Да, сэр!

Шепард уже давно свыклась с запахом смерти — явным свидетельством любой войны, а эта война, в которую они оказались втянуты против своей воли, была долгой и жестокой. И все же разрушения, оставшиеся на Цитадели после нападения «Цербера», выглядели странными, в чем-то отличными. Незнакомыми. Оказалось, что даже средоточие галактического сообщества уязвимо, и теперь все знали об этом.

Голова болела так, словно кто-то ввинчивал шурупы в виски; веки нервно подрагивали. Впрочем, чему удивляться? За последние два дня она похоронила двоих близких друзей. Нет, поправила она себя, не друзей, а кого-то гораздо более значимого и родного. Она потеряла двух членов своей семьи — семьи, которая уменьшалась с каждым днем. Шепард казалось, что ее выскоблили изнутри; горе, невыразимое ни словами, ни слезами, опустошило ее.
Но на этом кошмар не заканчивался. Всего несколько часов назад она направляла пистолет в голову того, кого, как она когда-то верила, любила больше жизни. Руки тряслись, а она умоляла его послушать ее, черт побери, просто взглянуть на всю ситуацию целиком, перестать видеть тени там, где их нет. Хоть раз подчиниться ей.
Теперь все изменилось. Теперь она едва ли коммандер, а он — майор. Между ними разверзлась пропасть, полная боли, и Шепард не знала, как преодолеть ее. Она даже не была уверена, что до сих пор хотела этого: она так устала от того, что каждое ее действие, каждое слово подвергают сомнениям. Ее тошнило от необходимости доказывать свою лояльность и искренность намерений тому, кто обязан был ей доверять.
Кто знает, где Кайден сейчас. Задавшись этим вопросом, она тут же попыталась убедить себя, что ей все равно.

Шепард с силой прижала ладони к глазам, и за закрытыми веками поплыли геометрические фигуры. Ее переполняли усталость и гнев. Стараясь не думать вообще ни о чем, она набрала код доступа на двери, ведущей в стыковочный шлюз «Нормандии».
Едва завидев ожидающего ее там человека, она чуть не споткнулась.

Разумеется, Кайден. Он стоял со скрещенными на груди руками, и взгляд Шепард непроизвольно скользнул по рельефным мышцам его предплечий и торса — таким плотным и оформленным. Огонек желания вспыхнул глубоко внутри нее, и Шепард мгновенно возненавидела себя за эту реакцию, хотя и понимала, что бессмысленно было ожидать от своего тела иного. До катастрофы, повлекшей за собой проект «Лазарь», они буквально не могли оторваться друг от друга. До ее смерти они были едины во всех возможных смыслах.

— Майор, — произнесла Шепард сухо. — Чем могу помочь?
— Я хотел поговорить с тобой, — ответил Кайден после краткой паузы. Очевидно, он предпочел проигнорировать и ее официальное обращение, и воинственный настрой. От взгляда, которым он одарил ее, ноги Шепард едва не подкосились.
— Ну так говори, — махнув рукой, произнесла она. — Однако предупреждаю тебя: я уже достаточно наслушалась твоих разговоров.
Эти слова, казалось, слегка его разозлили.
— Верно. Я… Я хотел обсудить случившееся сегодня.
— Не могу себе даже представить, что тут обсуждать, майор, — отрезала Шепард. — Ты и я… мы решили дать себе еще один шанс, помнишь? Но я уже не уверена, что это возможно, учитывая, что ты никак не научишься мне доверять.

Теперь он понял. Его брови сошлись у переносицы, образуя такую знакомую ей складочку, которую прежде она целовала всякий раз, когда он волновался о какой-нибудь ерунде. Она была так зла на него, но в то же время с трудом сдерживала отчаянное желание коснуться его, и от этого противоборства гнева и тоски ее и без того тяжелая голова стала просто раскалываться на части от боли.

