Неправильный батарианец. Часть II. Глава II

С одной стороны - батарианский оперативник, патриот своей страны, искренне верящий в то, что Элизиум - собственность Гегемонии.

С другой стороны - молодой сержант, угрюмый и грубый... но готовый любой ценой защитить тех, кто спокойно жил здесь и обустраивал новый мир...

Недооценил я этого стрелка — молодого человека с растрепанными белокурыми волосами, которые занятно контрастировали с перепачканным копотью и грязью лицом и мертвым выражением неприметных, глубоко посаженных глаз. Башнер проявил похвальную реакцию. Когда первая пуля чиркнула по борту «десантника», оставив косой след, и с визгом, услышанном нами даже сквозь рев двигателей, ушла в землю, он мгновенно развернул пулемет и, за полсекунды внеся корректировку, открыл подавляющий огонь. Спустя секунду вся колонна транспортеров, с бешеной скоростью мчавшаяся по развороченным взрывами дорогам, начала огрызаться пулеметными очередями.
Стало понятно — никакая это не засада, так, горсточка отчаявшихся дураков. «Десантники», словно по команде остановившись на несколько секунд перед домами с огрызающимися огнем окнами, задрали 155-мм пушки вверх. Выразительная и понятная даже людям команда взбешенного сопротивлением Форвана «Вогнать этих …в зачаточные времена Рахни! Залп, …мать!»
Уничтоженные позиции людей еще не занялись пожаром, а «десантники» набрав скорость уже вновь мчались на скорости вперед, сквозь мелкий дождь, жидкий туман и редкие случайные разрывы снарядов и гранат. Я едва успел зацепиться за раму одной рукой, чтобы не вылететь — транспортер провалился в глубокую воронку, оставленную явно сброшенной с «летуна» бомбой. Механик-водитель свое дело знал — он вовремя погасил удар, задействовал двигатели с нулевым элементом до того, как мы уткнулись «носом» вниз, и с натугой вытащил машину из воронки.

— Колонна, увеличить разрыв! — рычал на общей частоте взбудораженный прелюдией боя Форван. — Вторая и шестая машины — дистанция тридцать, интервал остальных — двадцать!
Увлекательное путешествие вглубь вражеской территории продолжалось. Следующий подарок от неведомого доселе Шепарда мы получили, едва транспортеры с «карателями» и нами на борту выехали к широкому проспекту. Справа, среди рядов относительно целых зданий, изредка прерывающихся руинами, блеснул метал — это приготовились вцепиться в глотку повстанцы, поставленные на очередной заслон. А слева…
Откуда взялся этот кусок металла?.. Непонятного назначения будка на колесах выкатилась прямо перед машиной Форвана. Вспыхнуло. И огненный шар поглотил будку прежде, чем ракета, вылетевшая из нее, с громким хлопком встретилась с лобовой броней «десантника». Кинетический барьер, многократно превосходящий «пехотный» щит, с обязанностями справился, но судя по мгновенной яркой вспышке, тут же принес себя в жертву.
Безграмотные идиоты с безграмотным оружием… неужели они не знали, что стрельба из земных гранатометов с их раскаленными пороховыми газами из заднего сопла чревата сгоранием заживо? Или знали и все-таки… да нет, чушь. Всякое самопожертвование имеет свои границы. Не могли люди осознанно пойти на смерть только для того, чтобы остановить танк. Не могли.
— Твою мать! — буйствовал в эфире Форван, чей экипаж — я слышал — пытался предотвратить возгорание перегруженных замыканием систем. — Эти двуглазые ублюдки снесли мой кинетический барьер! Я покажу этим недоношенным в своих грязных утробах, двуглазым отстающим в развитии кретинам, какие они только что получили проблемы!..
То, что проблемы получим, скорее всего, мы, я понял в следующие полчаса.

