Мы теперь в Discord
Утром к больной пожаловала Зана. Полани не удержалась от улыбки, заметив под мышкой подруги увесистый кулек со вкусностями. Пока гость проходил санобработку, Полани разглядела надписи на пищевых патронах. По всему выходило, что Зана попросту ограбила кухню на деликатесы. Одним предкам ведомо, во что это ей обошлось. Не исключено, что пришлось пообещать кондитеру Донни’Токешу сходить вместе в кино. Или посмотреть на звезды. Или еще что-нибудь, о чем Полани старалась не думать.
— Привет, больная! — Зана с задорными, смеющимися глазами ворвалась в медицинский бокс. — Рассказывай, как тебя угораздило! Или нет, давай я сначала установлю тебе в машгор сладкие подарки.
Девушка обернулась в поисках костюма подруги. Сама Полани лежала в кровати в чем мать родила — кроме пластинки инструметрона. Но ее-то если и выковырнуть из тела, то лишь хирургически.
— Машгор у безопасников, — сказала Полани. — Привет, рада видеть свою лучшую подругу.
— Э-э! — Зана поставила кулек с деликатесами на прикроватную полку и уперла руки в боки. — Это что такое, курсант? Что еще за тон, что за настроение? А ну быстро заулыбалась и давай, колись, где у тебя тут самая большая ложка. Я сейчас буду кормить тебя вкусновкусностями, и попробуй не съешь мне все!
— Мне нельзя, — Полани уползла под одеяло, оставив наружи только нос и все, что выше. — Я болею, если ты не заметила.
— Плевок бош’тета! — возмутилась Зана. — Я говорила с твоим врачом, показала ей все вкусности, и бабушка Даро согласилась, что в твоем нынешнем состоянии вкусности даже полезны.
— Я не хочу, честно.
Полани вынырнула из-под одеяла. Удержаться от улыбки, глядя на деятельную подругу, было категорически тяжело. Может быть, люди бы и не распознали в этом мимолетном движении губами и веками улыбку, но Зана явно поняла, что ее «сокамерница» лыбится во весь рот.
— Вот так, курсант! — Зана вытащила из кулька первый попавшийся патрон. — Так держать. И повторяю свой вопрос: где тут самая большая ложка?
Подруги рассмеялись.
Полани кивнула на ящик столика, и спустя минуту обе девушки за обе щеки уплетали аппетитную пасту. Ложки, правда, не нашлось, но Зана нашла плоские палочки — ими медики придерживают язык пациентов во время осмотра.
— Рассказывай, как тебя угораздило? — Зана оглядела помещение, словно договаривая «…попасть сюда».
— Грустная история, — промычала Полани, пытаясь побыстрее прожевать сахарозную тягучку.
— Можно подумать — можно подумать, у моей вечно несчастной подруги бывают другие истории, — хихикнула Зана. — Что, целовалась с землянином? Я же говорила тебе: предохраняйся!
— Перестань! — Полани кинула в подругу пустым патроном. Зана увернулась, и цилиндрик ушел в стену.
— Ну а что тогда? — девушка выдавила в рот остатки своей тягучки.
— Не поверишь, ударилась головой.
— Да слышала я эту историю, — с сомнением в голосе произнесла Зана. — И видела твой лицевой щиток. Даро сняла его со шлема, он в приемном кабинете лежит как памятник кварианской силе и ловкости.
— Силе и ловкости? — не поняла Полани.
— Ну да, — кивнула Зана, скручивая головку очередному патрону. — Я сфоткала повреждение и отправила тому мальчику-прочнисту. Ну, который за тобой ухаживать пытался, а ты, дурочка, отказалась.
— Так он мелкий совсем! — возмутилась Полани. — Ему максимум тринадцать! Подросток еще.
— Вообще-то, уже четырнадцать, — Зана тщетно пыталась открутить крышку, но что-то не получалось, и девушка с раздражением разглядывала непокорный патрон, зажмурив один глаз. — То есть вполне себе половозрелый гражданин. Это во-первых. Ну а во-вторых… Нет, ну это бош’тет знает что!
— Э-э-э…, — протянула Полани. Последняя фраза ввергла ее в ступор.
— Я про этот идиотский патрон, — вздохнула подруга. — Как обычно: как только турианское медовое желе, так обязательно что-то с упаковкой. Надо будет пойти к Донни и сказать, что все обещанное он получит не раньше, чем научится заворачивать крышки пищевых баллончиков.
— Так что там во-вторых?
— Во-вторых, моя сильная и ловкая подружка, — продолжила Зана, — тот мальчик-прочнист сказал, что если в момент удара лицевой щиток был на шлеме, а шлем на тебе, то ты перед ударом о дверь разогналась где-то до первой космической скорости. Или чуть-чуть до. Нет-нет, я не сомневаюсь, что моя лучшая подруга способна и на большее… Но на «Салиме» просто нетути столь длинных коридоров, чтобы Полани’Альтис набрала такой темп! Так что, милая моя, давай рассказывай, в кого ты прицельно кидалась шлемом. Версия раздевания во время любовной страсти приветствуется, но заранее отвергается в виду того, что в сие чудо чудное я просто не поверю. Или давай, убеди меня!
— Не буду я тебя убедёвывать! — Полани показала язык. — В кого надо, в того и кидалась, вот. К сожалению, не попала.
— Ну, не хочешь говорить, и не надо.
Зана встала с кровати и выбрала из кулька с патронами еще пару. Снова присела на лежанку больной, придирчиво осмотрела крышки цилиндриков и сунула один из патронов Полани.
— Я на самом деле по другому поводу, — серьезно сказала девушка. — Ты знаешь, что Дирак’Син возвращается на «Хелиш Ра»?
Полани кивнула. Еще бы ей не знать.
— Я знаю, вы с ним не очень ладили, но мне это все равно не нравится, — продолжила Зана. — Он один из немногих толковых мужиков, которые в свободное от службы время не вылизывают калоприемник капитанского машгора. Не делай страшные глаза, милая, в изоляторе нет подслушивающих систем.
— Я… Ну, я не…
— Да расслабься же уже! — усмехнулась Зана и поправила поползшее с Полани одеяло. — Все на корабле знают, что Дирак повздорил с капитаном. Мне вот только странно, что это произошло так поздно. Думала, это случится раньше.
— Поч… Кхе-кхе! — Полани поперхнулась питательным желе. — Почему?
— Почему? — глаза Заны под шлемом расширились от удивления. — Да все поголовно знают, что Дирак’Син — лучший капитан «Салима» за всю историю этого корабля. Погоди… Ты что, не в курсе, что его поперли отсюда за несогласие с Коллегией?
Полани, не выпуская изо рта патронного загубника, помотала головой.
Подруга рассмеялась и, вскрыв еще один баллончик, рассказала общеизвестную, как оказалось, историю Дирака.
