Неправильный батарианец. Часть II. Глава I

Можно сказать, что с соседями по каюте мне повезло. Пассажирский лайнер «Калтор», так называемого «топ-среднего» класса, неторопливо и важно полз к ближайшему ретранслятору Моря Теней. Прибытие в колонию Лорек, точнее в ее столицу Джалнор, займет трое, а то и четверо общегалактических суток с учетом времени на дозаправку и посадку/высадку пассажиров. Шестьдесят шесть часов, проведенных в обществе крикливой мелюзги и не менее крикливых родителей были бы неимоверно циничным «подарком» со стороны Высших Сил.

Впрочем, беспокойство мое улетучилось сразу же по прибытии, так сказать, на место временного базирования. Молодая, вполне симпатичная на мой непритязательный вкус батарианка вполголоса разговаривала со своим младшим братом, вместе они рассматривали что-то невероятно интересное в иллюминаторе. Хотя разве может быть что-то интересное в созерцании бездонной пустоты Галактики, усыпанной однотипными, большими и маленькими, звездами и звездными скоплениями? Оказывается, может. Видимо, совсем одичал я на этих бесконечных войнах...

Листая электронное досье на своего будущего командира, Тарака, я косил внутренним глазом на батарианку со звучным именем Перра. Младшего брата Перры звали Широм, хотя он интересовал меня, конечно, меньше, чем... в общем, я украдкой разглядывал батарианку, пробегая взглядом по стройной фигуре, которая приятно гармонировала с темно-синим повседневным платьем, и лениво прикидывал, а не попробовать ли мне с ней... но перед глазами немедленно вставал образ Шеньи, причем я моментально вспоминал неприятный эпизод два года назад, когда мы с ней поссорились, она влепила мне оглушительную оплеуху, и домой я вернуться смог только через два месяца, не выдержав, с позволения сказать, «пищи» собственного приготовления.

Отогнав крамольные мысли, хотя глаз нет-нет, да и косил в сторону девушки, я начал бегло просматривать выводимую на экран электронного планшета информацию. Тарак Сера’Ран, сорок пять лет... надо же, на три года всего старше... ветеран «Синих Светил», срок службы в ЧВК — семь лет. В самом деле, семь лет — немалый срок на нашей нелегкой работе. Та-ак, дальше... служил в батарианских вооруженных силах. Ну, это не ново... длинный послужной список. Личная жизнь, физические данные... стоп!
Взгляд за что-то зацепился; чувство такое, будто в уголке глаз застряла соринка. Я быстро пролистал страницу вверх и снова пробежал глазами по экрану. Личная жизнь... нет, не здесь, выше. Вооруженные силы, срок службы, контракт... «соринка» мгновенно исчезла, едва я открыл послужной список и нашел строку, которая внешне ничем не выделялась, но была другой. Вот оно!
«Интендант 45-го отдельного отряда по логистике и снабжению Сухопутных войск Вооруженных сил Батарианской Гегемонии, категория Е-7, в отставке с 2176-го года». 

Сие откровение смахивало на удар прикладом. Ленивые мыслишки об ужине в ресторане лайнера в компании Перры и Шира мгновенно испарились, словно мусор, выброшенный в открытый космос. Почему? Потому, что я прекрасно знал, чья должность и личность скрывались за казенной формулировкой «интендант 45-го отряда по логистике и снабжению». И помнил, что после приснопамятного 2176-го года в живых остался лишь один такой... «интендант». Этот неприятный факт довольно долго терзал мою неуспокоенную совесть.

Дождь.

Несмотря на то, что «Освобождение угнетенного Предела»* до сих пор широко освещается СМИ пространства Цитадели и Министерства информационной пропаганды Гегемонии, я начал забывать, казалось бы, важнейшие подробности «Освобождения». Но одно помнил четко: дождь. На Кхар’Шане никогда не шли такие сильные дожди, как на Элизиуме. Казалось, оголи руку — и на ней мгновенно образуются синяки. Линзы шлема запотевали от одного выдоха, длинные, будто расплющивающиеся при ударе, капли неведомой мне прозрачной жидкости стекали, словно сакхиры, и как ни протирай толстой перчаткой забрало, видимость не улучшалась. Так что, как только очередной эшелон десантных челноков совершил посадку в нескольких километрах от осажденного командного центра Альянса, съемные забрала тактических шлемов полетели на землю.

