Серия «Хроника Блица»: Боль. Часть IV

…Яркие, солнечные лучи мягко омывали ее лицо, и, казалось, проникая в самую душу, согревали белоснежную от бесконечного пребывания на кораблях, кожу. Закрыв свой разум для абсолютно всех мыслей, она просто наслаждалась этим приятным мгновением, не желая думать ни о чем на свете. Ей было сложно сказать, сколько она так пролежала, слушая размеренное щебетание птиц и нежась в теплых лучах, но, в конце концов, любопытство взяло верх и она все же открыла глаза. В них тут же ударил нестерпимо яркий свет, и она прикрыла лицо ладонью, пару раз моргнув, дабы восстановить зрение. Наконец, привыкнув к окружающим отсветам, Джейн чуть приподнялась на расположившемся под ней шезлонге и с интересом осмотрелась. Первое, что бросилось Шепард в глаза — свой внешний вид. Из одежды не ней был лишь ярко-желтый купальник, что, мягко говоря, не соответствовало ее привычкам. Так же она заметила, что исчез уродливый шрам на правой ноге, полученный ей… когда? Джейн попыталась ухватить мелькающие на самом краю сознания неясные образы, но после нескольких безуспешных попыток, бросила это занятие и сосредоточила внимание на окружающей обстановке. Как оказалось, она находилась на покрытом бледно-желтым, почти белым, песком пляже, сзади обрамленным густым, неестественно сочным лесом из высоких, тропических деревьев. Впереди же широкая песчаная дуга упиралась в слегка колышущуюся голубую гладь не то моря, не то огромного озера. Противоположного берега, она, во всяком случае, разглядеть не смогла.

— Ох, ты уже отдохнула? — раздался сзади до боли знакомый голос.

Джейн медленно — очень медленно — повернула голову, ожидая увидеть кого угодно, хоть батарианца в розовом платье, хоть самого черта, только не… Роуз. А это была именно Роуз. На ней был похожий купальник небесно голубого цвета, удачно подчеркивающий ее, не в пример Шепард, привлекательные формы и что-то вроде легкой накидки, повязанной на поясе и частично скрывающей ее бедра, темные волосы Роуз были с легкой небрежностью откинуты назад, а на лице у нее играла счастливая улыбка.

— Все ждут только тебя. Пойдем, — Робинсон махнула ей рукой и, развернувшись, скрылась за стволами широких деревьев.

— Эй! Стой, что за… — Джейн вытянула руку, словно хотела от кого-то защититься и, чересчур торопливо попыталась подняться на ноги.

 Не удержав равновесия, сержант, опрокинув на первый взгляд довольно крепкий лежак, рухнула на разогретый ярким солнцем песок.

— Черт… что за… — чертыхнулась Джейн, с трудом приняв вертикальное положение.

 Все еще не понимая, что происходит и где она, собственно, находится, Шепард несколькими движениями стряхнула прилипшие к телу песчинки и, сохраняя на лице выражение искреннего недоумения, быстрым шагом двинулась вслед за непонятно как оказавшейся здесь подругой. Покинув пляж, она наткнулась на выложенную белоснежным камнем дорожку, проходящую сквозь не шибко густой лесной массив. Разглядев за деревьями что-то высокое, светло-серое и явно искусственного происхождения, солдат растерянно осмотрелась и, больше не заметив ничего примечательного, двинулась по дорожке, старательно пытаясь вспомнить, как она здесь оказалась. Но, к ее вящему сожалению, ничего, кроме неясных образов и смазанных картин в ее сознании не всплыло.

 За неполную минуту она пересекла посадку и, остановившись, удивленно уставилась на трехэтажный, облицованный цвета хмурого неба плиткой, дом. Узкие, вытянутые вверх окна были завешены темными шторами, небольшой приусадебный участок был сплошь утыкан клумбами с яркими, разноцветными цветами, а невысокий кованый забор оказался буквально поглощен неизвестным Джейн растением, оплетшим черный, на вид шершавый металл. Но большее внимание Шепард уделила открытой веранде, частично скрытой ветками растущего возле дома клена, на которой, судя по негромким голосам и мелькающим за зелеными листьями силуэтам, ее и «ждали».

— Охренеть… — прошептала сержант, чувствуя непривычную солдатскому уму неуверенность.

 Она еще раз оглядела себя и, жалея, что ей нечем прикрыть собственное тело, зашагала прямиком к обрамленному насыщенно-красными цветами входу на террасу, оголенными ступнями чувствуя приятное покалывание коротко стриженого газона.

— А, вот и она, — сообщила Роуз кому-то вне поля зрения морпеха и, повернувшись, обратилась к Шепард. — Джейн! У тебя входит в привычку заставлять людей ждать.

Джейн остановилась, не дойдя до пары ступеней, ведущих на террасу, нескольких метров и, пристально вглядевшись в лицо подруги, попыталась восстановить мелькнувшую перед глазами картину. Последние слова инженера вызвали в голове сержанта цепь ассоциаций и она ясно осознала, что уже слышала эту фразу, причем, совсем недавно. Но вот вспомнить хоть что-то у нее не получалось. Единственное, что настойчиво выдавала ее память — это смазанная панорама какого-то города и стоящего рядом человека в запыленном бронекостюме. Ракурс этого своеобразного «стоп-кадра» был таков, что она могла разглядеть лишь тусклую лужайку, покрытую зеленой травой, крыши невысоких домов и серое, почти полностью затянутое грязными облаками, небо. Что за человек стоял рядом, она понять не смогла, все время натыкаясь на плотную стену, отрезавшую ее от столь необходимых ей сейчас воспоминаний.

Наконец, поборов оцепенение, Джейн, не отрывая взгляда от украшенного приветливой улыбкой лица Робинсон, преодолела расстояние, отделяющее ее от этой таинственной веранды и, поднявшись по небольшой лесенке, вдруг замерла.

Посреди открытой площадки, примыкающей к дому, стоял высокий стол из темного дерева. На нем расположилась белоснежная скатерть, а на ней в свою очередь — несколько больших тарелок с холодными закусками и две бутылки с неестественно раздутым горлышком. Но на стол и его содержимое сержант практически не обратила внимания, ее куда больше заинтересовали сидящие за ним люди. Их было трое, если не считать стоящую рядом Роуз. Одеты они были в ни чем не примечательную, повседневную одежду и гораздо интереснее были их личности. Даже не пытаясь скрыть искреннего изумления, Шепард уставилась на рыжеволосую женщину лет сорока. Сорок три, если быть точным. Это Джейн знала наверняка.

