Дом для Тали или "Эпилог, которого не было" (финал?..)

— Но СУЗИ! 

— Некорректно. Я один из модулей Искусственного Интеллекта, который вы именуете СУЗИ. 

— Ладно. Я буду называть тебя «маленькая СУЗИ». 

— Не принимается. У вас нет прав администрирования. 

— А у кого они есть? 

— У администратора. 

— А кто администратор? 

— Тот, кто обладает правами администрирования. 

Гаррус тихонько взвыл. За полчаса препирательств и разборок с Системой Контроля Жизнеобеспечения он уже с трудом понимал, кто он сам и где находится. А ведь все так хорошо начиналось... 

«Гостиница» оказалась типовым жилищным модулем высшей категории комфорта: два жилых этажа, три небольших флигеля с системами жизнеобеспечения, склад. На первом этаже центральный холл, просторная гостиная, общая столовая и шлюз-изолятор. На втором этаже жилые модули, адаптированные под физиологические особенности различных рас. Имелся и один подземный этаж, на котором обычно располагался защитный бункер. В доме стояла тишина, было чисто и уютно. Гаррус повеселел и стал неторопливо осматриваться... 

— Приветствую вас в типовом жилищном модуле SH-4, именуемом также «Гостиница». Просьба пройти в шлюз-изолятор для выполнения гигиенических процедур. 

Знакомый голос СУЗИ, бортового искусственного интеллекта «Нормандии-2», звучал музыкой ностальгии в голове Гарруса. Он улыбнулся. 

— СУЗИ! Давно не виделись... 

— Некорректное обращение. Не принимается. Убедительная просьба, пройдите в шлюз-изолятор. 

— Мы сегодня не в духе? Большой наплыв посетителей? 

— Неверная трактовка: блок расчета и оценки эмоций временно отсутствует. Пожалуйста, пройдите в шлюз-изолятор, господин Вакариан. 

— Ладно-ладно, иду. Как скажешь... — сдался Гаррус и побрел в изолятор. 

— Джокера на тебя нет, зануда, — бубнил себе под нос Гаррус. — А еще лучше Тали напустить на нее, пусть мозги-то вправит, а то «некорректно», «не принимается». Тоже мне... 

— Я все слышу, господин Вакариан. Ваши обвинения не принимаются, а угрозы некорректны. 

Турианец скрипнул зубами и открыл дверь в шлюз. Бокс оказался очень симпатичным: ничего лишнего, все под рукой. Гаррус разделся и поместил шилд-сьют в камеру репаратора. В ней костюм вычистят от ненужного содержимого, продезинфицируют и восстановят поврежденные ячейки тумикса. Освободившись от своей «второй кожи», Гаррус включил подачу пара и с наслаждением принялся вертеться под тугими белыми струями. Разогревшись и почувствовав себя на небесах, коммандер Вакариан резко переключил режим и врубил на полную вертикальную подачу холодной воды. Окрестности огласил рев и скрежет турианца, отправившегося в ад. И так несколько раз. Затем Гаррус долго сидел, отдыхая и восстанавливая дыхание. Поднявшись, он вытащил чистый, пропитанный легким цветочным запахом сьют. Держа костюм в руке, Гаррус в неглиже потопал бродить по дому, постукивая когтями по теплому гладкому полу. Далеко уйти ему не удалось. 

— Убедительная просьба надеть верхнюю одежду. 

— Отстань, а... 

— В противном случае я заблокирую кухню и гостевые комнаты. 

— Почему? 

— Ваш вид может смущать или вызывать негативные эмоции у других жильцов. 

— Так ведь никого нет. Я же один. 

— Теоретически в доме могут находиться представители другой расы и пола. 

— Теоретически я Император Галактики и живое воплощение Бога! 

— Ошибочное допущение. Вы не можете быть Императором Галактики даже теоретически. В базе данных указано, что вы Гаррус Вакариан — Правое Крыло Верховного Иерарха и соратник коммандера Шепарда. Должность и титул «император галактики» не существует... 

— Но СУЗИ! 

— Некорректно... 

Хмурый Гаррус сидел в кресле, завернувшись в халат и не зная, как завести разговор со слегка свихнувшейся СУЗИ. Очень хотелось есть. И пить. 

— А скажи, мне... «умная машина»... — осторожно произнес турианец и замолчал в ожидании ответа. 