В челноке командир 45-й роты спецназначения — известной в Вооруженных силах Гегемонии, как 45-й отряд по логистике — Бар’Ибба разъяснил общую для всех отделений задачу: всех встреченных на пути людей, кроме боевиков Эланоса Халиата, бандитского авторитета, устранять, пленных не брать, открывать упреждающий огонь на поражение. Я только покачал головой и промолчал. Остальные командиры отделений тоже не загорелись энтузиазмом.

Вопрос задал лишь новичок, Ламок, попавший в роту прямиком из военно-космической разведки:

— Дир**, а как же правила открытия огня?

Я встретился глазами с Форином, ведущим одного из отделений, и качнул подбородком: что, мол? Форин улыбнулся, одной парой глаз указал на Ламока, второй — на его соседа по имени Над, такого же новичка, бывшего десантника, присланного мне взамен бойцов, попавших в госпиталь, и ехидно подмигнул. Намаешься, мол, с ними. Я ответил лишь жестом, выражающим раздражение — сложив пальцы в кулак, выставил средний верх. В словах Форина была неприятная для меня правда. Новички — всегда проблема...

Тем временем Бар’Ибба отрицательно качнул головой:

— Никаких. Повторяю — огонь на поражение, пленных не брать. Вопросы, боец? — подчеркнуто нейтральный взгляд усмирил новичка лучше всяких словесных угроз.
— Никак нет, дир, — Ламок уставился в пол, наверняка привыкая к мысли о том, что придется стрелять в беззащитных гражданских. Привыкай, сопляк, все через это проходили. По себе знаю — через несколько месяцев, когда пройдет эйфория и чувство новизны, новичок задастся вопросом: «чем наша работа отличается от простого убийства? Только тем, что нас посылает государство? Какое право мы имеем...» и так далее. Чует мое сердце, сегодня мы и не на такое насмотримся...

Командир продолжил брифинг. К счастью, слышимость была на уровне, в основном благодаря стараниям нашего «министра национального процветания», в прошлом тоже носившего «скрещенные когти***» и обеспечивавшего СГВ самой современной экипировкой. Тактические шлемы седьмого поколения с процессором цифровой обработки сигналов позволяли четко разбирать речь даже на фоне стрельбы и взрывов.

Конечно, шум стоял сильный — в семидесятых годах челноки батарианского производства, в отличие от почти идеальных турианских собратьев, оборудовались радиаторами не самого высокого класса и капризными маршевыми двигателями. Нам повезло, что дождь не позволил пыли буйствовать круглые сутки, как обычно на Элизиуме. Иначе мелкий сор грозил забить внутренности челнока, и мы бы уже никуда не полетели...

— Логист сорок пять, готовьтесь к десантированию. РВП в точку «два» — десять минут.

Голос пилота словно подстегнул нас. Сонная апатия, казалось, овладевшая всеми, мгновенно исчезла. Спецназовцы зашевелились. Я тоже засуетился, первым делом нащупал рюкзак и винтовку, затем поднялся на ноги. Когда передо мной выросла длинная фигура Форина с рюкзаком на спине, я повесил полуавтоматический «Барк» на шею и, методично открывая и закрывая один за другим клапаны карманов, начал стандартный осмотр рюкзака впередистоящего. Комплект панацелина в левом кармашке на внешней стороне клапана основного отделения, бинт и герметик в правом... все медицинские принадлежности должны находиться в одном и том же месте у всех солдат — в случае ранения времени искать не будет... тубус со сменными ствольными радиаторами пристегнут снизу, у поясницы, чтобы можно было достать, лишь заведя руку назад... а это что такое? Покопавшись в боковом кармане рюкзака, я ухватил пальцами округлую гладкую головку чего-то длинного и потянул руку обратно. Мелькнули знакомые очертания, логотип, маркировка... это же «Катар», наствольная граната к штатному «Барку»! Экспериментальный образец, штучная партия! Вот гад! Форин умудрился свистнуть разработку правительственного ВПК и сохранить ее у себя. У обоих батальонов СГВ неделю слюнки текли на фотографии этой штуки, размещенных в «военном» секторе экстранета... зажав гранату в руке, я закрыл рюкзак и хлопнул Форина по плечу. Завершив в свою очередь осмотр кого-то еще, тот обернулся и встретился взглядом с моими глазами, выражающими укоризну... и немой вопрос «откуда?!». Форин хитро улыбнулся, принял гранату... и сунул мне в нагрудный карман костюма! Я впал в столбняк. Командир смежного отделения постучал пальцами по набедренному карманчику, из которого... выглядывала еще одна округлая головка! Ну, Форин, ну... «Вернешься на базу, спекулянт проклятый, не избежать тебе нашего допроса, где ты умудрился достать две экспериментальные гранаты», — подумалось мне.

