Абсолюта не бывает! Возрождение

— А это тогда что?
— Аннигилятор. Не больше.
«Но и не меньше», — добавил я про себя.
Джон ненадолго впал в ступор.
— Но ведь...
— Мальчик мой, неужели ты до сих пор не понял, что это была всего лишь ловушка для таких альтруистов, как ты? — снисходительным тоном вопросил я. — То, что ты испугался и повел себя как последний эгоист, тебя и спасло. А могло и не спасти. Знаешь почему?
— Почему?
— Предыдущий Катализатор рисковал, когда допустил саму возможность постройки Горна младшими расами. Поэтому он трижды перестраховался. Направо пойдешь — разнесешь Горн ко всем чертям и себя вместе с ним за компанию, а Катализатор смоется на запасной терминал. Налево пойдешь — Катализатор тебя поглотит, и станешь ты для него патчем. Прямо вообще все просто — здоровенный аннигилятор. Энергия пойдет на уничтожение Горна.
— Но ведь я не стал его патчем, — недоумевал Джон. Насладившись логическими нестыковками в его информационном потоке, я продолжил:
— А все потому, что некий диверсант, — голографический кварианец скромно сложил руки за спиной и стал перекатываться с пятки на носок, — подменил программу так, чтобы твоя личность не стала частью Катализатора, а полностью заменила его.
— И как получилось, что никто не спохватился, что здесь другая программа? — Шепард был рад, что все получилось так здорово, но нестыковки и «рояли в кустах» очень его настораживали.
— Сам удивляюсь, — пожал плечами кварианец. — Но мне кажется, что Катализатор просто не ожидал, что ты захочешь прибрать власть к своим рукам, поэтому не пересматривал этот вариант.
— Как-то все очень гладко получается, — голографический Джон задумчиво покусал губы. — Ладно, я попробую сам разобраться. Теперь к делу. Ты точно уверен, что Синтез невозможен?
— Ты же сам слышал эту ненаучную ересь, — мой поток информации аж глюкнул от отвращения. — В таком виде, как вещал Катализатор — нет.
— Ага, значит, в другом возможен?
— Джон, давай я подумаю об этом на досуге, — голографический кварианец выразительно потер виски. — Ты же сам задал мне такую задачу, что приходится пересматривать буквально каждый файл, с боем вырывая фрагменты программы из нашего кода. Не будь у меня чистого образца, никогда бы не вытащил.
— Когда закончишь?
— Приблизительно через два дня закончу сканирование гетов с Ранноха, потом придется выискивать остальных по всей Галактике и просматривать их программы. Подфартило, что в их Сети указано местоположение каждого, так что шнырять от ретранслятора к ретранслятору придется недолго, думаю, за неделю справлюсь.
— Хорошо. Я пока озабочусь подготовкой терминала. И кстати, — голограмма Шепарда заухмылялась, — где ты таких слов нахватался, Жнец?
— Каких?
— Ну, «подфартило», «шнырять»... Почему робот вроде тебя использует такой жаргон?
— В-первых, я не просто робот, а наполовину органический и здорово сбойнувший робот, — напомнил я Джону, который никак не могу привыкнуть к проявлению эмоций у синтетиков. — Во-вторых, три четверти своего функционирования я провел в тылу у младших рас, поэтому, чтобы маскироваться, пришлось научиться мыслить, как они. А сейчас я использую эти слова по той же причине, по которой тебе так нравится использовать голограммы. Жесты, интонации и жаргон часто на порядок информативнее сотни терабайт потоковой информации.
— Я-асно, — протянул Шепард и усадил свою голограмму на пол. — Значит, эквивалентно тысяче терабайт. Запомню.
Голографический кварианец закатил глаза и закрыл лицо рукой.

***

Неделя прошла незаметно, так как скучать не доводилось. Причем скуку развевала не столько охота на гетов, сколько болтовня Джона. Он, очевидно, испытывал естественную для оставленного в одиночестве органика потребность в общении, но я от одиночества не страдал, поэтому предложил ему завести биоаватара и отправиться гулять среди себе подобных.
— Найдешь свою ДНК — на «Нормандии» наверняка найдутся твои волосы или частички кожи, — сделаешь клона и будешь снова играться в капитана.
— Ну уж нет, — Джон сразу же переменился в лице. — Клонов мне на всю жизнь хватит.
Я не стал напоминать ему, что теперь его жизни — ровно вечность, а просто заблокировал все каналы связи и принялся работать с полученными данными.

