Разные взгляды. Одна справедливость

Несколько веков назад…

На Тессии шёл второй день весны. Но что такое весна на планете, не знающей суровых зим? Где снег можно увидеть лишь на вершинах гор. Где не желтеют и не опадают листья, оставляя лес обнажённым и прозрачным. Где зверям и птицам не нужно готовить себе запасов, потому что земля родит плоды на протяжении всего года. Где тёплые моря и особенности рельефа планеты превращают континенты в один большой цветущий сад.
Весна приходит тогда, когда из-за особенностей наклона оси и вытянутой орбиты Тессии ветра приносят с приполярных областей лёгкую прохладу, и эта прохлада, опускаясь на озёра и реки, в слиянии с влажным теплом рождает туманное марево. И в этом мареве, пока воздух пропитан влагой настолько, что та огромными жемчужными каплями оседает на листья и травы и струится по ним крошечными ручейками, на озёрах и прудах распускаются знаменитые тессианские лилии — одни из самых прекрасных цветов во всей галактике.
В диком мире они цветут один раз в году, и цветение длится всего неделю. А потом лилии снова скрываются под водой до следующей «весны». И это чудо, рождающееся в предрассветной тишине, когда-то давно дало название празднику начала нового года на Тессии, празднику весны и обновления — Янирис…

Через парк к большому пруду лёгкой, бесшумной походкой вышла пара азари в длинных, с высокими воротниками платьях неброских пастельных тонов. Одна — повыше и, судя по внешности, постарше — подошла к краю водного зеркала, вдыхая тонкий сладкий аромат от сотен белоснежных, с тонкими фиолетово-розовыми прожилками «звёзд», усыпавших гладь пруда.
Вторая — помоложе — присела на скамью чуть поодаль. Двигаться с каждой новой неделей становилось всё сложнее. И всё сложнее было скрывать от посторонних глаз своё пребывание в счастливом ожидании иного чуда: она была беременна. Но, в отличие от первой азари — отца ребёнка, пребывавшей в состоянии гармоничного умиротворения, её глаза выражали скорее обеспокоенность и тяжёлые внутренние сомнения и колебания. Она понимала, что принятое ею решение не понравится её подруге.

— Руми, тебе принести лилию? — голос первой был немного низковат, но глубок.
Сидящая на скамье азари покачала головой.
— Не хочу.
— Почему? — улыбнулась было стоящая у пруда, но от вида кислого, угрюмого выражения лица Руми улыбка быстро сползла с её губ.

Беспокойство в ней появилось вчера после непродолжительного отсутствия непонятно где в предобеденное время. Все попытки Метэт дознаться, что произошло, ни к чему не привели. Руми хмурилась, злилась и молчала. Прогулка по парку стала попыткой поднять ей настроение, полюбоваться красотою лилий на прудах и хоть на несколько часов вырвать её из окружавшего бесконечного напряжения, круга обязанностей, сложных опасных задач.

— Тогда прими вместо лилии вот это, — руки Метэт мягко засветились голубоватым пламенем. Над цветущей поляной один за другим в воздух воспаряли цветы разных форм и размеров. Словно плетя невидимое кружево, Метэт вырисовывала пальцами хитрые узоры, и сорванные цветы сплетались между собой в большой венок. И когда он был готов, она плавно надела его на шею Руми.

Та огладила нежные лепестки, посмотрела на «мужа» и поняла, что должна всё сказать ей сама, иначе по окончании Янириса та узнает это вместе со всеми из объявления Великого Магистра.

— Метэт… — позвала она. — Присядь рядом. Душноватый что-то Янирис в этом году.
Глубоко вдохнув, словно ей не хватало воздуха, Руми расстегнула две верхние застёжки воротника, обнажая шею и плотно обхватывающее её массивное золотое украшение.
— Пожалуй, — согласилась Метэт, усаживаясь возле неё, расправила складки платья и тоже расстегнула ворот, под которым сверкнул аналогичный золотой «ошейник», покрытый гравированными знаками и символами — знак принадлежности к Ордену юстициаров. Обе они — и Руми, и Метэт — уже около полутораста лет состояли в его командорах.
Дни празднования Янириса были единственным временем года, когда законы Ордена давали сёстрам право на короткий отдых, если позволяли обстоятельства.
— Вчера меня вызывала к себе Магистр, — начала Руми.

Метэт устремила на неё тревожный взгляд. Об их отношениях в Ордене не знала ни одна живая душа. И не должна была знать. А уж про беременность Руми и подавно. Кодекс не мог запретить любить, равно как не мог запретить влюблённым родить дитя. Но в Ордене существовали и иные — негласные — законы. И если Магистр вызывала её по поводу…