По плечу хлопнули и меня. Самаль, пулеметчик группы, скрестил ладони в жесте «все в порядке».

— Внимание всем! — балансируя, чтобы не упасть на раскачивающийся пол челнока, к задней аппарели прошел Бар’Ибба и повернулся к нам лицом. — «Пятьдесят четвертые» увязли! Потеряна связь с шестью отделениями, два считаются уничтоженными полностью, еще два действуют автономно и децентрализовано где-то на западной окраине города!
— Спасательная операция? — в шлеме раздался голос Форина. Мне тоже было интересно, предпримет ли командование что-либо для спасения 54-й роты СГВ, шедшей с первой волной пиратов-штурмовиков трое суток назад.
— Отрицательно, — командир покачал головой. — Местонахождение неизвестно, статус и цели тоже. Мы и они сами по себе.

Спецназовцы переглянулись, кто-то недовольно зароптал, Самаль емко и точно прокомментировал ситуацию, а я задумался. Среди десятков, а то и сотен пиратов Халиата, две роты СГВ легко затеряются. Для всех эта война... война? Да, пожалуй, так. Обычной операцией назвать э т о язык не повернется. Локальная война не просто между колонистами и пиратами, не между одной пограничной дивизией и кучей бандитов... это война между расой землян и расой батарианцев. Которые страстно ненавидят друг друга и которые, будь такая возможность, вместе со своим противником уничтожили бы всех остальных, невзирая на последствия. Для всех события на Элизиуме останется лишь «набегом пиратов», «наплывом бандитских элементов», но для знающих батарианцев и людей «Освобождение Предела» по взаимной ненависти и усилиям займет место наравне с Инцидентом и Утренней войной.

Бар’Ибба не стал повторять вводную. Все группы имели свой спектр задач. Каждое отделение будет действовать обособленно от остальных, и возвращаться тоже станет в одиночку. Если будет кому...

Я одернул себя. Что значит «если будет кому...»? Будет! Уничтожив население Элизиума, пираты Халиата разграбят колонию, затем регулярные части Гегемонии выбьют их оттуда. Экспансию людей суждено остановить таким батарианцам, как Бар’Ибба, Форин и, чего уж скромничать, я. А остановив, разойтись в очередной отпуск...

Но плохое предчувствие не покидало. Ощущение покалывания в груди, будто тяжело сделать вдох, появилось еще во время погрузки на Торфане и не отпускало...

Когда к нам медленно, настороженно подполз транспортер с небольшой пушкой на поворотной башне и несколькими мазками на борту, долженствующими изображать их принадлежность к «карателям Халиата», я почувствовал себя несколько лучше. Приунывшие было бойцы, прилежно дежурившие по обе стороны шоссе, тоже повеселели.

Когда следом подтянулись еще пять машин на гусеничной основе, воинственно порыкивающих двигателями, стало вовсе хорошо, и я даже перестал на минуту озираться по сторонам, с толикой брезгливости отмечая серость, тесноту и общую унылость города.

