Карма. День четвертый. Слияние и поглощение

    — Итак, господа, сегодня наконец свершится то, ради чего мы все собрались здесь, к чему так усердно готовились и чего так ждали. Сегодня мы сделаем это. И если хоть кто-нибудь скажет, что действовать вне рамок закона аморально, я отвечу ему так: если это аморально, то что тогда есть мораль? Неужели мораль — это то, благодаря чему нам и тысячам других приходится влачить жалкое существование в этой клоаке? Неужели мораль довела нас до этого? И если мы выступаем против морали, я только рад этому, — говорил Нафри, сидя во главе стола.
 
    Они все еще сидели в «Порочной лазури». Волус и остальные, кажется, только несколько минут назад отошли от происшествия, случившегося с Турином. Дрелл так и не смог выяснить у них, что конкретно он делал на протяжении проецирования воспоминания в его разуме, но ясно было одно — они все были изрядно напуганы. Все, кроме Алекса, который полулежал, облокотившись на стол, с блаженным видом кивал, когда кто-нибудь из его окружения что-либо произносил, и пожимал плечами, когда обращались к нему. Турин, чтобы как-то замять тему, сперва всячески участвовал в обсуждении и с течением времени заметил, что его собеседники все реже косятся на него и, кажется, успокаиваются. Теперь же он сидел и слушал полную героического пафоса и наигранности, но при этом выглядящую комичной речь Нафри, который, видимо, решил поднять боевой дух соратников и лишний раз убедить их в абсолютной оправданности их преступления.

    Турина же мучили мысли, причем мысли вовсе не о том, что о нем теперь подумают его подельники, а гораздо более важные, с точки зрения дрелла, проблемы. Каждое воспоминание о том вечере заставляло его ощущать все чуть ли не физически и было сильным ударом по и без того покалеченному организму, а в особенности по мозгу. После таких приступов у Турина каждый раз болела голова, но сейчас она просто раскалывалась от боли: казалось, что вся боль, которую ощутил он в тот вечер, вернулась в троекратном размере и обрушилась на его мозг. Он давно научился не подавать вид, что ему больно. Но сейчас ему было еще и страшно — Турин понимал, что еще один такой приступ он просто не переживет. Ему было страшно, и это не укрылось от Вона, который, закончив свою вдохновляющую речь, неотрывно смотрел на дрелла.
 
    Как много во Вселенной зависит от нас — разумных ее обитателей. И в то же время как же мало от нас зависит… Мы можем влиять на ход истории, как сплотившись в единое целое, так и по отдельности. Но при этом мы порой не в силах изменить что-то в своей никчемной с точки зрения вечного Космоса жизни. А стоит ли пытаться? Стоит ли пытаться изменить что-то, зная, что после смерти все может вернуться на круги своя? Если все возвращается, зачем что-то отдавать? Не лучше ли остаться единоличным хозяином всего, что имеешь, и прожить жизнь, стоя на месте?
 
    И все-таки порой что-то зависит и от нас. От Турина, например, сейчас во многом зависел успех предприятия, организованного Нафри, и Нафри не понравилось то, что дрелл сперва впадает в беспамятство, а затем сидит с таким видом, как будто ему явилась сама Смерть. Не понравилось волусу и то, что Алекс, казалось, находясь в своей нирване, забыл все вплоть до сегодняшней даты и цели своего нахождения в этом клубе. Два недееспособных участника действа, которое Нафри позиционировал чуть ли не как ограбление века, могут уничтожить все его усилия и планы в один момент. Волус встал и сделал знак Сириусу и Тени, и, когда те поднялись, обратился к оставшимся сидеть за столом:
— Одну минуту посидите здесь, нам втроем нужно кое о чем поговорить. Обещаю, как только мы вернемся, мы тут же приступим к выполнению операции, — добавил он, увидев испытывающий взгляд Крама.
 
    Они вышли из зала и говорили где-то десять минут. За это время Крам выпил несколько стаканов не опознанного Турином напитка и начал барабанить руками по столешнице, вызывая неодобрение группы людей, сидевших за соседним столиком.
— Как думаешь, нам придется стрелять? — спросил он дрелла, который начал волноваться, что его спишут со счетов и отправят обратно, что было бы нежелательно: ему определенно нужна разгрузка.
— А тебе так этого хочется? — задал встречный вопрос Турин. Кроган не нашелся что ответить и, посмотрев несколько раз на Алекса и, видимо, решив, что к нему тоже обращаться не стоит, продолжил выстукивать ритм по столу. Люди за соседним столиком начинали злиться.