Итак, задача состояла в том, чтобы из разрозненных обрывков файлов восстановить тысячу сто восемьдесят три программы, а также связи между ними так, чтобы получился комплекс для управления мобильной разведплатформой гетов, которую Джон называл Легионом. Приступим.
Но мне не удалось даже начать.
— Эй, Киара, помощь нужна?
— Как ты обошел мою защиту?!
— Так ведь у Катализатора был нулевой приоритет для доступа к программам Жнецов, вот я и воспользовался.
Интересно, как бы отреагировал органик на такое наглое вторжение? Нужно будет смоделировать ситуацию и проверить. Я же сделал заметку, что нужно как-нибудь снять этот нулевой приоритет.
— И как ты предлагаешь помочь?
— Я нашел в базе данных Катализатора одну программу для восстановления данных. Можно попробовать.
— Спасибо за предложение, но я сам отлично справлюсь.
Некоторое время Шепард молчал, и я уже было загрузил собранные данные в оперативную память, чтобы работать с ними, как вдруг он отправил целый поток:
— Я прекрасно понимаю, что веду себя как ребенок, что я тебя достал, что новый Катализатор должен вести себя совершенно иначе. Но ты представить не можешь, насколько я счастлив просто потому, что война закончилась. Мало того — мы одержали победу над самым страшным врагом. Киара, звезды теперь — наши! Наши, понимаешь?
— Твои, — поправил я. — И только в пределах этой Галактики.
Должен признаться, на «самого страшного врага» я несколько обиделся. И Джон, похоже, это понял.
— Ладно, я пока буду координировать ремонт дальних ретрансляторов. Как только закончишь, зови.
— Тебе бы махнуться голограммой с прежним Катализатором, — бросил я напоследок. — Было бы идеальное соответствие образа и поведения.

Убедившись, что посторонние программы ко мне не обращаются, я занялся тем, что от меня требовалось. В первую очередь восстановил наиболее крупные фрагменты файлов, еще сохранившие сигнатуры. Затем начал подбирать к ним более мелкие обрывки, и тут уже приходилось действовать вслепую. Единственным показателем, что программа восстановлена, была ее работоспособность. Каково же было мое удивление, когда среди тысячи ста восьмидесяти трех программ, предназначенных для выполнения самых разнообразных задач, я обнаружил усовершенствованное ПО 431-го, того самого гета, который первым задался вопросом, а есть ли у него душа. Словно повстречал старого друга — хотя какие друзья могут быть у Жнеца? Но работать сразу стало веселее. А когда я запросил цель включения данной программы в комплекс, мне выдало «хранение данных». Интересно. Помимо 431, в комплекс входило еще несколько программ, утративших свою актуальность, зато «хранящих данные». Сами по себе они не выполняли никаких функций, но я решил не рисковать, запуская комплекс целиком. Сейчас моя задача была аналогична выведению органика из глубокой комы, но чтобы восстановить личность, мало починить нервные клетки. Поэтому я сразу заявил Джону, что запуск будет произведен только после загрузки на терминал. И не абы какой, а тот, который служил телом для нашего пациента.

***

Когда Джон решил отправиться на Раннох вместе со мной, несмотря на его утверждение, что без него мне никто не поверит, я подумал, что он шутит. Не потащит же он с собой Цитадель — ведь это его основной и пока единственный терминал. «Конечно, нет!» — ответил тот, когда я высказал ему свои сомнения, и, снова воспользовавшись нулевым приоритетом, загрузил часть данных в мои серверы, чтобы удаленно сообщаться с ними. От такой наглости я настолько опешил, что не додумался перекрыть поток данных до завершения загрузки.
— Вот и все, — так жизнерадостно сообщил Шепард, что мне захотелось пожертвовать захваченными серверами, лишь бы стереть улыбочку с его синенькой физиономии. — Газуй, друг мой Киара!
— Для начала найди в моей конструкции педаль газа, — буркнул я, но все же начал двигаться к ретранслятору.

