший лейтенант Константин Эрнст, который предпочел ограничиться оценкой вражеских сил, и, придя к выводу, что на этом направлении собрана основная боевая мощь пришельцев, предпочел дождаться подхода основных войск из базового лагеря. На севере же, там где рвался к своим кирд-офицер Вакариан, командовал Морган Дюжев, предпочитавший не рассуждать, а идти вперед. Вдобавок командовал турианцами виндир-офицер Кайзус, участвовавший в штурме госпиталя на второй день вторжения. Наученный горьким опытом, Кайзус применил мелких разведывательных дронов, которые отслеживали позиции людей, и давал данные для навесного огня из подствольных гранатометов. Дронов хватило не на всех, но в большинстве своем они принесли пользу, а одному отряду повезло, что в их тылу оказался спешащий к своим кирд-офицер. В результате отряды Дюжева были отброшены, многие уничтожены, а сам он полез в самое пекло и был доставлен в лагерь с тяжелым пулевым ранением.

Форз-офицер Капри считала, что нужно уничтожить как можно больше техники людей, чтобы, во-первых, забить ключевые улицы обгоревшими остовами, препятствующими движению остальных, а во-вторых, не допустить танки и зенитные батареи к бортам «Взора Фосила»: транспорт стоял на малом космодроме, а там было чудовищно мало уже готовых укрытий, вроде домов или брошенных машин. 

И вот, когда отряды боевых машин направились к своим целям, они были атакованы из окон высоких зданий, которые невозможно было проверить все. Одиночные турианские гранатометчики оставались на вражеской территории и подбивали танки, БТР-ы, самоходные ракетные комплексы, а потом запирались в самом дальнем углу и сражались до последнего патрона, чтобы людям приходилось рассеивать свое внимание на эти крошечные раздражающие очаги сопротивления в своем уже, фактически, тылу. Всех этих турианцев позже представили к наградам. Как и отчаянных танкистов-людей, которые упорно стояли на месте, горя заживо от попаданий кумулятивных ракет, но прикрывая собой пехоту, чтобы она смогла войти в здание и выкурить вредителей.

К несчастью для Капри, эта жертва лишь задержала людей. Были намертво перегорожены пять-шесть улиц помельче, но крупные центральные артерии давали возможность перегруппироваться. В центре техника вступила в бой с крепкими заград-отрядами, терпя огонь минометов. На юге танки и БТР-ы начали давить на вторую линию обороны людей, а фон Визин бросил некоторые отряды на помощь центру, чтобы ударить сбоку. На севере техника попала в ещё одну засаду, ведь там, где турианцы отбросили врага, они смогли организовать засады прямо у своих постов, чтобы вступить в бой и тут же отойти на более удобные позиции.

Я ждал. Из-за поворота вот-вот должны были показаться основные силы людей, а у меня в руках был гранатомет с жуткими кумулятивными ракетами и зажигательной БЧ. Вот почему в Легионах «мобильников» называли беспощадными слугами Дикарара, но не с презрением, а с долей уважения. Мобильная пехота для некоторых легионеров даже была заветной целью.

Дикус, сидевший рядом, спиной к подоконнику, сжимал детонатор. С того момента как мы поднялись, он не произнес ни слова, словно меня и не было. Я не видел выражения лица «мобильника», но оно явно не выражало ничего хорошего. Может он винил меня в том, что незнакомый офицер высокого ранга остался жив, получив вдобавок броню убитого, а его боевые товарищи полегли в той атаке? Или же просто напряженно ждал следующего боя? Мне, почему-то, очень хотелось, чтобы Дикус сказал хоть слова, но и сам я не знал с чего начать разговор.

При всех принесенных с собой неприятностях, появление первого танка людей, разрешило это дилемму простым способом: стало вовсе не до неё.

— Готовьтесь, они идут, — прозвучал в шлемофоне голос пирагита Юкурса. 

И тут же ударил хлесткий выстрел из снайперской винтовки. Это начал работать на прикрытие Эдус. Следующий заряд ждать себя не заставил, а сам снайпер доложил своим мрачным низким голосом:

— Двое, — просто и лаконично. Два выстрела — два трупа.

Мы с Дикусом не должны были выдать себя раньше времени, поэтому могли лишь слышать то, что происходило внизу. 