Сопротивление становилось все упорней и жестче. Колонна раскололась пополам — Форван на своем «Орусе-один» ушел вперед и не видел, как выскочивший из подвалов отряд гранатометчиков с турианским 25-миллиметровым М-100 двойным залпом остановил «Орус-три», следовавший прямо за мной. Первая ракета угодила точно в торсионную рессору. Вторую проклятые шекти без особых трудов положили в основание башни. Искать выживших не имело смысла — десант сбросило при первом подрыве, а при втором весь экипаж в машине запросто могло порубить на части.
«Орус-четыре» отреагировал мгновенно — едва противотанковый расчет из отрядов человеческого авива развернулся в его сторону, башнер скосил всех одной очередью. Обозленный экипаж сверх того, но без особой нужды, добавил из пушки, образовав лишний вход в подвал здания. Плохо было то, что с «Орусом-1» осталась лишь моя машина — «третий», опрокинувшись и накрыв весь десант своей многотонной тушей, перегородил и без того узкую, рассчитанную на гражданские рабочие грузовики, дорогу. Три машины беспомощно застыли перед внешне целым транспортером с мертвым экипажем внутри.
— «Орусы-четыре-пять-шесть», с восточного направления, параллельным курсом, без задержек, соединение на следующем проспекте! Как поняли, прием?
— Понял вас, «Орус-один», выдвигаемся. Чарли, съезд вправо-вниз, Айсман... — связь прервалась, замыкающие машины резко свернули и скрылись из виду.
— Думаешь, вдвоем прорвемся? — я переключился на приватный канал, занятый лишь Форваном. Башнер обернулся, я махнул рукой, второй продолжая держаться за приваренную скобу. За моей спиной периодически коротко вспыхивали сопла двигателей, и «десантник» мягко перепрыгивал через глубокие воронки, амортизируя приземление. Иногда случалось так, что транспортер приземлялся прямо на груды гниющих тел, кучами сваленных у воронок, но я предпочитал не глядеть вниз.
— Не знаю… — судя по голосу, запал Форвана изрядно пропал. Ну да оно и понятно — деньги вещь хорошая, но в такой ситуации нет разницы между наемниками и… идейными. Да, пожалуй так. Для меня, Самаля и еще двух парней эта война все же являлась войной «за идею».
— Логист-три, говорит Интендант-три, отвечайте!
— Слушаю, Интендант, — скрипнув зубами, ответил я.
— Поступило подтверждение — подразделения СГВ совместно с «карателями» продвигаются к штабу Альянса. Кольцо сжимается, Логист. Ваша задача — блокировать южный подход и начать атаку. Пленных не брать. Как поняли?
Показалось, или и впрямь голос «интенданта» звучал чуточку неестественно? Хотя, в реве двигателей и завываний разобрать интонации затруднительно. Нет, все же было что-то такое, определенно…
Впрочем, что толку обсуждать приказы? Тем более, назад дороги нет…
— Вас понял, Интендант-три. Логист-три, конец свя…
Конец фразы потонул в натужном вое «летунов», вынырнувших из-за высокого административного здания. Звено десантно-штурмовых летунов направлялось в противоположную от нашего направления сторону, за город. Странно… последние несколько минут никаких бомбежек не было — это точно, а значит, бомболюки у них полные. Видимых повреждений нет… куда же они?
Взгляд упал на часы, чьи цифры мелькали на внешнем кольце инструментрона. 19:07. До двадцати часов еще девяносто три минуты. Успеем или?..
— Машины, стоп!..
Вот мы и приехали…

«Десантники» резко затормозили. «Орус-два» встал под прикрытие груды стали и бетона, которая плавно перетекала в наполовину разбомбленное здание.
— Десант! — рявкнул я и первым подал пример, упав к левому борту. Рядом плюхнулся Самаль и глухо выругался сквозь зубы, приложившись шлемом о торчащий булыжник. С правого борта застрочил пулемет Нада, перекрывая размеренный стук «Барка», которым был вооружен новичок Ламок.
— Прикрой! — я хлопнул Самаля по плечу. Тот кивнул и, вскочив, бросился в сторону насыпи, заменившей второй этаж.

