Судьба и любовь. Глава вторая

Прим. автора: спасибо всем за коменты к первой главе! Я многое переосмыслил и понял, как надо писать, спасибо вам! Комментируйте ещё, я буду очень рад.


— Значит ты — Эпистафий, — закончила прерванную мужчиной фразу азари.
Обладатель дивного имени грустно кивнул и сел на краешек кровати. За окном все еще была глубокая ночь, но глаза девушки уже привыкли к темноте и могли различать всё, что происходит в комнате. Азари с жалостью смотрела на усталый профиль его лица и искренне раскаивалась в том, что не смогла сдержать своего любопытства. Но она никак не могла перестать интересоваться этим загадочным благородным мужчиной, отважно спасшим ее от этой мерзкой похотливой медузы, в то время как другим не было никакого дела…
До нее никогда никому не было дела.
Эпистафий же её совсем не замечал, полностью окунувшись в свои воспоминания.

Я был первым учеником единственного в своем роде талатресса саларианца, который жил в основанном им храме великому языческому богу Нейтири на планете Чингачгук. (Прим. автора: талатресс — это как далатресса, только мужского пола). Я не видел других учеников, возможно, поэтому я был единственным и поэтому первым, но мой наставник не отвечал на мои вопросы и лишь смотрел на меня своими добрыми и мудрыми глазами. Он почувствовал во мне потенциал и взялся меня обучать биотической магии по таинственным и древним скрижалям кроганов, написанным кровью саларианцев, что делало их абсолютно уникальными, ведь обычно, если кроганы и пишут слова, то только нецензурные.
Мое обучение проходило год. Каждый день мой начинался с обливания холодной водой и вегетарианского завтрака, но это было лишь начало моих трудностей. Учитель обвязывал меня особым поясом, состоящим из особо тяжелых скрижалей, и мне предстояло взобраться на самую вершину самой высокой скалы, у которой стоял храм, и там, на вершине, с помощью древнего напильника, покрытого загадочным узором, я должен был выдалбливать загадочную надпись на незнакомом мне языке. Иногда, обессилев, я падал у ног учителя, и в минуты этой слабости я малодушно спрашивал: «Учитель! Какое это имеет отношение к таинствам биотической магии?» Но учитель молчал и лишь смотрел на меня своими добрыми и мудрыми глазами. И его ручной пыжак Копетан Гоша, который всегда сидел на его плече, тоже смотрел на меня добрыми и мудрыми глазами.

— Ты тот жуткий убийца! — азари вырвала Эпистафия из омута воспоминаний. — Ты теперь меня тоже убьёшь?
— Нет, я не убиваю прекрасных синих азари. Мои жертвы были ужасными злодеями, и их души были чернее черной черноты бесконечности! Они работали на ужасного элкора-злодея, который является грандмастером злого «Зелёного ордена». Мне пришлось их убить.
— Почему?
Эпистафий встал с кровати. В лунном свете особенно грозно выделялся его грозный мужественный профиль.
— Он убил моего учителя.

Эти ужасные слова, брошенные в воздух, так и повисли в нём, ибо они были слишком ужасны, чтобы раствориться.

Тогда, в тот ужасный вечер, был конец моего обучения. Учитель, смотря своими добрыми мудрыми глазами, сказал, что я достиг вершин своего мастерства, и поэтому он дал мне титул Перерождённый и пообещал устроить пир. Но перед этим я должен был взобраться на вершину самой высокой скалы и завершить последнюю букву той загадочной надписи.
Восхождение прошло легко, ведь я уже полностью овладел таинствами биотической магии. Я бы мог использовать биотику вместо того старого напильника, но учитель настаивал, что тогда мое познание будет неполным. Поэтому я полностью сосредоточился на последней букве…
Когда я спускался, уже темнело. У порога храма я увидел трех расстрелянных монахов и труп Гоши. Гошу убило выстрелом в голову. Я заподозрил что-то неладное и ускорил шаг. По пути в келью учителя мне встречались трупы как монахов, так и странных злодеев, экипированных в зелёную броню. Еще двух я встретил живых и тогда я прокричал древнее кроганское заклинание.
— Это древнее кроганское заклинание! — с ужасом сказал один из них, роняя автомат.
— Нам конец!
На самом деле это было не древнее кроганское заклинание, а просто древнее кроганское слово. С его помощью я отвлек противников и с помощью особой биотической магии без труда с ними расправился. Ведь я уже овладел вершиной её мастерства.
Наконец я ворвался в келью. Мой учитель, вооружённый одной лишь скрижалью, отважно сражался с перевешивающим количеством злых противников. Вокруг лежало еще большее количество мёртвых, но всё еще злых противников.
Я оформил свой гнев в мощное биотическое поле и смёл им сразу половину врагов. Они попадали, словно перезрелые фрукты. Воспользовавшись их смятением, мой учитель провёл убийственный приём с использованием двух ног, одной руки и одной скрижали, и враг был побеждён.
Но один из злодеев влетел в статую Нейтири. Языческое божество покачнулось.
— Учитель, — закричал я.
Он обернулся, смотря на меня своими добрыми мудрыми глазами.
— Сзади!
Но было поздно. Статуя обрушилась на моего наставника, который мне стал как родной отец.
— О нет, учитель! — я отбросил статую и упал на колени. Талатресс еще дышал.
— Кто были эти злодеи?
— Это был ужасный «Зелёный орден»… Это солдаты его ужасного грандмастера элкора!
— Но зачем? Я буду мстить!
— Подождиии… — из последних сил выдохнул саларианец.– Ты должен знать…
— Что?
— Надпись… Перевод надписи… Кхххх…
— О нет, учитель! Только не сейчас!
— Кххрр… хррр…
Учитель закрыл свои глаза и умер.
— НЕЕЕЕЕТ!

