После. Пролог

— Шепард, я должен идти с тобой! Ты забыла, нужно что-то посильнее Жнецов, чтобы разрушить наши межвидовые отношения, — встревоженно говорил Гаррус, понимая, что именно сейчас, в эту решающую для всех рас битву она не хочет брать его с собой.

— Ты должен понимать, там может произойти все что угодно, и я не хочу потерять тебя.

— Шепард... — мужчина не успел договорить, как Джейн его перебила:

— Гаррус, это последний бой, я не могу позволить себе отвлечься на тебя... просто не могу. Пускай сейчас это звучит жестоко. Черт, возможно, когда все закончиться, мы даже встретимся в том баре, и ты, как и прежде, угостишь меня, но сейчас... Сейчас я должна трезво оценивать ситуацию, и если там что-то случиться с тобой, я... Я просто не смогу. Все, разговор окончен, решение принято, и ты не можешь его оспорить. Я люблю тебя, Гаррус Вакариан. — На этих словах женщина поцеловала турианца, заключив его в крепкие объятия.

Спустя несколько часов Жнецы пали. Ценой своей жизни Шепард уничтожила Жнецов, и во всей галактике воцарился мир, во всяком случае, всем хотелось в это искренне верить. Никто не знал, что произошло после того, как Джейн вошла в луч, однако спустя какое-то время небо озарил красный всплеск энергии и весь мир накрыла тишина, вся галактика погрузилась во мрак, и только белый шум из радиоприемников разбавлял эту гробовую тишину. Когда Жнецы стали отключаться, все, кроме одного единственного турианца, наполнили этот мир радостными криками, все, кроме него. Где-то глубоко внутри он понимал, что эти слова были последними. Но именно в этот момент осознание произошедшего накрыло его с головой. Гаррус мог лишь оцепенело стоять, словно весь мир вокруг него рухнул. Пал так же, как и Жнецы. Постепенно гнев и злость начинали нарастать в нем, словно снежный ком, он был зол на себя. Зол на то, что не смог переубедить ее, настоять на своем, и эта злость душила его.

Минуло десять лет с момента окончания войны. Ретрансляторы, что были повреждены импульсом энергии, восстановили, мир, казалось, приходил в себя. Совет оставался в том же составе, однако люди теперь занимали не последнее место в принятии важных решений в галактике. Джокер, как его звали раньше, после гибели Сузи решил оставить флот Альянса и поселился где-то на Земле в уединении. Лиара с головой ушла в мир информации и власти. Кроганы после войны стали активно возрождать свой род, поэтому о них было мало известно, однако некие слухи все же доходили. Некоторые поговаривали, что они принялись за восстановление города предков, но так ли это было на самом деле, никто не знал. Джеймс отправился обучаться по программе N7, и больше о нем никто не слышал. Кайден стал образцовым Спектром. Явик, последний представитель своего рода, гость этой эпохи. Он стал жить, именно жить. Как ни странно, Шепард перед последней схваткой втайне от всех оставила ему свою квартиру, в которой протеанин сейчас и проживал. Что касается самого Явика, он стал одним из Спектров, возможно, кто-то и считал это абсурдом, однако все, что он умел — это сражаться и быть солдатом. Примарх Виктус был признан погибшим в бою, и честь быть новым примархом была передана Гаррусу Вакариану. Поначалу турианец был даже рад новому назначению, хоть и ненавидел политику, так он мог забыться, посвятив себя работе. По истечении столь долгого времени это стало для него привычным делом. Единственным, что мужчина ненавидел больше всего в работе, это посещение Цитадели, ведь все там напоминало о ней. Гаррус старался большинство вопросов решать через голограмму, но, к сожалению, в ряде вопросов необходимо было и личное присутствие, так же, как и сейчас.

Гаррус шёл по коридорам новой, отстроенной с нуля Цитадели. Местами она, конечно, напоминала прежнюю станцию, но таких мест было немного. Турианец направлялся в Президиум, чтобы встретиться со всеми Советниками лично, так как дело не требовало отлагательств. Путь Гарруса проходил через мемориал, что был возведён в честь всех погибших на этой войне, мужчина не смог прилететь на его открытие, так как тогда ему все ещё было слишком больно от осознания того, что ее больше нет. И вот только спустя семь лет он впервые мог его увидеть. Это была величественная скульптура, сделанная из белого мрамора с синими прожилками, у ее подножия была надпись «Наша сила в единстве. Наша сила в верности. Наша сила в героях». Во главе скульптурной группы стояла Шепард, в одной ее руке была штурмовая винтовка, а в другой — сгусток биотической энергии, позади неё в боевой готовности выступали представители всех рас, что сражались в этой войне. Единственная, на кого смотрел Вакариан, была лишь Шепард. Он смотрел на ее скульптуру и видел не холодный камень, он видел ее, словно живую. Ее чёрные волосы собранные в аккуратный пучок, её зеленые глаза и ее такую тёплую и родную улыбку. На мгновение в его памяти, словно живые, вспыхнули воспоминания их последней ночи. Ее тёплые руки, что так нежно ласкали его гребень, запах ее волос, которые пахли утренним лесом. Он вспомнил, как впервые спросил ее об этом запахе, а она, отшучиваясь, обещала когда-нибудь показать ему это на Земле. Он также вспоминал ее мягкую, словно бархат кожу — все это до сих пор оставалось в нем живо. Будто и не было этих десяти лет. От воспоминаний мужчину оторвала азари, дотронувшись до его плеча.

— Мне тоже ее не хватает, Гаррус.
Турианец обернулся и увидел Лиару.

— Что у тебя, Лиара. Что могло случиться, что ты экстренно всех собрала? — Ухмыльнувшись турианец продолжил:- Только не говори мне, что какая-то раса машин снова хочет всех нас уничтожить.

— Это не смешно. — Зло посмотрев на Гарруса, женщина продолжила: — Прошлые ошибки дали о себе знать и решать их надо немедля, в противном случае начнётся ещё одна война.

— Значит, все, о чем ты говорила, подтвердилось?

— Да. И это не самое худшее.

Отредактировано: Архимедовна.