Резким движением опустив на глаза визор, я начал по-пластунски взбираться на насыпь.
Первое, что я увидел, осторожно выглянув — это различный мусор, наваленный поперек улицы. Тела убитых при предыдущих штурмах или погибших под бомбежками «летунов» были свалены по краям дорог, чтобы не затруднять движение и расчистить зону для обстрела.
Но все мое внимание тут же переключилось на дальний рубеж обороны Альянса. И на миг дыхание сперло, окружающий мир закружился. Грамотно расположенный блокпост. Полноценный командный центр. Три линии обороны, импровизированные укрепления. И развевающийся флаг Альянса — симметричные арочные половинки со звездами и планетами вокруг. Шепард…
Длинная очередь выбила крошево прямо передо мной. Я рефлекторно пригнул голову, и чирканье осколка по шлему внезапно привело меня в чувство. Прилив непостижимой, но привычной эйфории заставил содрогнуться все тело. Нестерпимо заныли суставы пальцев, зрение начало шалить — картинка смазалась, все вокруг стало черно-белым — и что-то орущий этажом выше Самаль, в руках которого размеренно подергивалась винтовка, и перекошенный в вопле рот башнера-человека, с упоением давившего на крючок пулемета, и одинокая фигура «Оруса-один», огрызающегося черно-белыми облачками выстрелов в нескольких десятках метров от нас. Ярко пульсировала на краю зрения лишь одна точка, с которой друг за другом шли столь же яркие трассеры. Пулеметная точка. Очень опасная, почти недосягаемая. Крупнокалиберный пулемет, бьющий на расстояние, вдвое превышающее дальность стрельбы наших винтовок. Вот где пригодится подарок Форина…

Пальцы абсолютно спокойно, без малейшей торопливости и ненужной дрожи, уже ныряли в кармашек, обхватывали округлую головку полированного цилиндрика и тянули наружу. Вакуумный боеприпас объемного взрыва «Катар» скромен габаритами и внешне нисколько не претендует на… серьезность. Но потенциал «Катара» трудно переоценить.
Тонкий стержень с разъемом на конце с неслышимым щелчком фиксируется на стволе. Пара касаний голо-клавиатуры инструментрона — и лаконичный писк сообщает о синхронизации с детонатором. Цевье «Барка» с торчащей из ствола утолщенной головкой подрывного заряда ложится на подрагивающий бруствер. Коротко моргаю, стряхивая капельки дождя, прикрываю внутреннюю пару глаз, зажмуриваю один внешний. Баллистический дальномер/вычислитель секунду рассчитывает дистанцию и траекторию. Еще один писк. Палец, дернувший за крючок, мгновенно перемещается на заветную клавишу голо-клавиатуры, глаз продолжает зачарованно наблюдать за полетом «Катара». Касание клавиши. Взрыв.
Позиция человеческого пулеметчика просто растворилась в облаке горючего вещества. Взрывной волной вынесло металлические оконные рамы, обломки обрушились на огневые позиции людей, ошеломленно наблюдавших за гибелью своих товарищей. Поднялось облако пыли, ставшее визуальной преградой между нами и людьми. Своеобразная дымзавеса, которая даст кратковременную передышку.
— Сильная вещь… — прошептал я одними губами.