А город и впрямь уныл до невозможности... Элизиум, столица одноименной колонии, лежал в руинах. То совсем близко, то где-то на пределе слышимости раздавались звуки рвущихся гранат, длинные стаккато пулеметных очередей и свистящее шипение уходящих в первый и последний полет ракет... Большую часть жилого района составляли невысокие строения по пять-семь этажей. Меж ними скромно пристроились сборочные одноэтажные модули и вагончики — складские и рабочие. Ближе к центру Элизиума — наиболее укрепленному району осажденной колонии — начинались шеренги низких, но широких зданий администрации. Все они в данный момент являлись потенциальными позициями для десятков минометов — гениальных в своей простоте творений человеческой оружейной мысли. Сколько дырявых крыш — столько и подходящих позиций для обстрела под большим углом.

Единственной структурой города, выполнявшей свои функции в военное время, являлся штаб 10-й пограничной дивизии Альянса, чьи солдаты гордо и, как позже выяснилось, абсолютно незаслуженно называли себя «Псами войны». На Торфане я повертел в руках наполовину сожженную эмблему дивизии — стилизованное изображение потешных в своем наигранном гневе, оскалившихся зверьков с торчавшими вверх треугольниками ушей, от чьих загривков уходили цепи.

Мало-мальски централизованно оборонялся как раз штаб 10-й дивизии космической пехоты Альянса. С рассеянными же по городу останками ополченцев Халиат не церемонился — обнаружив очередной крупный, но окруженный пункт повстанческой оборонительной линии (которая, конечно, и не линия вовсе, а отдельный городской участок, огрызавшийся огнем), «каратели» вызывали штурмовую авиацию. Через пятнадцать минут прибывшие «летуны» распахивали бомболюки, и ошалевший от счастья Бахир**** принимал очередное жертвоприношение...

Со штабом дивизии дело обстояло сложнее. Хотя наши войска нет-нет, да и прорывались на некоторых участках, но возникшие очаги быстро угасали, «карателей» отбрасывали назад, и все начиналось сначала... моторизованная пехота, легкие транспортеры, штурмовые и десантные челноки снова и снова волнами накатывались на проклятые аванпосты дивизии, и раз за разом большая часть атакующих не возвращалась. Пехотинцы теряли специалистов и командиров от огня снайперов и пулеметных точек, транспортеры, неуклюже маневрируя на узких улицах и поворачиваясь то бортом, то задом, становились отличной мишенью для противотанковых расчетов, для которых легкобронированная техника являлась не угрозой, а жертвой. «Каратели» понесли настолько тяжелые потери, что подкрепления отправлялись уже не с перевалочной базы на Торфане — некого было отправлять оттуда — а прямиком из Систем Терминуса, собираясь в небольшие группы, сразу по прибытии бросавшиеся в бой.

Штаб оборонял хороший командир... очень хороший. Грамотный, решительный, имеющий достаточно ресурсов для того, чтобы вновь и вновь отбивать атаки, без попыток, правда, перейти в контратаку. Кто же это такой умный?..

«Интенданты» начинали нервничать. Все больше отделений СГВ перенаправлялись на соединение с «карателями» для того, чтобы начать штурм аванпостов. Совсем недавно на связь вышел Форин — он докладывал, что его группа целиком накрылась в канализации, куда прямым приказом погнал их «интендант». Активно перемежая речь нецензурными выражениями на трех диалектах, Форин пояснил, что в одиночку идет на соединение с группой Бар’Иббы, как раз готовящейся к очередному штурму штаба дивизии Альянса. После чего связь оборвалась.

Стоило вспомнить «интендантов», — приписанных к каждому отделению СГВ штабных аналитиков — как комлинк шлема противно и протяжно запищал. Раздался щелчок — устройство, настроенное на «прием», автоматически ответило на вызов.

— Логист три старший, доложите обстановку! — неприятный, скрипучий голос заставил меня поморщиться. Сопровождая взглядом подползающий к нам транспортер, стрелок которого бдительно держал окна зданий на прицеле, я буркнул:
— Все нормально, — и махнул стрелку, чья щуплая фигура с узкими плечами и круглой головой без проблем выдавала в нем человека. Тот кивнул и показал мне большой палец. «Пошлешь меня еще раз — пальцы переломаю», — беззлобно подумал я.
— Авив*****, постарайтесь докладывать по форме! — сварливо рявкнул «интендант», чьего имени я, конечно, не знал.
— Интендант, моя группа не в той обстановке, чтобы...
— Логист три, офицер всегда должен быть в «той» обстановке! Докладывайте по форме, как предписано уставом Батарианских Вооруженных сил! — продолжал упорствовать невидимый мне собеседник.