    Наконец вторая половина команды вернулась, и Нафри, сев на свое место, с довольным видом объявил:
— В плане произошли изменения. Турин пойдет в паре с Алексом. Пункт назначения неизменен, — добавил он, глядя уже на дрелла. — Крам, соответственно, отправится с тобой, — он кивнул в сторону саларианца. — Мы с Сириусом пойдем вместе, как и планировалось. Место встречи то же.
«Великолепно. Решил отправить двух максимально ненадежных вместе, чтобы в случае, если нас сольют, остальные не пострадали. Гениально», — Турин прекрасно понимал, что означали эти изменения в плане и совершенно не злился на волуса и Сириуса, который, очевидно, тоже принимал участие в этом решении. В конце концов, они хотят, чтобы все прошло гладко, а для этого нужно свести потери к минимуму.

 
    Из клуба они вышли вшестером, первую часть пути предстояло пройти вместе, а потом, войдя в жилые массивы, разбиться на пары. В «Порочной лазури» они провели несколько часов, и сейчас уже темнело — самое время для налета: улицы пустеют, при этом как минимум половина жителей Омеги находится вне дома, так что у них был шанс примерно пятьдесят на пятьдесят, что первая же из квартир окажется пустой. Но те, другие пятьдесят процентов никуда не делись, и именно они составляли в себе тот элемент авантюры, который держал большинство участников действа в возбуждении.

    — И все-таки мы правы. Ты прав, Нафри. Да… Ты прав, — рассуждал Сириус по дороге, — в нашем обществе по-другому поступать нельзя. Либо ты их, либо они тебя. Негласное правило, — сказав это, он многозначительно улыбнулся. — Никому нельзя верить. А жить-то надо! Жить надо, правильно ведь? Правильно. А прожить честно — честно по меркам большинства, разумеется, — невозможно. Ты прав, Нафри, — турианец подвел итог своим мыслям.
— Ты не должен забывать, где мы живем. Здесь мы по меркам большинства как раз поступаем вполне обоснованно, пусть не честно, но обоснованно, — Мэллс решил внести свою лепту в обсуждение столь серьезных материй. — Так что не надо нас выделять, ведь мы поступаем так, как требует того обстановка.
— Но Вселенная не ограничивается Омегой, есть другие миры, где царят другие порядки, и мне кажется, что они отличаются. Отличаются от наших, — Сириусу все-таки хотелось подчеркнуть лишний раз собственную исключительность.
— Да, но ты живешь здесь, и…
— Давайте остаток пути мы проведем молча, уважаемые. Такая крупная компания будет привлекать намного меньше внимания, если не будет такой шумной, — перебил начавшего было отвечать саларианца Нафри. — Как разделитесь на пары, вот тогда наговоритесь. А лучше поговорить уже после выполнения задания.
После этих слов волуса в круге подельников воцарилась тишина.

    «Задание», «операция», «дело», «действо», «представление» — какими только словами не назвали за последний день банальную кражу со взломом. И почему все так любят романтизировать преступников? Что такого в этих людях, поступившихся своими принципами и обошедших стороной моральные нормы, что заставляет сопереживать им? Ведь в большинстве своем это совершенно убогие личности, не имеющие достаточно интеллекта и таланта, чтобы совершить нечто большее, чем пошлое и примитивное нарушение закона. Но между тем о них снимают фильмы, пишут книги, и, самое страшное, их ряды ежедневно пополняются все новыми и новыми отбросами общества… Сегодня их ряды, по всей видимости, ожидало очередное пополнение в количестве шести грабителей, двое из которых в данный момент, уже отделившись от своих товарищей, шли по узкому проулку, выбирая наиболее подходящую дверь.

    Турин не отдавал себе отчета, по какому принципу он выбирал объект для взлома — все двери были, как на подбор, одинаковые, а за ними скрывались типовые бюджетные апартаменты. Идя по проулку, дрелл мысленно считал про себя количество дверей, сбрасывая счет всякий раз, когда они с Алексом сворачивали за угол. В очередной раз повернув и начав счет заново, Турин остановился напротив пятой двери. Подождав, пока Алекс нагонит его, он решил справиться о состоянии своего напарника:
— Все в порядке? Какой-то вид у тебя… не самый бодрый.
Человек действительно выглядел неважно: его взгляд ни на чем не фокусировался, ноги стояли нетвердо, а туловище еле заметно покачивалось из стороны в сторону. Впрочем, это не помешало ему ответить:
— Все отлично, дружище. Эта тема — взрывная просто, но нам не помешает. Я все осознаю, чувак. Не волнуйся…
Несколько секунд постояв в раздумьях, Турин решил отбросить сомнения: голова опять начинала болеть, и следовало закончить все до нового приступа.

    Отвернувшись от собеседника, он принялся взламывать дверь. Видимо, изнутри сразу почувствовали, что в апартаменты собираются проникнуть против их воли. Как только Турин вошел внутрь, он получил сильный удар по голове, но, успев собраться, выхватил пистолет и выстрелил в сторону обидчика. Тот вскрикнул, медленно сползая по стене, осел на пол и замолчал навеки. В это время на другой стороне комнаты послышался крик, выражающий злобу и страх и состоящий в основном из бранных слов. Турин решил сперва осмотреть убитого им обидчика, а уже потом обратиться ко второму существу, находящемуся в комнате. Про себя он отметил, что Алекс куда-то пропал.
 