Сзади хлопнули по плечу. И этим хлопком словно выбили меня из того состояния, пребыванием в котором я наслаждался.
— Сваливаем! — Самаль потянул меня за плечо вниз. Мы скатились по насыпи к «транспортеру». И очень вовремя. В основание насыпи с обратной стороны наугад ударила ракета. Еще одна. Башнер невольно пригнулся, когда ему на голову обрушился сноп искр.
— Пристреливаются, уроды! — крикнул с другой стороны транспортера Над, лихорадочно нащупывая сменный радиатор. Ламок встал на его место, прикрываясь углом «десантника» и умудряясь удерживать тяжелый пулемет на весу.
— Подавляю!.. — и вновь загремел пулемет, посылая пули в оседающее облако пыли.
Я несколько раз с силой ударил по заднему люку. Тот распахнулся, и наружу вывалились пятеро наемников. Турианец и четыре человека. Гордый сын Палавена по очереди вытаскивал за шкирку растерянных людей, комментируя свои действия понятными и красочными эпитетами. Один из наемников, ошалев от какофонии звуков, на четвереньках пополз за бруствер.
— Куда?! Назад, идиот! — турианец сгреб широкой ладонью «карателя» и втащил его обратно.
Я хлопнул турианца по плечу. Он присел рядом со мной, прижимаясь спиной к борту транспортера.
— Авив Крул, батарианский спецназ!
— Таэр, первая группа «карателей»! — поминутно оборачиваясь на своих «подопечных» бойцов, ответил турианец. — Ну что, авив, попали мы? У них там полноценная линия обороны, гранатометы, пулеметы!
— Напрямик никак? — уже зная ответ, спросил я. Просто чтобы заполнить паузу. Эх, «летунов» бы сюда, «летунов»… десяток бомб на эту улицу, на эти дома — и дальше, как по безопасному коридору, добивать оставшихся и ставить прячущихся гражданских к стене.
— Если так хочется сдохнуть — попроси меня, быстрее выйдет, — пожал плечами турианец. Пулемет на башне «Оруса-два» смолк. Мы одновременно посмотрели вверх. Стрелок спрыгивал с брони.
— Боезапас - всё! — выпалил человек и, перекинув через плечо ремень винтовки, убежал к брустверу — туда, где Самаль уже расставил людей из заднего отсека транспортера для удержания позиции. Следом за башнером с «десантника» спрыгнули еще два человека — водитель и командир.
— Эй! — я ухватил за плечо командира и подтянул к себе. — Скажи Форвану, пусть сдает назад и сваливает из транспортера, пока его там не раздавили! Перегруппировка!
— Понял! — кивнул человек и, отвернувшись, начал вызывать Форвана.
— Таэр! Что у нас с тяжелым вооружением?
— Только кроганы, — с нервным смешком ответил турианец. Махнул рукой: — Там, с Форваном.
Я не ответил. Выглянув из-за угла транспортера, я наблюдал, как десантники «Оруса-первого» под прикрытием брони медленно отступают назад. Два крогана… два батарианца, один турианец. Распахнув в стороны  задние дверцы, десантники Халиата прикрылись ими, как щитами, и пятились к нам, отстреливаясь из пяти стволов. Ага, вот и Форван… вытащив тело мертвого батарианца-пулеметчика из башни, он непрерывно поливал по окнам, заставляя людей в зданиях прижиматься к полу и стенам…

Шекти, где же обещанное подкрепление? Куда пропала авиаподдержка? В каких переулках Элизиума потерялись три машины из нашей группы?! Почему Интендант не выходит на связь?!
Прямо передо мной короткая очередь выбила искры. Звонко брякнул металл транспортера, когда в него вонзился рикошетный осколок. Я отпрянул и вслепую дал ответную очередь из «Барка». Просто, чтобы было.
По шлему застучали капли… капли чего-то. Я задрал голову вверх. Опять дождь. Начался, как всегда, внезапно и сразу с огромной силой   застучал по асфальту и броне. Прозрачные капли ощутимо расплющивались, встречаясь с преградой, и этот звук постепенно начал заполнять сознание, сливаться с окружающим в единый монотонный звуковой фон...
Я тряхнул головой. Да что со мной такое?! Стоит остановиться, на что-то отвлечься, перестать двигаться — и все, уплываю куда-то, теряюсь в пространстве. Что же за?..

Передо мной выросла фигура крогана. Здоровяк плечом оттеснил меня от угла транспортера и поднял вверх огромный пулемет. Очередь, очередь, очередь. По скафандру крогана тут же застучали пули, замерцал кинетический пехотный щит, но кроган, защищенный устрашающего вида броней, полностью выступил из-под защиты «десантника» и методично поливал огнем впередилежащие дома. Остальные десантники Форвана, воспользовавшись моментом, пересекли открытое пространство. Следом, выбравшись из башни, бежал сам Форван. Не оглядываясь и не отстреливаясь, он добежал до меня, прижавшегося к дверце транспортера, и крикнул крогану:
— Все!
Но кроган вошел, что называется, в раж. Запрокинув назад голову, защищенную огромным шлемом, и что-то рыча, он удерживал пулемет на уровне бедра и беспрерывно обстреливал окрестности. Пули продолжали цокать по бронекостюму, и щит начал сдавать позиции. Мерцание становилось все тусклее и тусклее, кое-где уже обнажился второй, композитный слой костюма. Взвился фонтанчик у ног.
— Уходим! — заорал Форван, подбегая к нему. Кроган, не оборачиваясь, лишь взмахнул рукой — и Форван отлетел на мостовую, отброшенный могучей лапой.
— Ур-р-род! — прорычал батарианец, но в шуме дождя и грохоте непрекращающейся перестрелки его, кроме меня, никто не услышал. Я лишь придержал его, чтобы сородич вновь не полез под пули.
Пулемет крогана перегрелся. Взбешенный стрелок швырнул оружие и достал короткоствольный пистолет-пулемет. Протрещала очередь… и тут же захлебнулась. Грохнул далекий выстрел. «Умерший» кинетический щит крогана не защитил. Здоровяка отбросило назад, на миг его ноги оторвались от земли — и с грохотом, раскрошив дорожное покрытие, он рухнул на асфальт. Шею крогана разворотило — никакие дублированные органы не спасли.
— Снайпер! В укрытия! Снайпер! Всем лежать, сукины дети, задницу отстрелят!.. Куда ползешь, урод, назад! — вразнобой засуетились «каратели». Я взмахнул рукой, Над с Ламоком мгновенно исчезли в развалинах здания через дорогу. Я потянул Самаля, Форвана и Таэра за собой, в дом напротив — успел заметить сквозной проход, через который можно незаметно раствориться и, возможно (возможно!) подобраться ближе к неприступному штабу 10-й пограничной…