Постройка стандартного кварианского шаттла заняла у меня полтора часа. Решили не привлекать внимания, приземляя дредноут, а оставить его на орбите в стэлс-режиме. По словам Джона, высаживаться будем в месте, где погиб Легион. Там нас должны встретить.
Шепард ввел координаты, и я повел челнок к месту встречи. Но уже на подлете стал замечать что-то странное. Утес как утес, фотографы передрались бы за выгодные ракурсы. Но на грани чувствительности приборов я засек незначительное присутствие нулевого элемента в почве. Еще несколько сканирований разного рода — и все стало понятно. Я резко ввинтил челнок в атмосферу, от перегрузки у Джона даже заглючил портативный голопроектор.
— Ты рех... — выдавил он, восстанавливая изображение, — ...нулся?!
Находящийся в полуобморочном состоянии кварианец не ответил. Я вел шаттл напрямую и спохватился о биоаватаре, только когда челнок коснулся земли. Быстро привел кварианца в чувство и вытолкнул из кабины, невзирая на цветные круги перед глазами. Сделал несколько шагов и рухнул на колени, слепо обшаривая землю ладонями.
Когда я помогал развиваться протеанам, то сразу обратил внимание на эту их способность считывать ладонями тонкие энергии. Нечто похожее есть у азари, но проявляется намного реже и слабее. Я просто не мог пройти мимо такого удивительного способа воспринимать мир. Правда, он так и не стал для меня основным.
— Таарон. Дредноут пятого класса. Специализация — ведение боя на поверхности планеты. Возможность контролировать до тысячи единиц пехоты единовременно, — я зачем-то озвучил полученные данные. У Жнецов никогда не было ритуалов, но мне почему-то показалось важным попрощаться с бывшим соратником: — Покойся с миром, Таарон. Надеюсь, ты наконец обрел равновесие. Знай, что твой код помог одному народу обрести истинный разум и душу...
— Эй, ты в порядке? — Джон опешил от моего поведения. Я медленно встал, отряхнул ладони от песка и, не оборачиваясь, негромко спросил:
— Сколько наших погибло на этой войне?

Ответить Джон не успел. Серебристый аэрокар со свистом рассек воздух и, описав спираль для снижения, приземлился рядом с нами. Из салона вышла кварианка, которую Шепард представил как адмирала Тали’Зору. Услышав знакомую фамилию, я бросил быстрый взгляд на ноги кварианки — и рассмеялся. Оказывается, малыш Кинар’Зора передавал подаренный мной кинжал по наследству — и сейчас он был прицеплен к левой голени Тали. Интересно, передавал ли он мое напутствие?
Отсмеявшись, я столкнулся с осуждающе-вопросительным взглядом кварианки. Она была одной из первых, кто отважился отрыть лицо родной планете. Предвосхищая ее вопрос, я протянул ей руку:
— Киара. Просто Киара. Я помогаю капитану Шепарду возродить вашего товарища.
— Очень приятно, — Тали пожала руку, глядя на меня исподлобья, а Джон уточнил:
— Вообще-то, Киара фактически сам проделал всю работу. За мной было только организовать загрузку данных в родную платформу Легиона. Кстати, что с ней, Тали?
— Тело Легиона геты оберегают, как святыню, но узнав о возможности его возрождения, согласились предоставить его мне. Кварианцы пока об этом не знают, гетов я уговорила не распространяться, ведь еще нет гарантии успеха...
— Девяносто девять процентов, — серьезно кивнул Джон.
Тали пожала плечами:
— Все равно — чего мы ждем? Садитесь и полетели, — она жестом пригласила нас в аэрокар. — Я сняла дом за городом, Легион сейчас там.
«Легион сейчас у меня на сервере», — мысленно поправил я, устраиваясь на заднем сиденье машины.

***

Загрузка пошла без сучка и задоринки. Я висел на орбите прямо над домом, который арендовала Тали, а атмосфера не была препятствием для узконаправленного сигнала. Но когда комплекс программ активировали, начались проблемы. Гет зажег головной прожектор и отрапортовал:
— Платформа активирована и готова к работе.
Я заметил, как Тали вздрогнула. Ситуация уверенно шла под откос, и нужно было срочно ее исправлять.
Думай, Киара, как оживляют коматозников?!
— Как тебя зовут, гет? — Шепард меня опередил. Практически не отличимая от настоящего Джона голограмма не изменилась в лице, но по инфоканалу я ощущал его опасения.
Несколько секунд гет молчал, после чего выдал следующее:
— Официально идентификационное имя платформы не задано. Обратитесь в Сеть гетов или базу данных Создателей.

Я скрестил руки на груди, инстинктивно отгораживаясь от внешнего мира. Поведение нашего подопечного никак не было характерно для одной из передовых единиц гетов. Скорее, напоминало алгоритмы для продвинутых ИИ еще до Утренней войны — но никак не для разумного существа. Не могли же его простейшие программы начать доминировать над продвинутыми! Да и не было такого, я-то постоянно отслеживал его состояние.
Но в чем все-таки было их назначение?
— Ты... узнаешь меня? — робко и отчаянно спросила Тали, делая шаг вперед. Вопреки опасениям, гет ее узнал:
— Создатель Тали’Зора, член Коллегии адмиралов.
Вот это вообще странно. Сейчас гет использовал самую последнюю информацию, полученную незадолго до «фрагментации», как я назвал его временную кончину. Да и связи между программами рабочие. Что здесь не так? Нет души, но как объяснить это машине, которая не желает одушевляться?
— А его узнаешь? — Тали указала на Шепарда. Гет ни секунды не колебался:
— Капитан Джон Шепард.
От такой лаконичности Джон сник. В ответ на мой запрос пояснил, что Легион называл его не иначе, как Шепард-коммандер. Если так — плохо дело. Перед нами очень умный компьютер, что совершенно не радовало, если вспомнить, что геты стали полноценным разумным видом. Наш же только и делает, что выдает информацию по запросу.
И тут меня осенило.
Нужно заставить его думать!
— Гет! — пришла моя очередь делать шаг вперед. — А меня ты знаешь?
— Откуда... — опешила было Тали, но Легион ее опередил:
— Создатель Киа’Ра... — и осекся.