— Мам?.. — наконец вымолвила Джейн. — Твою мать…

Да, это была ее мать — капитан-лейтенант Военно-Космического Флота Ханна Шепард.

— Что ты здесь дела… — взглянув на двух других присутствующих здесь людей, сержант осеклась.

Глаза ее широко раскрылись, выражение лица застыло, словно восковая маска, а губы мелко задрожали.

— Твою мать… — уже громче повторила она, чувствуя, что крыша едет окончательно и бесповоротно. — Как?..

— Что не так? — Роуз обеспокоенно взглянула на пораженную подругу.

— Джейн, что-то случилось? — спросила Ханна, поднявшись со стула.

Да, это действительно был голос ее матери — у Шепард отпали последние сомнения.

— Так, бойцы, что за шум?

Дверь, ведущая из дома на террасу раскрылась и к ним вышел высокий, широкоплечий мужчина, облаченный в офицерскую, полевую форму устаревшего образца. Веселым взглядом оглядев всех присутствующих, он провел ладонью по коротко стриженым волосам и, заметив слегка обезумевший взгляд Джейн, осторожно спросил:

— Джей, что с тобой?

— Твою мать!.. — почти прокричала она.

Мало у кого найдутся слова, чтобы описать ее состояние. Ее разум отказывался верить в происходящее, но глаза не врали — перед ней действительно были люди, которых здесь быть просто не могло. Хм… Знать бы еще, где это — «здесь»… Но в любом случае, трое из них — мертвы, и это Шепард знала так же точно, как знает, что у нее две руки. С невероятным усилием подавив ту бурю эмоций, захлестнувшую ее сознание, сержант закрыла глаза и попыталась успокоиться.

«Так, все нормально. Вдох-выдох, вдох-выдох… это просто сон. Сейчас я открою глаза, и… — она разомкнула налившиеся свинцом веки. — …Черт».

— Э-э… Где я? — спросила морпех первое, что пришло ей в голову.

— Как где? — Роуз уперла кулаки в пояс и взглянула на одетую в один лишь купальник подругу, словно на сумасшедшую. — Там же, где и последний год.

— Год?.. — прошептала она и вдруг отступила на шаг назад, обведя пристально следивших за ней людей затравленным взглядом. — Что за хрень? Какой год?! Я этого не помню!

— Джей, успокойся, — мягко проговорил «мужчина», сделав шаг вперед и подняв руки в примирительном жесте. — Все в порядке.

— Нет! — выкрикнула она, отступив еще на полшага и ощущая, как внутри закипает раздражение, обильно сдобренное страхом и неуверенностью. — Все не в порядке! Ты… Ты же погиб, отец!.. — ее голос сорвался и она почувствовала выступившие на глазах слезы. — Я это знаю! Ты погиб на Мендуаре, шесть лет назад! И вы тоже! — ее дрожащая рука указала на мирно сидящих за столом родителей Роуз. — Пожар на станции Арктур, год назад! Я… как…

Разум Шепард окончательно капитулировал, и она опустилась на колени, закрыв заплаканное лицо руками.

— Не-возможно, — дергано прошептала она, совершенно не смущаясь проявленной слабости.

— Джейн! — Ханна первой вышла из охватившего их, своеобразного ступора.

Подбежав к дочери, она опустилась рядом и, аккуратно взяв ее за плечи, спокойно заговорила:

— Милая, все в порядке. Все живы, ты просто переутомилась.

Джейн почувствовала, как кто-то сочувственно погладил ее по спине. Похоже, это была Роуз.

— Это все чертово солнце, — заключила она. — Джейн, тебе надо отдохнуть.

— Нет, ну на Мендуаре, конечно, было жестко, но я живой. Вроде, — задумчиво проговорил Джон Шепард, посмотрев на не менее ошеломленного отца Роуз.

— Да, судя по тому, что вчера ты обобрал меня до нитки — живее всех живых, — в тон ему ответил Робинсон. — Чертов покер…

— Дэниэл! — возмущенно воскликнула его жена, вскочив со стула. — Как ты можешь говорить о картах?

— Эльнора, успокойся. Девочка сорвалась, вот и все. После Хаойя это и не удивительно. Присядь.

Эльнора кивнула и, опустившись обратно, бросила сочувственный взгляд на постепенно приходящую в себя Шепард.

— Чертов Альянс… Мэри я им не отдам.

Джейн вполуха слушала их разговор и медленно, но верно, тушила верховой пожар, разгоревшийся в ее душе.

«Может быть, это и есть правда? — размышляла она, наконец, оторвав руки от лица и старательно утирая влагу с глаз. — Я ведь не помню, верно? Может быть, это просто помутнение? Солнечный удар? Я же здесь и у нас все в порядке…»

 Не без помощи матери, она поднялась на ноги и, опустив взгляд в пол, решила нарушить воцарившуюся тишину:

— Простите, я… — с каждой секундой все больше убеждаясь в реальности происходящего, заговорила она, все же чувствуя, что упускает что-то важное. — Я не знаю, что на меня нашло. Просто я не помню… Мне казалось… Мне действительно нужно отдохнуть.

Роуз согласно закивала и, слабо улыбнувшись, явно собралась что-то сказать, но ей не дали даже открыть рот.

— Нет!

Шепард резко обернулась и увидела обладателя хриплого голоса, стоящего в раскрытой калитке низенького забора. Это был человек и, очевидно, солдат. На нем был побывавший в жестком бою бронекостюм, лицо его полностью скрывал шлем, а в опущенной руке он сжимал штурмовую винтовку — знакомую любому морпеху «семерку». Многочисленные дыры в броне, разодранный непонятной силой разгрузочный жилет и потрескавшееся стекло лицевого щитка многое сказали опытному глазу Джейн. В том числе и то, что этот солдат, кем бы он ни был и как бы здесь не оказался, просто не может сейчас столь пристально смотреть на нее. Он был мертв.

— Что?.. — растерянно спросила она у нежданного гостя, нарушившего только-только начинающий восстанавливаться душевный покой Шепард-младшей.

— Тебе здесь не место, — ответил он, и сержант смутно припомнила, что этот хрипловатый голос она уже где-то слышала. — Еще не время.

— О чем ты говоришь? Я не понимаю. Кто ты?

— Джейн, послушай, — развернув Шепард к себе и обхватив ее лицо ладонями, вкрадчиво заговорила Роуз. — Ты наконец обрела то, что искала. Тебе незачем уходить.