Сержант отпустил рукоять тяжелой снайперской винтовки. Утолщенное дуло задралось вверх, уставившись в небо. Приклад хлестко стукнул по упору, на котором лежал стрелок.
— Готов, — сообщил корректировщик, сидевший рядом и наблюдавший за выстрелом в монокуляр. — Отличный выстрел, сарж*.
Стрелок кивнул и вновь прильнул к окуляру массивного, тяжелого прицела. Повел влево, вправо… наткнулся на развороченный выстрелом труп крогана, который настолько увлекся стрельбой, что вылез из-за транспортера. Это рвение было незамедлительно наказано пулей в шею.
Пираты из числа отряда, недавно прорвавшегося почти к воротам базы, были поумнее покойного крогана. Стрельба почти стихла. Немногие оставшиеся в живых оккупанты сейчас наверняка жались к стенкам БТРов, не желая становиться следующей мишенью для снайпера.
Сержант — молодой европеец с непроницаемым лицом, испачканным сажей и гарью, голубыми глазами и коротко стрижеными волосами — снова кивнул, на этот раз своим мыслям. Очередная атака оккупантов захлебнулась, а значит, защитникам города удастся подороже продать свои жизни четырехглазым уродам и их прихвостням.
— Уходим, капрал, — буркнул сержант. Корректировщик кивнул и быстро собрал монокуляр. Закинул себе за плечо. — Отзывай бойцов, оставляй дежурный пост, остальные пусть чешут на базу.
— Ага.
Сержант последний раз обернулся на проспект — там, где горой металла и мяса лежал убитый кроган и изредка мелькали торопливо перебегающие через дорогу фигурки пиратов…

Сержант аккуратно прислонил винтовку к стене дулом кверху.
— Ну что? — вздернув подбородок, осведомился он у рыжего долговязого солдата с густой, абсолютно неуставной, бородой.
— Я оставил двух людей во-он в тех развалинах, для наблюдения, как приказали. Если четырехглазые пойдут на штурм, дозорные выстрелят красной сдвоенной ракетой. Пятеро у бруствера. Высланные в город разведдозоры и гранатометчики не вернулись... их можно списывать. Трое парней спят.
Сержант нахмурился. Высокий лоб еще юного лица прочертили морщинки недовольства.
— Почему спят?
— Сарж, они на ногах уже часов шестьдесят. Почти с начала осады. Парни никакие абсолютно и…
Шепард нахмурился еще сильней:
— И что? Сейчас эти уроды на том конце улицы очухаются и снова ломанутся к нам в гости, на кофе с пончиками. Прикажешь мне отбивать атаку без трех своих людей? Пока они добегут, нас уже десять раз убьют. Давай поднимай их.
— Сержант… — снова начал рыжий бородач.
— Я сказал, поднимай, — Шепард перешел с резкого тона на тихий и, казалось, спокойный, да же просящий. Лишь взгляд поменялся. Синие глаза чуть посветлели, когда в них отразилась закипающая злость. Сержант неуловимо напрягся. Палец правой руки чуть оттопырился и на мгновение коснулся кобуры пистолета.
Внешне практически незаметная перемена во внешности юного сержанта подействовала на бородача лучше всяких слов. Рыжий развернулся и потрусил в сторону штабного здания, двор которого разделял его и ворота. Внезапный порыв ветра, сменивший кратковременный дождь, донес до слуха Шепарда только приглушенное «псих поганый…».
Сержант провожал взглядом бородача из 10-й пехотной, пока тот не исчез в проеме двери. Знаком велев поглядывать дежурным на бруствере — те кивнули в ответ и исчезли среди наскоро вырытых траншей — Джеймс повесил винтовку на плечо и тяжелой поступью, спотыкаясь на выбоинах, побрел к длинному и широкому вагончику.