— Эй, Эпистафий! Эй! — красивая азари трясла Эпистафия за плечи прекрасными синими руками, — очнись!
Перерождённый отогнал от себя мрачные воспоминания.
— Ты слышишь? — азари была неестественно возбуждена. Она задрожала и подкралась к двери. Оттуда слышалось шуршание и тихий шёпот.
Эпистафий показал ей предупредительный жест и тихо достал из своего чёрного сапога метательный топор. Этот топор был отточен и инкрустирован четырьмя красными рубинами. Эпистафий с грустью посмотрел на этот подарок талатресса, который тот преподнёс ему на день рождения когда-то, но ничего не сказал.
— Там кто-то есть, — прошептала азари.
— Я знаю, прекрасная азари. Затаись, — Эпистафий одной рукой легко перевернул большой коричневый диван, — вот, укройся за этим диваном, он достаточно прочный, чтобы спасти тебя.
Шорох за дверью стих. «Наверное, они ушли», — подумал Перерождённый. Он схватил азари за руки и вытащил из-под дивана.
— Послушай, милая азари, тебе надо уходить отсюда! — его голос звучал с надтреснутыми интонациями.
— Но я…
— Нет! Ты не можешь здесь оставаться. Пойдём, я выведу тебя отсюда.
Эпистафий раздвинул шторы на окне. Внизу была удобная площадка для приземления и всего четвёртый этаж. «Ерунда, — подумал мужчина, — справлюсь, и не таких обламывал».
Мужчина взял азари на руки, крепко прижав к себе, и начал спускаться из окна по пожарной лестнице. Азари вскрикнула, поглядев вниз, в холодную зияющую пустоту. Ей стало страшно. Она обняла Эпистафия за плечи что есть сил и креко прижалась к нему. Мужчина ощутил её горячее дыхание на своей груди. «Как она прекрасна, — подумал Эпистафий, — нет, я не позволю каким-то выродкам обижать её». Он покрепче прижал азари к себе, её дыхание волнительно сбилось, а он продолжал спускаться, сфокусировав свои глаза на металлических кончиках своих сапог, чтобы ненароком не посмотреть на волнительную девушку у него на руках.

Когда их ноги коснулись земли, они схватились за руки и побежали прочь от отеля. Большая синяя грудь азари колыхалась в такт их движениям. Эпистафий бежал без оглядки и то и дело нащупывал тонкий острый вакидзаси на поясе — он боялся потерять этот подарок наставника. Девушка запыхалась и остановилась отдышаться.
— Побежим же, давай, скорее! — крикнул ей Эпистафий.
— Я не могу… Я… устала, — она была готова лечь на землю и свернуться калачиком, но мужественно держалась.
— Я могу взять тебя на руки, но тогда мы побежим медленнее, — мужественно вздохнул Эпистафий и схватил её на руки.

Они добежали до космопорта. Здесь было непривычно тихо, привычных пассажиров, туда-сюда приезжающих и уезжающих, не было. Рассвет поднимался красными всполохами на небе и озарял профиль Эпистафия, глядящий вдаль.
Они подошли к стойке, за которой стояла миловидная турианка в жёлтом форменном кителе и с кокетливым фиолетовым узором на лице. Она спросила:
— Ваши билеты?
— Сейчас, сейчас, — голос Эпистафия звучал непривычно грустно. Он достал деньги и расплатился за один билет до Иллиума.
Азари тревожно посмотрела на мужчину.
— Но что мне делать на Иллиуме? — спросила она.
— Я не знаю, милая азари. Начни новую жизнь, пойди учиться или найди хорошую работу, на которой тебя не будут лапать всякие мерзавцы.
— Но я…
Нежная голубая рука сжимала в пальцах билет, и слёзы медленно начали наворачиваться на глаза.
— Скорее! — нетерпеливо вскрикнул Эпистафий и повёл азари мимо утренних сонных работников космопорта до самого швартовочного причала.

