Блицкриг по-скиллиански. Двенадцатый час. Часть вторая

20.00-21.00

Отход ко второй линии был не просто отступлением. Это было настоящее бегство из разряда «аж сверкали пятки», только с почти вынужденными тридцатисекундными остановками — приходилось постоянно искать укрытия от обстрела с воздуха. Несмотря на то, что путь отхода был продуман заранее, пришлось на четверти преодоленного расстояния круто его изменить, ныряя почти в каждое здание, чтобы укрыться от ударов с воздуха.
Против «летунов» солдатам Шепарда нечего было применить. Поэтому «Богомолы», почти уверовав в свою неуязвимость, следовали по пятам три квартала, расстреливая всех, кто неудачно подвернулся на земле. Думать о потерях не приходилось.
Черный дым от горящих покрышек, расположенных по кварталу, все же слегка облегчил бегство отступающим. Два «летуна» сосредоточились на группе Шепарда, которой он немедленно приказал разбиться по парным звеньям и рассредоточиться по кварталу, но ни в коем случае не уходить за его пределы. Третий находился севернее, занявшись вплотную группой Бейтса. Капитану оставалось лишь надеяться, что лейтенант справится со своей задачей.

— Осторожно! — Дормен почти спихнул Джона в сторону рывком плеча, повалив на землю и прикрыв сверху. Уткнувшись носом в песок, капитану пришлось лишь постараться прижаться к поверхности как можно сильнее и не поднимать головы, так как рядом по стене прокатилась пулеметная трель, а через какое-то мгновение в строение рядом угодила ракета, осыпав головы строительным материалом.
Когда очередь закончилась, у двух солдат было немного времени, чтобы укрыться в попавшемся на пути доме и немного отдышаться. Такой марафон мог убить любого, и не только пулей.
— Долго... еще осталось? — спросил, задыхаясь и глотая воздух, снайпер, согнувшись пополам и пытаясь восстановить дыхание.
— Немного... — с дыханием капитана дела были не лучше. — Долго задерживаться нельзя... не то... они улетят.
— Всю жизнь... мечтал играть...
— Пошли! — Шепард выпихнул своего друга на улицу, и оба снова побежали что было мочи, а потом быстро укрылись за пылающей грудой покрышек от обстрела. Один из «летунов» явно задался целью уничтожить именно их, так как не отставал ни на шаг, а, потеряв из виду свои цели, не собирался улетать — выжидал наверху, даже не потрудившись выискивать другие. Шепард надеялся, что чувство азарта в стрелковом тире посетило всех пилотов «Богомолов», а не только «собственного» над головой.

Хотя, чтобы убедиться в этом, стоило лишь послушать переговоры Бейтса:
— ...Зависли прямо над головами, суки!!!
— ... Тащи булки быстрее, МакГи!!
— ...Поганая железная сволочь, я тебя...!!...
Сплошной мат лейтенанта в открытом эфире мог ознакомить любого с самими распространенным и извращенными ругательствами человеческой расы. Но Шепард был даже рад его слышать — это означало, что Бейтс еще жив, и этот мат как никогда удачнее подходил для описания охватившего капитана угара.

Жар от костра стал невыносимым. Собрав волю в кулак, Шепард дал Дормену знак, что нужно бежать дальше. «Летун» нетерпеливо поджидал их сверху, почти елозя по воздуху в предвкушении поймать наконец-то свою дичь.
Снова короткая перебежка. И снова пулеметная очередь, сейчас подкравшаяся почти со спины и не просто оцарапавшая щиты, а ударившая по ним полноценной битой. Датчики брони загорелись красным: осталось всего 17%, и еще одна очередь могла оказаться последней. Но и расстояние до второй линии они почти преодолели, осталось пробежать лишь квартал.
В этот раз они укрылись в небольшом полуметровом окопе, спрятанном от обзора сверху баррикадным сооружением. Но и тут долго прохлаждаться было нельзя, так как тогда «летун», не увидев их, мог что-то заподозрить.
Дормен совсем выдохся — отчаянно закашлялся. Шепард быстро перебросил ему небольшую емкость с водой, и тот сделал два коротких глотка. Потом отдал обратно капитану.
— Остаешься здесь, — приказал Джон. — Теперь я сам.
— Что?.. Нет, так нельзя!.. — снайпер даже возражать не мог полноценно, чтобы не закашляться.
— Иди к черту, Дормен, — Шепард спорить не хотел. Да и сам видел, что сил спорить ни у него, ни у патрульного больше не осталось. — Сиди тут. Я уведу «летун»... Потом вали ко второй линии... Иначе пираты тебя загребут!.. Все, я пошел!
— Капитан!...

Не дослушав снайпера, Джон рванул вперед. «Летун» над головой обрадовался такой встрече и поздравил свою добычу двумя ракетами, врезавшимися в стену здания. Шепард быстро сменил траекторию бега на зигзаг, обежал обломки и что было мочи устремился к заданной точке. В горле почти разгорелся пожар от такой пробежки, тело ныло, стонало, кричало и молило о пощаде. Проигнорировав эти мольбы, капитан юркнул в предварительно открытую настежь дверь попавшегося на пути здания.
Потом, согнувшись почти вдвое, сделал глубокий гортанный выдох, и боль в теле немного улеглась.
— Кендалл, — вызвал он лидера повстанцев. — Все готово?
— Так точно, капитан, — ответил тот. — Видим двух «птичек».
— Почему только двух?
— Одна улетела обратно и теперь зависла над первой линией. Скорее всего, для прикрытия пиратов.
Это было плохо, так как означало лишь одно: добежать до заданной отметки удалось очень немногим.
— Бейтс, как там твои дела? Скоро будешь у точки?
— ...МакГи, гребаная черепаха, вали уже!.. — орал тот. — Через две минуты, капитан!..
— Кендалл, понял?
— Так точно. Встретим.

Две минуты — это катастрофически много для того, чтобы прятаться и надеяться, что «летун» не устанет от ожидания мишени в тире. Поэтому Шепард разбил окно, поймал в автоматический прицел своего «друга» в воздухе, и открыл огонь короткими очередями. Не для поражения, а чтоб, скорее, напомнить охотнику о том, что добыча еще тут и огрызается. «Богомол» клюнул на эту игру и стал поливать здание огнем.
Переждав полторы минуты, Джон сложил винтовку и выбежал из здания. Рванул так, как будто по пятам за ним гнался сам Дьявол. Щиты плаксиво затрещали по швам, лопнули, и в ту минуту, когда капитан уже собирался укрыться, одна из пуль угодила прямо в ногу.
Проклятье!!
Сделав кувырок, не слишком удачный, Шепард врезался в стену и больно ударился головой. В глазах померкло, но он все же нашел в себе силы заорать в передатчик:
— Кендалл, давай!!