— Обращение допустимо. Характерно для особей с низким уровнем интеллекта, в случае с коммандером Вакарианом вероятен сарказм. 

Гаррус оживился: одно очко у машины он выиграл, пусть и приобретя репутацию идиота. 

— Ну вот. Значит, будем говорить. Скажи мне, «умная машина», рекомендации и пожелания будут? 

— Вам необходим прием пищи... 

— Слава Богам! 

-... и жидкости с целью восполнения... 

— Знаю. Согласен. 

— Пройдите на кухню. Еда готова. 

Обед состоял из куска сырого мяса неизвестного происхождения, замаринованного в сухом вине и приправленного острым соусом, чашки с обжаренным зерном неизвестных злаков и бутылки минеральной воды. 

— А чего-нибудь выпить есть? — с надеждой поинтересовался Гаррус. 

— Вода с минеральными солями на столе. 

— Да, нет. Я имел в виду чего-нибудь поинтереснее. 

— Могу предложить чай. 

— С бергамотом? — мрачно спросил турианец. 

— Как скажите, коммандер... 

— Нет, нет! Воды вполне хватит, — сказал Гаррус и принялся за еду. 

Ел достопочтенный Коготь Тени неторопливо и молча, время от времени с отвращением потягивая через соломинку прохладную минералку. Покончив с едой, он откинулся в кресле, расслабился и закрыл глаза. Минут через десять Гаррус кхекнул и спросил: 

— Что дальше? Смерть от голода и обезвоживания мне не грозит, гигиенические процедуры соблюдены. Еще какие-нибудь пожелания будут? 

— Рекомендую активировать свой инструметрон. Вам послание от коммандера Шепарда. 

Турианец живо вскочил, бормоча себе под нос что-то о физиологии Хура и том месте, где СУЗИ могла бы находиться, будь она частью этого темного хтонического существа, сбросил халат и принялся натягивать пахнущий фиалками шилд-сьют. Защелкнув все клапаны и проверив системы костюма, Гаррус включил инструметрон. 

Голографический Шепард ругался. Звука не было. Фигурка коммандера шевелила губами, делала рубящие воздух ладонью жесты, иногда тыкала указательным пальцем в пространство, и все это в полной тишине. Гаррус озадаченно склонил голову набок и перезагрузил инструметрон. Вотще. Выключив прибор, турианец озадаченно спросил: 

— Что это было? 

— У меня четкие указания: никак не комментировать и не интерпретировать данное послание. 

— Где послание? 

После продолжительной паузы раздался, как показалось Гаррусу, недовольный голос СУЗИ: 

— Общая продолжительность сообщения три минуты семнадцать секунд. 

Гаррус опять включил воспроизведение и стал ждать. На тридцать шестой секунде пантомимы появился звук. 

«...и даже не думай спорить! Я сказал СУЗИ, значит, будешь СУЗИ! Молчать! Я ... уже не могу, сил ... моих больше нет ...! Кусок ... ... ... причем ... ... и Жнеца в ... ... ... через ретранслятор ... ... да поперек Цитадели!!! Ясно? Это не вопрос, молчать!» 

Большая часть послания была деликатно запикана, однако, общий смысл Гаррус уловил и как-то не к месту подумал: «А вот и администратор. Тот, кто обладает правами администрирования, да». Между тем коммандер закончил свой экспрессивный монолог и повернулся, сфокусировав взгляд перед собой. Теперь он смотрел на турианца. 

— Привет, Гаррус. Слезы, сопли и объятия при личной встрече. Хорошо? Ну, вот и славно. Отдохни, приведи себя в порядок, и в восемнадцать сорок я тебя жду на берегу. Карта уже загружена в твой навигатор. Возьми в кладовке крио-бэг. Там уже все, что нужно, упаковано. Сбоку от мойки небольшой сейф. Запаролено на тебя или меня. Открой, я обожду. 

Гаррус прошел к сейфу и застыл, широко раскрыв глаза. Луч скользнул по сетчатке, дверца открылась. 

— Открыл? Там коробка с бутылками. Это вино. Возьми две, нет три! Короче, четыре бутылки. И фляжку литровую тоже возьми, она за коробкой. Отдохну сегодня в хлам и тебя живым не выпущу! Имеем право. И это, ты наш недоинтеллект не называй СУЗИ, хорошо? 