Тот случай с астероидом, который на две трети проредил экипаж «Салима», конечно же, заслуживает сожаления. Но, даже оставив в покое этические последствия, просто исходя из закона, Дирак’Син имел полное право на ошибку. Да, звучит цинично, однако надо понимать, что кварианцы тогда только осваивались в поясе Койпера, и зачастую служебные задачи ставились выше безопасности. Так и получилось, что экипаж «Салима» за сутки перевыполнил план доставки камней на двести с лишним процентов. И то, что Дирак забыл проконтролировать синхронизацию корабельного хронометра с общефлотским, вполне простительно — экипаж не спал больше суток. С часу на час ожидали прибытия второго буксира — чуть меньшей грузоподъемности, но вполне достаточной для того, чтобы тягать астероиды-миллионники. Ну и… не дождались.
Как Дирак и сказал Полани, его действительно оправдали по всем пунктам обвинения. Что, вообще говоря, странно. Уже тогда не признающий компромиссов и соглашательства капитан был костью в горле Коллегии адмиралов. Дирак умел разговаривать с чиновниками так, чтобы его услышали не только они, но и другие капитаны. Благодаря главе «Салима» было загублено немало «оборонных инициатив», абсолютно бесполезных в послевоенное время, но загоняющих Флот еще глубже в долговую зависимость перед человечеством. Человечество же… Тогда оно уже перешло от утопающего в коррупции Альянса к немного более чистой, во всяком случае с виду, Ассамблее. Но позиция людей в отношении «ближайших союзников» осталась неизменной — Флот буквально заваливали ресурсами, и даже без каких-либо… как это по-человечески… откатов, да. Все это, в смысле, снабжение ресурсами, было, конечно, прекрасно, но вот только большая часть помощи по-прежнему исчезала в бездонных статьях расходов новосозданного Ордена Паладинов. Зесса’Шин вас Салим (так звали капитана в те годы) был одним из тех капитанов, кто требовал от Коллегии более пристального финансового контроля за «карманным монстриком».
В конце концов, система, которую кусал за бок Дирак и разделяющие его взгляды капитаны, почувствовала ущерб: вопросом безвозмездной и безграничной помощи заинтересовались депутаты всепарламентского схода Ассамблеи — представители планетарных и муниципальных правительств, послушно отстегивающие налоги на «гуманитарные программы в поддержку ближайших союзников». Тогда еще не было ни Комиссии по этике, ни даже какого-нибудь примитивного департамента собственной безопасности, а ЕАСО вообще только начинала собираться под крылом группы то ли частных лиц-миллиардеров, то ли нескольких крупных и наиболее ответственных корпораций. Словом, когда чиновники Ассамблеи обрушились на «шовинистов и экстремистов, не признающих вклада дружественных рас в победу над Жнецами», позиции сомневающихся резко пошатнулись. В обвальных чистках на Земле буквально исчезли из медийного пространства почти все независимые обозреватели. Тех, кого не удалось убрать мирно, выставили экстремистами.
Методы борьбы с неугодными отлично известны правительствам — создаются несколько откровенно шовинистических, а в данном случае ксенофобских структур, которых в течение долгого времени никто не трогает, если не холит и лелеет. Дожидаются всплеска протестной активности, лозунгов типа «Хватит кормить кварианцев!» или «Голубокожие — а ну пошли на свою Голубую планету!»… Ну и далее — дело техники. Начинается публичная порка, а под раздачу заодно попадают и совершенно непричастные к шовинизму силы. А всего лишь те, кто хочет разобраться, открыть глаза обществу на творимое беззаконие.
Увы, общество не любит просыпаться. Оно предпочитает выполнять свой гражданский долг, платить налоги и потреблять удовольствия в состоянии глубокого сытого сна, а зачастую и вовсе не приходя в сознание. Словом, чистки двадцатилетней давности сильно ударили как по позициям скептиков «дружбы народов» на самой Земле, так и по Флоту. Как раз именно тогда в функции Ордена Паладинов таинственным образом добавились «надзорно-профилактические процедуры». Проще говоря, Орден подменил собой Специальное адмиралтейство Флота. Впоследствии за адмиралами-безопасниками и вовсе остались сугубо полицейские функции да межкорабельный арбитраж, зато Паладины стали чуть ли не личной гвардией самого господа бога, выражаясь языком людей.
Но и без Паладинов реакция Коллегии адмиралов не заставила себя ждать. Слишком большие товарно-денежные потоки проходили через эту структуру, и негоже какому-то там капитану, угробившему две трети своего экипажа, волновать общественность вопросами о назначении гуманитарных потоков. Дираку тут же припомнили и случай с астероидом, и другие мелкие прегрешения. За доказательствами дело не стало: во Флоте не оставалось, пожалуй, ни одного лояльного Коллегии капитана, с кем вспыльчивый Зесса’Шин не успел поцапаться. В этом он очень сильно напоминал покойного Заала’Кориса. Но если последнего проводили в последний путь со всеми мыслимыми почестями, да и при жизни мало кто мог перейти дорогу герою войны, то Дирак… Кто он такой, собственно? Просто капитан со сварливым характером. Еще один смутьян, счастливо избежавший заслуженного наказания за трагедию на собственном корабле. Даже на «Салиме» позиции Дирака были весьма неустойчивы — это и понятно, поскольку три четверти экипажа банально обновилось. Понятное дело, что места погибших заняли те, кто ни разу не опорочил свое имя недоверием Коллегии адмиралов и Ордену.
— Вот так Дирака и попросили с нашего славного кораблика, — закончила рассказ Зана.
Вместе с рассказом закончились и патроны со сладкой пастой, и подруга-сладкоежка в отчаянии ворошила кучку рассыпанных на кровати Полани баллончиков, пытаясь найти невскрытый. Сама больная ограничилась парой контейнеров — кушать и так не хотелось, а уж эти приторно сладкие пасты…
— Я не знала, — только и смогла сказать потрясенная Полани.
— Еще бы ты знала, — хмыкнула Зана. — Ты и носа из каюты нашей не кажешь. А Датто’Месса для тебя царь и бог.
— Ну… Он очень добр ко мне.
— Кто бы сомневался! — усмехнулась подруга. — Для него важен любой, кто готов грудью встать на защиту приверженца «дружбы народов». Даже если грудь… Скажем так, не особо велика и могуча.
Полани поискала рукой баллончик, чтобы запульнуть в Зану. Своими подколками над худенькой подругой фигуристая красавица Зана порой выводила Полани из себя.
— Ладно-ладно, насчет груди я пошутила, — девушка отодвинула подальше от руки Полани россыпь патронов. — А теперь давай рассказывай, с чего ты ревела и в кого кидалась шлемом.
— Даро тебе наябедничала? — догадалась Полани.
— Почему наябедничала? — притворно возмутилась Зана. — Поделилась врачебными наблюдениями. Я же, к твоему сведению, имею сертификат младшего медработника, ты не в курсе?