«Летун» завис впереди, и капитан даже, казалось, уже увидел ехидную и злорадную усмешку пилота, загнавшего свою упрямую жертву в тупик. Однако в ту минуту, когда пират уже хотел разделаться со своей добычей, роли резко поменялись.
Несколько пулеметных очередей и выпущенных с разных сторон ракетниц почти одновременно устремились к «летуну», превратив его из охотника в жертву. Аппарат дернулся, пытаясь уйти с линии огня, но ловушка захлопнулась слишком быстро: замаскированных на крышах зданий огневых точек повстанцев было достаточно много, и они были настолько разрознены, что выбрать какую-то одну означало подставить свой тыл обстрелу другой.
«Летун» еще пытался какое-то время вырваться, но довольно быстро щиты под таким неожиданным натиском лопнули, а несколько ракет довершили дело — «Богомол» получил несовместимые с полетом повреждения и стал падать.

Шепард, глядя на это снизу, вздохнул с облегчением. Только потом посмотрел на свою ногу. Пуля вгрызлась в плоть чуть ниже колена, но, кажется, не задела никаких суставов. И все же было так адски больно, что Джон едва не потерял сознание. Быстро вколол себе дозу панацелина и попытался подняться. Это удалось с трудом.
Очень медленно наступая на стопу, хромая, капитан стал добираться до баррикад второй линии. Панацелин облегчил боль и сделал её почти неощутимой, так что через пару минут можно было наступать на ногу, не боясь при этом застонать, как ребенок.
Впереди, в метрах двадцати, Шепард увидел кого-то из повстанцев, занявших укрытие за баррикадой. Его узнали, и кое-кто выбежал ему помочь. Но к тому времени боль уже почти ушла, хотя это было ненадолго: пуля по-прежнему была в ноге.
— Где Кендалл? — спросил мужчина, который уселся прямо на землю и прислонился спиной к стене.
— Там! — указал кто-то в неопределенном направлении наверх. Только сейчас Шепард понял, что на крышах разгорелся настоящий бой. Немного отдышавшись, он стал пробираться по лестнице прилегающего здания наверх, куда полминуты назад побежало несколько повстанцев.

На крыше ему открылась безрадостная новость: несмотря на все старания солдат заманить «летунов» в ловушку одновременно, один все же улетел чуть раньше. И теперь завис в метрах трехсот от второй линии, очевидно, получая новые инструкции.
— Бейтс, ты цел? Докладывай! — передал Шепард.
— Цел! — почти зло отозвался тот. — Мы завалили одну суку, но вторая смылась! Сэр!
— Кендалл, что там с техникой?
— Пираты обошли канал вброд, чуть севернее, — голос повстанца был спокоен. Ну конечно, не он же играл роль наживки! — Их около тридцати. Десяток радикалов. У них осталось два тяжмеха. И «Гризли», который вы упустили.
— Который прорвался, — не сдержавшись, огрызнулся Шепард. — Ну что ж, Кендалл, раз такой умный, командуй пока парадом. Я попробуй собрать своих людей. Кто остался. И присоединимся.
— Принято.

Шепард ощутил внезапную слабость. Не сразу он понял, что кровь из раны в ноге текла рекой. Внутривенный панацелин не справлялся с поставленной задачей, а гелеобразного у Шепарда не было, поэтому пришлось действовать дедовскими способами: он стянул со своей ноги поножи брони и осмотрел рану. К его удаче, пуля все-таки не задела кость, но достать её подручными средствами было просто невозможно: слишком мелкий отколотый брусок, очевидно, даже не вся пуля, а лишь её часть, застрял где-то под коленом, причиняя настоящие муки. Шепард кое-как поднялся, чтобы порыться в чужом шкафу. Найдя какой-то длинный кусок ткани, оказавшийся чьим-то дамским шарфом, он снова уселся.
В этот момент послышался какой-то шорох на улице и замер. Неужели пираты? Он полагал, что пара минут в запасе у него имелась. Кто-то зашел внутрь дома. Джон сжал свой пистолет, направив его на вход. И вздохнул с облегчением. Это был чертов Дормен.
— Капитан! Вы ранены! — с этими словами мистер Очевидность бросился к нему и, молча схватив кусок ткани, быстро наложил повязку. Потом вытащил из своих запасов небольшой баллончик с панацелином и закрыл им доступ воздуха и инфекций к ране. Какое-то время пришлось подождать, чтобы гель засох.
— Капитан... — вдруг не смог сдержать улыбку на грязном лице снайпер. — Да вы настоящий модник.

Раненый сначала не понял, о чем тот говорит. Но потом его взгляд упал на дамский шарф, перевязанный чуть ниже колена, и он тоже улыбнулся — рисунок пестрел розовыми сердцами и поцелуями.
— Шепард... — выдохнул он, ухмыльнувшись. — Называй меня так. В конце концов, ты не состоишь в армии.
— Да уж, — на миг взгрустнулось Дормену. — Я уж думал, вам конец.
— Извини, что разочаровал. Но я еще не собираюсь подыхать. Не подготовил свой позорный список пока.
Дормен расплылся в улыбке, но не ответил. Тем временем эхо не столь отдаленных выстрелов напомнило о том, что долго прохлаждаться не стоит. Когда гель подсох и затвердел, Шепард быстрым движением слегка ослабил жгут, потом медленно попытался подняться. С первого раза не получилось, так как панацелин еще не подействовал полностью, но со второго, с помощью своего друга, все-таки удалось.

Джон снова связался с Бейтсом, чтобы узнать, где его позиция.
— Я и МакГи в точке сбора! Заняли укрытие там!
— Кто еще с вами?
Какое-то время стояла пауза. Потом лейтенант хриплым голосом ответил:
— Никого, сэр. Кажется, кроме нас никто больше не добрался. Я делал перекличку, но никто не ответил.
Шепард молча вздохнул. Скрывать эмоции у него уже не было никаких сил, да и перед Дорменом это уже не требовалось.
— Хорошо, — наконец, произнес он. — Мы с Дорменом идем к вам. Конец связи.

***

Капитан Балак со своего мостика следил за перемещениями бомбардировщиков, выстраивающихся в треугольник для лучшего обхвата потенциальной территории обстрела. Расстояние между судами было минимальным — Балак решил воспользоваться схемой, при которой бомбардировка начиналась от одной стороны объекта, постепенно смещаясь к центру и другой стороне. Он не хотел оставить от колонии ни единого целого камня. Пусть на всю операцию и уйдет чуть больше времени.