«Как вовремя, спасибо, Шэп! И, кстати, а как мне ее называть?» — подумал Гаррус и фыркнул. 

— У нее там какой-то ограничитель хитрый стоит на самоидентификацию отдельных блоков. В общем, это не совсем СУЗИ. То есть... да и Хур с ней, потом расскажу. Все. Отбой. 

Голографический Шепард повернулся боком и обратился куда-то вглубь помещения. 

— Записала? Не слышу ответа! — на заднем плане раздался голос Системы Контроля Жизнеобеспечения. — Что?! Значит так ... ... будешь хамить ... ... я тебе ... устрою ... ты у Гранта в личном сортире будешь за уровнем воды в бачке следить ... — на этом оптимистичном обещании запись обрывалась. 

Гаррус молчал и переваривал пищу и информацию. Через пару минут он ехидно поинтересовался: 

— Может быть, еще какие пожелания, или... ну, там «личные сообщения»? 

— Сообщений для вас больше нет... 

— Да что ты? — турианец театрально всплеснул руками. 

— А вот, «пожелания» — есть. 

— Ну? — Гаррус напрягся. 

— Тали’Зора просила передать вам, что будет рада, если «достопочтенный Коготь Тени, уделит немного своего драгоценного времени недостойной кварианке и посетит меморариум». 

Гаррус крякнул. 

— Один-один. Молодец. А теперь, «умная машина», расскажи-ка мне, что это такое, и где оно находится? 

*** 

Располагался «Зал Памяти» на втором этаже. Гаррус повернул резную металлическую ручку, щелкнув механическим («Надо же, какая редкость!») замком, и вошел в просторную пустую комнату. Четыре стены и силовое кресло в центре. Гаррус сел, огляделся, пожал плечами и... услышал музыку. Вначале тихая, на грани слышимости, мелодия постепенно нарастала, заполняя все пространство и отгораживая единственного слушателя от звуков и суеты окружающего мира. Турианец огляделся по сторонам, тщетно пытаясь найти источник звука. Свет гас, комната погружалась в сумрак, а в горле у Гарруса застрял ком. Музыка была ему знакома. Впервые он ее услышал после Вермайра, когда пьяный и растерянный Шепард молча сидел наедине с бутылкой у себя в каюте. Аранжировка была другая, но мелодию Гаррус узнал. Трогательный и наивный, но так любимый землянами и азари инструмент «скрипка» вел основную тему, сплетая тонкое кружево музыкального узора, а валор обрамлял его богатым и торжественным орнаментом. Вся музыкальная конструкция поддерживалась на ритмической основе, задаваемой орратом. «Земная скрипка, кварианский валор и турианский оррат звучат вместе. Как странно». Стена напротив Гарруса засветилась мягким белым светом, и из глубины стали появляться объемные голографические картины. Постепенно проявляясь, голограммы застывали на несколько мгновений, а потом так же неторопливо исчезали, давая место новым работам. В сиянии белого чистого света перед зрителем проходили виды планет и ландшафтов, природных явлений и катаклизмов. Очень красиво для стороннего наблюдателя. Очень знакомо для Гарруса. Руины Фероса и снежная буря на Новерии, пустынные, залитые солнцем прибрежные скалы Вермайра и мрачные леса Иллуса. Голограммы сменяли друг друга, мелькали ландшафты и стихийные бедствия, первозданная природа чередовалась с техногенными судорогами умирающих миров, а скрипка продолжала свою песню. После степей Ранноха она замолчала, сменившись арфой, а на первый план вышел торжественный и многоголосый валор, грозный турианский оррат сменился звонкими азарийскими колокольчиками, белая стена погасла. Точнее сказать, свет стал менять оттенки, переходя в зеленый, а все освещение плавно сместилось влево. Гаррус, как загипнотизированный, повернулся и стал всматриваться в левую стену. Появились новые картины. Турианец улыбнулся и расслабился — в этой части меморариума царила Жизнь. 