«Найди сначала разницу между офицером и авивом, тупая скотина!», — не сдержавшись, я презрительно сплюнул на асфальт, но так же легко выплеснуть переполнявшее бешенство, наполнявшее все мое естество от одного звука голоса «интенданта», было нелегко.

Самаль, державший на прицеле участок дороги, уходивший прямиком к штабу разгромленной пограничной дивизии, обернулся и выразительно постучал пальцем по шлему.

— Докладываю, — ища взглядом командира «карателей», спрыгивающих с транспортеров, процедил я. — Подразделение «Логист три» поставленную задачу выполнило. Заняли позицию на главной дороге, ведущей непосредственно в глубину враждебной территории. Обещанное подкрепление только что прибыло. Жду дальнейших приказов. Прием.
— Хорошо, — я прямо-таки почувствовал, как «интендант», напыщенный идиот на другом конце канала связи важно кивнул, упиваясь своей куцей властишкой, ублюдок... — Мои приказы: присоединиться к группе «Орус» и атаковать имеющимися силами главный штаб <nobr>10-й</nobr> пехотной дивизии...
— Забирайся!

Я проигнорировал протянутую стрелком транспортера руку и ухватился за приваренную к борту «десантника» раму. Остальная группа уже расположилась позади башни с пулеметом — Самаль справа, Ламок по левому борту, а Над просто привалился спиной к основанию башни. Мне пришлось, свесив ноги, присесть у борта, положив «Барк» на колени, и дожидаться возвращения разведгруппы.

Стрелок-«каратель», пожав худыми плечами и лязгнув сочленениями дешевого бронекостюма, полез в отверстие. Верный пороку человечества, он достал из кармашка белые цилиндрики и, прикрыв от дождя рукой, поджег бумагу. Ветер донес до меня щекочущий ноздри запах, и я отвернулся.

Дождь практически прекратился. Лишь часто-часто стучали по асфальту стекающие с крыш капельки прозрачной жидкости. В домах дальше по дороге вспыхивали и угасали вспышки, за которыми следовали четкие дымовые следы. Минометы, конечно... их там сейчас, как сытых пыжаков на заброшенном продовольственном складе.

Впереди раздался знакомый металлический лязг гусениц. Из-за поворота вынырнул посланный в разведку транспортер и, резко остановившись, лихо развернулся задом.

Я спрыгнул. Навстречу мне прошлепал, не глядя на глубокие лужи, батарианский «каратель», командир колонны Форван.

— Что? — коротко осведомился я. Форван злобно пнул борт транспортера:
— Люди положили мое разведотделение. Целиком.
— Как это?
— Прижали пулеметным огнем и поодиночке всех перестреляли, пока я...
— Батарианцев много было? — оглянувшись на стрелка-человека, тихо спросил я.

Форван отрицательно качнул головой:

— Ни одного. Пятнадцать стрелков из смежной группы, люди и турианцы. Что я, дурак, своих туда посылать? Пусть людишки разгребают, мне бойцы нужны для другого, — Форван потер лицо широкой ладонью и добавил: — Известно, кто командует Альянсом в функционирующем штабе дивизии.

Я выжидающе уставился на него, прикрыв внутренние глаза — капли назойливо заползали под веки.

— Некто авив Джеймс Шепард. Двадцать два года, Силы специального назначения Альянса. Скотина, какой-то авив уже третьи сутки держится против нескольких сотен...
— Откуда сведения? — перебил я.
— Сумели засечь, — отмахнулся наемник. — Идентифицировали по базе данных, которую нам какой-то чиновник из Альянса скинул перед атакой.

Я задумчиво кивнул. Авив Шепард, значит... вот и нашелся тот самый умный человек, надо же.

— В общем... задача вам ясна? Ваш этот... «интендант-три» должен был пояснить.
Я снова кивнул и промолчал. Говорить о том, как мне поясняли задачу, я не стал. Зачем? Форвану абсолютно не интересно то, что «интендант» пространно рассуждал об общей ситуации, наших несуществующих возможностях и инициативах, на ходу вносил коррективы в план задания и попутно орал на меня, обвиняя в бездарности командования группой.