В тот момент, когда он уже готов был огласить трехминутную готовность, кто-то из экипажа громко оповестил:
— Капитан! Неопознанный объект! Идет прямым курсом на бомбардировщики!
Думать тут не приходилось.
— Сбить! — приказал Балак, задаваясь вопросом, какому идиоту с планеты приспичило улететь в эту минуту. Или он что, хотел атаковать?!
Крейсер, взяв на прицел неопознанный объект, выпустил несколько ракет. Но тому поразительно умело удалось быстро сменить курс, выстроив его так, что приближение судна было скрыто за одним из бомбардировщиков. Это открытие Балаку не понравилось — так управлять мог только военный пилот.
— Траектория?
— Курс пролегает между бомбардировщиками! — пояснили ему. — Возможно, он хочет за счет их прикрытия выйти на нас?
— Только идиот будет атаковать крейсер на таком корыте, — отрезал Балак, как вдруг его осенило: — Сбивайте его! Немедленно! Изменить угол, чтобы ракеты задели этого идиота!

Пилот тут же попытался маневрировать, но делал это слишком долго или крейсер был слишком тяжел для столь моментального реагирования. Можно было связаться с остальными судами, но они уже взяли курс на ретранслятор и отошли от планеты — потребуется время, даже чтобы развернуться. А судя по шустрому приближению челнока, времени как раз и не было.
Балак нервно вскочил из своего капитанского кресла, решив подогнать пилота, но тут его взгляд упал в обзорный иллюминатор и он понял — уже слишком поздно.

***

Крейсер, разумеется, хотел его сбить. Но Эдвину удалось резко сменить курс и «спрятаться» за бомбардировщиками. Эти тяжелые махины имели вооружение лишь для орбитального удара, но никак не для того, чтобы сбивать высокоманевренный малый объект. Поэтому-то их и выводили на сцену в самую последнюю очередь, когда спокойной бомбардировке не мешал флот противника. И Румен мог не опасаться их.
Все же времени было очень мало. Крейсер начал маневрировать, пытаясь выбрать такой угол, чтобы его орудия задели цель, не причинив при этом урона своим же судам. Однако капитан не собирался предоставлять пиратам такой возможности. Он немедленно проложил курс, запрограммировав автопилот и отключив все предостережения ВИ о том, что заданный курс пролегает прямо через один из объектов, столкновение с которыми крайне опасно.
Не просто опасно. Оно смертельно.
Румен отключил у ВИ возможность корректировки курса, еще раз проверил траекторию и, убедившись, что она точно идет как раз через брюхо одного из бомбардировщиков, врубил ускорители.
Компьютер тут же рассчитал время до тарана: 33 секунды. И пошел отсчет.
Румен бросился в пассажирский отсек и протянул руку над рычагом, активирующим взрыватель в торпеде. У него осталось еще 15 секунд, чтобы о чем-нибудь подумать. Но голова была как назло пустой, с одним лишь единственным сожалением, что так и не исполнил своего обещания перед Клариссой.
Когда механический голос ВИ отсчитал последнюю секунду, Румен без колебаний повернул рычаг.

***

Капитаном Балаком овладело полное оцепенение, когда он глядел в иллюминатор на то, как маленькое судно врезалось в один из бомбардировщиков и в то же мгновение разверзлось почти изумительное зрелище: мощный ярко-красный взрыв озарил пространство вокруг на какие-то неуловимые доли секунды, поражая своей разрушительной силой два тяжелых судна и пробив их обшивку. Третье, располагавшееся слишком близко, не успело начать маневрирование и спустя какое-то время было задето осколками, прорезавшими его корпус. Судно резко накренилось и так и зависло. Из открытых дыр в корпусе стала вылетать команда. Пожар на двух других закончился очень быстро, но от последствий тарана и взрыва им было не укрыться. Спасательные капсулы разлетелись в разные стороны; некоторые из них тут же взрывались от столкновения с мусором и обломками — выжили, должно быть, только единицы.

В командном центре повисла гнетущая тишина. Потом головы медленно развернулись к Балаку. Он сжал руки в кулаки.
У него еще будет время отомстить за своих сородичей. Эта цель будет поддерживать его до самого конца.
— Уходим, — приказал он своему пилоту. Тот быстро стал прокладывать новый курс.
Несколько минут крейсер разворачивался, заходя в новую траекторию, как вдруг послышался перепуганный голос пилота:
— Капитан! Неопознанные объекты! Много!
Балак вцепился взглядом в ладар. И тяжело вздохнул. Путь к отходу пиратскому флоту был перекрыт судами Альянса. Придется принять бой.
— Мы опоздали, — проговорил Балак самому себе. — Приготовиться к бою!!

***

Макс Кендалл напряженно вглядывался в военный бинокль, доставшийся ему вместе с другим оборудованием, когда повстанцы перехватили два челнока пиратов, пытавшихся контрабандой перевезти товар.

Об этих минутах он вспоминал с особым удовольствием — это была его первая операция не то чтобы под его командованием, но и вообще в жизни. Еще полгода назад Кендалл никогда бы не подумал, что сейчас будет руководить обороной города. Не совсем руководить: план всецело принадлежал капитану Шепарду, но Макс при всей своей заносчивости был достаточно умен, чтобы понимать чужие преимущества и ими пользоваться, когда надо. Черт, да он никогда бы не подумал, что с ним случится что-то подобное!

Хотя всегда чувствовал: он не подходит для обычной работы в офисе. Его родители перевезли его на Элизиум десять лет назад, из которых пять лет их сын отрабатывал свой хлеб в обычном офисе, занимаясь продажами дронов, облегчающих быт славных домохозяек. Но Макс ненавидел свою работу всей душой. И когда случайно услышал про местные тайные собрания городских жителей, которых особенно достало положение дел в колонии и конфронтация с батарианцами, пришел туда с полной готовностью вступить в ряды недовольных. К его разочарованию, эти собрания имели вид вполне обычных попоек, где уставшие от работы и своих семей мужчины жаловались на начальников и батарианцев. Макс не пробыл там и десяти минут.

Однако именно эта встреча зародила в нем идею организовать свое подполье, свою ячейку. Настоящую. Возможно, он просто захотел поиграть во взрослые игры, ведь ему исполнился всего двадцать один, он не служил в армии по причине особого положения своих родителей — первые колонисты, осваивавшие незнакомую территорию получали отсрочку для своих сыновей от армии на целых два поколения — и он, Макс, был уверен, что достоин намного большего. В армию его не пустили родители, а потом уже как-то не пришлось об этом думать. В итоге, жизнь в колонии засосала его целиком, а он все не мог никак решиться что-либо изменить, хотя никогда не страдал отсутствием решимости.
За каких-то полгода он собрал вокруг себя несколько десятков человек, разделяющих его идею. Идею превосходства людей над батарианцами. И ненависть к последним, в частности из-за переселения больших групп пришельцев не куда-нибудь, а именно в колонию людей!
Сначала ячейка действовала почти безобидно: разыскивали беглых батарианских преступников, следили за порядком в городе, боролись против дискриминации.
Кендаллу, несмотря на свою молодость, удалось сплотить вокруг себя людей совершенно разных категорий и профессий. Пару раз у него пытались перехватить власть, но он стойко выстоял, доказав остальным, что намного умнее, хитрее и изобретательнее многих.