Рявкнуло танковое орудие, и где-то далеко жалобно отозвался грохотом пробитый пенобетон. Это целили в Эдуса, но снайпер свое дело знал. Его на старой позиции не было.

— Три. Четыре, — раздался его голос после ещё двух попаданий. Что это — невероятное везение или огромное мастерство?

Впрочем, люди тоже не были дураками. Их застали врасплох, но враги, видимо, залегли, и снайпер ещё долго молчал.

Бой разгорался уже между техникой и баррикадой. Пирагит и второй солдат, Кург, вели огонь вслепую, судя по всему, привлекая к себе много внимания. Вреда, впрочем, от такого шума было немного.

— Так... так... пора! — снова проявился Юкурс. Раздался очередной выстрел, и он закашлялся от клубов поднятой пыли. — Давайте, взрывайте! 

Не успел я выглянуть вниз, как Дикус уже сдавил детонатор. Я как раз увидел, как широкий и достаточно короткий танк подбросило взрывом и перевернуло набок. Пламя было столь высоким, что едва не дошло до нашего третьего этажа, а из-под поврежденной машины раздался чей-то истошный крик боли. Придавило?

Я выбрал БТР, следовавший следом, и, приникнув к экрану, навел ракету на цель. Она унеслась вперед с веселым свистом, а вот бронемашина дернулась отнюдь не весело. Внутри наверняка все сгорели, но сейчас я не испытывал никакой жалости. Бить и калечить их — вот моя цель. Чем меньше врагов, тем больше шансов защитить «Взор Фосила» до прибытия Шестого флота.

Увлекшись успехом, я хотел было, не останавливаясь, выстрелить ещё раз, но Дикус, не говоря ни слова, дернул меня вниз, сделав раздраженный жест. Меткая очередь кого-то из вражеских бойцов прошла там, где только что была моя голова, и пробила подвесной гипсокартоновый потолок, засыпав нас белой пылью.

— Всё, уходите оттуда! — закричал пирагит. — Они умные барка-малы, точно вычислили, где вы, сейчас закидают гранатами!

Дикус, по-прежнему молча, бросился на четвереньках к переходу, и я последовал его примеру. 

А вот по переходу уже нужно было двигаться бегом. Этот тоннель, соединявший два здания в районе третьего этажа — вероятно, единый офис — имел полностью прозрачные стены, и лишь пол был металлическим. Там нас легко заметят и расстреляют как мишени в тире.

Уж не знаю, почему замешкался Дикус. Возможно, он хотел пропустить меня, чтобы не толкаться, а может, заметил на лестнице слишком быстрых вражеских солдат, но я был полностью уверен, что «мобильник» несется следом. По стеклу начали щелкать пули, а снайпер все также отрешенно сообщил, что на нас наводится орудие танка, который вырулил на поперечную улицу от другого, уже захваченного, оборонительного поста.

О, Селмакс всех забери!!!

— Ааааа! — заорал я, прыгая. Толчок был слабым, слишком слабым, чтобы успеть до выстрела. По крайней мере, мне так казалось те мучительные две секунды, пока я летел вперед, к спасительному черному зеву коридора следующего здания.

Я рухнул, в очередной раз не отбив грудь и живот лишь благодаря броне, а тоннель позади взорвался смерчем битого стекла, которое осыпалось вниз, на улицу.

— Еле успели! И сейчас будешь молчать, Дику...

Я осекся, оглядевшись. «Мобильника» не было рядом. На противоположной стороне обрушенного перехода его тоже не видно.

— Дикус, где ты? — недоуменно спросил я в эфире, уже понимая, что случилось. Но верить в это не хотелось

Я осторожно подполз к краю, а люди, решившие, что убили обоих, уже снова переключили внимание на баррикаду. Дикус лежал внизу, на куче битого стекла. Вместо ног у него было кровавое месиво, а в шее торчал здоровенный кусок стекла. К счастью, или к сожалению, я не видел его лица, скрытого темным визором шлема, поэтому, стиснув зубы, скрылся прочь, не видя, как турианец, который доживал свои последние секунды, умоляюще глядел на меня снизу. Он не хотел признавать, что мертв, не хотел, чтобы его оставляли одного...