Сидевший у входа паренек испуганно вскинулся, когда дверь на рельсе с визгом уехала в разъем на стене.
— Что? — он непроизвольно вжал голову в плечи, когда перед ним выросла широкая фигура Шепарда.

Мальчишка боялся. Все боялись. Каждый раз, когда затихала стрельба и Шепард, еще разгоряченный перестрелкой — в каждом, в каждом бою он терял своих людей! — подходил к двери вагончика, он ощущал страх. Все вокруг находилось в движении — потихоньку осыпались воронки, шумел прибывающий и убывающий дождь, но вокруг вагончика словно бы стояла аура. Подходишь к двери и слышишь, нет, чувствуешь — у людей внутри все застывает от безотчетного страха, который парализует тело — только глаза неотрывно следят за дверным проемом, со страхом и надеждой ожидая, чья фигура появится на фоне уходящего дня. Двухметровый батарианец с квадратной головой, готовый полоснуть по помещению из пулемета? Костлявый, высокий и тощий турианец, который с непроницаемым лицом швырнет внутрь гранату и укроется снаружи? Огромная туша крогана, с радостным азартным рыком впечатывающего ближайшего человека в тонкую стену? Или?..  Покачивающаяся, словно шест на ветру, от усталости и истощения фигура невысокого юноши с удивительно взрослыми, полными горечи глазами в бронекостюме с бесформенными от взрывов и осколков наплечниками и ботинками? Который зайдет, молча вперит свой угрюмый взгляд в обрадованных гражданских и ворчливо буркнет: «нормально…»?

— Ничего, — мотнул головой сержант и вытянул шею, заглядывая в глубину вагончика.
У обеих стен стояли двуярусные лежаки, на которых сидели и лежали немногие уцелевшие жители Элизиума. Между лежаками копошились дети, в ближнем углу молодая девушка покачивала на руках младенца, который ничтоже сумняшеся сосал материнскую грудь. Парень чмокал столь обстоятельно и сосредоточенно, словно просчитывал в уме стратегию игры в шахматы, чем вызвал у Шепарда кривую ухмылку. Сам-то он младенцев терпеть не мог еще со школьных времен…
Девушка, перехватив взгляд сержанта, зарделась и прикрыла грудь обрывком рубашки.
— Вам надо что-нибудь? — вполголоса спросил Джеймс, подойдя ближе.
Лысый коротышка с отвисшим животом с ближайшего лежака тут же подскочил:
— Есть сигареты, солдатик?
— Усохни, рыло, курить вредно, — неприязненно бросил Шепард и легким тычком отправил курильщика обратно на лежак. Возмущенное ворчание слушать не стал.

С этим парнем у него не заладилось с самого начала. Группа Шепарда, едва начался штурм Элизиума, до последнего держала госпиталь на окраине колонии, но быстро сдала позиции. Батарианские пираты, потеряв взвод пехоты и два легких танка, вызвали артудар. Главный сержант Браун едва успел вывести гражданских из медкомплекса, но и сам погиб, когда мина разорвалась прямо под ногами.
Пробираясь через весь город к штабу дивизии, Шепард, вынужденно принявший командование на себя, всеми правдами и неправдами заставлял гражданских следовать за ним. Коротышка выступал больше всех. Во время редких привалов плюхался на задницу первым, поднимался последним. Первое время сержант пытался словами убедить его не показывать гонор, затем перешел к силовому методу убеждения. Сработало — до конца маршрута ощутимо помятый коротышка топал молча. Но едва ощутил призрак безопасности, «поселившись» в вагончике за стеной…