Однако вскоре Максу стало мало просто мирно бороться с несправедливостью. Он чувствовал, что это не совсем то, к чему его тянуло. Поэтому, когда три недели назад он получил странное сообщение от таинственного человека, оставшегося в тени, он загорелся целью изменить свою жизнь. Это был его шанс!
Незнакомец предупредил его о запланированной батарианцами атаке. Велел подготовиться и дать достойный отпор.
«Ты мне нравишься, Кендалл, — сказал Некто спокойным голосом человека, сжимающего в своих кулаках достаточно власти. — И ты можешь идеально вписаться в нашу Организацию. Считай, что это твой экзамен. Если сможешь подготовить своих людей и дать отпор пиратам — ты сдал его. Ты станешь нашим сотрудником. „Цербер“ всегда рад принимать в свои ряды таких, как ты».
Да, Макс солгал: он уже видел знак сдвоенного наконечника. Именно таким символом и подписался незнакомец, когда отправил сообщение. Но у Кендалла были причины солгать командиру альянсовцев. Тайная организация, в которую он стремился вступить, на то и была тайной, чтобы её сотрудники, в том числе и потенциальные, не раскрывали рта лишний раз.
И вот сейчас, в данную минуту, пришло время сдавать экзамен. Лидер повстанцев был готов применить все свои силы, чтобы сдать его на «отлично».

Группы пиратов продвигались ко второй линии и скоро будут в зоне доступности огня. Отдать тот самый, свой первый настоящий приказ, было для Макса крайне важным. Но, увы, вскоре появился капитан Шепард со своим напарником, и Кендалл даже заскрипел зубами от досады.
Вид солдат поверг Кендалла в некоторое уныние, даже почти напугал. Он сам еще не нюхал настоящего пороха — короткие стычки в течение дня с пиратами вряд ли можно было назвать настоящей войной — и был несколько обескуражен тем, что даже такой стойкий и, казалось бы, вылитый из стали человек, как капитан Шепард, был уязвим и теперь шагал, слегка прихрамывая и сцепив зубы, чтобы боль от ранения в ногу не отдавалась страдальческим выражением на лице.
Увидев Шепарда в первый раз, Макс воспринял его крайне агрессивно. Они были почти одного возраста, лишь год разницы, но тот уже командовал солдатами, побывал в различных передрягах, его уважали — и, что самое главное, Шепард знал, что делает. О себе Макс не мог сказать такого на сто процентов, и это его злило.
Так что знакомство было окрашено в несколько серые тона. И все же Кендалл проявил неприсущую его возрасту мудрость, решив учиться у лучших там, где у самого еще наблюдались большие пробелы. А вскоре сам почувствовал тайное уважение к капитану, проникшись невидимым ореолом авторитетности, окружающим этого человека.

Шепард выглядел ужасно: броня была помята, запачкана кровью, грязью и еще чем-то, напоминавшим внутренности; пластина на правом плече была повреждена; правая рука, как он слышал, капитана не слишком-то слушалась, а теперь еще и рана в ноге, сделавшая его хромым. Шел Шепард сам, но было видно, что каждый шаг причиняет ему боль.
— Кендалл, — позвал он, и Макс, снова надев на себя свой самый заносчивый и развязный вид, подошел ближе. Несмотря на испытываемое к этому человеку уважение, Максу совсем не нравилось, что приходилось слушаться чужих приказов. Однако следующие слова Шепарда его несколько удивили:
— Будешь командовать. Я и Дормен присоединимся к Бейтсу, его позиция севернее. Если, конечно, не отдашь своих повстанцев под командование Бейтса, скажем? Я сейчас не слишком-то прыткий, чтобы за всеми уследить.
— Это мои люди, — нахмурился Кендалл. — Я за них в ответе.
Шепард кивнул.
— Тогда договорились. Послушай... — капитан сделал шаг вперед и слегка скривил лицо от боли. Потом взял Кендалла за локоть и четко произнес:
— Тут особой тактики не надо. Стенка на стенку. Сначала избавьтесь от тяжелой техники, если сможете. Следи за флангами. Не позволяй пиратам расползтись и зайти сбоку. Если что — я на связи. Как станет совсем туго — уходите в тыл, как мы и договаривались. Сменишь коды доступа к сети. Пришлешь нам с Бейтсом. Связь только через три часа от этой минуты. Все помнишь?
— Все помню, — ухмыльнулся Кендалл, хотя все внутри сжалось от неосознанного страха. — Все путем, кэп.
В этот момент небо вдруг озарилось яркими вспышками, как будто в космосе над планетой устроили огненное шоу. Тревожным взглядом капитан смотрел на представление какое-то время. Потом опустил взгляд.
— Тогда удачи, — протянул он руку для рукопожатия, что Макса удивило еще больше. С ним говорили на равных.
— И вам того же, — пожелал Кендалл и, попрощавшись, ушел к своим людям.

***

Шепард старался не думать сейчас о том, справится Кендалл со своей работой или нет. Он надеялся, что парень не подведет. По крайней мере, с «летунами» все вышло довольно неплохо: повстанцы проявили себя решительно. Печально то, что половина или больше из этих гражданских уже никогда не вернется домой. Неоспоримый факт. Необходимая жертва. Война, даже такая короткая, перемалывала в своем жернове тех, кто оказывался слаб и слишком хорош для неё.

— Чертовски, мать вашу, рад вас видеть, сэр! — не сдержался в эмоциях лейтенант Бейтс, когда двое добрались до занимаемой им позиции. Он помог Шепарду присесть, поскольку, несмотря на панацелин, брусок пули приносил весьма ощутимую боль. Каждый шаг давался с трудом. Капитан яснее некуда понимал, что в таком паршивом состоянии не смог бы командовать повстанцами оперативно. Понимал это, очевидно, и Бейтс, так как, бросив взгляд южнее, спросил:
— Думаете, они справятся?
На пересохшие и треснувшие от жары губы Шепарда легла легкая усмешка.
— Посмотрим. Они сами вызвались. Кендалл, похоже, крепкий парень. В любом случае, риск они осознают.
— Может, стоит отправить к ним хоть кого-нибудь с военными навыками? Йетти, к примеру?
— Йетти? — удивился Джон. — Он жив?
— Да. Сейчас на крыше вместе с двумя солдатами из двестипятого. Пришли незадолго до вас. Но больше никто не отозвался. Боюсь даже думать, что это может означать, — вздохнул Бейтс.
— Только то, что они мертвы. Или где-нибудь прячутся. Мы знали, что роль наживки не самая безопасная.
— Это уж точно.
— Нет, — покачал головой Шепард, отвечая на предыдущий вопрос. — Кендаллу придется справиться самому. А мы прикроем его фланг. Сколько нас теперь?
Бейтс быстро прикинул в уме.
— Семеро.