— Она сказала, — оборвала ход её мыслей Руми, — что скоро дорога жизни уведёт её к Богине. И что выбрала меня себе в преемницы.
— Как?! — Метэт не знала, чем эта новость лучше той, что Магистру стало известно про их связь.
— Тише, — шикнула на неё Руми. — Нам следует подумать, где провести следующие полгода. Пока беременность не подойдёт к своему завершению.
Метэт задумалась, рассеянно рассматривая венок на шее жены.
— У меня расследование на территории Терминуса. Я могу попросить помощи ввиду сложности выполнения задания. Отчасти это действительно так. Настолько крупного синдиката мне не попадалось давно. Взять его лидеров будет непросто. Но я управлюсь сама, если буду знать, что ты пребываешь в безопасности. А ты доносишь и родишь на Иллиуме. И поможешь мне, сохранив мой душевный покой. Кодекс будет соблюдён. Но что-то нужно будет делать с малышкой, чтобы…
— Мы подпишем отказную от ребёнка сразу после его рождения, — словно приговор, выдала Руми. И постаралась не поворачивать головы к Метэт, чтобы не видеть, как беспокойство в её глазах сменяется ужасом.
— Ты не сделаешь этого.
— Метэт, — голос Руми стал беспристрастным и жёстким, — это не обсуждается. Интересы Ордена и Закона выше интересов любой из нас. Если Магистр считает, что я достойна стать ей сменой, будет чёрной неблагодарностью не оправдать её надежды.
— Но это же твоё дитя. Это наше дитя. И это несправедливо по отношению к ней.
— Метэт! — Руми устремила к ней пылающий яростью и, как показалось Мет, со скрытой, забитой в дальние глубины мольбой и отчаянием взгляд и прошептала на выдохе: — Не рви мою душу.
— А есть ли она у тебя?.. — так же сдавленным шёпотом спросила её Метэт. Она любила её. Но случались минуты, как сейчас, когда она переставала её понимать настолько, что Руми начинала казаться ей подлинным чудовищем. И каждый раз пересиливала себя.

Ветви зашелестели под дуновением ветра, по поверхности бирюзового от цветения пруда прокатилась серебристая рябь. До сидящих на скамье азари донёсся тонкий аромат лилий.

Руми ничего не стала отвечать Метэт. Азари осознанно принимают решение родить ребёнка, когда считают, что для того пришло время. И управляют процессом зачатия. И каждое дитя запланировано и желанно. А с их малышкой такого не будет. Никогда. Хотя они и желали её рождения когда-то, но в тот момент перед будущей матерью не стояло перспективы возглавить древний Орден защитников справедливости…

***

Частная больница на Иллиуме, шесть месяцев спустя.

Родившаяся пару часов назад малышка лежала укутанной в одеяльце, жмурилась от яркого света ламп родильной палаты и, смешно покряхтывая, причмокивала языком, временами сворачивая его в трубочку, всем своим видом показывая, что ей неплохо было бы уже покушать. Но кормить её Руми не собиралась, чувствуя, что если возьмёт дочь на руки и приложит к груди, то осуществить задуманное будет уже выше её сил, и никакой Кодекс не сможет её остановить.

Она сидела на кровати, уставившись в стену взглядом, лишённым каких бы то ни было эмоций, слушая кряхтение и писк малышки и ощущая, как её существо где-то в глубине поворачивается к реальности каменным боком и укладывается так, чтобы уже никогда не подняться.
Рядом на стуле с таким же безучастным выражением в глазах сидела Метэт. Для неё мир прекратил своё движение в тот момент, когда спустя час после родов Руми подтвердила ей своё намерение отказаться от ребёнка.

В палату вошла акушерка и поинтересовалась, не нужно ли чего молодой маме.
— Вызовите генетиков, — сухо сказала Руми.
— Зачем? — не поняла акушерка.
— Я хочу сделать генетическую экспертизу ребёнку. Немедленно.
— По графику экспертизы на вероятность…
— Немедленно! — повысила голос Руми и посмотрела на акушерку так, что дальше возражать она не решилась.
Метэт понимала, что именно хочет увидеть в заключении её жена, и здесь была скорее согласна с ней.

Далее последовали ещё четыре мучительно медленных часа. Не чувствуя и не слыша рядом с собой никого, малышка уснула и сейчас тихо посапывала носиком, готовая проснуться в любой момент, чтобы снова попросить положенное ей всеми законами природы право быть накормленной.
— Что-то они задерживаются, — Метэт с сомнением посмотрела на дверь палаты.
Руми ничего не ответила, только ещё больше напряглась. Но кроме ожидания им не оставалось ничего.

Наконец дверь снова открылась, вошёл генетик и протянул молодым родителям результаты экспертизы.
— Отрицательно, — прокомментировал он цифры на планшете. — Всё в пределах референсных значений. Девочка абсолютно здорова.
Взгляд Руми немного расслабился, она попросила позвать её лечащего врача.
— Вас переводить в послеродовую палату? — осведомился тот, когда пришёл и убедился в полном благополучии родительницы.
— Нет, — мотнула головой Руми. — Готовьте выписку. Мы уходим сегодня.
— Подготовка документов на девочку займёт время, — сразу предупредила врач.
Она посмотрела на неё странно, как той показалось, с абсолютным спокойствием в застывших, синих-синих, словно тессианское море, глазах.
— Девочка останется здесь. Нам нужен отказной лист…

Тишина… Тишина, прерванная тихим сонным причмокиванием малышки. Тишина, за которой последовали долгие уговоры и попытки узнать, почему они отказываются от прелестной, совершенно здоровой девочки.

И с каждым новым увещеванием тон голоса Руми становился всё более жёстким, агрессивным и властным. Метэт удручённо молчала, не отрывая взгляда от дочери. Если бы она могла себе сейчас позволить хоть одну слезу… Не внутри — внутри она рыдала, пытаясь наполнить слезами мёртвую пустоту. Снаружи. Но не могла, не имела права…

В конце концов врач сдалась, и документы были подписаны и оформлены.

Ещё спустя двадцать минут, чеканя шаг, два командора Ордена юстициаров покинули госпиталь, чтобы уже никогда в него не возвращаться, предоставляя дочь её собственной судьбе…

Через четверть века Руми возглавила Орден, став его следующим Великим Магистром.