Полани была в курсе. Почти все девушки в шестнадцать лет проходят соответствующее обучение. За исключением тех сведущих в языках, кто идет в переводчики. Хороших, мощных языковых ВИ на Флоте все-таки нехватка, а контакты с Ассамблеей год от года лишь крепнут.
— Ко мне приходил Дирак, — призналась, наконец, Полани. — Он рассказал мне… Ну…
— Ясно, — вздохнула Зана. — Про тот случай с метеоритом?
Полани кивнула.
— Он попросил прощения.
— И ты швырнула в него шлемом?
— Нет, — Полани отвела глаза. — Это я потом… ревела, как малек в пузыре. Шлем я об стену…
— Да ты резка, как системный сбой, подруга! — рассмеялась Зана. — Теперь ты понимаешь, почему Дирака в любом случае не продержали бы на «Салиме» хоть сколько-нибудь долго?
— Теперь понимаю, — кивнула Полани. — Но мне все равно не понравилось, как он со мной прощался. Такое ощущение… Ну… А, не важно.
— Нет-нет, ну-ка, с этого места поподробнее, — попросила подруга. — Что тебе показалось?
— Ну…, — Полани замялась, не зная, как озвучить свои подозрения. Наконец, память зацепилась за то самое слово, которое резануло слух девушки:
— Он сказал, что, возможно, это его последний рейс. Мне не понравилось, как он это сказал. Но я подумала, что неправильно поняла, и имелся в виду последний рейс на «Салим».
Зана серьезно смотрела на девушку, сильно прищурившись. Неизвестно, где она подцепила эту человеческую привычку. Не от Нико же — он точно любитель щуриться, Полани всегда внимательно наблюдает за его мимикой.
— Ну, сюда-то его точно не пустят больше, — кивнула Зана, словно в ответ какой-то своей мысли. — Но… Ты знаешь, я думаю, мне пора. Надо кое-что проверить. Давай, поправляйся, мы тебя ждем. Сегодня с утра твой любимый Нико вместе с Мардешем врубали движок на холостой прогон. Понятия не имею, что у них там получилось, но судя по тому, что у Каменной Рожи улыбка за маску вылезает, они не утерпели и проверили кое-что из апгрейда. Видимо, работает эта бош’тет-математика квантовая. Техники сейчас заканчивают финальные калибровки, и послезавтра мы отстыковываемся для проверки моторов в ходовом режиме.
— Что, уже? — потрясенно спросила Полани. — Так быстро?
— Да, твой Нико быстр, как низкоуровневый протокол, — засмеялась подруга. — Надеюсь, с тобой он будет… не столь скорострелен.
Полани все-таки дотянулась до пузырька и метнула легенький цилиндрик в убегающую Зану. Не попала, разумеется. Кварианская красотка уже от двери двумя руками отбросила в сторону Полани знак сердечной признательности и, смеясь, выскользнула в переходный тамбур стерильного бокса.
Полани стряхнула на пол пищевые патроны и вызвала уборщика. Пока робот-жучок запихивал в себя слишком громоздкие для своего тельца баллончики, Полани успела передумать шестьсот шестьдесят шесть мыслей и пришла к мнению, что нужно срочно приводить себя в порядок. То есть, для начала — выздороветь. Ей очень не хотелось валяться на больничной койке, в то время как Нико и Мардеш будут торжествовать по поводу своей маленькой технологической победы.
***
— Доброе утро, Полани, — Датто’Месса учтиво коснулся груди. — Рад видеть тебя в полном здравии.
— Здравствуйте, капитан, — отозвалась девушка. — Пока еще не в добром. У меня машгор чуть не раздулся от лекарств, которые мне в него напихала тетушка Даро.
— Ничего, — улыбнулся капитан. — Лучше лишний килограмм лекарств, чем лишний день в изоляторе. Не так ли?
— Так точно, капитан! — Полани козырнула на человеческий манер. — Полани’Альтис готова к выполнению своих обязанностей. Приказывайте, капитан.
Мужчина рассмеялся и вернул человеческое военное приветствие.
— Я рад, что ты в отличном настроении, Поли, — сказал мужчина. — Спускайся в центральный энергоблок, я оставил для тебя кресло главного системного аналитика.
— Что? — глаза Полани чуть было не вылезли из шлема. — Вы шутите, капитан?
— Никак нет, специалист четвертого класса Полани’Альтис! — Датто вытянулся перед девушкой в струнку. — Извольте принять должность главсиса!
Капитан снова рассмеялся.
— Ну, а если серьезно, то у нас на корабле какая-то эпидемия. Позавчера ты поймала инфекцию, а вчера свалилась Кори’Дариш.
— Что, тоже разбила шлем? — ляпнула Полани, прежде чем прикусила язык.
— Нет, — совершенно серьезно ответил капитан. — У нее на почве респираторной инфекции, вроде бы, снизилась концентрация или что-то типа того. А невнимательный системщик нам не нужен, верно?
— Понятно, капитан, — Полани кивнула. — Позвольте приступить к обязанностям системного аналитика?
— Главного системного аналитика, — поправил ее Датто. — Приступай, Полани. Если справишься с завтрашними маневрами, обещаю, я похлопочу насчет тебя на Большом флоте. Нам нужны талантливые и, главное, многогранные специалисты. Я думаю, ты вполне претендуешь на хорошее место. На каком-нибудь из больших кораблей. Быть может, даже на «Дархаке».
У Полани на мгновение закружилась голова. «Дархак» — брат-близнец «Райи», флагмана Флота. Он, конечно, не настолько пафосен, и сливки кварианского общества по-любому предпочитают селиться на более титулованном корабле-клоне. Но это совершенно неважно — ей, молодому программисту, живущему в крохотной комнатушке внутри раритетного буксира низшей категории, обещают воистину царские хоромы настоящего жилого корабля. Да что там корабля — настоящего летающего города!
Полани всего лишь однажды была на «Райе» с экскурсией, и увиденное потрясло девушку до глубины душы. Огромные, просто невероятной высоты потолки, теряющиеся у бесконечно высоченных сводов. Неимоверных размеров залы, особенно центральный — где принимаются самые главные решения в жизни Флота. Тот самый, где судили и не смогли осудить Великую Тали. Наконец, огромные, просторные жилые блоки, отведенные для рабочих и специалистов. По понятным причинам в аппартаменты не пускали — частная территория. Но гид по «Райе» тогда сказал, что на одного кварианца приходится примерно восемь квадратных метров жилого пространства при высоте потолков в три с лишним. По сравнению с текущей каморкой Полани это просто хоромы. А ведь у них с Заной еще не самые стесненные условия. Младшие техники «Салима», к примеру, живут в таких же комнатках по четверо — у мальчишек двухъярусные кровати.
Но было в словах капитана и то, что заставило кусочек Полани встрепенуться, насторожиться. По понятным причинам тут же вспомнились слова Заны и Дирака.
Одна просто не верила в капитана, считая его марионеткой Коллегии и Ордена. А второй… Фраза другого про «последний рейс» раскаленной занозой уселась в мозгу Полани, и не желала оттуда вылезать.