Почему-то эта цифра Джона почти позабавила. Семеро. Как поэтично. Превозмогая боль, он поднялся, стараясь не слишком опираться на раненую ногу, и проверил свой боезапас. Винтовка. Пистолет. Щиты восстановлены. Одна граната.
— Прорвемся, — сказал он. — Бейтс, командуешь. Я займу вон то окно на втором этаже.
— Уверены, сэр? — с некоторым сомнением спросил тот, оценив, с каким трудом поднялся капитан.
— Да. Слушай, когда придет время: забирай кого сможешь и отступай. Не ждите меня. Я теперь слишком медленный. Понял?
На лице сержанта мелькнуло неодобрение, быстро сменившееся пониманием. Все-таки даже Бейтс, еще с утра беспокоившийся о шкуре своего офицера, сознавал, что сейчас не время и крайне бесполезно спорить. Раненый, потерявший мобильность командир, несмотря на все свои предыдущие подвиги, может утащить за собой в могилу всех солдат. Поэтому лейтенант быстро кивнул, и Джон молча развернулся, чтобы успеть занять выбранную позицию.

Взобраться по лестнице оказалось куда сложнее, чем ему сначала показалось. Хромота не просто делала его медлительным — почти злым на собственную беспомощность. И это всего-то на второй этаж!
Добравшись до нужного окна, из которого открывался отличный обзор на всю пролегающую мимо улицу, Шепард с облегчением присел, прижавшись спиной к стене и переведя свою винтовку в боевой режим. Теперь он был готов.
Он прекрасно сознавал, что, скорее всего, это место окажется последним, где ему придется сражаться. Нет, он не собирался сдаваться, но как там говорил Гриссом? Всегда нужна реальная оценка. А последняя была такова, что даже при очень хорошем раскладе потеря мобильности на поле сражения означала одно единственное слово, произносить которое было пока рано. Перед этим Шепард собирался сделать все возможное, чтобы утащить за собой в Ад как можно больше мерзких пиратских тварей. А там уж пусть разбирается Сатана.
Джон даже улыбнулся от такой мысли. А ведь он всегда был почти атеистом.

Внезапно на лестнице послышался шум шагов. Еще перед тем, как некто появился к проеме, Шепард уже догадался, кто к нему пожаловал. Разумеется, Дормен.
— Решил понянчиться со мной? — спросил Джон недовольно.
— С чего ты взял, Шепард? — отозвался снайпер как ни в чем не бывало, вспомнив про недавнее разрешение опустить формальности. — Просто с соседнего окна отличный обзор.
— Ну конечно.
Возражать Джон не стал — просто не успел. Где-то южнее прогремело несколько взрывов, и сразу же эхом прокатилась волна отдаленных выстрелов. Вторая линия по фронту приняла на себя удар, а это значило, что скоро пираты полезут по кварталам, пытаясь обойти своего противника по флангам. Этот квартал, занимаемый солдатами Альянса, был удобнее всего для осуществления задуманного. Баррикады, собранные повстанцами на скорую руку, долго пиратов не удержат. Времени на подготовку оставалось мало.
Шепард зло усмехнулся. Стенка на стенку.
Не говоря больше ни слова, он принял выжидательную позу, стараясь не высовываться из окна раньше времени. В нескольких метрах от него расположился Дормен со своей неизменной винтовкой, уже, правда, несколько потрепанной, как и её обладатель.

Долго ждать не пришлось. Пираты появились уже спустя несколько минут после начала атаки. На этот раз они действовали слаженно и организованно, продвигаясь по улице. Среди них Шепард не увидел никого из радикалов.
— Огонь! — раздался первый приказ Бейтса.
И понеслось. Шепард открыл огонь по одному из смельчаков, пробившихся вперед, попытавшегося залезть на ограждение сверху. За свой героизм — или, скорее, опрометчивость — тот быстро поплатился жизнью. Остальные, наткнувшись на врага, попрятались кто на улице в укрытиях, кто в домах.
Тут снова подтянулся оставшийся «летун».
— Это та самая сволочь!... — орал Бейтс в эфир. — Взять его на прицел!! Мы уже разбили его скорлупу!! Осталось раздавить!
Шепард, стреляя в «Богомол», ненароком подумал, что лейтенант, оказывается, не только матом крыть умеет. Дав знак снайперу, они начали поочередно отвлекать транспорт на себя, предоставляя друг другу возможность короткой передышки. В долгу «летун» не оставался, поливая их огнем, от которого просто закладывало уши.
Долгая и утомительная тактика «пострелял — дай другому» дала свои результаты достаточно быстро: видимо, А-61 действительно был уже поврежден, так что, потеряв щиты, снова предпочел сделать ноги. Однако кто-то из оставшихся солдат снаружи лишил его такой возможности. Пара точных выстрелов гранатомета добила назойливую муху, и та, опалив крылья, повалились прямиком на одну из баррикад. Последовал эффектный взрыв, в результате которого огонь быстро переметнулся на сооружение и ближайшие дома.

Эта маленькая победа обратилась досадным обстоятельством. Пока солдаты разбирались с угрозой в воздухе, пираты успели преодолеть ограждения и теперь их ничто не останавливало на подходе к занятым позициям первых.
Один из нападающих, батарианец, судя по броне, ввалился в окно двухэтажного здания, которое занимал Шепард с Дорменом.
— Он мой! — снайпер отполз от окна и перекатом добрался до лестницы, как раз в то время, как пират стал пробираться вверх. Пара точных выстрелов завершила этот путь.
Но за ним могли прийти и другие.
— Дормен, держи тыл! — велел Джон. И тут же отпрянул от окна, так как туда, лишь слегка промахнувшись, в стену угодила ракета. Боль в колене озарила сознание яркой адской вспышкой. — Бейтс, у них есть ML-77!
— Принял!
Это могло стать серьезной проблемой. Хотя, черт побери, сейчас тоже жизнь была не сахар! И все же ракетчики с этими пусковыми установками могли прятаться вдалеке ото всех и, не беспокоясь задеть своих, так как «свои» были помечены в системе «свой-чужой», поливать ракетами весь квартал.