— Джейн, что с тобой? Может, тебе нужен врач?

— Ты нужна им, сержант, — вставил солдат, все еще не двигаясь с места.

— Милая, останься с нами… — голос матери, казалось, проникал прямо в душу Джейн, но… она вспомнила.

 Ей хватило лишь одного образа, чтобы понять — она нужна им. Кому им? Шепард не помнила, но знала, что это очень важно. Важнее всего.

Джейн слегка прищурилась и заглянула в глаза лучшей подруги. Они были бесцветными… Так же, как и глаза ее матери.

— В этом будет только моя вина, верно? — опустив голову и мрачно ухмыльнувшись, произнесла она.

— Что?

— Ты не Роуз… — прошептала она. — Роуз сейчас там — защищает тех детей. Мое место среди своих солдат.

— Это не обяз…

— Нет. Это мой долг. Развернувшись, сержант зашагала к замершему в ожидании солдату в раскуроченной броне. Она буквально кожей ощущала направленные ей в спину, красноречивые взгляды и боролась с отчаянным желанием обернуться. Когда до цели ей оставалась всего лишь пара шагов, она не выдержала и бросила взгляд на них. Четыре человека смотрели на нее с немым упреком, и лишь в одном взгляде она обнаружила что-то еще…

— Иди… — одними губами прошептал ее отец. — Выполни свой долг. До конца.

 Она подавила желание броситься назад, к отцу. Живому отцу.

— Так точно, сэр…

 

 

 

Мэри, верно? Сколько ей сейчас?




…Неужели этому миру мало уже пролившейся крови?..


Огонь! Не прекращать огонь!..


Шепард…



— Шепард, очнись! М-мать т-твою!

Джейн почувствовала ноющую боль, сковавшую все тело и с большим трудом расслышала чей-то обеспокоенный выкрик.

— Ну же! Проснись, сержант!

Разомкнув веки, Шепард увидела темное, размытое пятно, загораживающее собой все поле зрения. До конца не осознавая, кто она и где находится, Джейн попыталась сфокусировать зрение и вскоре непонятное пятно начало приобретать довольно четкие очертания. На деле, «пятном» оказался солдат, облаченный в тяжелый и обильно запачканный бронекостюм, на голове у него был закрытый шлем, через лицевой щиток которого проходила длинная, изломанная трещина. Светло-зеленые глаза пехотинца ошалело бегали, а сжимаемый им в руке пустой шприц-инъектор из под боевого стимулятора уже о многом говорил.

Шум в голове Шепард постепенно стих, и она смогла различить окружающие их звуки ожесточенной перестрелки. До боли знакомые трели штурмовых винтовок, одиночные «вздохи» орудий снайперов, звонкие рикошеты и шорох осыпающейся бетонной крошки, не признавая компромиссов, оккупировали все доступное звуковое пространство. Натренированный солдатский ум Шепард тут же отметил, что, к сожалению, в этом «концерте» ведущая роль укрепилась за «батарианским хором». Изредка, эту шумовую монополию нарушали слабые стоны раненых, рубленные, короткие возгласы на батарианском наречии и нецензурные выкрики сдающих позиции солдат.

— Наконец-то! — в голосе склонившегося над ней солдата проскользнули нотки облегчения.

— Что?.. Что со мной было? — с видимым трудом вымолвила Джейн, пытаясь слезть со стола, на котором ее, по всей видимости, и штопали.

— Тебя подстрелили, — лаконично заметил солдат, помогая сержанту встать на ноги. — Пуля прошла по касательной, но ты потеряла много крови. Капрал Мартинос, наш медик, опасался, что пробита сонная артерия, но все обошлось. Ты везунчик, сержант… Или мне обращаться к вам «мэм»?

— Вот дерьмо!.. — выругалась Джейн, нащупав на шее затвердевшую от обилия засохшей крови повязку. — В задницу субординацию, рядовой. Какова обстановка? Где лейтенант Робинсон? Сержант Джонс?

Солдат не успел вымолвить и слова, как из соседней комнаты донесся гортанный крик: «Ложись!!!» и все здание содрогнулось от прямого попадания крупнокалиберного снаряда. Они рухнули на заваленный обломками мебели пол и как раз вовремя — буквально через секунду в продолговатое окно влетела длинная, пулеметная очередь и, со свистом рассекая воздух, прочертила кривую линию на противоположной стене.

— Выродки чертовы! — чертыхнулся пехотинец. — Кажись, из Р-40 долбят!

Шепард поднялась и, скептически осмотрев свой, обильно заляпанный кровью доспех, подобрала брошенную кем-то из солдат винтовку. Почувствовав легкое головокружение, она глубоко вдохнула и пару раз быстро моргнула, отгоняя мутную пелену. Несколькими, отточенными до автоматизма движениями заменив блок питания, она на секунду выглянула наружу и, осознав всю плачевность их положения, повернулась к рядовому, одарив его вопросительным взглядом. Спохватившись, солдат присел рядом с командиром и так же взяв в руки оружие, заговорил:

— Лейтенант в порядке. По крайней мере, десять минут назад была! — рядовому приходилось кричать, чтобы Джейн могла расслышать с трудом пробивающиеся сквозь всеобщий грохот слова. — Она на втором этаже, пытается сдержать батарианцев, заходящих нам во фланг!

— А сержант? — вжимаясь в стену, спросила она.

— Джонс… погиб, — в голосе бойца проскользнула горечь. — Подорвал себя вместе с пятеркой этих ублюдков.

— Я… сожалею, — искренне призналась Джейн. — Он был хорошим человеком.

— О лучшем командире, чем Джонс, и мечтать было грешно… — глаза солдата сверкнули праведным гневом. — Эти твари ответят за его гибель!

Шепард кивнула и, приподнявшись, выглянула из укрытия. Окинув взглядом некогда зеленую лужайку с рядом приветливых, деревянных скамей, Джейн в бессилии сжала цевье винтовки. Сейчас продолговатая поляна, больше похожая на маленький парк, представляла собой яркую иллюстрацию к любому пафосно-героическому блокбастеру, что вечно крутят в кинотеатрах. С той лишь разницей, что все это происходило в реальности, вместо неумелой массовки здесь были настоящие трупы, а крики умирающих пробирали до дрожи в коленях. Да и героизмом здесь явно не пахло… Здесь главенствовал другой запах — тошнотворный дух опаленной, человеческой плоти.

— Сколько осталось способных держать оружие? — задала очередной вопрос Шепард, оглядывая рвущихся вперед пиратов, казалось, совсем не замечающих уже не способный хоть кого-то сдержать огонь защитников.