Но Полани лишь состроила потрясенную физиономию, еще раз козырнула капитану и убежала на свое новое рабочее место.
«Становишься лицемеркой, подруга? — спросила себя Полани и ответила самой себе: — Да, а что делать. Пора начинать взрослую жизнь. Вряд ли Нико нужна малосмыслящая, наивная девчонка. Таких он и на Земле наберет дюжину на двенадцать».
***
— Постам доложить о готовности, — это капитан. Его не видно. Только голос, да мерцание маленькой красной звездочки на мультидисплее — звездочка мерцает где-то в районе мостика, разумеется.
— Система навигации готова. Все параметры в норме. Дежурный режим, ждем выхода в астронавигационное окружение.
— Система безопасности готова. Все параметры в норме, статус голубой (1).
— Система энергопитания готова. Реактор на холостом, режим устойчивый, связь с безопасниками стабильна. Не вижу сигнала от контроля.
— У нас все нормально, — Ора’Шонар отозвалась, как обычно, вне регламента. — Контролируем потоки, все в допусках. Четвертый мотор в дежурном.
— Так точно. Двигательная готова, три из четырех на стабильном, левый заглушен. Ора, слышишь? Мы левой бочкой не в дежурном, мы ею спим, громко похрапывая дежурной продувкой.
Ага, это Мардеш. В отсутствие Дирака он теперь отвечает за моторы. На профессиональном сленге мотористов два из них «Тяга-1» и «Тяга-2», а расположенные по бокам корпуса мотогондолы Мардеш, вместо «Тяги-3» и «Тяги-4» называет «бочками» — соответственно правой и левой.
Но почему же капитан не дал место моториста Нико? Нет никаких сомнений в квалификации землянина. Уж с мониторингом двигательной установки он бы справился!
— Да, точно, — поправилась контролер. — Прошу прощения, приняла околонулевые показатели за заглушку. Мардеш, вы что, поставили прецезионные энергометры, что ли? Раньше в такие допуска и бош’тет бы не пролез.
— Контроль, отставить бла-бла, — голос Датто’Мессы сверкнул грозным бордовым. — Мардеш, мы что, поставили новые энергометры?
— Так точно, капитан.
— Хорошо, продолжаем проверку.
— Связь готова, — это Борес’Тенрес. — Пространство чисто, стыковочный на сигнальном. Доки рапортуют о готовности, антирентген фиксирую, помехи от двигателей в пределах нормы компенсации, мы на сопровождении вышки Хруничева.
— Спроси у них, как мы жарим, — попросил Мардеш.
— Говорят, на семьдесят восемь процентов от прошлых показателей (2).
— Нормально, — отозвался главный инженер. — Плюс три процента пережарки — я ожидал худшего, на трех движках-то. Потери на дисбаланс никто не отменял.
Полани знала, что «жарим» на жаргоне двигателистов — излучаем жесткий рентген. Это вообще родовое проклятье всех термоядерных моторов — в процессе реакции они излучают гамма-частицы. Сам корабль надежно экранирован, но для обитателей причальных доков «звездопых» даже на холостом ходу — не самый лучший гость. А уж что начнется, когда «Салим» подаст малую тягу… Говорят, док даже проседает на орбите, столько энергии приходится тратить на экранирующее излучение — аж падает тяга орбитального корректора.
— Вышка дает добро на дисконнект, — сообщил Борес. — Жду подтверждение на сброс кишки.
«Кишка» — это кабель связи, питания и синхронизации систем. Каждый корабль, причаленный к докам, запитывается от внешнего источника, чтобы иметь возможность заглушить реактор и не создавать опасность, пусть даже и гипотетическую, случайного выхода энергосистемы в разнос. Известно, что нагруженный реактор совершенно стабилен, а вот в зоне околонулевых нагрузок может начать неконтролируемо скакать по выходным данным, вплоть до выхода в разнос. Подробное описание данного феномена дает теория управления, и Полани как-то раз попыталась разобраться в этих клятых дифференциальных уравнениях, но не преуспела. Ей куда проще работать с готовыми, дискретизированными алгоритмами в цифровой форме, чем с изначальными формулами.
— Кишку долой, — приказал капитан.
— Отстрел кабеля, — продублировал его Мардеш. — По выходу на автономку провериться еще раз. Докладывать, только если есть изменения.
Молчание. Значит, потеря питающего контура никак не сказалась, да и не должна сказаться на системах корабля. Но проверка нужна в любом случае.
— Дисконнект нормально, — снова Борес. — Перехожу в радиооптический контакт. Так, перешел. Связь устойчива. Вышка запрашивает команду на отвод причальных ферм.
Секундная пауза.
— Фермы отвести, — это Датто.
Только капитан вправе отдавать эту команду, де факто передающую корабль в полное ведение экипажа. Теперь, что бы не случилось, за все будет отвечать именно экипаж, и конкретно — капитан.
Грузовик легонько тряхнуло. Еще ни разу на памяти Полани отвод ферм не проходил гладко, да это и невозможно в орбитальных условиях, где сила тяготения планеты все-таки действует, причем неслабо.
— Продолжить проверку систем, — скомандовал Мардеш, одновременно являясь и главой инженерных служб, и главным по двигателям. — Аналитик, сводка тридцать секунд, режим общий.
— Есть сводка тридцать, — с волнением в голосе отозвалась Полани и тут же выставила регулярность отчетов на полминуты.
Терминал главного системщика — это нечто! Реагирует не только на манипуляции руками, но даже на движения зрачков! Вот так — стоит Полани только шевельнуть глазом, как нужный интерфейс тут же «выплывает» наверх, и точно так же сворачивается в фон, едва внимание оператора от него отвлекается. Если смотреть сразу на три интерфейса — они послушно всплывают все трое, и занимают позицию на экране, с которой оператору легче всего работать. Страшно подумать, сколько процессорных ресурсов корабля идет только на одну поддержку рабочего места Полани.
— Общий режим, мониторинг в стандартном пакете. Черный на четвертой бочке, остальное голубое, — лихо отрапортовала девушка.
— Поли, не пытайся казаться взрослее, чем ты есть, — подал голос Мардеш. — Оставь сленг за старыми дядьками.
Полани ударило в жар.
Называется, уймись, курсант. Мала еще.
Ну и правильно.
— Больше не повторится, шеф, — произнесла девушка. — Повтор сводки: мониторинг стандартный, черный на «Тяге-4», остальные голубые.
— Итак, все готовы? — Датто. — На руле, малый ход.
— Есть малый ход, — отозвался рулевой. — Автомат разнотяга активен, компенсация в пределах пяти процентов.
Ну да, конечно. Если подать равномерную мощность на все три активных движка, корабль начнет закручивать из-за несоразмерности тяги по левому и правому борту. Для этих целей существует автомат разности тяги — на сленге «разнотяг». Он автоматически подстраивает тяговое усилие на каждом из двигателей, чтобы корабль оставался стабилен.