Они пришли в зал ожидания, зашли в маленькую свободную комнатку и сели на большой коричневый диван. «Диван ещё больше, чем тот, в отеле, — подумал Эпистафий, — если что, прекрасная синяя азари легко за ним укроется».

— Ты, наверное, голодна? — спросил Перерождённый.
— Да… — тихо прошептала девушка.
— Я пойду куплю тебе ванильную булочку, а ты сиди тут и никуда не выходи, — Эпистафий вышел из комнаты, взял из вокзальной коробки для забытых вещей чей-то шёлковый чёрный шарф и обмотал им лицо, оставив только узкую щёлочку для глаз.
Шарф пах нежными женскими духами, он напомнил Эпистафию запах прекрасной азари, когда он нёс её по пожарной лестнице.

Оставшись в комнате одна, азари смутилась от своих мыслей. В первый раз она почувствовала себя настолько нежной, когда томительно прижималась к Эпистафию, когда он нёс её по пожарной лестнице. Бабочки в её животе парили и грели её своим теплом.
Она замечталась и задремала на большом коричневом диване.
Проснулась она примерно через три с половиной минуты, когда услышала тихий шёпот за дверью.

— Николай, — прошептал голос, — зайди с другой стороны.
— Да, мастер, — ответил Николай.
— И гляди в оба.
— Да, мастер.

С громким стуком дверь распахнулась, и в комнату ворвались странные люди. Их было двенадцать человек, они были одеты в зелёную броню, их лица были полностью скрыты под зелёными масками, из-за чего их лица казались зелёными. Азари пронзительно закричала и бросилась к окну. Но в окне показалось ещё одно зелёное лицо и гадко хмыкнуло ей в лицо. Девушка сжалась в прекрасный голубой комочек в углу и заплакала.

— Что вам надо? — сквозь слёзы спросила она.
— Это она, мастер? — обращаясь не к ней, спросил высокий худощавый мужчина.
— Да, Николай. Тащи сюда мешок, — мастер медленно подошёл к азари и довольно ухмыльнулся — это было заметно даже сквозь зелёную маску.
— Не бойся, красавица, мы тебя не обидим, — сказал он, грубо хватая её за руки. Лямка тонкого розового платья съехала с плеча азари, обнажив гладкое горячее плечо голубого цвета.
Девушка вхлипнула и попыталась ударить мастера между ног, но тут сзади ей на голову набросили мешок, схватили и стали связывать по рукам и ногам.
В мешке она услышала, как в комнату зашёл кто-то тяжёлый — это было понятно по его грузным медленным шагам.

— Вопросительно: где она, — медленно произнёс кто-то. Азари сразу поняла, что это был элкор.
— Здесь, магистр, — отрапортовал мастер и подтащил ослабшую и безвольно повисшую у него на руках азари куда-то вперёд.
— Удовлетворённо: это хорошо. Она станет прекрасным экспонатом в моей коллекции прекрасных девственниц. Требовательно: неси её в машину.
— Да, магистр.
Кто-то схватил азари и перекинул через плечо, при этом довольно хлопнув её по филейной части.

Эпистафий шёл обратно к своей прекрасной азари, держа в руках пакетик с ванильной булочкой и чувствуя, что что-то не так. Он умел чувствовать чужие страдания, даже предсказывать их заранее. Талатресс, когда Эпистафий рассказал ему об этом, лишь улыбнулся и посмотрел своими добрыми мудрыми глазами куда-то вдаль.
Услышав шум возле комнаты, где он оставил азари, Перерождённый напрягся и спрятался за угол, нащупав на поясе рукоять вакидзаси.
Увидев, как какие-то люди в зелёном выводят из комнаты стройную фигурку, закутанную в мешок, ярость вскипела в груди Эпистафия.
Он яростно бросился вперёд, в одной руке сжимая рукоять вакидзаси, а другой приготовив мощный биотический заряд.

Взмах!.. И голова одного из зелёных покатилась по коридору, орошая его кровью.
Удар!.. И ещё трое противников полетели через весь зал, увлекаемые мощным биотическим импульсом.

Эпистафий яростно размахивал своим оружием и неустанно использовал биотический телекинез. Отрезанные конечности, разбитые головы простирались на его кровавом пути. Наконец, подхватив азари и сорвав с неё мешок, он нацелил мощную биотическую волну на элкора в зелёном комбинизоне, угрожающе надвигающегося на него…
Волна прошла с глухими стуками по коридору, не задев на своём пути никого.
Эпистафий удивился. Ведь здесь только что были ещё враги и тот элкор!
Перерождённый вспомнил, что иногда в порыве ярости его зрение сужается и расширяется и может обмануть его.
Он медленно опустил вакидзаси и отдышался, осматриваясь. Что-то смутно знакомое было в этих мёртвых телах в зелёной броне. Прекрасная азари, протерев глаза после мешка, огляделась вокруг и, увидев столько мёртвых тел, порезанных буквально на куски, с громким стуком упала в обморок.