— Я не собираюсь извиняться за то, что проявил осторожность, Шепард, — заявил Кайден; мышцы на его руках очевидно напряглись. — На счету стояли жизни членов Совета.
— Надо же, какие строгие принципы, — проворчала она. — Они согревают тебя по ночам, майор?
— Прекрати, — с ноткой угрозы предупредил ее Кайден; в его глазах загорелся опасный огонек.
— И не подумаю, — бросила Шепард в ответ. — Ты оспариваешь мои решения, сопротивляешься каждому моему слову, отказываешься видеть, что я не террористка и никогда ею не была. Я не представляю угрозы Совету. Даже сейчас, после всего, что я сделала! А теперь ты, кажется, считаешь, что у меня нет никаких причин злиться на тебя, и я могла бы…
— Могла бы что? — потребовал он продолжения.
— Забудь. Просто оставь меня в покое.
— Стоять, коммандер! — рявкнул он, стоило ей развернуться, и в его голосе не звучало ни уважения, ни почтения, ни обожания, как прежде, когда он произносил это слово — только он обращался к ней подобным образом, и Шепард любила этот звук. Сейчас же это прозвучало жестко и зло — не просьба, но приказ. Медленно она снова повернулась лицом к Кайдену, даже не пытаясь скрыть выражения ярости на своем лице. Предатель.
— Да, сэр, — едко произнесла она.
— Ты злишься. Тебе кажется, что я нарушил какую-то договоренность между нами. И ладно, может быть, я сделал это. Но если бы ты и в самом деле была Шепард, ты бы поняла, что все это не относится ни к тебе, ни ко мне — это работа. Наша обязанность.
Ей вдруг показалось, что воздух застрял в легких.
— Если? — прошипела она, трясясь от гнева. — Если?!

Кайден осознал свою ошибку долей секунды позже, и если бы она не была так зла, то сожаление, отразившееся на его красивом лице, остановило бы ее, но Шепард уже не контролировала себя. Она потеряла семью, убивала союзников, она настолько устала, что практически мечтала о смерти. Но словно этого было мало: Кайден до сих пор смотрел на нее, как на монстра, а не женщину, и она хотела причинить ему боль.
Шепард так сильно ударила Кайдена по щеке, что хрустнули его шейные позвонки, а голова резко развернулась. Она мгновенно возненавидела себя за то, что сделала: пощечина казалась ей чем-то слабым, едва ли не жеманным; куда лучше было бы избить его до полусмерти.
О, да, ее поступок — нарушение субординации в самом худшем своем проявлении. Он в мгновение ока мог бы отправить ее под трибунал за то, что она подняла руку на вышестоящего офицера.
Кайден прижал к лицу ладонь, но Шепард все равно видела, как покраснела его щека. Он пораженно смотрел на нее со смесью злости и чего-то еще, чему она уже давно позабыла название.

— Осторожнее, коммандер, — тихо произнес Кайден.
— Или что? Заложишь меня? Снова отправишь под трибунал?
— Нет, — возразил он, — я попрошу тебя объясниться.
— Это не должно было повторяться! — выкрикнула Шепард, более не сдерживаясь. — Мы должны были оставить все это в прошлом! Мне казалось, тебе уже не единожды предоставлялась возможность убедиться, что я — это я, такая же, какой ты меня помнишь. И я не работаю на «Цербер». Но ты по-прежнему не веришь мне. Сегодня ты держал меня на прицеле и размозжил бы мне голову, если бы у меня не оказалось неопровержимых доказательств предательства Удины. И ты ожидаешь, что я буду сидеть тут и выслушивать твои объяснения, а затем браво отсалютую тебе: «Да, сэр!»; что буду выслуживаться перед тобой, словно чертова собачонка? Да?
Отняв руку от лица, Кайден ступил ближе.
— Нет.
Он был зол, и Шепард неожиданно поняла, что никогда прежде не видела его настолько злым. Обычно Кайден контролировал себя — он всегда собран и аккуратен, с прекрасными глазами и телом, будто созданным для вожделения. Она ненавидела его за то, что не могла ненавидеть его.
— Разрешите вернуться к своим обязанностям, майор? — бросила Шепард, стараясь, чтобы ее слова резали, словно ножи, потому что чем дольше она смотрела на него, тем сложнее ей было оставаться разгневанной.
— Отставить.