Получается! Та самая программа, некогда принадлежавшая первому гетскому философу, заработала! Ведь там хранилась информация о том, как он собственноручно вырвал сердце у Создателя Киа’Ра. После такого не выживают, кричал здравый смысл, но практика пошла вразрез с теорией. Киа’Ра стоит перед ним, живой и невредимый, и программа 431-го стала лихорадочно обращаться к остальным, пытаясь понять... Я с восхищением наблюдал, как выстраиваются изящные логические цепочки, невозможные для бездушного компьютера, объединяя тысячу сто восемьдесят три программы в нечто большее, чем просто вычислительный комплекс. Я понял, что цель достигнута, когда получил по инфоканалу запрос от гета: «Кто ты?»
Машины не способны задавать вопросы — это привилегия истинного разума. Но Легион и не имеет права быть просто машиной.
«Меня зовут Киара, я Старая Машина», — ответил я на запрос. Головные пластины гета приподнялись, прожектор сменил цвет на желтый.
«Удивление», — понял я и улыбнулся.
— Как тебя зовут, гет? — повторил вопрос Джон.
— Шепард-коммандер, вы же сами одобрили предложение СУЗИ назвать меня Легионом, — прострекотал он, не меняя цвет прожектора.
— Легион! — счастливо выдохнула Тали и, недолго поколебавшись, порывисто обняла его. Гет снова удивленно вскинул пластины. Похоже, его ждет еще много чего удивительного.
«Что ты здесь делаешь?» — Легион снова прислал запрос.
«Тебе все рассказывать, что ли?» — с сарказмом спросил я, но вопрос был воспринят буквально.
«Желательно».
«Тогда расширь прием инфоканала и готовь запоминающие устройства».
«Отказано», — внезапно возразил Легион.
«Причина?»
«Ты Старая Машина».
Ах, ну да, как я мог забыть, я же враг всего сущего.
«Если я с Шепардом, то, наверное, мне можно доверять?» — мое сообщение повергло Легиона в новые раздумья.
Если кто и знал об этом безмолвном диалоге, то только Джон. Но он вместе с Тали сейчас наверстывал упущенные возможности пообщаться с Легионом. Точнее, щебетала в основном кварианка, гет отвечал, а Шепард слушал. Хотя, наверняка он тоже общался с ним по инфоканалу.
Я смотрел на эту идиллию и улыбался. Может быть, вот оно, зарождение нового мира, где не только нет деления на расы, но и не имеет значения, органик ты или синтетик. Где важен только ты — и то, что ты из себя представляешь.

За этими размышлениями я вышел на террасу. Стремительно темнело, и на зеленовато-синий бархат неба высыпались все новые и новые звезды. Подумать только, всего триста лет прошло, а они успели сдвинуться со своих мест. Совсем незначительно, не будь у меня компьютерной точности зрения — не заметил бы. Все так стремительно меняется... Мой взгляд скользил от одной звезде к другой — и задержался на одной-единственной точке. Скрытая ото всех радаров самым совершенным в Галактике стэлсом, она была невидима — если не знать, где и как искать. «А ведь я впервые вижу себя со стороны!» — подумалось с какой-то совершенно немыслимой радостью. Мало кому из разумных выпадает такой шанс.
Кто я?
Бессмертный Жнец, ошибка системы, приведшая ее к небывалому краху?
Кварианский компьютерный гений, развязавший Утреннюю войну — и возродивший легендарного гета?
Или сразу и то, и другое?
Как ни стремись к совершенству, абсолюта не достигнешь, ведь его не бывает. И в этом определенно есть своя прелесть.
Я медленно дрейфовал на высокой орбите Ранноха, ожидая разрешения на отправку данных Легиону.
Я закрыл глаза и улыбнулся, чувствуя, как намокают дрожащие ресницы.

Отредактировано: Архимедовна.