Блицкриг по-скиллиански. Двенадцать часов до Блица

12 часов до Блица

Заседание Наднационального Совета Альянса Систем сегодня было объявлено в неурочное время. Тому послужили три причины, и одна из них заключалась в экстренном запросе на созыв от одной из сторон, располагающей тревожными данными. Две другие причины уходили своими корнями в такие политические хитросплетения, что адмирал Райс, застывший у двери перед Залом Совета, не испытывал ни малейшего желания в них разбираться.

Кажется, на повестке стояли еще вопросы: о пунктах программы «добровольного» разоружения одной из стран, не имеющей веса в Совете достаточного для того, чтобы оскалиться, в то время как другие притесняли её права; о каком-то политическом преступнике, начавшем кампанию по переделке земель одного из государств; о плохой координации Представителем Совета работы текущего органа.

Все это Райса совершенно не интересовало. В масштабах галактических конфликтов земные приобрели форму комариных укусов. Да, открытие протеанских технологий, ретранслятора Харон и завязавшаяся Война Первого Контакта с первой попавшейся на пути землян расой — турианцами, — все это здорово подтолкнуло к объединению человечества и встрече с неизвестным. Альянс Систем стал наднациональным правительством, получившим наконец свое истинное лицо первого защитника Человечества от угроз из холодного космоса.

Но чем больше времени утекало с тех светлых моментов всеобщей любви землян друг к другу, тем сильнее становились внутренние противоречия в высшем органе власти — НСА. Противоречия, чье активное бурление уже имело отвратительный запашок, старательно скрываемый от всего галактического общества, в частности — от Совета Цитадели.

Райс держал в руках датапад со своим докладом. Время текло, просто катастрофически сыпалось меж пальцев, и адмирал начал чувствовать нетерпение и почти злость. Каждая секунда была дорога, но вместо того, чтобы выслушать доклад об имеющихся данных разведки, НСА занимался вопросами не столь острыми. И это выводило Райса из равновесия, несмотря на все его старания сохранить хладнокровие.

Наконец, ему позволили войти, и он по-военному четким шагом проследовал до трибуны, откуда уже ушел прежний докладчик. Заняв место, Райс дождался, когда ему настроят микрофон, и использовал эти минуты, чтобы оглядеть зал.

Помещение было небольшим, даже по-особенному уютным. Ничего удивительного, учитывая, что члены НСА проводили здесь большую часть дня. Всего их было восемнадцать, сидели они полукругом, причем первые места занимали пять из них. Убеждать предстояло именно эту «золотую пятерку» — представителей сильнейших пяти государств Земли, на которых и зиждился ответ на любой из вопросов, вынесенных на обсуждение. Несмотря на то, что голосование было «открытым» и демократичным, — каждое государство высказывалось «за» или «против» — только от этой пятерки и зависел исход дела, поскольку все остальные все равно потянутся за лидерами.

Это заседание Совета было закрытым для журналистов. Пресса получит свой жирный кусок в следующий раз, когда согласие по какому-либо вопросу будет достигнуто и проведена так называемая «копирка», на которой вопрос будет открыт якобы впервые, а все члены Совета, «посовещавшись», придут к «единому» мнению, чем еще раз подтвердят впечатление об Альянсе, как о самом сплоченном правительстве людей.

— Члены Совета, — раздался голос секретаря. — На ваше рассмотрение выносится вопрос о новой информации, полученной разведкой несколько часов назад. Представлять её будет Адмирал Вооруженных Космических Сил Альянса...

— Мы знаем, кто такой адмирал Райс, Келли, — оборвал один из членов Совета, законный представитель ССАШ**, участник негласной пятерки и вообще не особо приятный Райсу тип. Перед этим высокомерным господином красовалась табличка с именем «Грегори Пур» и бело-синий флаг со множеством звезд. — Исходя из кратко представленных данных, предлагаю сделать заседание закрытым по Уровню-1. Кто согласен?

Остальные участники пятерки закивали. Уровень-1 использовался нечасто. Только 18 членов Совета, докладчик и секретарь. Все остальные, будь то хоть генералы, адмиралы или советчики, выпроваживались из зала, чтобы за толстыми звуконепроницаемыми дверьми ломать голову, что происходит внутри.