Противник превосходил по численности. Великолепная семерка альянсовцев при всем желании не могла долго их сдерживать. Тут скоро подтянулся и тяжмех, чей стальной корпус показался среди пылающих баррикад. Что бы ни происходило у Кендалла, здесь становилось слишком жарко.
Винтовка перегрелась. Шепард быстро достал пистолет, отбросив предыдущие оружие в сторону. Все равно держать штурмовую винтовку двумя руками, одна из которых почти не слушалась, было крайне затруднительно. Как и стрелять с левой руки. Правая же ныла так, что, казалось, легче было отпилить её пилой, чем попытаться сохранить!
Щиты то и дело вспыхивали голубоватым сиянием. Дормен позади сначала скучал, так как пираты не сразу облюбовали это место, но, чем активнее вел огонь Шепард, тем быстрее противник сообразил, какую огневую точку надо уничтожить. Поэтому вскоре выстрелы снайпера звучали гораздо чаще, а потом и он сам, выхватив пистолет, спустился вниз.

Шепард отстреливался как мог. Но козыри закончились. В этом бою их просто не было. Пиратов оказалось слишком много, робот прикрывал их, зарядов гранатомета не хватило, чтобы его уложить.
Пора было отступать.
— Бейтс, сворачивайтесь! Уходите в тыл! — вызвал Джон своего лейтенанта.
— Но как же так... ах ты, сука!!... это я не вам, капитан! — раздался голос того и трель выстрелов. — Мы же только начали веселье!
— Если не отступите, то всем вам конец! Теперь командуешь ты, так и принимай свой первый приказ об отступлении, мать твою!! Нам здесь не выстоять! Кендалл!
Тот не отвечал. Судя по шуму, доносившемуся с основных позиций второй линии, там тоже было не просто жарко, а адски пылало.
— Кендалл!
— ...Мне сейчас некогда, кэп!! — наконец, ответил тот. — У нас тут этот гребаный «Гризли» и «летун»!! Они уже перебили половину моих людей!
— Передавай код Бейтсу! — сделав несколько выстрелов мимо — рука дрогнула — Шепард прижался к стене. — Передавай код! И валите оттуда!! Только Бейтсу!
— А как же вам? — не понял тот.
— Я уже не жилец! И если пираты найдут меня, то перехватят вашу сеть! Выполнять!
— Есть, кэп! — отозвался тот. Потом в эфире прозвучал его взволнованный, но громкий приказ: — Всем уходить! Отступаем! Встречаемся в точке сбора!..
— Сэр, — голос Бейтса стал чуть более спокойным, перейдя из адреналинового крика в более осмысленный. — Мы уходим! И... удачи вам!

Шепард не стал терять время на прощания. Крикнул Дормену, чтоб тот убирался ко всем чертям. Но тот не отвечал: ни так, ни в передатчик. Тогда Шепард вырубил внутреннюю связь и в два счета разбил чип от своего инструментрона. Если пираты будут обыскивать его тело, то ни черта не найдут.
Сдержав стон, он отполз от окна и снова позвал своего друга, но опять безрезультатно. На улице шум выстрелов слегка поубавился, из чего Джон сделал вывод, что Бейтс и остальные ушли. Капитан надеялся, что Дормен тоже.
Кое-как встав на корточки одной ногой, чтобы не давить на другую, мужчина пробрался до лестницы, потом встал, опираясь на перила. Пришлось-таки задействовать раненую ногу, и, сжав зубы, чтобы перетерпеть каждый шаг, Шепард стал спускаться. Внизу он понял, что его надежды не оправдались: Дормен лежал поперек помещения с открытой раной в груди. Возле него никого не было, а стало быть, пираты либо подумали, что именно он вел огонь, либо просто не заметили второго стрелка.
Снаружи раздавались голоса батарианцев, переговаривающихся на своем. Громыхали шаги тяжмеха. Но стрельба сошла на нет: пираты проходили мимо.
Это была не просто удача Джона Шепарда, а настоящая улыбка Фортуны. Если улыбкой можно считать то, что от боли и усталости он совсем обессилел, левая рука, сжимающая пистолет, дрожала от спазмов, а передвигаться нормально удавалось лишь с черепашьей скоростью и слоновьей выдержкой. Стараясь сильно не шуметь, мужчина добрался до своего друга и рухнул на пол рядом. Потом быстро осмотрел рану снайпера: одна пуля пробила плечо, вторая — оцарапала шею, но при всем этом тот еще был жив! Шепард вытащил свою предпоследнюю дозу панацелина, и вколол солдату в грудь.

— Давай, неудачник, — пару раз ударив Дормена по щекам, Джон попытался привести его в чувство. — Нужно уходить отсюда! Черт, да я бы остался, но из-за тебя, поганый ты хер, придется валить! Не хочу тащить тебя снова!.. Поднимай задницу, живо!
Тот медленно открыл глаза, соображая, где вообще находится. Потом покачал головой, даже и не думая вставать.
— Оставь меня...
— Да мне легче трусы азари на элкора нацепить! — зло отмахнулся Джон, убрав пистолет и хватая раненого свободной рукой. Потом попытался оттащить, но Дормен, этот засранец, был слишком тяжел! — Вставай, сукин сын! Я еще не услышал твоего третьего пункта в том гребанном списке!..
— Да я... — с трудом выдавил тот. — Всего лишь... всегда мечтал пострелять с Биг-Бена. Нравится мне... эта позиция.

Все. Несмотря на все старания, мат и попытки, у Шепарда не хватало сил, чтобы, самому раненному черти куда, оттащить своего раненого друга дальше трех метров. Поэтому, выдохнув и признав тщетность своих попыток и собственного положения, он развалился рядом и закрыл глаза.
— А я еще вчера мечтал об активном отдыхе в увольнительной... — тихо признался он. — Думал, посетить злачное местечко в городе... успеть переспать с какой-нибудь красоткой, пока Тревор меня совсем не загноит... — Джон улыбнулся своим мыслям. — ...Бойся своих желаний, Дормен. Они имеют свойство сбываться не так, как ты об этом мечтал...
Снайпер уже не отвечал. Коротким движением Джон проверил его пульс. Тот был совсем слабым.
И тут установившуюся тишину, показавшуюся мужчине почти блаженством, прорезал чей-то злой, полный нетерпения крик:
— Шепард!! Где ты, мать твою??
Голос принадлежал Эланусу Халиату.