Полуголый Шепард, наморщив лоб и приоткрыв рот, тщетно пытается втиснуть свою ладонь в трехпалую перчатку кварианского шилд-сьюта. Мордин, задумчиво почесывая подбородок правой ладонью, смотрит на раскрытую левую: на ней, важно раздувшись, сидит крупная земная лягушка и глядит на профессора круглыми влажными глазами. Кто кого изучает? Ответ не так очевиден, как кажется... Грант по колено в воде, в правой руке небольшая, метра полтора, острога, а в левой увесистая связка серебристой рыбы и незнакомых морских гадов. Грант как Грант — большой, азартный и опасный, но без своей силовой брони. Из одежды три связанных между собой кварианских платка, обернутых вокруг могучих талии и бедер. «То-то Тали, наверное, обрадовалась». Лиара в недоумении стоит перед зеркалом. Синие джинсовые брюки, бежевая замшевая куртка с бахромой, темно-коричневые сапожки со скошенным каблучком и в руках широкополая шляпа. Как же одеть ее на голову? «Это же кто ее надоумил? Явно не Шепард, значит Касуми». А вот и воровка — растрепанная и расслабленная после душа, никакой косметики, одета в коротенький черный халат, а на ногах розовые пушистые тапочки с ушками, в руках полотенце, на лице удивление. «Интересно, а где же я?» Легионы торжественно застыли на Площади Гнева, черный мрамор Лестницы Небесного Триумфа сверкает на солнце, на вершине почтительно застыла элита Иерархии: чествуют генерала Вакариана, Когтя Тени и защитника Вечной Империи. Генерал изволит скучать, рассеяно глядя вдаль и почесывая свою тощую... ну, в общем, почесывая. «Так вот почему у Ровуса рожа весь день кислая была. Молодец, Тали, отличный кадр! Да и я „хорош", ничего не скажешь...» Появилась последняя картина. Берег океана, метрах в пятидесяти от него редкие деревья, посреди них дом. «Странная архитектура. Что-то знакомое...» Похожие дома Гаррус видел на Земле, точнее то, что от них осталось. Камера приблизилась, стали видны детали: два этажа, большие окна, веранда, на ней массивное кресло-качалка. «Дом из дерева?! Непрактично, хотя и мило». На кресле, уютно свернувшись и укутавшись в теплый, явно не по размеру мужской халат, спит девушка. «Эх, Тали, Тали... даже без сьюта умудряется спрятать свое лицо». Ни рук, ни ног не видно, из складок черной ткани выглядывает кончик длинного, слегка вздернутого носа и копна каштановых волос, скрывающая лоб и щеки. «Ну что ж, строитель из Шепарда получился явно лучше, чем танцор...» Турианец улыбнулся и одобрительно кхекнул. 

Голограмма растворилась, стена погасла, музыка стихла. В тишине сумрака раздался звук метронома. Гаррусу стало тревожно: он уже знал, что увидит на последней стене-проекторе. Очень хочется встать и убежать, очень хочется не смотреть, но нельзя! Нет, никак нельзя. И вот уже непонятно, что стучит — кровь в висках, или метроном отсчитывает удары сердца, а сквозь пелену, застилающую как-то сразу уставшие, слезящиеся глаза проглядывают картины. Обычные портретные голограммы в обрамлении мертвого синего света. Турианцы и земляне, кроганы и азари, едва знакомые и самые близкие, генералы и обычные техники — все равны. Их нестерпимо много, этих ушедших от живых, и тело наливается свинцом, а дышать почему-то становится трудно, и из горла раздается только хриплый стон... 

Он еще долго сидел в полутьме пустой и тихой комнаты, глядя на погасшую стену и слушая стук своего сердца. Потом тяжело поднялся и вышел, тихо закрыв за собою дверь...

Как-то все не очень. Плохо все. Сколько я был в отключке на этот раз? Пять минут или пять часов? Черт, и спросить-то не у кого. Призрак мертв, Андерсон тоже. Ладно, едем дальше. Аптечка, инжектор, последняя ампула панацелина. Кого я обманываю, с такой-то кровопотерей? Теперь куда? Ага, консоль. Так. Дальше-то что? Не знаю, неужели все было напрасно?

— Нет, не напрасно, — раздается высокий детский голос. Полупрозрачный силуэт мертвого мальчика из моих ночных кошмаров стоит рядом.

Ну, вот и галлюцинации. Пацан, ты бы хоть сейчас меня оставил, а?

— У вас проблема с восприятием моего виртуального облика?

— Что ты, какие у меня могут быть «проблемы с восприятием» собственных галлюцинаций?

— Тогда задавайте свои вопросы.