Еще есть антийок для гашения курсовых колебаний, тангаж-корректор для компенсации неравномерности пошпангоутной деинерциации, автодоводчик плазменных дюзоронов для выравнивания вторичной тяги по периметру сопел и еще два десятка самых разных автоматов. Все они решают одну и ту же задачу: облегчают управление кораблем, отлавливая и ликвидируя случайные колебания тяги. Пара миллионов тонн силовой нагрузки — это не шутка. Даже для столь массивного корабля, как «Салим».
Вообще говоря, на маневровых режимах обычный корабль замечательно управляется группой соответствующих двигателей — маневровиков, ну или «толчков» на профессиональном сленге. Но «Салим» — необычный корабль, прежде всего, из-за своей древности.
Когда-то на нем были установлены примитивные газодинамические маневровики, но они жрали столько дорогостоящего азота (чистый гелий, неважно какой изотоп, слишком легок и неудобен для формирования реактивной тяги), что при первой же модернизации от них отказались вовсе. А маневровые возможности корабля возложили на силовой привод вокруг нулевого ядра.
Система проста, как все гениальное — шар из нулевого элемента взяли установили на шарнирном подвесе. Когда кораблю требуется маневр, подается энергия на ядро, которое замыкает свое же поле на самом себе и мгновенно добавляет в собственной массе несколько миллиардов тонн. А мощнейшие сервоприводы просто поворачивают остальной корабль вокруг центрального, ставшего сверхинерционным ядра.
Правда, если управление ядром потеряно, то и возможности маневрирования снижаются катастрофически. Но обычно потеря управления нуль-ядром — это уже ЧП, и ни о каких маневрах речи в таком случае не идет. На самый крайний случай у «Салима» есть реверс-канал для выхлопа гелием-4, а также несколько маломощных ионных решеток на носу — для медленных, аккуратных маневров этого хватает.
К слову, система околоядерного маневрирования — уникальная человеческая разработка, и «Салим» волею случая стал первым кораблем, оснащенным подобной технологией. Ее так и называют, даже официально — «Сом» (3). Говорят, сома начали использовать и в новейших сферо-корветах экспедиционного корпуса Ордена, но это лишь слухи.
— Поехали, — сказал капитан. — На дистанции в двадцать разрешаю включить четвертый двигатель. Мардеш, рули.
— Есть четвертая бочка на двадцати, — отозвался Мардеш. — Текущая ноль-пять. Ноль семь. Один. На руле, дайте тягу два.
— Есть два процента. Разнотяг шесть, общий вектор стабилен.
Полани почувствовала, как ее придавливает к спинке кресла. Пока «Салим» не включил деинерциальную систему, каждые два-три процента тяги означают примерно один дополнительный метр на секунду в квадрате (4).
— Дистанция два. Два и пять. Три.
— Связь, что там у людей на вышке?
— Говорят, мы хорошо идем, выхлоп их почти не задевает. Спорят, сколько гелия мы выбросим, когда включим полную тягу. Уже сейчас у них спектроанализаторы захлебываются.
— Спроси, что по гамме.
— Говорят, нормально, пошло на спад. Километрах в семистах сможем дунуть уже на полную. К тому моменту они выскользнут из прямой ветки диаграммы направленности.
— Мардеш, подключай четвертый.
— Не рано, капитан?
— Включай. Хочу посмотреть, как вся эта квантовая штуковина будет работать в волновой помойке на орбите. Когда отойдем далеко — будет слишком чисто.
Полани вонзилась взором в свой терминал — экран взорвался каскадом окон, нужных и не очень. По неопытности девушка еще не очень хорошо контролировала графы, и от волнения путалась в последовательности диагностики.
Неожиданно чья-то незримая сила одним движением убрала с экрана все ненужные окна, а приватный канал (зажегся граф выделенной линии связи) произнес голосом Кори’Дариш:
— Не дергайся, Поли. Вдохни поглубже, подними в памяти лист проверки, и иди пункт за пунктом. Тебя никто не гонит.
— Ты следишь, Кори?
— Конечно. Мне протянули канал в медлаб. Если что, я тебя подстрахую, не волнуйся. Только капитану не проговорись. Он настаивал, чтобы я с тобой никак не контактировала.
— Как ты?
— Я нормально. Отказал привод мембраны маски, а система очистки не заметила и пробила ее к бош’тету. Я и надышалась… Обошлось небольшим воспалением слизистой носа. Сейчас уже все сбили, но глаза по-прежнему слезятся, и я на больничном. Кстати, поздравляю с повышением, девочка.
— Спасибо, Кори…, — Полани вздохнула. — Я наведаю тебя сегодня, ладно?
— Зачем? — удивилась аналитик. — Но хорошо, заходи. Гостям я всегда рада. Кстати, у тебя очередная полуминутка, не пропусти.
Полани мысленно хлопнула себя по лбу. И в самом деле.
— Общий режим, мониторинг в стандартном пакете. Все тяги голубые. Все системы голубые. Желтит медицина у груза. И, да, еще фиксирую перегрев предварительного контура на четвертом.
«Желтит медицина у груза» — собственное изобретение Полани. Девушка не выдержала и, вжав голову в плечи, бросила «взрослую», насыщенную коротким и емким сленгом формулировку на замену «у экипажа, не осуществляющего управление кораблем, увеличилась степень тревожности по медицинским датчикам».
Судя по секундной паузе и молчанию главного инженера, слэнг прокатил. Можно сказать, Полани сдала первый экзамен системщика — замечать все и докладывать об этом быстро.
— Принято, — подал голос Мардеш, и в голосе этом девушка различила легкую настороженность. — Кто-нибудь из техников, а ну дроны наголо, и рванули на второй контрольный пост. Разобрать сенсорную сеть на атомы, но чтобы через две минуты было подтверждение перегрева или поломки сети термодатчиков.
Неслышимые Полани техники юркнули со своих мест и переместились в рабочую зону второго контрольного поста — там тоже есть специальные места для персонала. На системном мониторе это отразилось перераспределением массы корабля в пределах десятитысячных долей процента. Это хорошо. В смысле, хорошо то, что система отреагировала — помнится, у Полани была масса проблем с калибровкой гравиметрических ячеек. Невероятно точное, но очень, очень капризное оборудование. Еще бы: «Сделано на Тессии».
Бош’тет с этими голубокожими перфекционистками.
— Понял, — Мардеш ответил по своему каналу, поэтому было неслышно, кому именно. — Так, ребята, у нас полетели тепловые датчики. Я вырубаю четвертую бочку.
— Ну, блин, — простонал кто-то из навигационной службы, разочарованный в срыве испытания. Полани не успела заметить, кто именно так переживал за проект Нико.
— Отставить, — резанул капитан. То ли нытику, то ли инженеру. А скорее, обоим сразу. — Мардеш, а мы можем без теплоконтроля в предварительном?
— Никак нет, капитан. Я не гарантирую безопасной инициации рабочего тела.