***

Лейтенант Бейтс, как и было запланировано, со своими оставшимися солдатами отступил. Запыхавшись от долгого бега, он дал остальным знак на минутную остановку. Больше было нельзя, пираты шли за ними по пятам.
Все-таки это был адский день!
Снова потери: рядовых Деверо и Хьюза из двестипятого, выживших после заманивания «летунов» в ловушку, настигла все же Старуха смерть, чтоб её! Где-то потерялся патрульный Дормен. И что самое печальное: капитан на этот раз остался позади. Осознание этой мысли доставляло лейтенанту почти физическую боль: он почти уверовал в то, что Шепард неуязвим!
Сейчас, глядя на измученные, грязные, за день повзрослевшие лица своих солдат: растерянное у Йетти и бледное, как простыня, у МакГи, — Бейтс только сейчас и понял весь ужас сложившейся ситуации. Они проиграли. Держались как могли весь день. Но поганые пиратские мрази все равно добились своего!
— Идем дальше, — велел он, отдышавшись и крепко сжимая свою винтовку.
— Но куда, сэр? — взгляд МакГи как будто спрашивал: «И зачем?».
— Затем, что так сказал капитан Шепард: «Никогда не сдавайтесь!», — ответил он на свой собственный вопрос в голове. — Вот так мы и поступим. Вперед!
Однако он не успел сделать и шагу. Внезапно небо задрожало, просто закружившись в вальсе вибрации, огней и шума: чьи-то транспортные десантные челноки пролетели надо головами, словно огнедышащие драконы, и устремились на север. Несколько из них зависли не так далеко, прорезая ветром и ревом двигателей установившуюся после боя тишину. Двери открылись прямо в воздухе, и вниз, на крыши домов, из каждого челнока спрыгнули то тут, то там с полдюжины солдат в такой знакомой форме.
Бейтс улыбнулся, сразу же почувствовав себя почти счастливым.
Свои!

***

— Шепард!! Где ты прячешься, сука??
Голос пирата не мог похвастаться звонкостью и прорезать тишину настолько, чтобы вызвать долгое эхо. Но скопившаяся в этом низком хрипе злость придала ему крайне громкую ноту ненависти, нетерпения и бешенства.
— Выходи, Шепард! — звал пират. — Я знаю, что ты тут! Мой «друг» сказал, что ты остался здесь! Неужели ты сдох?? Так нечестно, гребаный ты мошенник! Я хочу убить тебя лично!!
Джон поднял голову.
Халиат приглашал его на личную встречу. Эта мразь, ответственная за сегодняшнюю бойню, за смерть Беринга, Клочкова, Инкаса и еще несколько сотен солдат Альянса и тысяч гражданских, и особенно — за ужасную смерть Мэй, должна сдохнуть! Прямо сейчас! Даже если это будет последним, что сделает Джон Шепард!
Вытащив свой пистолет, мужчина с трудом поднялся. У него при себе больше ничего не было, кроме пистолета, последней дозы панацелина, оставшейся от капитана Беринга, и решимости. Но даже это не поможет спастись, так что Шепард отбросил всякую на это надежду. Ему просто нужно убить Халиата. Джон хотел было вколоть себе панацелин, однако передумал, сжал его в кулаке правой руки.

Медленными, почти адски мучительными шагами он выбрался из здания, не поднимая пистолет, чтобы пираты, находившиеся на улице, не прикончили его раньше времени. Выйдя из полуразрушенного строения, он увидел пять батарианцев, кучкующихся неподалеку. Заприметив его, они вскинули свои винтовки, но резкий голос их остановил:
— Не стрелять!!
В нескольких метрах правее стоял человек в броне и улыбался. Шепард сразу понял, кто перед ним — гадать тут не приходилось. Только сейчас удалось разглядеть Халиата поближе. Пират был высок и хорошо сложен. Лицо его показалось почти отвратительным и мерзким, как будто улыбка страшной мурены, выползшей из своего рифового пристанища, и Джон почувствовал почти дьявольское желание прикончить своего врага на месте. Однако капитан с великим усилием заставил себя усмирить свои кипевшие внутри ярость и ненависть, чтобы они не затуманили последние остатки ясности ума, и без того подвергавшиеся атакам боли и усталости.

— Шепард? — почти радостно выдохнул пират. — Я уж испугался, что ты сдох!
— Не дождешься.
— Твой дружок сказал, я найду тебя здесь, — снова довольно улыбнулся Халиат, и только сейчас капитан увидел, что одной рукой пират держит за шкирку какого-то человека. Это был Кендалл с разукрашенной побоями физиономией, сломанным носом, но выразительным, почти умоляющим взглядом простить его за проявленную слабость.
— Отпусти мальца, Халиат, — стараясь говорить ровно, потребовал Шепард. — После того, что ты сделал с Мэй, смерть этого выскочки вряд ли меня тронет.
— Очень жаль, что пришлось перебить почти всех твоих... повстанцев? — расхохотался пират, в полной мере наслаждаясь моментом собственного превосходства. — Но такие, как я и мои наемники, оказались им не по зубам. И этот жалкий щенок мне не нужен...
С этими словами пират отпустил Кендалла, пнув его ногой на землю, и сделал пару шагов вперед.
— Я здорово поразвлекся с твоей шлюхой, — продолжил он. — Перед тем, как я убил её, она призналась, что только сейчас и познала настоящего мужика.
— Можешь не стараться, — прохрипел Джон. — Все равно не добьешься результата. Давай уже приступим к главному.
— Паршиво выглядишь, — ухмыльнулся тот. — Думаешь, будет честным, если я убью тебя так быстро? Я рассчитывал на большее.
— Я все еще жду, пират. Или ты боишься?.. — Джон изобразил презрительную усмешку. Потом демонстративно отбросил пистолет. Все равно щиты не успеет пробить. — Ну да, я ведь очень страшный. Даже стою кое-как.

Он добился нужного эффекта: несколько батарианцев, с любопытством наблюдающих за ними, усмехнулись. На лице пирата промелькнуло бешенство, и он с деланным безразличием активировал свой резотрон. Карборунд принял вид небольшого клинка.
Не говоря больше ни слова, Халиат в два крупных прыжка преодолел разделявшее расстояние и замахнулся им. Джон успел увернуться, но подбитое колено сослужило плохую службу, так что он неловко упал на землю. Пират этим тут же воспользовался и полоснул ножом по подставленному атаке плечу, заставив своего противника застонать.
Халиат ухмыльнулся и сделал шаг в сторону поверженного, однако Джон быстро дернул целой ногой и сбил того с ног. Потом откатился на несколько метров, чтобы перевести дыхание. Однако пират, очевидно, слишком долго ждал расправы: не давал и свободной секунды. Он быстро вскочил на ноги и, замахиваясь своим клинком, стал опускать на своего противника удары, пытаясь проткнуть его насквозь. Шепард успевал уворачиваться, однако силы, и так здорово потрепанные, угасали. Он уже не рассчитывал снова подняться — не смог бы — но рассчитывал, что сможет улучить подходящий момент и воспользоваться им.
Избежав очередного смертоносного удара, Джон не смог сдержать крика боли: проклятый пират сжал рукой его раненое колено и сильно надавил, а потом и вовсе, быстро поднявшись, ударил по больному своим тяжелым ботинком.
Равным боем это сложно было назвать. Шепард чувствовал себя настолько слабым, насколько и планировал в начале выглядеть. Халиат принялся просто пинать его ногой и топтать то его колено, то больное плечо. Изо всех сил Джон старался не разжимать свой правый кулак.