— Человек восемь. Может, меньше…

— Очаровательно… — прошептала Джейн, сунув руку в небольшой подсумок.

Вытащив оттуда радиопередатчик, Джейн жестом приказала солдату занять позицию, а сама попыталась связаться хоть с кем-нибудь. Подкрепление — это хоть и призрачная, но все же единственная их надежда. Прижав гарнитуру к уху, она активировала открытый канал и, несмотря на помехи, заговорила. Точнее — закричала:

— Всем кто меня слышит! Говорит сержант Шепард, 101-й взвод морской пехоты! — так и не вспомнив номер отделения сержанта Джонса, она назвалась привычным для нее подразделением. — Мы зажаты противником, ведем бой! — помехи становились лишь сильнее и  последняя надежда Шепард стремительно таяла. — Закрепились в школе имени Уилсона, район Юта, улица… черт, не вижу… Здесь дети! Меня кто-нибудь слышит?! Повторяю: здесь дети! Нас очень мало, мы не сможем долго продержаться…

— Шепард! — вдруг воскликнул пехотинец. — БТР по правому флангу! Они прорываются!

Джейн, окончательно убедившись в надежности батарианских генераторов помех, вырубила передатчик и, со злобой отшвырнув его в сторону, вскинула винтовку.

 И снова бой. Снова привычная плечу отдача, пощипывающий ноздри запах раскаленного металла, стук пуль о бронепластины, грохот рвущихся гранат и предсмертные хрипы врагов. Снова смерть, невидимым, черным всадником скачущая по пожелтевшему от едкого, режущего глаза дыма газону. Опять кровь, заливающая грязный пол, созданный для веселого шлепанья детских ног, а не для этой багровой жидкости, вмести с жизнью вытекающей из бьющихся в агонии тел. Снова этот взгляд… Сосредоточенный взгляд двадцати двух летней убийцы, до конца так и не познавшей всей прелести слова «жизнь». Ей не суждено увидеть этот мир так, как видят его простые, озабоченные бытовыми проблемами, но все же счастливые люди. Она не увидит, как ее ребенок скажет первое слово, как впервые зацветет посаженное во дворе собственного дома дерево, не ощутит ласковое дуновение морского бриза… Она солдат. И гордятся этим званием лишь до того момента, когда приходится вскидывать винтовку и, поймав в перекрестье прицела чью-то фигуру, спускать курок. Все, что выпало на ее долю — это смерть, кровь, боль и потеря всего, ради чего обычные люди продолжают жить. Всего, кроме одного — долга. Для гражданского, не познавшего все ужасы войны, человека, это слово мало что значит. Но только не для нее и не для любого другого солдата, хоть однажды вдохнувшего запах этого, отдающего приторным оттенком разложения, варева. И она выполняла свой долг. Убивая, с каждой принесенной смертью теряя частичку себя, но продолжая хладнокровно пускать пули в цель, зная, что по-другому просто нельзя. Ей, да и всем в этом здании, не суждено пережить ближайшие часы. Она это знала. Знала она и то, что вряд ли хоть один из случайных прохожих, среди прочих прочитав на грандиозном, но никому не нужном мемориале надпись: «Сержант Джейн Шепард, 101-й взвод морской пехоты — 22 года» почтит ее жертву. Знала и все равно сражалась, выполняя свой долг. До конца.

Сказать, что им удалось отбросить батарианцев, было бы явным преувеличением. По всей видимости, полевые командиры пиратов просто устали терять людей и воспользовались возможностями легких, но от этого не менее смертоносных бронемашин. Джейн удалось насчитать четыре расположившихся в достаточном отдалении БТР-а батарианского производства. Судя по силуэтам, рядовой был прав — это были старенькие Р-40. Трехосные машины поддержки были оснащены 100мм масс-ускорителем и курсовым, спаренным пулеметом. Расстояние для эффективного огня из малого калибра было, пожалуй, великовато, но вот разогнанные до безумной скорости десятисантиметровые болванки с завидной меткостью врезались в и так пострадавшее здание, в чем Джейн смогла убедиться буквально через пару минут после отхода работорговцев на прежние позиции…

…Очередной снаряд навылет пробил внешнюю стену и разорвался в широкой галерее, всего в паре метров от бегущей к лестнице Шепард. Упругая ударная волна припечатала ее к ближайшей стене, звук резко ударил по ушам, а веер раскаленных осколков лишь чудом не прошил ее вместе с больше похожим на металло-керамические лохмотья бронекостюмом. Джейн сползла на пол и обхватила голову руками, при этом совершенно не замечая потекшей из под багровой повязки крови. В ее голове словно раскололи громадный колокол, а для лучшего эффекта сотня безумных барабанщиков одновременно ударила в свои инструменты. Пространство перед глазами поплыло и она, не в силах больше выносить этот разрывающий череп звон, начала проваливаться в уже знакомую, безмятежную пустоту. Однако, ей все-таки удалось не потерять сознание, уцепившись за одну единственную мысль, словно утопающий за соломинку.

«Надо найти Роуз! — приказала Шепард своему, давшему сбой, сознанию, из последних сил борясь с контузией. — Надо найти Роуз! Она наверху. Иди же! Вставай!»

Коридор заволокло пылью и видимость снизилась практически до нуля, однако, это не помешало Джейн разглядеть распластавшиеся на полу тела солдат. Своих солдат. Поднявшись на ноги, она, все еще держась за раскалывающуюся голову, медленно побрела в сторону лестницы. На пути ей то и дело попадались изувеченные трупы. Вот наполовину засыпанный бетонными обломками боец прислонился к измазанной его собственной кровью стене. В лицевом щитке у него зияла аккуратная дырочка. Чья-то оторванная по колено нога, словно какой-то мусор валяется прямо посреди задымленного прохода. А вот и ее хозяин, в безмолвном порыве тянется к отброшенной ударной волной винтовке. Кровавый обрубок на месте левой ноги все еще кровоточит, но в наполненных агонизирующей болью глазах уже потух огонек жизни. Обстрел все продолжался. Частые разрывы сотрясали пол под ногами, осыпая на голову контуженого сержанта целые пласты штукатурки, а отдельные части стен с грохотом обваливались, перегорождая проходы и поднимая клубы серой, бетонной пыли.

Практически добравшись до прохода на второй этаж, Шепард остановилась и рукой оперевшись о стену, блуждающим взглядом уставилась на обильно заляпанные подсохшей кровью, обтесанные взрывом стены. Видимо, именно здесь сержант Джонс и погиб, пожертвовав собой ради жалкого получаса выигранного времени.