— Но мы же уже запустили двигатель.
— Да, но сейчас мы просто перегоняем чистый гелий-3. Тупо греем и выбрасываем чисто на термодинамическом цикле. Когда пойдет вторая фаза топлива, может резко скакнуть температура, а мы не зафиксируем. И тогда кранты всему рабочему тракту.
— Нико, что думаешь? — обратился капитан к землянину.
Ага, значит, Нико тоже в системе! Просто сидит без оперативного доступа, но наверняка, сжав кулаки, следит за перипетиями первого полета.
— Шанс перегреться есть, — произнес знакомый голос, и у Полани что-то приятно екнуло в груди. — Но по всем моим моделям он меньше одной десятимиллионной. Мы же теперь не гоним дейтерий на автоподаче. Системы контроля в любом случае не допустят перерасхода и ранней вспышки, до магнетронного блока.
— Одна десятимиллионная, — задумчиво произнес капитан. — Мардеш?
— Одна десятимиллионная не равна нулю, — сухо ответил главный инженер.
— Но около него, — возразил Нико.
— Я свое слово сказал, — отрезал инженер.
— Я услышал, — Датто. — Аналитик, термодатчики не отслеживать. Найди что-нибудь резервное. Будем опаздывать, конечно, но совсем игнорить не надо.
— Есть, капитан, — Полани сбросила приоритет с нужного блока контроля, и тревожный красный сменился на нейтральный черный. — Активирую непрямое измерение.
Практически любой параметр можно мерить как прямо, с помощью непосредственного измерения, так и косвенно. В случае с температурными сенсорами Полани переключила измерение собственно температуры на контроль за лучистой энергией, пробивающей стенки предпускового блока. Получается куда менее точно и оперативно, но все равно получается.
— Предварительный контур голубой, — с радостью сообщила Полани. — Повторяю, предварительный…
— Я слышу, — прервал ее Мардеш. — Капитан, прошу зафиксировать в протоколе, что главный инженер против продолжения полета на четвертом двигателе.
— Принято, Мардеш, — сухо отозвался Датто. — На руле, что с тягой на вашем пульте?
— Идем на двух процентах. Разнотяг упал до трех — стабилизируемся. Йок молчит. Тангаж молчит. Аналитик, прошу проверку.
— Все корректоры голубые, — отозвалась Полани.
— Связь, дистанция от доков? — это Датто.
— Вышли на сто, капитан.
— На руле, тяга тридцать процентов.
Секундная задержка.
— Прошу уточнить, кэп, — это рулевой. — Три процента?
— Тридцать процентов, Гардо. Продуй эту бош’тет тележку как следует. Что толку от движков, если их не пришпоривать?
— Есть, капитан. Всему экипажу приготовиться к динамическим маневрам.
— СБ принимает и транслирует аларм, — отозвались безопасники. — Системы деинерционного гашения готовы к работе.
— Отставить гравикомпенсацию, — произнес Датто’Месса. — СБ, добавить в аларм готовность к пульсирующему ускорению до уровня три «же».
Три секунды потрясенного молчания.
— Капитан, вы что, планируете стопроцентную тягу? — в голосе Мардеша впервые послышалось сомнение в психическом здоровье начальника. — На движке только из ремонта? Да еще такого сложного?
— Мардеш, я же сказал — я тебя слышу, — ответил Датто. — А ты меня?
— Четко и ясно, кэп.
— Тогда не понимаю твоих вопросов.
— Больше не повторится, кэп. Отбой вопроса, кэп.
— На руле, тяга тридцать по готовности. Работают четыре двигателя. Повторяю, все четыре мотора на тридцать процентов.
— Есть, капитан.
Сердце Полани застучало часто-часто. Впрочем, не только у нее — судя по показаниям мединтерфейса, заволновались все до единого члены экипажа. Даже те, кто ни духом в переговорах высших офицеров корабля. Есть от чего начаться сердцебиению — на памяти Полани «Салим» впервые выходил на предупреждение о динамических маневрах со столь значимыми перегрузками. Три «же» — это не шутки. Это почти что тот предел, где у хрупких кварианцев начинается потеря концентрации. Люди в таких случаях выдерживают до четырех-пяти — это из тех, кто специально готовится к подобному. Но экипаж «Салима» — это не профессиональные космолетчики, натренированные в гравитационных симуляторах. Три единицы ускорения вполне способны повлечь весьма неприятные ощущения примерно у половины экипажа. Включая саму Полани.
— Тяга тридцать, — объявил рулевой, и на Полани навалилась тяжесть. Пока всего один «же», но уже неприятно. Руки потяжелели, и девушка полностью отказалась от манипулятивного контроля. Теперь она следила за графами только взглядом. Датчики сердцебиения просели — сердца экипажа, встретив сопротивление потяжелевшей крови в сосудах, поднапряглись. Но уже через пару секунд пульс выровнялся и среднее значение по кораблю прыгнуло до ста тридцати семи. При том, что стандарт для здорового, умеренно активного кварианца — девяносто девять. Почти на десять процентов выше, чем у людей, но у людей и сердце здоровее, и объем кровеносной системы больше.
— Фиксирую желтый уровень стресса, — произнесла Полани. — Особенно у техников и вневахтенных. Капитан, люди волнуются.
— Пусть волнуются, — отозвался Датто. — Не волнуются только те, кому все равно. Я рад, что экипажу не все равно.
— Расход рабочего тела в норме, — Мардеш. — Четвертая бочка отстает на шестнадцать процентов. Повторяю, четвертый двигатель — минус шестнадцать процентов по общему расходу.
— Разблюдовку по фазам, пожалуйста, — попросил Нико.
— Оба компонента по шестнадцать, — непроизвольно вклинилась Полани. — Извините, я влезла…
— Подтверждаю, — сказал инженер. — Капитан, простая аппроксимация по нагрузочному графику дает нам результат…
— Мардеш, ты летать на Флот пришел, или аппроксимировать? — прервал его капитан. — Связь, что Хруничев? Что с масс-обстановкой? Как выхлоп?
— Вышка говорит, все чисто. Наблюдают признаки сдвижения спектральных линий выхлопа в длинноволновую зону. Быстрее, чем обычно, капитан. Мы действительно идем эффективнее, чем раньше!
— Поли, что по твоим косвенным?
— Все зеленое, капитан. С тенденцией к возврату на голубое. На первичном входе температура падает по мере роста расхода рабочего тела. Мы охлаждаем сами себя. Причем четвертая… четвертый двигатель охлаждается интенсивнее.
— Понял. На руле, тяга шестьдесят.
— Есть, капитан.
На этот раз никаких возражений. Команда поверила в свой корабль и своего капитана.
Вообще-то, это и есть настоящая капитанская власть. Сделать так, чтобы весь коллектив, все до последнего санитарного работника, поверили в непогрешимость капитанских решений. Какими бы рискованными они не казались по-первости.
Параграф номер один: капитан всегда прав.