— Нет, спасибо, — девушка вымученно улыбнулась. — Только воды бы…
Шепард не колеблясь отстегнул от пояса длинный баллон с водой. В последний раз обернувшись на своих «подопечных» (задержал взгляд на коротышке, отчего тот поспешно отполз в тень лежака), он удовлетворенно кивнул и вышел из вагончика.
Оказавшись на улице, Шепард поморщился. Прикинул в уме: из медкомплекса он увел сорок четыре человека. Потерял в пути семнадцать… черт, много. Еще пятеро вместе с тремя солдатами из дивизии подошли позже… итого — тридцать два гражданских лица, за которыми нужно следить и которых нужно максимально обезопасить от обстрелов противника… паек тоже не бесконечен, прокормить двенадцать своих бойцов, включая себя, несоизмеримо проще, чем сорок четыре человека. Плюс дети с их капризами, плюс немощные старики, плюс не менее немощные инвалиды…
— И чего же я вас раньше не бросил… — в сердцах сплюнул сержант.
Впрочем, понимал, что просто ворчит. Не бросил бы. Даже получи кто из них пулю — потащил бы на своем горбу. Черт возьми, еще четыре дня назад город цвел и рос на глазах… по улицам гуляла молодежь из единственной в колонии школы, держась за ручки и щурясь на ярко светившуюся звезду в небе. Рабочие с лоснящимися от пота спинами за границей городка возводили фундамент для вышки. Плац перед штабом 10-й дивизии ежечасно полировался ботинками вышагивающих строем пехотинцев, сам Шепард валялся в госпитале, отходя после извлечения из ноги шальной пули, полученной на тренировке. И тут, будьте-нате — через сутки всего этого уже не существовало, а Элизиум стал похож на огромное кладбище утыканное могилами…
— Хреновы батарианцы… — прошипел под нос молодой сержант. — Вы что, решили, что возьмете эту колонию? Решили, да, мать вашу?..
Протестующе заныла нога, и сержант вполголоса выругался.
— Свалилось на мою голову… — проворчал Шепард, задирая голову в небо, уже без всякой надежды высматривая транспорты Альянса… связи нет, последнее, что они услышали в эфире — это обещание скорого прибытия фрегата «Азенкур». Будто конфету посулили, право слово. За хорошее поведение. Да, удержать этот паршивый гарнизон до прибытия подкрепления будет хорошим тоном.
Господи, за что ему это? Ему же всего двадцать два чертовых года, два из которых он провел в Корпусе космической пехоты, а год — в школе Сил спецопераций. Обычный отпуск обернулся небывалой задницей. Уникальной, можно сказать. Эксклюзивной.
Раньше гарнизоном Элизиума командовал генерал Лирой, но после того, как батарианцы «уронили» с воздуха бомбу прямиком в штабную башню, командование принял капитан Герхард, а теперь… а теперь старше него, ганнер-сержанта Шепарда из Пятой группы спецназа категории «N3», никого не найти.