Кайден стоял слишком близко. Заметив, как он протянул к ней руку, она отшатнулась прочь, точно зная, что случится, если она позволит ему дотронуться до себя. В то же мгновение, как он коснется ее — в гневе или под натиском желания — она перестанет сопротивляться и подчинится ему. Шепард не хотела этого.
Пусть тут она и вынуждена подчиняться ему, как старшему офицеру, но на борту «Нормандии» это переменится. Минуя Кайдена, она подошла к двери, ведущей на корабль, и набрала код доступа. Однако стоило только начаться процедуре дезинфекции, он последовал за ней.

— Не помню, чтобы разрешала тебе подняться на борт моего корабля, — прорычала она так тихо, что ее голос с трудом перекрыл шипящий звук закрывающейся двери.
— Черт возьми, Шепард! Я не собирался извиняться за то, что проявлял осторожность, но хотел попросить прощения за то, что… сомневался в тебе, — признал Кайден с раздражением.
— Собирался? А теперь нет?
Сейчас их разделяло лишь несколько дюймов, и неожиданно они оба осознали, что в последний раз касались друг друга как любовники несколько лет назад. Некоторое время Шепард наблюдала, как Кайден борется с собой в отчаянной попытке вернуть себе самообладание, не пропустив мгновения, когда он проиграл эту битву…

Одной сильной рукой он берет ее за подбородок, заставляя поднять голову. Незаметно для самой себя Шепард цепляется пальцами за рубашку на его груди, разрываясь между злостью и желанием и видя в глазах Кайдена, что и его останавливают те же противоречия. Когда же, отбросив их, он резко накрывает ее рот своим, она с готовностью подчиняется. Да, сэр.
 
Его жадный поцелуй лишает ее возможности дышать. Неожиданно Шепард понимает, что минуло почти три года с того момента, когда они в последний раз делали это, прикасались друг к другу подобным образом, с тех пор, как он прижимал ее к себе, позволяя ощутить его сильные мышцы и возбужденный член между ее бедер. В следующее мгновение Кайден с силой вдавливает Шепард в стену так, что воздух вышибает из ее легких. Она не может дышать, не может…
Она рефлекторно отталкивает его прочь. На мгновение ей кажется, что она не целует Кайдена; на мгновение она вновь оказывается в бесконечной черноте, пытаясь вдохнуть пустоту, задыхаясь в вакууме. На мгновение она снова умирает.
— Н-не надо… — хрипит Шепард.
Какую-то секунду Кайден находится в заблуждении — ему кажется, что она имеет в виду поцелуй. Он отстраняется, но лишь заметив выражение паники на ее лице, ее борьбу за каждый глоток воздуха, понимает истинную причину. Они оба полны ярости и возбуждены, но все же отголоски былой близости достаточно сильны, чтобы позволить ему почти мгновенно узнать ее страх.

Кайден снова целует ее, но на этот раз осознанно, почти осторожно. С каким-то отчаянием его ладони скользят по телу Шепард до тех пор, пока не останавливаются на ее груди. Ей вдруг начинает казаться, что его губы одновременно касаются ее везде, но в его действиях нет места ласке или нежности — он требует ее повиновения, и она охотно слушается его, она хочет подчиниться. Да, сэр.

Активировав свой инструметрон, Кайден блокирует шлюзовые двери — теперь они лишь вдвоем, и никто не помешает им, пока они сами того не пожелают. Не сейчас.
 
С какой легкостью злость уступила место желанию! Однако нельзя сказать, что ее гнев испарился без следа, и она прикусывает его губу так сильно, что чувствует металлический вкус теплой крови на своем языке. Руки Шепард проскальзывают под рубашку Кайдена; ногти яростно царапают его кожу, ладони блуждают по его широкой спине. И он по-своему отвечает на ее прикосновения: рывком расстегнув пряжку ее штанов, он стягивает их вниз, а затем до боли сжимает ее бедра. Она точно знает, что завтра найдет в этих местах синяки, повторяющие форму его ладоней.