Параграф номер два: если капитан не прав — смотри параграф номер один.
Еще одна «же» придавила Полани к спинке кресла. Сработала автоматика негравитационной динамической компенсации — в машгор Полани пошло давление от центральной пневмосистемы. Костюм сдавил конечности и вытолкнул кровь обратно к головному мозгу. Сейчас система работает в статическом режиме, просто не давая крови отлить к другим, менее важным, чем голова, участкам тела. Но если перегрузка усилится, противоперегрузочный контур сменит алгоритм, давление в рукавах и штанинах машгора начнет пульсировать в такт ее сердцебиению. Машгор превратится в один большой вспомогательный кровяной насос, который волнообразно будет проталкивать кровь по сосудам, помогая сердцу справляться с перегрузкой.
В глазах чуть-чуть прояснилось, и Полани взглянула на графы. Все системы балансировали на грани между голубым и зеленым. Кроме показателей расхода топлива — здесь «четвертая бочка» однозначно лидировала. На половинной тяге экономия составила уже почти двадцать пять процентов.
— Капитан, «Тяга-4» на четверть экономичнее.
— Подтверждаю, — это главный инженер.
— Капитан, аларм из вышки! — почти крикнул связист. — Неучтенная масса на траектории! Не классифицируема! Размеры не сообщают!
— ДИСТАНЦИЯ! — рявкнул Датто.
— Сорок секунд (5)!
— На руле, тяга ноль, активировать сома!
Полани чуть было не поперхнулась — перегрузка свалилась так внезапно, что руки сами собой дернулись вперед. Хорошо еще, манипулятивный ввод отключен, а то бы сейчас был ей целый веер ненужной информации.
— Сом в готовности — сообщил рулевой. Ему вторила россыпь голубых графов на мониторе Полани. Но девушка не успела отрапортовать…
— Сервоприводы готовы! — это энергетики.
— «Тарелочка» сто восемьдесят (6)! И сразу тяга сто! — капитан.
— Есть! — рулевой.
Полани не успела вздохнуть, как ее легонько закружило.
Девушке, сидящей рядом с центром масс корабля, пришлось вполне сносно. Чего, по-видимому, нельзя сказать об обитателях мостика в самом носу немаленького грузовика. Лишенные гравитационной компенсации, они заполучили такую центробежную перегрузку, что несколько секунд из центрального поста раздавалось только кряхтение. Полани краем глаза подняла с монитора угловую скорость и прикинула перегрузку — получалось около четырех же, причем в самом противном направлении «верх спины — низ живота».
— Тяга! — прохрипел рулевой, и тут же на Полани обрушилась гравитационная лавина. Компенсатор забухал в темпе ее пульса, но девушка даже не смогла подсмотреть, как сильно бьется ее сердечко. Зрение словно затуманилось, Полани лишь смутно угадывала очертания пульта и ничего более. Сосредоточившись, лишь отметила громадную красную цифру 4,2. Выведенные на полный режим движки выдали на четверть больше тяги, чем расчетный показатель. Завыла система потери курсовой устойчивости — разнотяг капитулировал перед стопроцентной дурью четырех термоядерных двигателей. Наверняка снова проснулся «Сом», по командам антийока пытаясь провернуть внутри корабля миллиарднотонное ядро, но вместо этого поворачивая сам корабль — что, собственно, и требовалось. Ну а что творилось позади… То есть нет, пока еще впереди корабля — сложно даже представить. Выхлоп гелием-4 и рентгеновский фон, должно быть, больше, чем при взрыве небольшой сверхновой.
Ну, это фигурально выражаясь, конечно.
— Время двадцать девять секунд, падает с замедлением!
Удивительно, как связист еще сохраняет способность членораздельно говорить!
— Мы сейчас сожжем к бош’тету это тело, — прохрипел Мардеш. — Капитан, а если это корабль?
— Руль, кувырок десять, дифферент на нос!
— Есть!
К четырехкратной перегрузке снова добавилось вращение корабля — и тут же исчезло. Теперь многотысячетонная махина «Салима» неслась, задрав корму, и под воздействием миллионов тонн тяги уходила все ниже и ниже, подныривая под препятствие, каким бы объемным оно не было.
В конце концов, какого еще сами знаете кого вышка прозевала столь близкое тело!?
— Время шестнадцать секунд. Стабилизируется.
— Руль — тяга тридцать. Глаза?
— Не вижу! — в голосе радар-специалиста, казалось, прорезались панические нотки. — Капитан, не вижу я его, хоть режьте!
— Что вышка?
— Говорит, мы поднырнули, — отозвался потрясающе устойчивый к перегрузкам связист. — Уходим на девять градусов под засветку.
— Чем они его видят?
— Гравиком (7).
— Ну я же говорю, не вижу! — радарщик облегченно выдохнул. И не только потому, что перегрузка вернулась к щадящим одному «же». Просто теперь стало ясно, почему вышка углядела то, что первым должен был углядеть впередсмотрящий космического корабля. Ну нет на «Салиме» гравиметра, только масс-детектор, который может и не срабатывать на сверхмалые объекты, не страшные кинетическим щитам обшивки.
Вот только вопрос, почему «тело» не обозначилось на классических радарах, все равно на повестке дня.
— Останавливаемся, — рулевой.
— Ниже засветки на восемьсот, — связист. — Вышка в шоке от нашего маневра «жопой вперед». Говорят, такого кино в исполнении грузовика с момента постройки дока не видели.
— Руль, тягу на пять, — это капитан. — Тормозим ребята. Просто тормозим. Потихоньку.
— %&*##...
— Мардеш, у нас девушка в сети, — укоризненно произнесла Ора’Шонар. — Я-то старая клюшка, и не такое слышала. Но побереги нежную девичью психику.
— Извини, Полани, — выдохнул главный инженер. — Вырвалось.
— Мардеш, ты только что спас меня от репутационного провала, — внезапно сказал Датто.
— В смысле, кэп?
— В смысле, что ты выпалил в сеть это бранное слово на полсекунды раньше, чем это сделал бы твой капитан.
Канал связи загрохотал дружным хохотом двенадцати кварианских глоток.
— Кто-нибудь понимает, какого…, — капитан прокашлялся, — Какого мы ничего не видим? Что на радаре?
— Все то же, — невесело отозвался радар-специалист, глаза и уши корабля. — Ни-че-го.
***
— Связь?
— Хруничев сообщает, что объект светится на шкале гравиметрических аномалий. Занял позицию больше пятидесяти, но меньше двух тысяч тонн.
— Потрясающая точность, — проворчал Мардеш.
— Шкала-то логарифмическая, — напомнил связист.
— Да знаю, знаю, — ответил инженер. — Капитан, есть мысль подсветить это чудо. Может, экранирование какое?
— Чем светить?
— Да хотя бы пустить к ним дрона, — предложил Мардеш. — У нас на обшивке дюжина ремонтников без дела сидят. Пусть сгоняют, подсветят.