— Прости, Дэвид… — прошептала Джейн, с болью во взгляде оглядывая почерневшие обломки его доспеха. — Простите все…

Одинокая слеза скатилась по ее щеке, оставляя на перемазанном в копоти и крови лице белую полоску. Стараясь не обращать внимания на постепенно нарастающую боль, Джейн перешагнула рухнувший обломок потолочного перекрытия и заковыляла по широкой лестнице, ощущая в душе холодеющую пустоту. На полукруглых ступеньках ее встретил еще один убитый пехотинец. Мертвой хваткой вцепившись в рухнувшие на лестницу перила, солдат навечно замер, уткнувшись лицом в лужу собственной крови. Обогнув бездыханное тело, Шепард, наконец, поднялась наверх и, всякий раз вздрагивая при очередном, сотрясающем школу взрыве, бросилась к уже знакомой ей комнате. Впрочем, слово «бросилась» в данном случае было бы явным преувеличением…

Чувствуя разъедающей сознание страх, Джейн остановилась перед перегороженным железной балкой проходом. Не разглядев по ту сторону ничего, кроме вездесущей пыли и обломков, сержант плечом уперлась в довольно тяжелую преграду и, напрягая все оставшееся силы, попыталась освободить вход. Поначалу, стальная конструкция не хотела сдавать позиции, но вскоре Джейн все же удалось опрокинуть ее на пол. Дождавшись, пока пыль хоть немного осядет, Шепард с замиранием сердца переступила порог. Первое, что бросилось ей в глаза — огромная дыра на месте панорамного окна, вызванная прямым попаданием снаряда. В помещении царил жуткий хаос, но взгляд сержанта без труда выделил три неподвижных тела в темно-синих, покрытых слоем пыли, бронекосюмах.

— Роуз… — выдохнула Джейн, остановив взгляд на теле в женской броне.

 От прошлой медлительности не осталось и следа — Шепард ужом кинулась к привалившейся к груде обломков девушке.

— Роуз! — в панике выкрикнула сержант, стягивая с Робинсон шлем.

Глаза инженера медленно раскрылись и этот полный невыносимой боли взгляд заставил сердце Шепард сжаться в тугой комок.

— Дж… Джейн?.. — слабо прошептала Роуз и, скривившись, закашляла.

 Изо рта младшего лейтенанта брызнула алая кровь, попав на лицо Шепард. Сержант не могла поверить своим глазам (точнее — не могла принять неизбежное) и машинально смахнув теплые капельки, опустила невидящий взгляд вниз. Броня Роуз была пробита в районе живота и струйки крови, стекая по пластинам, смешивались с грязью, оставляя после себя грязно-коричневые следы.

— Я д… думала ты… — Роуз снова закашлялась, выхаркивая собственную кровь.

Было видно, что каждое слово дается ей с большим трудом, отдаваясь болью в каждой клеточки тела. Шепард было невыносимо наблюдать эту картину, но ничего другого ей просто не оставалось. Она обхватила ее запястье и оттянула руку, прижатую к ране. Струйки крови с еще большим рвением рванулись вниз, а льдисто-голубые глаза Джейн замерли, уставившись на окровавленную плоть. Все еще сжимая ослабевшую руку Роуз, морпех оглядывала открывшееся взору, обожженные внутренние органы, из последних сил сдерживая готовые хлынуть слезы. Отошедший на второй план, опытный солдатский разум машинально отметил, что, скорее всего, эта рана была получена Робинсон во время взрыва. Характер ранения и ожоги говорили о том, что она была нанесена разогнанным, раскаленным осколком, прошедшим по касательной. Сантиметр вправо — и инженер отделалась бы парой царапин, да испорченными торсовыми бронепластинами. Но, к сожалению, прошлое не знает сослагательного наклонения и Джейн понимала, что помочь лучшей подруге, одному из немногих дорогих для нее людей она просто не может. И хотя сейчас медицина достигла фантастических высот, у Шепард не было даже элементарной дозы панацелина, не говоря уже о чем-то большем.

— Вот… дерьмо, — ослабевшим голосом выругалась Роуз, скривившись от пульсирующей в теле боли. — Там… все так плохо?

 От Джейн не ускользнули нотки безнадежности, проскользнувшие в ее голосе. Роуз не дура и все прекрасно понимала — она нежилец. Шепард прижала ладонь к ее ране, чтобы хоть как-то приостановить кровотечение, и, положив вторую руку на плечо Робинсон, подняла совершенно подавленный взгляд на ее мертвецки бледное лицо. Что она могла ей сказать?

— Держись, Роуз, — прижав ее к себе, прошептала Джейн, чувствуя, как она содрогается. — Я вытащу тебя отсюда!

Подняв вымученный взгляд, Робинсон положила окровавленную ладонь на плечо Шепард и, стараясь унять дрожь, заговорила, взором своих больших, карих глаз проникая прямо в душу до конца не верящей в происходящее Джейн:

— Не обманывай себя, — героическим усилием воли сдерживая пронзающую тело агонию, Роуз слегка приподнялась, приблизившись к лицу сержанта. — Никуда ты меня не… вытащишь. У тебя… есть время, — каждое последующее слово давалось младшему лейтенанту со все большим трудом. — Уходи… Найди наших, спаси детей…

Артобстрел уже прекратился и Джейн слышала, как зашевелились батарианцы, приближаясь к стенам полуразрушенного учебного заведения, но вид умирающей у нее на руках Роуз выгнал из головы все страхи, кроме одного, к сожалению, неизбежного: потерять единственного человека, которому она могла полностью довериться. Любимого человека.

— Ты же знаешь: куда ты, туда и я, — натужно улыбнувшись, сказала она, все же не сдержав слез. — Я не брошу тебя.

Роуз отняла руку от наплечника Шепард и, дрожащими, бледными от потери крови, губами слабо улыбнувшись в ответ, попросила:

— Джейн… прости меня.

Роуз вдруг аккуратно оттолкнула ладонь Шепард от своей раны и, вложив в нее что-то холодное, отстранилась.

— Прошу, не проси меня об этом, — умоляюще произнесла Шепард, даже не пытаясь сдержать с новой силой заскользившие по лицу капельки слез.

— Прости меня, Джейн. Ты была для меня больше чем друг… — произнесла она и, откинув голову назад, закрыла глаза.