Для перехода на Уровень-1 потребовалось еще целых пятнадцать минут. Когда Райсу наконец дали слово, он уже был готов чертыхнуться в микрофон. Но он изложил максимум информации в отведенный срок и осветил суть стоящей перед человечеством угрозы. Данные разведки были предельно ясны: Элизиум в скором времени подвергнется атаке батарианцев.

Когда он закончил, повисла гнетущая, как показалось Райсу, тишина. Но он понимал, что на самом деле каждая из восемнадцати голов сейчас оценивает то, чем обернется атака на колонию для собственного государства.

— Вы уверены, что данные верны? — нарушила молчание Анна Смирнова, представитель государства, которым Райса когда-то пугали в школе, одна из пятерки и наиболее лояльно настроенный член Совета.

— Разведка никогда не предоставляет данные на сто процентов гарантированные, — сухо пояснил адмирал. — Это законы её работы. Но все источники, через которых были собраны данные, достоверны и уже не раз предоставляли точную информацию.

— Ваша так называемая «точная» информация весьма разрозненна, — заметил, усмехнувшись, Пур. — Передвижения каких-то работорговцев, сделки по скупке оружия, по каким-то новым видам роботов, данные о скоплении пиратов... что еще: ах да, мнения отдельных даже нелюдей!

Чтобы сохранить спокойствие, Райс заскрипел зубами.

— Данные аккумулировались и классифицировались в течение трех недель, — уточнил он. — И там нет «мнений». Только факты, которые говорят об одном: на колонию Элизиум будет совершено нападение. Время, к сожалению, пока неизвестно. В отличие от мотивов.

— И какави же матифы, на вас всгляд? — спросил член пятерки, имеющий круглое лицо и узкие глаза. Райс никак не мог вспомнить его имя, а прочитать на карточке было совершенно невозможно: то ли Кин Чжи, то ли Чжин Ки — расстояние до него было слишком большим.

— Вряд ли Гегемония хочет развязать войну, — заметил докладчик, нахмурив брови. — Скорее, нанести пощечину. Или — если скопление сил действительно соответствует разведданным — полоснуть ножом и посмотреть, сколько вытечет крови. Вовремя развернув в Пределе наши силы, мы сможем не только предотвратить атаку, но и разгромить пиратский флот.

— Вот именно: пиратский флот, — многозначительно протянул Пур, подняв палец. — Не батарианский, а пиратский. Это меняет очень многое.

— Не совсем понимаю, что конкретно это меняет, — произнес Райс, глядя, как пятерка стала тихо совещаться между собой. Остальные члены совета, свесив головы, наблюдали за происходящим. На кой черт они вообще тут находятся, спрашивал себя адмирал, вдруг интуитивно почувствовав, что русло беседы свернуло куда-то в неправильном направлении.

Закончив перешептывания, а следовательно, придя к согласию, Пур заговорил:

— Если мы выдвинем основные силы на защиту колонии, мы оставим беззащитными многие районы космоса. Но что, если это дезинформация, направленная как раз на такую реакцию?

Прежде чем Райс успел ответить, тот продолжил:

— Либо, если ваши данные верны, нам удастся отвоевать собственную колонию, развернув полномасштабные действия против... пиратов, как это будет звучать в официальных отчетах и в прессе. Но что мы будем иметь в итоге? Победу над пиратами — не более. Победу, пустую в политическом смысле, которая не склонит Совет Цитадели на нашу сторону.

— И что вы предлагаете? — Райс уже понял, в какое русло потекла река. Он предвидел такую возможность. — Забыть об этих данных? Вы же понимаете, чем это обернется для колонии!

— Мы понимаем, чем это обернется для Альянса, — спокойно поправила его Смирнова, а Кин Чжи закивал головой. — Данные, как вы сами сказали, не могут гарантировать стопроцентную вероятность. А меньше, чем 100 — этого недостаточно, чтобы предпринимать что-либо тогда, когда само бездействие сулит большие выгоды для Альянса и всего Человечества.

— И в чем же выгода, если Совет Цитадели увидит неспособность нашего правительства защитить собственные колонии? — не удержался адмирал от язвительного вопроса.