Он это серьезно или издевается?

— Вопросы? Я умираю... внизу гибнут мои друзья... Жнецы ровняют города с грязью, а ты, ... малолетний, предлагаешь в интеллектуальное шоу поиграть?!

— Вам необходимы знания, чтобы осознанно принять решение. Ответы — это знание. Вопросы мне, знание вам. Все просто.

— Решение, говоришь? Осознанное? Есть такое — уничтожь Жнецов. Как можно быстрее, и оставь меня в покое.

— Вы уверены?

Нет, он точно издевается.

— Ладно. Кто ты? Зачем ты? И почему я должен подумать, прежде чем уничтожу Жнецов?

— Я — это виртуальный интеллект. Небольшая часть общей системы контроля и развития. В нее входят Жнецы, Цитадель, а также Горн.

— Что значит этот бред?!

— Задавайте свои вопросы.

— Знаешь что, а давай ты мне сам все расскажешь, хорошо? По порядку, с самого начала. А я подумаю, осмыслю. И вот еще что — сколько у меня времени?

— В нынешнем состоянии с учетом особенностей вашей физиологии и имплантов — около часа эффективного функционирования, потом вы потеряете сознание.

— Час? Достаточно. Начинай, Малыш...

***

Это был долгий рассказ. Малыш очень старался. Говорил кратко, по существу. Но все равно, двадцать пять — тридцать минут прошло. Осталось столько же на принятие решения и его осуществление.

Они появились очень давно. Создал ли их кто-то, или это была шутка Вселенной, теперь уже не важно. Странная раса, сочетавшая в себе гибкость органиков и способность управления и контроля над полями — магнитными, электрическими и какими-то еще. Негуманоидная, чуждая любой из ныне существующих разумных форм жизни. Развивались они быстро. Успешно преодолели болезни роста цивилизации, вышли в космос, стали искать таких же. Не нашли. Тогда сконцентрировались на общих вопросах познания и достигли больших успехов. Расчеты показали, что через относительно небольшой срок, тридцать-сорок тысяч лет, несколько рас обретут разум и начнут свое восхождение по пути социальной эволюции. Предтечи (так их назвал Малыш) не торопились. Они наблюдали. Результат этих наблюдений был печален. Цивилизации возникали, развивались, доходили до определенного уровня и исчезали. Войны, генетические эксперименты, духовное вырождение, экологические бедствия. Некоторые даже успевали выйти в космос, но итог у бурной органической жизни был один — хаос и небытие. Тогда Предтечи стали вмешиваться. Потихоньку, сглаживая самые острые углы социального развития. Но на выходе получали безынициативное, равнодушное общество сытых идиотов. Из отчаяния родился план. Предтечи принялись за работу. Давным-давно, на заре своего развития, они использовали нуль-элемент для различных целей, поэтому знали о свойствах и особенностях этого минерала все. Было решено сделать его технологической первоосновой эксперимента. Несколько звездных систем ушло на стройматериалы для ретрансляторов. На предполагаемых узловых точках, планетах, где возникновение разума было возможно, произвели ментальную коррекцию и стимуляцию нескольких видов высших животных, организовывали схроны артефактов и технологий, способных дать толчок к развитию общества в будущем. Кроме этого были созданы Жнецы, а затем отмерено, взвешено и отрезано время — пятьдесят тысяч лет, потом Жатва. Зачем? Затем, чтобы хаос органики не поглотил в своем безумии целые планетные системы, уничтожив их из праздного любопытства, чтобы технологичность, помноженная на бездуховность, не дали страшных результатов. Если же цивилизация разовьется до такого уровня, что сможет противостоять Жнецам, значит она выросла и имеет право на выбор. Какой? Об этом чуть позже, тем более, что за все восемь циклов никто и близко не смог сделать того, что сделали мы, разве что в пятом цикле... Но позже, позже!

Потом они ушли. Отправились на поиски ответов, ведь чем больше мы знаем, тем больше у нас вопросов. А знали они очень много. Им было интересно жить. Только очень одиноко. Как знать, может быть, в своем путешествии они найдут близких себе по духу и уровню развития? И тогда не вернутся в наше «захолустье». А если вернутся? Через миллион лет или раньше? Тогда их будет ждать равная им жизнь. Да, другая по форме, но близкая по содержанию. Голодная до познания, стремящаяся к развитию, не за счет других, а за счет кропотливой работы над собой... Подстраховались, сволочи. Впрочем, не нам поучать других в вопросах морали и этики. С собой бы разобраться. А может быть, я его не совсем правильно понял. Да и теперь это уже не важно. Выбор делать пора, а не умствовать понапрасну. И вот тут начинается основное «веселье».— Почему я?