Шепард опустила голову и, до боли стиснув зубы, ясно осознала, какую цену придется заплатить за эту молчаливую, последнюю просьбу.

— Нет. Это ты прости меня, Роуз, — мрачно прошептала она и дрожащей рукой выдавила спусковой крючок.

Отдача толкнула ее руку, а звук выстрела ударил по ушам, выжигая из груди то, что большинство людей во вселенной называет душой…

Роуз, заключенная в крепкие объятья Шепард вздрогнула, резко выдохнула, не открывая глаз, и через секунду обмякла. Джейн бережно опустила ее на пол и вдруг резко отшатнулась, поражено уставившись на мертвое тело Робинсон. Осознав, что сейчас совершила, сержант отбросила пистолет и, обхватив голову руками, в отчаянье закричала. Мысли, метавшиеся в голове приченяли ей несравнимую с физической, душевную боль, а ее собственный, наполненный нескончаемой горечью крик, отражаясь от истерзанных стен, разрывал ее голову на части.

 Она не знала, сколько прошло времени. Все так же сидя на полу перед неподвижным телом Роуз, Джейн по прежнему закрывала лицо руками, не шевелясь и лишь изредка вздрагивая. Влага, смешавшаяся с кровью и пылью уже давно высохла, тонкой коркой покрыв щеки и подбородок, а все те чувства, еще совсем недавно терзающие ее сознание куда-то улетучились, освободив место для леденящей, безжизненной пустоты. У разбитой, во всех смыслах этого слова, Шепард не оставалось сил даже на слезы…

Позади сержанта послышались тяжелые шаги и неразборчивый, батарианский говор. Инстинкты солдата сработали гораздо быстрее, чем убитый горем разум осознал происходящее. Резко развернувшись, Шепард одним движением вскочила на ноги и сосредоточенным, цепким взглядом обвела пространство перед собой. Джейн здесь больше не было. На ее место пришла циничная, расчетливая сержант Шепард. Мгновенно различив в проходе частично скрытую в клубах дыма массивную фигуру, Шепард бросилась вперед, уже имея вполне четкий план действий. В два стремительных прыжка она оказалась у широкого стола, заваленного элементами экипировки, деталями брони и прочей ерундой, среди которой ее взгляд приметил матовый, вороненый корпус пистолета. Шепард обхватила привычную ладони, ребристую поверхность, палец тут же нащупал спусковой крючок и она начала разворачиваться, поднимая руку с оружием. Время как будто замедлилось — сержант видела, как медленно ствол пистолета полз к так же медленно вскидывающему штурмовую винтовку батарианцу, почему-то не облаченному в почти что обязательный для пиратов шлем с черным, непроницаемым забралом. На самом же деле, время неслось со скоростью товарного монорельса, но хлынувший в кровь сержанта адреналин создавал ощущение замедления происходящего.

Прорезь прицельной планки совпала с мушкой, остановившись напротив искаженного злобой лица батарианца. Спусковой крючок, будто бы сопротивляясь, нехотя пополз вниз, повинуясь воли хозяйки. Пистолет сухо щелкнул и жалобно пискнул, извещая об отсутствии блока питания.

«О черт…» — только и успела подумать Джейн.

Работорговец криво ухмыльнулся и нажал на спуск. Его, украшенная непонятными белыми символами, винтовка глухо застучала, выплевывая короткую очередь. Пули с треском разнесли плечевое сочленение бронекостюма Шепард и, пробив податливую плоть, застряли в кости. Ее отбросило назад и она с шумом рухнула на стол, подмяв под себя несколько изогнутых бронепластин. От вспыхнувшей в плече боли у нее перехватило дыхание, зубы сами собой сомкнулись, подобно стальным тискам, а взгляд основательно поплыл. Приложив немалые усилия, Джейн отодвинула нестерпимые ощущения на второй план и попыталась приподняться, одновременно стараясь сфокусироваться. Пляшущие перед глазами образы, наконец, сложились в относительно четкую картинку, но лишь для того, чтобы снова разлететься на тысячи осколков. Сильный удар в челюсть кулаком, облаченным в грубую, кевларовую перчатку, отбросил Джейн назад. Подавив болезненный стон, она сплюнула кровь вперемешку со слюной и снова попыталась подняться. Кулак батарианца опять рванулся к ее лицу, но на этот раз, сержант была готова. Резким движением вправо она ушла из под удара и, собрав всю накопившеюся внутри ярость в тугой комок, выбросила сжатую в кулак руку вперед. Костяшки пальцев с силой ударились обо что-то твердое. Это «что-то» влажно хрустнуло и батарианец коротко вскрикнул. Вовремя восстановившееся зрение позволило Шепард разглядеть, как пират схватился за сломанный ударом Джейн носовой вырост. Не намереваясь упускать такой шанс, она одним движением поднялась, чуть не потеряв сознание от прострелившей правую руку боли, и уже занеся кулак для нового удара… вновь рухнула на стол, ощутив, как из рассеченной неожиданным выпадом работорговца губы стекает струйка крови. В голове у сержанта зашумело и она вдруг ясно поняла, что изначально безнадежный бой был окончательно проигран. Оставшихся в ее израненном теле сил хватало лишь на скупое наблюдение за происходящим, сквозь застлавшею глаза кровавую муть.

Батарианец удовлетворенно выругался и, не спеша сменив винтовку на пистолет, свободной рукой схватил полуживую девушку за ворот брони. Рывком подняв безвольно опустившую руки Джейн на ноги, он дернул ее на себя и, сделав шаг в сторону, с силой впечатал ее лицом в стену. Шепард смогла чуть поднять голову, дабы не сломать нос о твердую поверхность, но, несмотря на это, боль в разбитых губах вырвалась из нее протяжным стоном. Однако этого пирату показалась мало, поэтому, не переставая ругаться, он еще несколько раз «познакомил» разбитое, окровавленное лицо Джейн с шершавой стеной. После третьего или четвертого удара, ноги сержанта окончательно подкосились, и она рухнула на колени, уже ничего толком не соображая. Злость и жажда мести сознании Шепард буквально бурлила, но иногда на первый план проскакивали мысли о Роуз и других погибших солдатах… Горечь вновь заполнила все естество сержанта, а терзающая ее душевная боль была в сотню раз страшнее физической, пронзающей искалеченное тело.

— Чертовы люди! — сквозь шум в ушах расслышала она голос своего мучителя, уже толком ничего перед собой не видя. — Ты ответишь мне за все унижения моего народа…

Последней мыслью Джейн перед тем, как отключиться, было осознание того, что в помещении, наблюдая за всем этим, присутствуют еще несколько вооруженных работорговцев.