Задача и впрямь выглядела простой (разумеется, если опустить причитания «интенданта», анатомию которого я страстно желал подкорректировать). Выдвинуться на бронетранспортерах, проскочить засады и вихрем ворваться в штаб дивизии. Раскатать всех тонких слоем по мокрому асфальту и доложить о выполнении. В конце координатор что-то буркнул о туманной перспективе получить благодарность нации и правительства... мысленно я уже представлял этого «интенданта» без зубов и с выколотыми внутренними глазами.

— Попробуем проскочить на скорости, — сказал Форван, разглядывая обшивку «десантника». Я покосился на него и склонил голову вправо.
— В ловушку влетим. Подорвут первую и последнюю машины, потом «десантника» посередине — и вспоминай, как там нас звали... а если они еще и минометы подтянут... десяток подарочков сверху — и нас уже никто и никогда...
— Слушай, что ты мне это рассказываешь? — взорвался батарианец. Он снова пнул ни в чем неповинный борт транспортера. — Ты думаешь, я не знаю?! Только назад уже дороги нет, либо вперед, а там посмотрим, либо... вон, как они, закончишь, — Форван кивнул головой в сторону «карателей», которые укладывали в воронку от снаряда последние тела расстрелянных нами гражданских — несколько женщин, которые прятались среди обломков госпиталя.

Я промолчал. Спорить было бессмысленно. И так понятно, что штаб здорово облажался. Армейский диверсионный спецназ в качестве штурмовой пехоты, идущей в бой наравне с наемниками-пиратами? Парадокс в действии.

Сильней всего меня беспокоил предстоящий бой. А точнее — сомнения в его исходе. В груди снова началось покалывание, и я, стянув перчатки, сдавил суставы пальцев. Один из них никак не хотел щелкать и приносить тягучую, ноющую боль во всей кисти. Я оставил попытки добиться желаемого ощущения и натянул перчатки обратно, отмечая чувство «неудовлетворенности», которое посещало всякий раз после длительного «воздержания» от хруста суставов. Вот тебе и замена «красному песку» — не пощелкал костяшками, мучайся теперь...

— Задача моей группы проста до пошлости, — меняя тему, сказал я, наблюдая, как в конце улицы начинается пожар. Это плохо... «летуны» постарались... или не в меру грамотный человек по имени Шепард готовится к торжественной встрече, спешно стягивая к месту прорыва имеющихся гранатометчиков? — На транспортерах пройти около четырех-пяти километров на север, прямо к штабу обороняющихся. Ворваться туда и сровнять весь командный центр с землей. Вырезать всех — гражданских и военных. Затем тихо рассосаться среди общего шума и, пока вы, «каратели», будете разгребать город, эвакуироваться на Торфан. А там меня ждет отпуск...
— Ну, значит, наши цели совпадают, — сплюнул на дорогу Форван. — Ладно, поехали... удачи, авив. Будь на связи. Канал четвертый.

Приложив напоследок пальцы к левой щеке и склонив голову, «каратель» тяжело зашагал к головной машине и исчез внутри, нырнув в боковой люк.

Я уцепился за раму транспортера и рывком поднялся на борт. В противоположном направлении пролетел истлевший бумажный цилиндрик.

На этот раз стрелок предлагать руку не стал. И правильно.


Примечания
________________________________
* официальное, данное батарианским Министерством информационной пропаганды, название штурма Элизиума;
** уважительное обращение к старшим по званию;
*** «скрещенные когти» — знак принадлежности к Специальной группе вмешательства Вооруженных сил Батарианской Гегемонии (СГВ). СГВ насчитывает два батальона по пятьсот бойцов. Аналоги (цели, задачи) в реальной жизни: спецподразделение Армии США «Дельта», управление «В» ЦСН ФСБ РФ.
**** Бахир — Дух Смерти и Войны, собирающий души погибших.
***** Авив — звание и должность в ВС БГ, соответствующее званию «сержант» и должности «командир отделения».

Отредактировано: Alex_Crow.