Джеймс почувствовал, что когда он стоит на одном месте, его начинает клонить в сон. Он поискал рукой флягу с водой и только потом с досадой вспомнил свой благородный «подарок» молодой матери. Он смял ладонью лицо и хорошенько встряхнулся, чувствуя, как слипаются глаза и виски начинает сжимать, заставляя кровь пульсировать.
Шепард не спал — как и его люди — уже почти трое суток. Ноги подкашивались, едва затихали отголоски боя, но стоило начаться очередному штурму — и сонливость как рукой снимало. Нога почти не напоминала о себе, сухой кашель, мучивший его всю неделю, прошел — в экстремальной обстановке, поддерживаемой постоянным напряжением, организм не разменивался на мелочи и приберег все болячки до лучших времен…
Сержант посмотрел в сторону главных ворот. Обвалившееся сооружение образовало своеобразный бруствер, очень удобный для обороны. Оставалось лишь доработать его лопатами — и окоп готов.
— Окоп готов, — прошептал Шепард. — Окоп готов… готов… готов…
— Эй! Сарж! Шепард!..
Сильные руки рывком подняли сержанта на ноги. Он с удивлением посмотрел на стоящего перед ним сержанта из спецгруппы. Двухметровый детина с нежным прозвищем «Цветочек» похлопал волосатой ладонью по щеке.
— Да я здесь, здесь, — отмахнулся Шепард.
— Да уж вижу, — прогудел Цветочек. И кивнул под ноги.
Шепард полминуты молча смотрел на кусок металла под ногами. Затем сообразил, что это его винтовка. Подняв ее, сержант никак не мог понять, зачем он ее держит… только приведя мысли в порядок, Джеймс привычно перехватил оружие за рукоять. Винтовка казалось не родной и вообще — предметом непонятного назначения.
— Тебе точно надо поспать, — усмехнулся Цветочек.
— А что, я?..
— Что ты, что ты, — убедившись, что командир впадать в небытие второй раз не собирается, верзила отпустил его. — Иду в местный сортир — вижу, ты стоишь статуей и на окоп таращишься. Выхожу — уже по стенке сползаешь и сопишь в две форсунки, как радиатор, винтовку обняв.
— Да устал я, — вяло пожал плечами Шепард.
— Понимаю. Иди спать, командир, пока время есть…
— А сколько у нас людей? — невпопад спросил Джеймс, перебив Цветочка.
— Двенадцать, способных держать оружие.
— Хорошо, что не тринадцать, — невесело улыбнулся Шепард. — Тринадцать — плохое число.
«А ведь еще один стрелок ох как пригодился бы нам… — пришла в голову грустная мысль. — Очень пригодился…»
— Тебе все шуточки. Кстати, фланговый дозор обнаружил обход.
— Правда? Кто, сколько?
— Три машины с десантом. Прорывались с восточного направления. Ну мы их и… того. Подожгли замыкающий борт, потом остальных. Так что финт противника не удался, — похвастался Цветочек и улыбнулся широкой, по-детски простецкой, улыбкой. — Ребята сейчас отсыпаются…
— Молодцы, — кивнул Шепард, — а…

Грохот и облако, образованное объемным взрывом, прервали разговор. Цветочек тут же упал и в полете свалил Шепарда, накрыв своими огромными лапами. Прижатый к земле, Шепард ощутил импульс взрывной волны, раскатившийся на десятки метров вокруг. Удар, еще удар… сверху посыпались комья земли, по лицу больно ударили мелкие камешки, над головой пролетела сбитая ударной волной решетка. Полыхнуло жаром, ощутимо накалилась броня, и Шепард уткнулся лицом в плечо Цветочка. Когда жар спал, Джеймс попытался заорать «Тревога!», но из-за липкой грязи во рту вышло что-то вроде «Тхегугу!..»
Шепард, освободившись от объятий Цветочка, первым вскочил на ноги.
Результат взрыва его поразил. Большая часть пехотного окопа, в котором ютились дежурные пехотинцы, превратилась в воронку. Обнажился выход на дорогу, где уже зашевелились темные фигурки… ожил один из транспортеров пиратов. Коротко простучала очередь из пулемета пиратов.
— К бою!.. — далекий крик заставил его обернуться. Рыжий бородач широкими скачками мчался к траншее.
— К бою, занять оборону!
От здания штаба мчались еще три бойца, на бегу надевая шлемы и сдергивая с плеч винтовки.
Длинная очередь выбила крошево перед ногами. Шепард отшатнулся и схватил винтовку, лежавшую у тела Цветочка. Джеймс на четвереньках добрался до лежащего здоровяка и прижал пальцы к окровавленной шее. Ничего. Раскаленный осколок попал прямо под ухо спецназовца, войдя на половину длины — как длинное, с силой вогнанное лезвие.
— Черт… — на пару секунд сержант прижался лбом к затылку Цветочка. — Прощай, друг.
В следующее мгновение он уже лежал у края воронки, прикрытый остатками траншеи. Противник наступал. Рядом, тяжело дыша, плюхнулись двое бойцов. Третьего увел на правый фланг бородач.
— К бою, сукины дети! — хищно скалясь, прорычал Шепард. Юношеское лицо исказилось гримасой азарта и злобы. — Или вы хотите жить вечно?!!

Примечания
____________________

* сарж - сокращенное от «сержант»

Отредактировано. Alex_Crow.