 

Придя в себя, первое, что почувствовала Шепард — это ощутимый удар по лицу и вспыхнувшая во всем теле адская боль. Широко раскрыв глаза, она судорожно вдохнула пыль, слегка разбавленную воздухом и, согнувшись, закашлялась, выплевывая на пол кровавую слизь. Слегка удивившись тому, что еще дышит, Джейн, наконец, полностью обрела себя в пространстве и поняла, что сидит на полу, облокотившись спиной о стену, а перед ней, горделиво возвышаясь, стоит батарианец без шлема. Тот ли это батарианец, что прострелил ей плечо, а затем от души повеселился, вбивая ее в стену, Шепард понять не смогла. Да и, честно говоря, в данный момент это волновало ее меньше всего… точнее — вообще не волновало, как, собственно, и что-либо другое. Джейн со странной отрешенностью отметила, что совершенно не боится умереть. В один день перевив все прелести безжалостных жерновов войны, и потеряв все, ради чего стоило жить, она желала лишь одного — отойти в мир иной быстро и, желательно, безболезненно. Шепард и так достаточно помучилась за последние двадцать с небольшим лет…

— Знаешь, почему ты здесь? — вдруг спросил батарианец.

Джейн подняла взгляд и, не скрывая отвращения, оглядела врага. Выглядел он точно так же, как и все другие, виденные ей работорговцы, с той лишь разницей, что осанка, поведение, да и весь вид выдавал в нем командира.

— Да пошел ты… — сплюнув кровавый сгусток ему под ноги, с трудом прошипела Шепард.

 Он проигнорировал оскорбление и, сложив руки на груди, продолжил все тем же тоном победителя:

— Ты здесь, женщина, потому что вы, люди, захватили Скиллианский Предел. Наш Предел! Потому что ваши оккупанты отняли наши планеты! Потому что Совет отверг нас, заставив отправиться в изгнание! — под конец своей, своеобразной речи голос батарианского командира буквально затрясся от охватившей его злобы.

— Любишь поговорить, да? — прохрипела она, коротко, натужно рассмеявшись. — Я бы с тобой, ублюдком, говорить не стала. Не имею… — она откинула голову назад и, закрыв глаза и стиснув зубы, с большим трудом сдержав болезненный стон. — Не имею привычки разговаривать с животными.

 Его темно-коричневое лицо налилось багрянцем, а во всех четырех, глянцево-черных сверкнул не сулящий ничего хорошего огонек.

— Я вижу, — утробно прорычал пират, — люди настолько примитивны, что не понимают слов…

«Похоже, зря я это сказала…» — увидев в руке батарианца изогнутый, стальной клинок, подумала Джейн, со стыдом отметив, что, несмотря на все зверства оккупантов, она не может вызвать столь желанный сейчас гнев, чувствуя в душе лишь сильную боль вперемешку со страхом перед этим существом.

— …Что же, я знаю другой, более веселый способ…

Сделав шаг вперед он без размаха ударил Шепард носком тяжелого ботинка и несмотря на все еще защищающий ее бронекостюм, она почувствовала как затрещали ребра и согнулась, зашипев от боли. Не осмеливаясь что-либо сказать, Джейн опустила голову и, сплевывая кровь, замерла в ожидании неизбежного.

«Он может меня убить. Он может меня пытать. Он может делать со мной все что захочет, но ему никогда не заставить меня просить о пощаде…» — мысленно повторяла она, стараясь не смотреть налево, туда, где на куче обломков лежало тело Роуз.

— Готовьтесь к выступлению, заправьте бронемашины, погрузите раненых, — обернувшись к появившемуся в дверях батарианскому солдату, приказал командир. — Здесь больше нечего делать.

— Куда движемся? — сухо уточнил солдат в довольно вольной форме.

— На соединение с отрядом Балака. Их прижали возле какого-то торгового центра. Все, выполнять! Я буду через десять минут.

— Слава Кхар’Шану! — выкрикнул, похоже, привычную фразу солдат и, развернувшись, скрылся в коридоре.

Проводив взглядом своего подчиненного, пират вновь повернулся к уставившейся в пол Шепард и, удовлетворенно ухмыльнувшись, провел пальцем по острому лезвию. Джейн, чувствуя, как сердце пропускает удары, попыталась выровнять хриплое, прерывистое дыхание и взять себя в руки. Первое у нее получилось, второе — нет. Джейн была не по возрасту опытным солдатом, не раз видела гибель друзей и убивала сама, несколько раз была на волосок от смерти и какие-то полчаса назад собственноручно застрелила лучшего друга, можно даже сказать — сестру. Но несмотря на это, она так и не смогла справиться со страхом. И то, что пулевое ранение в голову Шепард сочла лучшим из возможных исходов, отнюдь не значило, что она может спокойно наблюдать, как неуравновешенная мразь с садистскими наклонностями готовится медленно, со смаком резать ее, и так с трудом удерживающуюся в этом мире, на куски.

Заметив перемену в настроении, отразившеюся на окровавленном, изуродованном лице молодого сержанта, работорговец ухмыльнулся и, присев на корточки, резко подался вперед, схватив ее свободной рукой за горло.

— Сейчас ты узнаешь, что я обычно делаю с вашими солдатами, — неторопливо сообщил он, вплотную придвинувшись к ее лицу и перехватив нож обратным хватом. — Они, обычно, громко кричат. Посмотрим, как «запоешь» ты…

— Чтоб ты сгнил, — озлобленно выплюнула она, не в силах скрыть дрожь в голосе.

Батарианец, видимо удовлетворившись полученным ответом, моргнул верхней парой глаз и, размахнувшись, воткнул клинок в плечо девушки, прямиком в покрывшуюся багровой коркой рану. Лезвие с отвратительным чмоканьем вонзилось в разодранную плоть и застряло в кости. Перед глазами морпеха вспыхнул плотный, ярко-алый комок, короткий крик, наполненный обжигающей слух болью разнесся по коридорам школы, а хлынувшая с новой силой кровь, стекая по запыленным бронепластинам, оставляла бурые подтеки, напоминающие масляную краску. Здоровая рука Джейн на автомате метнулась к расплывающемуся лицу террориста, но цели не достигла, что было вполне объяснимо. Схватив ее за запястье, он откинул руку Шепард в сторону и с силой ударив ее по лицу, коленом прижал безвольно рухнувшую на пол кисть.