Шепард много времени провела, представляя себе, каким окажется их первое после ее воскрешения занятие любовью. Часто, ворочаясь в своей постели, будучи не в силах заснуть, она предавалась фантазиям. Ее же собственные пальцы при этом ласкали ее до тех пор, пока она с его именем на устах не находила тень того удовольствия, которое получала от его рук. Она всегда думала, что это будет так же, как было прежде, — нежно и страстно.
Но сейчас их соитие яростно, грубо; это уже нельзя назвать занятием любовью. За действиями Кайдена стоит каждый день, полный горя и сводящего с ума желания, что ему пришлось пережить, и теперь он безжалостно обрушивает все это на нее. Если бы Шепард оказалась чуть более слабой, она сломалась бы под таким напором, задохнулась бы. Но она сильна, а потому встречает его с неистовством и страстью, которые, она была уверена, уже давно утратила. Сейчас ее усталость и скорбь по погибшим — не более чем отдаленное воспоминание.
Прямо сейчас она хочет его.

Шепард пытается расстегнуть его штаны, но Кайден резко перехватывает ее запястья. Он держит ее руки так крепко, что она всерьез опасается перелома.
— Шепард, — ее имя рыком срывается с его губ.
Она чувствует его горячее дыхание на своей шее, и волны дрожи прокатывают по всему ее телу, заставляя ее выгибаться.
— Да, — выдыхает она. Да, сэр.

Кайден разворачивает ее кругом и прижимает к переборке, одной рукой удерживая запястья Шепард высоко над ее головой. Его возбужденный член утыкается ей в ягодицы, отчего ее нужда в нем становится невыносимой, и она бессознательно начинает раскачивать бедра ему навстречу. Его ответный стон полон примитивной страсти и вожделения, но даже сейчас в его голосе слышен след той печали, которая так ожесточила его за последние несколько лет.
 
Он врывается в ее тело, и Шепард не может сдержать вскрика; все попытки хоть как-то заглушить этот звук тщетны. Она смутно осознает, что вся Цитадель, по-видимому, слышит жалобные стоны, срывающиеся с ее губ с каждым толчком Кайдена. Он пытается придерживаться размеренного ритма, но Шепард чувствует, что контроль быстро оставляет его. Отпустив ее запястья, он сжимает ее груди так сильно, что будь на его месте кто-либо другой, сложись обстоятельства иначе, это причинило бы боль. Но сейчас она хочет чувствовать его глубже, хочет, чтобы он, не спрашивая, взял то, что принадлежит ему, чтобы позволил ей подчиниться. Да, сэр.

— О, боже, Шепард, — ее имя — лишь стон на его губах. Кайден прижимается лицом к ее затылку; его зубы царапают кожу плеча, будто ставя на ней метку. Все развивается чересчур быстро, не позволяя насладиться процессом. Ощущения слишком ошеломляющие, и вот уже — о, Господи — она вскрикивает и осыпается осколками, а он лишь ускоряет темп.

Он так нуждается в этом; за его плечами три года сводящего с ума горя и одиночества, и она будет чудовищем, если откажет ему сейчас, если не позволит взять то, чего он хочет. Шепард знает, что Кайден балансирует на самом краю и вот-вот потеряет последние крохи самообладания. Ее пальцы царапают обшивку переборки, и когда он наконец содрогается от оргазма, она остается вместе с ним, послушная до конца.

 
К тому моменту, как двери шлюза снова пришли в рабочее состояние, Шепард и Кайден в полной тишине стояли рядом друг с другом; их форма была приведена в полный порядок. Старательно игнорируя понимающий взгляд Джокера, Шепард увела Кайдена подальше, а затем повернулась к нему.

Странно. Она больше не злилась; напротив, чувствовала себя выжатой, как лимон, тело и разум звенели от пресыщения. Он выглядел примерно так же, но что-то изменилось за те несколько яростных минут, проведенных в шлюзе. Может быть, теперь он знает. Может быть, теперь все переменится.
— Разрешите присоединиться к экипажу «Нормандии», коммандер? — спросил он.
Они быстро вернулись к своим былым ролям, и осознание этого наполнило Шепард надеждой. Возможно, однажды все вновь станет как прежде.
— Разрешаю, — ответила она.
— Да, мэм.