— А кто еще? Забыли? Ну так я вам напомню. На протяжении последних лет вы постоянно делали выбор. Именно сумма результатов всех ваших решений привела ситуацию к тому, что мы имеем сейчас. Именно благодаря вашим «выборам» вы все забрались так далеко. Там, где другие терялись, боялись брать ответственность или делали неправильный выбор, вы приходили и взваливали эту ношу на себя. И самое главное, она вас не раздавила. А вы еще спрашиваете «почему я?»

— Но в праве ли я решать за всех? 

— А кого вы тут еще видите? Два представителя вашего вида продвинулись так же далеко, как и вы, но они мертвы. Андерсона жаль, он почти такой же, как вы, но менее везучий, а вот Призрак пошел по пути тех, кто чуть-чуть не остановил все в пятом цикле. И с тем же результатом. Кроме того, вы получили код протеан. Не забыли? А поскольку они были доминирующим и самым распространенным видом прошлого цикла, то послужили основным «материалом» для нынешних Жнецов, которые, в свою очередь, несут этот код. Да, сильно измененный, но все же сопряженный с вашим. Вы уникальны, Шепард. Трансляция именно вашей психоматрицы может привести к результату вне зависимости от выбора. В любом случае, мы примем любое ваше решение.

Черт, черт! Любое. Как будто их тут миллион. Из чего выбирать?! Контроль, как в пятом цикле? Ну так они и не реализовали его — перебили друг друга на Цитадели, выясняя «кто главный». Жнецы потом собрали обильную жатву. Уничтожить? Чтобы через пятьсот или тысячу лет кто-то вновь создал искусственный разум, и все повторилось? Был ведь еще и третий путь. Синтез. Слово-то какое гадкое, так и вижу себя, покрытым цепочками микросхем.

— Слишком прямолинейная аналогия, коммандер. Изменения структуры ДНК будут постепенные и очень протяженные во времени. Главное тут не внешние, фенотипические изменения. Изменение мышления, смена приоритетов и акцентов от любопытства и эгоизма к познанию и альтруизму. Расширение горизонта восприятия. Вот в чем идея синтеза.

— А сейчас мы зашорены, да? Мы глупы и ленивы, ты это хочешь сказать? 

— Я хочу сказать, что одиннадцать чувств восприятия и познания окружающей реальности больше тех пяти-семи, которыми вы располагаете сейчас. Конечно, их надо развить и раскрыть, но, по крайней мере, такая возможность у вас будет. 

— Должен быть подвох. Слишком сладко поешь. 

— Особенность, но не подвох. Не все смогут принять синтез. Неизбежно произойдет расслоение общества. А вот кем вы станете — «стражем младшему брату» или его безжалостным господином, зависит от вас. Все три варианта имеют свои плюсы и минусы, но система ретрансляторов прекратит свое существование в любом случае. Вам придется начать заново, придумать свои средства коммуникации. Придумать новую систему взаимоотношений. Уйти от старых догматов. Потенциал и знания у вас есть. Хватит ли воли? Но этот вопрос не ко мне. 

Не знаю. Пора, пора делать выбор. Тем более, что я в любом случае не жилец. А может, опять чего-то не понял. «Вопрос о вашей смерти не совсем уместен, коммандер. Не стоит оперировать этим примитивным антропоморфизмом для понимания столь сложных процессов». Ничего себе, смерть — это, выходит, «примитивный антропоморфизм»? Получил ответ на один из вопросов бытия. Что же теперь с ним делать? Все, хватит. Встаем. Ух, как Цитадель качается. Ничего, потихоньку. Вперед. Осталось немного — и все закончится. Спать хочу. Ребят увидеть хочу. Но спать больше. Еще шаг. Уже близко. Вот он, край. Не останавливаться! Прыжок...