Наконец, удовлетворив свою жажду, пират, тяжело дыша, победоносно навис над ним сверху, размахнулся резотроном, наметив одним ударом вонзить клинок в грудь своему врагу. Шепард быстро выставил руки перед собой, блокируя атаку, однако преимущество было не на его стороне: пират давил на него всей своей массой, стоя на корточках и опершись ногами о землю.
Джон сдерживал клинок из последних сил, глядя на перекошенную злорадством и торжествующей ненавистью омерзительную физиономию своего врага. Ни за что Шепард не хотел, чтобы это была последняя картина в его жизни, запечатленная глазами!
Однако лезвие неумолимо приближалось к груди.
Внезапно — и на удивление неуместно, как сначала показалось — на ум пришел Беринг, его последние слова о «спасении». Тогда Джон отнесся к этому со здоровым скепсисом. Но сейчас он понял, что выход только один — довериться если не Богу, то своим инстинктам.
Он резко развел руки в стороны, и в ту же секунду лезвие, разрезая его броню, вошло глубоко в плоть, куда-то в грудь. Боль была почти невыносимой, но хватка пирата, уже празднующего победу, значительно ослабела. И тогда Джон со всей силы вонзил ему в ухо шприц с оставшимся панацелином Беринга, да так сильно, что игла, должно быть, вошла полностью прямо в ушное отверстие.

Пират заорал, схватившись свободной рукой за поврежденный орган. Тогда Шепард, насадив себя на клинок еще больше, поддался вперед и словно взбешенный зверь вгрызся зубами в шею Халиата, как раз туда, где располагалась небольшая голосовая пробка имплантата. Кровь брызнула в рот, заставив ощутить тошнотворный вкус, но зубы вцепились в плоть врага так крепко, что последний закричал. Нет — дико завопил, уже нисколько не заботясь о том, как это выглядит со стороны.
Клинок резотрона быстро деактивировался, и пират обеими руками схватился за разорванное горло, разжать челюсть взбешенного зверя. Шепард уже сам сделал последнее и быстро сбросил с себя ошалевшего от подобного поворота пирата.
Потом, сдерживая рвотный позыв, выплюнул здоровенный кусок плоти в сторону. Подняться у него сил уже не было, поэтому он, перевернувшись на живот, медленно подполз к валявшемуся рядом противнику, оставляя за собой широкие полосы крови и нисколько об этом не заботясь. Пират же пытался остановить кровь, хлынувшую из горла.
Первое, что попалось под руку Джону — обрубок арматуры из разрушенной стены, длиной не больше ладони. Но это был просто идеальный вариант. Шепард даже скривил окровавленные зубы в усмешке.
Если в первую секунду он опасался, что в происходящее вмешаются батарианцы, молча наблюдающие за ними, то теперь, глядя на их полную неподвижность, понял: Халиат никому не нравился. Скорее всего, самого Шепарда потом добьют. Но они решили все-таки подождать, когда он завершит свое дело.
Он дополз до пирата, все еще пытавшегося собрать свое горло по частям, и замахнулся обрубком.
— Сдохни!!
Ужас, промелькнувший в глазах врага, почти доводил до экстаза.
Внезапно над головами пронеслось что-то тяжелое и шумное. Сразу же раздались выстрелы со стороны пиратов. И Шепард допустил ошибку — отвлекся. Халиат, эта скользкая тварь, не преминул этим воспользоваться: ударил лбом по челюсти и сбросил с себя.

Джон уже не мог ничего поделать. Сил не осталось совсем. Он лишь краем глаза увидел, что пират скрылся в каком-то здании. Капитан прополз еще метра два, прислонив спину к обломку стены и так и оставшись в полу сидячем положении, не в силах больше ни двигаться, ни говорить, ни даже нормально дышать. Кровь хлестала из груди, как из фонтана, дышать стало совсем тяжело.
Он лишь молча и с каким-то отстраненным блаженством наблюдал, как вокруг творился хаос: гремели выстрелы, мелькали голубым пламенем щиты, раздавались крики, стоны, какие-то приказы.
Через несколько минут все почему-то стихло. Стало настолько подозрительно тихо, как в могиле, что Шепард сразу же понял: ему недолго осталось.
Тут мимо кто-то промелькнул. Наверное, за ним лично явился Риц, чтобы утащить его за собой в Ад. Тот паренек, чья трагическая смерть стала для Шепарда его первой ниткой в полотне, сотканном из нитей чужих смертей, вины за них и бьющейся в агонии совести, наверняка сейчас где-то наверху, под крылом всепрощающего Бога капитана Беринга. Нет, из Ада пришел тот, другой, который из кошмаров.
Он с ехидной усмешкой склонился над умирающим. Потом отошел на два шага, поднял пистолет и... почему-то «Риц», сняв шлем солдата Альянса, приобрел вид знакомого двуглазого батарианца, в чьих уцелевших после пыток глазах промелькнула жажда мести.
В конце концов, око за око, разве нет?
— Ну давай... — еле слышно прошептал Шепард, уже готовый к решающему удару.
Корр Да'Норек какое-то время пристально смотрел на своего врага.
— Я хотеть убить тебя, — сказал он. — Очень. Теперь ты мне не раб. Ты умирать. Но я тебя прощать. И ты умирать не от моей руки. Прощай.

Шепард хотел ответить, что не согласен, он против, он не нуждается ни в чьем прощении! Только в эту секунду он осознал, как ему не хочется умирать долго и мучительно. Уж лучше мгновенная смерть! И как прав был Беринг, мечтавший умереть среди друзей!
Однако умирающий не смог даже пошевелить своими губами. А проклятый батарианец уже опустил свой пистолет.
— Ты великий воин, Акра. Ты пополнить ряды Шархена...
Вдруг батарианец пораженно смолк с удивленным выражением лица. Несколько мгновений он пытался закончить фразу, потом дернулся и упал тяжелым грузом на землю. А позади него появились какие-то солдаты.
Один из них быстро подбежал к Шепарду, уже теряющему сознание.
— Лейтенант?... Лейтенант Шепард?...
Но Джон уже не мог ни ответить, ни подольше задержаться на этом свете. Он провалился в черную бездну, успев лишь подумать: «Увидимся у Шархена».
И умер. Как ему показалось.

Отредактировано: Архимедовна.