— А никто и не говорит о неспособности защищаться, — отпарировал Пур, откинувшись в кресле. — Предположим, вы правы: нападение состоится. Но когда? Завтра или через месяц? Мы не может держать у Элизиума наши основные силы в ущерб другим районам. Даже если нападение состоится, в чем я сильно сомневаюсь, поскольку Гегемония не обладает достаточными финансами для этого, у батарианцев нет таких ресурсов, чтобы захватить многомиллионный город и противостоять нашим системам планетарной защиты... Но даже если такое все-таки случится, то это будет иметь форму, как вы сказали, «пощечины» или же «пореза», но никак не начала полномасштабного военного конфликта. Этот удар будет нам только на руку: мы ответим на него достойно, о чем позаботится наш Флот, и в то же время Совет Цитадели встанет на нашу сторону, как на сторону ничего не подозревающего льва, застигнутого врасплох, стерпевшего порез, но защитившего свою территорию по справедливости. Поддержка галактического общества способствует и нашим дальнейшим действиям, направленным на поддержание порядка на своих территориях. Все действия против Гегемонии, то есть против пиратов, как об этом мы и заявим официально, будут оправданы с точки зрения морали.

— И вас не смущает тот факт, что погибнут сотни, если не тысячи колонистов? — Райс почувствовал, как в горле пересохло. Не от неожиданности. Скорее, наоборот.

— Это узасно, — вступил в игру Кин Чжи, снова закачав головой. — Но цлены савета прави: инагда луцше стоять молца, цем крицать, бросаясь в бой.

— Иными словами, бездействие сулит больше выгоды Альянсу, чем действия, — сказала Смирнова. — Но если кровь невинных будет пролита, она будет пролита не зря. Человечество сделает в правильном направлении еще один шаг. Вы, адмирал, должны понимать нас как никто другой. И мы надеемся на то, что вы сохраните все в секрете. Мы сами займемся этим вопросом в дальнейшем.

Тонкий намек члена Совета Райсом был услышан. Несомненно, они напоминали ему о его методах работы, которые вряд ли можно было назвать чистыми и прозрачными. И еще у адмирала вдруг появилось навязчивое чувство, что решение по этому вопросу было принято советом НСА задолго до того, как он вообще озвучил свои данные. Могло ли это быть правдой? Могли ли они знать о планах пиратов? Разведка Альянса работает неплохо, но у Командования и НСА были сотни своих собственных шпионов по всей галактике. Возможно, Райс и не сообщил никакую новость? А все ими сказанное — не более, чем спектакль для создания нужного эффекта?

Адмирал не отрицал подобную возможность. Более того, он свято в неё уверовал. Деактивировав свой датапад, мужчина кивнул с тяжелым сердцем.

— Как ни прискорбно это сознавать, в ваших словах есть зерно, — подытожил он. — Остается надеяться лишь на то, что мои данные все же неверны. А иначе, — он обвел лица присутствующих мрачным взглядом, — нам всем гореть в Аду.

Быстро развернувшись и не спросив разрешения секретаря, зашагал прочь.

Уже через два часа личный шаттл командного состава со станции Арктур, включив сверхсветовые двигатели, понес адмирала обратно. Какое-то время Райс буравил спектральное свечение в иллюминаторе каюты бессмысленным взглядом и с каждой минутой приходил к выводу, что НСА как всегда прав. Войны выигрывают не солдаты. Их выигрывают политики.

Единственное, от чего не смог удержаться адмирал, так это от звонка своему подопечному. Но последний, как и сотни раз за прошедшие полгода, был недоступен. Тогда Райс включил функцию голосового сообщения и проговорил:

— Джон, пожалуйста, ответь как только сможешь. Это важно. Убирайся с Элизиума, сынок. И как можно быстрее. Я отправлю разрешение на твой перевод сразу же, как окажусь в своем кабинете. Очень прошу... нет, это чертов приказ, упрямый осел! Немедленно убирайся из колонии!..

Райс хотел сказать что-то еще, но замолчал, прервал запись и быстро отправил, чтобы не передумать и не стереть её. Он надеялся, что Шепард получит её до того, как им удастся проверить, верны ли данные разведки.

Отредактировано: Архимедовна.