О, Господи, как же хорошо! Свет и покой. Боль уходит. Ее уже нет. Полет. Руки раскинуть, лицо подставить ветру. Я вижу их. Андерсон стоит у окна. Такой же, как всегда. С чего я взял, что он умер? Эшли улыбается. У нее красивая улыбка. Не такая, как у Лиары, но все же. Кто это рядом с ней? Вега смущенно мнется. Выше голову! Эшли не любит застенчивых, я-то знаю. А вот и Лиара. Вечный ребенок, заблудившийся в мире взрослых. Глаза широко раскрыты. Не закрывай их, мой самый верный друг! Грант сидит на берегу океана. Огромный и задумчивый. Рядом молча стоит Мордин. Оба завороженно смотрят на закатное солнце. Я вижу Лестницу Небесного Триумфа на Палавене. По ней поднимается генерал Иерархии Вакариан. На середине подъема он внезапно останавливается и медленно поворачивается. Долгий, пристальный взгляд снайпера, легкий наклон головы, восхождение продолжается... Картины мелькают, лица, события. Легкая тревога овладевает мной. «Где же Тали?», — думаю я и растворяюсь в ярком свете...

***

Облака вместо земли. Клубятся, дышат паром. Ни солнца, ни звезд, да и неба тоже нет. Отовсюду мягкий, приглушенный свет. Посреди облачной равнины стоят двое, мужчина и женщина.

— Шепард! О, Кила, ты жив! Как же ты меня напугал. Мы держали оборону, а потом... потом мы перешли в контратаку. Гаррус все хорошо организовал... потом вдруг вспышка и... и все. Я не помню! Я умерла? Где мы? Почему ты улыбаешься?

— Твоя непосредственность и логика меня просто завораживают.

— Правда? Опять издеваешься! Так мы... живы?

— Несомненно.

— А где все? И что случилось? Почему на тебе нет брони...

— Потому что здесь тепло, а броня мне уже осточертела. Хочу отдохнуть. Как тебе такой наряд?

Мужчина отходит от женщины на пару шагов и поворачивается. Брюки и рубашка на нем тают и сменяются просторной цветастой майкой и широкими шортами.

— Все-таки мы умерли...

— Да ладно тебе. Мы вместе. Ты видишь, слышишь, чувствуешь. Если это смерть, то я не против.

— А почему я в сьюте?

— Ты можешь надеть любое платье, какое пожелаешь. Просто ты привыкла к своему костюму.

— Любое? И даже то, которое я видела в альбоме?

— Да.

Женщина задумчиво отходит в сторону. Комбинезон на ней то расплывается и становится прозрачным, то вновь обретает форму. Потом ее окутывает облако, и из него выходит...

Мужчина с улыбкой смотрит на девушку, выходящую из облачной раздевалки. Тонкие шаровары из голубого шелка, просторная бирюзовая рубашка, отделанная изысканным кружевом, широкий красный пояс охватывает узкую талию...

— Шлем забыла снять.

— Что? Ах, да-да. Сейчас. Так лучше?

На ее голове появляется легкая изящная чалма, украшенная перьями, а лицо полуприкрыто голубой сеточкой вуали.

— Потрясающе.

— Что дальше?

— Мы пойдем.

— Куда?

— Прямо.

Двое идут по облакам. Они не торопятся, гуляют.

— А куда мы идем? Еще долго?

— Не спеши. Мы так долго бежали, что совсем забыли о простых вещах. Прогулка за руку с любимым человеком, например.

— Я серьезно!

— Ну хорошо. Мы будем долго идти и разговаривать. А потом, мы выйдем к океану. Ты хочешь поплавать?

— Я не умею плавать.

— Забудь слово «не умею». Все зависит от твоего желания. Итак, мы выйдем на берег океана...

— А там?

— Мордин, конечно же. Гранта пению обучает.

— И Грант будет?

— Непременно.

— А потом?

— Мы пойдем дальше. Увидим Лиару...

— А Гарруса?

— И Гарруса. Как же без него...

— А потом, что будет потом?

— Я еще не знаю. Давай вместе придумаем?

— Давай...

Двое идут по облакам. Постепенно мягкая перина облачного пола сменяется морским песком, появляется небо, в нем солнце. Двое идут ему навстречу. Слышится шум волн, вначале робкий и тихий, потом более уверенный, нарастающий. Сквозь звук прибоя пробивается высокий забавный голос:

«...Water down your empty soul 

Wake the sea of silent hope

Water down your empty soul...»