— Давай, — согласился Датто’Месса.
Инженер что-то скомандовал своим ребятам, и спустя десять секунд на графе Полани разом вспыхнули четыре голубые точки — ремонтные дроны. Не из тех невесомых неженок, собираемых конструктором по логическим схемам, а полноценные «мясные» дроны, с собственным набором инструментов, своим собственным ВИ и даже кое-каким бронированием. Зачастую ремонтникам приходится работать в самых разных условиях, вплоть до обстрела метеорами. Поэтому обшивочные дроны крепки, как панцирь бош’тета, и даже способны вместить в себя одного живого оператора, превратив того в четырехрукого универсального работника.
Впрочем, на этот раз дроны пошли пустыми.
«Салим» висел в пустоте в двухстах километрах от неизвестного тела. Относительная скорость ноль, хотя от планеты грузовик удалялся на весьма приличной скорости. По всей видимости, «тело» изначально шустро шпарило мимо Венеры.
Машины отделились от корабля, и Полани переключила обзор на два из четырех дронов. На экранах по-прежнему царила полная пустота, и лишь синхронизированная с Хруничевым система навигации показывала, что дроны стремительно приближаются к неизвестному гостю. Вообще, обшивочные боты не предназначены для полетов в открытом космосе, но кварианцы дотянулись и до этой части «Салима», снабдив ее мощным, но экономичным двигателем на базе микроядра эффекта массы. При необходимости ремонтный дрон способен сгенерировать даже средней крепкости кинетический щит.
— По-прежнему ничего, — констатировал связист.
— Да.
— Скажите дронам разделиться, — послышался голос Нико. Землянин, безусловно, тоже смотрел «глазами» ремонтников. — Пусть один продолжает сближение, а остальные триангулируются с вершинами километрах в пятидесяти и засветят тело с разных сторон.
— Сделано, — отозвался Мардеш. Управлял роботами, конечно, не он — он просто получил подтверждение от не слышимых остальному экипажу операторов.
Полани повезло — один из выбранных ею дронов оказался «центровым». Девушка краем глаза заметила, как расходятся идеально выверенной трехлучевой звездочкой следы от остальных ремонтников. На трех из четырех тут же зажглись голубые графы активированных излучателей — во всем доступном диапазоне, включая эмулятор реликтового излучения.
— Есть! — засмеялся радар-специалист. — Молодец, землянин! Идея три балла (8), я его вижу!
— Подтверждаю, — в один голос произнесли Мардеш и связист.
— Да, я тоже, — это капитан.
Полани тоже видела. «Глазами» того дрона, что двигался прямолинейно, девушка увидела, как из ничего в космической пустоте формируется облик изящного, с гладкими голубыми бортами кораблика. Даже не корабля, а маленького, едва в пару десятков метров длиной челнока. Оптический умножитель дрона дал еще больший наезд, заодно поддал гари и сам ремонтник — и Полани непроизвольно сжала кулаки.
Изящная, хищная, красивая, мерзкая, стремительная, ужасная и великолепная пластика темно-голубых бортов. Только один ответ на поставленный вопрос.
Азарийский военный корабль.
Маленький, но… памятуя успехи голубокожей расы в создании космических орудий убийства, этот малыш наверняка может дюжину раз раздолбить «Салим» в молекулярную пыль.
— Нормально-радиодеформирующая броневая обшивка «Силарис-Ультра», — констатировал капитан, первый вспомнивший рекламные проспекты азарийского военного флота. — Абсолютная защита от радиообнаружения на дистанции больше километра.
— Я отправляю сигнал бедствия, — произнес связист. — Флот не успеет, но может, люди отзовутся.
— Не надо, — возразил Датто. — Судя по показаниям отраженного сигнала с подсвечивающих дронов, корабль абсолютно мертв. Температура, правда, высокая, но ни малейших признаков обитаемости.
— Капитан…
В голосе старшего инженера сквозил плохо скрываемый страх.
— Да, Мардеш?
— Капитан, — инженер прокашлялся. — Голову даю на отсечение, что это разведкатер с одного из азарийских дредноутов.
— Я в курсе, — спокойно ответил Датто’Месса. — Я даже знаю, с какого именно.
Десять секунд молчания.
Все уже знали ответ, но боялись его озвучить.
Как там у людей? Помяни бош’тета, он и появится?
— Дамы и господа, — торжественно, чуть ли не декларативно произнес капитан корабля. — Поприветствуйте кусочек «Пути предназначения-2» — легендарного убийцы кварианского народа.
Продолжение следует...
===
Примечания:
(1) В кварианском Флоте, в отличие от человеческого, цветовая индикация графов начинается не с зеленого, а с бледно-голубого. Далее идут привычные зеленый, желтый, оранжевый, красный и коричневый. Черное поле означает отсутствие информации. Белый пульсирующий — знак привлечения внимания. Это связано с физиологическими особенностями зрения кварианцев.
(2) Здесь и далее все цифровые показатели даны в человеческих единицах для облегчения усвоения.
(3) Игра слов. В оригинале SNEAT —System of Null-Elemental Angular Traversing, буквально «Система углового движения с помощью нуль-ядра». Визуально SNEAT похоже на SHEAT — «рыба-сом», отсюда и название.
(4) м/с2 — мера измерения ускорения. Ускорение свободного падения на Земле = 9,8 м/с2, или 1g.
(5) Дистанцию до внезапного препятствия в космических полетах определяют не собственно расстоянием, а временем, оставшимся до гипотетического столкновения, что куда важнее для принятия решений, чем цифра в километрах.
(6) «Тарелочка», она же «оверборт», она же «волчок» — разворот корабля вокруг центра масс в горизонтальной плоскости. Сопровождается цифровым обозначением угла разворота. Также существуют маневры в других плоскостях: «бочка» — полный аналог авиационного термина, когда корабль вращается вдоль своей продольной оси, и «кувырок» (он же «через морду») — когда судно разворачивается вокруг оси поперечной. Выбор предпочтительного маневра зависит от распределения масс по объему корабля. Боевые, узкие и длинные машины делают «бочку», совмещенную с «кувырком». Относительно высокие азарийские корабли всегда делают «тарелочку». Чистый разворот «через морду» обычно энергетически не оправдан и применяется только при стыковочных маневрах. Конфигурация «Салима» такова, что он одинаково легко делает как «тарелочку», так и «бочку», но последняя не позволяет уклониться от внезапного препятствия в один прием, поэтому выбор «тарелочки» в данной ситуации совершенно очевиден.
(7)Гравик (сленг.) — гравиметрический анализатор пространства. Разновидность масс-детектора, предназначенный для сканирования пространства на предмет гравитационных аномалий сверхмалой интенсивности. В отличие от масс-детектора, способен фиксировать сверхслабые гравитационные возмущения — от полутонны в перерасчете на нормализированную массу.
(8) Высшая оценка.
Отредактировано: Архимедовна.
Комментарии (9)
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Регистрация Вход