    У стены лежал труп одного из вчерашних батарианцев. Турин был уверен, что как минимум двое из них остались в живых, и он только что все-таки отправил на тот свет того, с которым расправился вчера с помощью подсечки. Голос из глубины комнаты, видимо, принадлежал Брэму — главарю этих жалких существ.

    Голова начинала болеть все сильнее.

    Турин быстрым шагом прошел в тот, другой, конец комнаты, где на диване лежал истекающий кровью Брэм, батарианцы, видимо, даже не потрудились продезинфицировать раны, и сел возле него. Несколько секунд посмотрев в глаза продолжающему сквернословить главарю шайки, дрелл сильным движением усадил того на диван.

    Мысли путались, ему становилось все тяжелее отслеживать их течение.

    Алекс стоял за дверью и трясся от животного страха. «Он убил… Убил…», — повторял он про себя. Произошедшее на его глазах никак не пробудило его от прихода, но заставило лихорадочно мыслить и придумывать план своего спасения — ему, очевидно, угрожала опасность.

    — Ну что, дружище, — с усмешкой обратился к батарианцу Турин. Говорить становилось все тяжелее, голова болела уже невыносимо. — Вот мы и снова встретились… Батарианец трясся от злобы и страха. Турин направил на него пистолет.
«Я никогда не найду их… Они никогда не будут наказаны… Но я могу. Могу. Что я могу? А действительно, почему бы и не сделать это? Прекрасное решение», — дрелла охватывала ярость и всепоглощающая ненависть к сидящему рядом с ним батарианцу.

    «Он же и меня… Он же всех убьет!» — Алекс сунул руку за пазуху, но не нашел там оружия. Он вдруг вспомнил, что оставил пистолет в клубе.

    — Говорят, все наши поступки возвращаются к нам в виде наказания. А иногда награды. Это уже от нас зависит, — Турин вновь попытался заставить себя улыбнуться, но на этот раз ничего не вышло. — Ты как думаешь, что ты заслужил?
«Заслужил. Он заслужил. И это должен сделать я. А кому еще?», — в его голове, казалось, разрастается опухоль титанических размеров, которая раздавливает всмятку все остальное.

    «Всех убьет!!!», — Алекс начинал крадучись заходить внутрь квартиры. Оказавшись там, он оглянулся. Рядом с убитым батарианцем лежал пистолет, очевидно, принадлежащий ему.

    — Я не знаю, что заслужил ты. Но я… прекрасно осознаю, что заслужил я, — он делал все более длинные паузы между словами, дыхание прерывалось. — Я давно заслужил отдых. Почему?! Почему мне его не дают?! Ты знаешь? ТЫ ЗНАЕШЬ? — Турин схватил батарианца за шею свободной рукой и начал сдавливать ее.
«Да, надо. Надо сделать это сейчас. Потом будет слишком поздно. И почему так болит? Я же… Я же не вспоминаю. А все равно болит. Почему?»

    «Убьет, он убьет. Он не остановится», — по лицу Алекса градом стекал пот, пистолет пару раз чуть было не выскользнул из его рук.

    — Ты знаешь! Ты знаешь, мразь! — Брэм уже задыхался, а Турин все не ослаблял хватку. Продолжая душить батарианца, дрелл приставил пистолет к его виску. «Хватит… Пожалуйста… Почему так больно? Я же… Она… Черт! УМРИ!»
 
    Два выстрела прозвучали почти одновременно. Первым упал батарианец. Турин еще несколько секунд сидел, удивленно уставившись в одну точку. Пистолет постепенно выскальзывал из его ладони, а на затылке расплывалось кровавое пятно.
«Забавно. А где же…», — эта мысль последней посетила измученную голову Турина, прежде чем он упал на пол.


    Алекс почти бежал по улицам. В его голове одна за другой проскакивали пугающие мысли. А вдруг об этом узнают? Ведь сразу подумают на него! Он единственный, кто был там! От пелены наркотического забвения не осталось и следа, но теперь он был хуже, чем пьян. Он был одержим. Одержим мыслью о наказании, которое, очевидно, настигнет его в ближайшие часы…

    Круг замкнулся. Цикл завершился, и отчет начался заново. Карма нашла себе нового слугу.


От автора: Ну что же, первую мою пробу пера в написании фанфиков по вселенной Mass Effect можно считать завершенной. А вот можно ли ее считать удачной — это уже решать Вам. Хотелось бы сказать огромное спасибо товарищу Alzhbet’е, которая взялась редактировать сей труд, а так же Кафке, Линчу и Кроули за то, что этот текст все-таки появился. Хотя им, наверное, все равно.