— Я… твой… хозяин! — медленно прорычал он ней в лицо, усиливая давление.

Джейн казалось, что ее пальцы попали в стальные тиски, что, впрочем, было недалеко от истины. Стальной наколенник пирата давил не хуже, чем промышленный пресс, заставляя солдата корчиться от боли и безнадежности. Спустя секунду что-то в ее ладони несколько раз звонко хрустнуло и Джейн взвыла, не в силах все это вытерпеть. Однако останавливаться батарианец явно не собирался и противный хруст продолжал разноситься по помещению, сопровождаемый отчаянными криками. Так прошла минута, может, чуть больше.

Когда он, наконец, отодвинулся, единственная мысль, пульсирующая в воспаленном сознании Шепард, была желанием поскорее сдохнуть.

«Мертвые хотя бы не чувствуют боли», — мрачно подумала она, чувствуя, что постепенно теряет связь с окружающим миром и тихо радуясь приближающейся, столь желанной, безмолвной пустоте.

 Но судьба будто бы надсмехалась над измученным морпехом и не давала ей возможности даже умереть. Содрогаясь всем телом, она скосила блуждающий взгляд наполненных кровью глаз на свою изломанную, пульсирующую сильной болью ладонь, и, еле слышно всхлипнув, молча ужаснулась. Пальцы, все до единого, были переломаны и вывернуты под неестественным углом, сама кисть практически выдернута из сустава, а теплая кровь, заполнившая перчатку, говорила о том, что хотя бы часть переломов были открытыми.

 Не способная даже думать, Джейн уронила голову на грудь и, ощущая как капельки крови, стекая по лицу, срываются с подбородка, попыталась унять бьющий ее озноб, впрочем, безуспешно.

Батарианец придирчиво осмотрел деяния рук своих и, что-то еле слышно нашептывая, умело выдернул все это время торчащий из плеча Шепард нож, казалось, наслаждаясь вызванным, хриплым вскриком.

— Знаешь, женщина, мне не нравится твое лицо. Оно слишком… гладкое.

Джейн не могла избавиться от заполнившего голову шума, но, все же различив сказанные им слова, попыталась вымолвить что-нибудь оскорбительное. На деле же из ее рта вырвалось лишь несколько бессвязных, булькающих звуков. Он сказал еще что-то, но сержант уже не разобрала слов и лишь ощутила на своих щеках крепкую хватку. Подняв ее голову, он прижал острое лезвие к надбровной дуге Джейн и, оскалившись, проговорил:

— Пожалуй, я его немного подправлю.

Блестящий клинок пополз вниз, прорезая кожу и лицевые мышцы, оставляя после себя косой, сочащейся кровью, глубокий порез. Если бы Джейн была в состоянии кричать, то, скорее всего, ее мучитель уже бы оглох, но рука в стальной перчатке твердо стискивала челюсть, оставляя ей возможность лишь для тихого хрипа. Изгибаясь от пронзающей сознание боли, Шепард попыталась приподнять прострелянную руку, но болевой шок и большая кровопотеря сделали свое дело — конечность наотрез отказывалась подчиняться. Потеряв последнюю надежду прекратить пытку, Джейн перестала сопротивляться и, закрыв глаза, постаралась перенести свое сознание в другое место. В место, где нет этой адской боли, нет смертей и металлического привкуса собственной крови на разбитых губах… Вспомнив тот странный сон, она попыталась вновь оказаться на том, залитым ярким солнечным светом пляже, в окружении дорогих ей людей — отца, матери и… Роуз. Живой Роуз…

Батарианец работал усердно и почти без перерывов. «Наградив» Джейн длинным, глубоким шрамом, проходящим практически через все лицо, он переключился на другие части ее тела. В основном он использовал открытые участки кожи, но иногда и отдирал плохо держащиеся пластины доспеха. Его кривой нож вновь и вновь, словно теплое масло, протыкал бледную кожу девушки и разрезал мышцы, уродуя ее не только снаружи, но и изнутри. Под конец пытки Джейн уже мало чем напоминала живого человека. Самой лестной характеристикой ее теперешнего состояния можно было считать фразу: «окровавленный кусок мяса». Кричать она перестала еще пять минут назад и сейчас лишь слабо всхлипывала, содрогаясь от перенесенных страданий. Почти все ее тело было покрыто неглубокими порезами разной формы и длины. Пират не ставил перед собой цели убить ее, и, видимо, лишь из-за его желания помучить жертву подольше, Шепард еще дышала, несмотря на большую кровопотерю.

— Хм, а ты крепкая. Для человека, — наконец убрав нож за пояс, произнес садист, сомневаясь в том, что солдат Альянса его вообще слышит.

 Но Джейн слышала. Несмотря на все пережитые истязания, она все еще была в сознании, хоть и не открывала глаз. Теми жалкими остатками не заполненного кипящей, словно раскаленная лава, болью разума, она безмерно удивлялась тому, что еще жива и более менее осознает свою личность. Удивлялась и жалела.

— Знаешь, убивать людей работа утомительная, — до раздражения буднично сообщил он. — Ты помогла мне расслабиться… И я даже не буду тебя убивать. Нет, ты, конечно, все равно сдохнешь, но не от моей пули. Надеюсь, ты хорошо помучаешься…

«Я убью тебя, ублюдок. Разрежу на куски», — в мыслях прошипела сержант, открыв слипшиеся от подсохшей крови веки.

Батарианец больше ничего не сказал и, подобрав свою винтовку, повернулся к выходу, напоследок окинув израненную, вымазанную в собственной крови, девушку презрительным взглядом. Несколько секунд — и помещение опустело. Минута — и снаружи послышался рев нескольких бронемашин, заглушающий изрядно затихшею канонаду, некогда во всю гремевшую в городе.

Она осталась одна наедине со своей болью. Пространство перед глазами плыло и размывалось, но, несмотря на это, ее уставленный в пол взгляд заметил то, что не замечал раньше. В полуметре от ее правой руки, под небольшим обломком притаился серый, покрытый, пылью цилиндр. Узнав в нем осколочную гранату, Джейн на пару секунд задумалась и, с хрипом выдохнув, вновь попыталась пошевелить рукой. Через несколько минут упорных, причиняющих сильную боль усилий, ей все же удалось дотянуться до шершавой поверхности гранаты. Зажав в руке тяжелый цилиндр, Шепард откинулась назад и, уперевшись затылком в стену, почувствовала, как по щеке стекает одинокая слеза.

Надо только нажать кнопку…

Всего лишь нажать…