Юкурс и Кург уже давно покинули баррикаду и дожидались лишь нас, чтобы броситься к основным позициям по переулку. Люди пробили защиту, и нам оставалось лишь бежать от перекрестка, где полег практически весь отряд, не давая людям пройти по этим улицам как по своим. Какая ирония: улицы ведь принадлежат людям, чужаки здесь мы, но защищаем как свои. Потому что турианцы так просто не сдаются...

Несмотря на успехи турианцев на севере, лейтенант фон Визин не давал никому из них выдохнуть на юге. Ему противостояли опытные командиры: виндир-офицеры Янса и Кубус, но Генрих горел желанием во что бы то ни стало выбить захватчиков из города.

Вместе с Эрнстом они бросили основные силы на центральные позиции Кубуса, где тот окопался со всей основательностью, дав возможность Янсе атаковать фон Визина, но баварец был умным и хорошо обученным офицером. Когда ему ударили в неприкрытый фланг, оказалось, что это направление вовсе не такой лакомый кусочек. Фактически, Янса напоролась на лезвие основных сил подкрепления, которое разрезало атакующие отряды на два потока. Один отступил обратно, а другой был взят в кольцо и уничтожен.

Но центральная позиция все ещё держалась. Виндир-офицер Кубус и его турианцы вгрызлись в них как один большой картуонис*³⁵: минометы вели огонь из узких двориков, не давая навестись по себе авиации, танки были загнаны на второй этаж многоуровневой парковки, на подавляющую высоту, а вторая их группа разместилась по всему южному направлению, отражая атаки фон Визина. Это были новейшие боевые машины НР-314, оборудованные спаренным ускорителем массы, способным пробить кинетические барьеры любой человеческой техники, и тремя небольшими автоматическими пулеметными турелями по бокам и сзади. На башне ещё мог быть размещен комплекс пуска зенитных ракет, но их на борту «Взора Фосила» не было.

С десяток НР-314 перекрывали все улицы, и здесь свои танки мало чем могли помочь фон Визину. Однако он не сдавался и должен был рано или поздно прорвать один из проходов. Возможно, к следующей ночи.

Но присутствие фон Визина облегчало положение Эрнста. Кубусу пришлось ослабить оборону по фронту, и люди уже подожгли двоих больших роботов, обладавших самым опасным вооружением, а двух мелких «бегунов» так и вовсе разнесли в клочья.

Впрочем, ситуацию для людей не облегчало и то, что бой велся ночью. Темнота друг обороняющихся, а не наступающих.

Тем временем, далеко в космосе, ещё до высадки землян в Арайсе, остатки эскадры, потеряв ещё три корабля, отступили через ретранслятор к большому триста четырнадцатому. Лишь один фрегат был вынужден спуститься в атмосферу из-за повреждений, но в тот момент радары и ЛАДАР-ы людей были перегружены, а часть пути фрегат проделал, практически планируя вниз. Он приземлился в трех километрах от Арайса, в одном из каньонов, прямо в оазисе, и скрылся среди высоких деревьев, отключив все системы.

Люди получили возможность сосредоточиться на планете. Большая часть флота заняла оборону перед ретранслятором, а поврежденные корабли отправились в систему Арктура для ремонта. Некоторые не смогли полететь с ними, так как представляли собой, фактически, искореженные куски металла с еле дышащими двигателями.

Фрегаты рыскали по системе, выискивая возможные турианские засады, а части трех полков — всё, что было у Альянса на тот момент из наземных сил — спускались на Шаньси. Заработало снабжение: из системы Деметры отправились транспортники с гуманитарным грузом для тех, кто выжил в оккупации. Выживший генерал Уильямс, освобожденный из плена на орбитальной станции передовым спец-отрядом лейтенанта Девида Андерсона, уже сообщал цифры статистики.

Первых пленных с кораблей, взятых на абордаж, отправили на Арктур под руководством капитан-лейтенанта Разведки флота Стивена Хакета. Среди них был виндир-офицер Гарл Каноптус, спасенный от расправы на крейсере «Самарканд». В отчете Хакет назвал подобное проявление жестокости единичным случаем, и это была вовсе не ложь. Будущий Главнокомандующий Флота вообще никогда не врал в своих отчетах.

А к четырем часам утра в Арайсе началась операция, которую майор Эммерих назвал очень просто: «Перелом». И он был прав — это действительно был переломный момент в сражении с защитниками «Взора Фосила».