К небу. Глава 4

План Силха действительно оказался хорош. Теперь я сидел в клетке. В настоящей клетке с железными прутьями и настоящим, не электронным, замком. Клетка была установлена прямо на развилке, чтобы пленники могли каждый день наслаждаться зрелищем пойманной ничтожной зверушки. Убить меня было для него слишком просто. Гораздо важнее было унизить, сломать, отбить волю к сопротивлению. Подходил к концу второй день моего заточения здесь. Меня не кормили, но давали пить. Наверное, остальные должны были видеть, как я медленно истощаюсь и умираю.

Зато в моем распоряжении теперь было время, чтобы подумать. Я успокоился. Пришел в норму. Более или менее. Вероятно, я должен был поблагодарить Стива за это. Если бы не этот его план, то я бы наверняка сорвался и просто получил бы пулю в голову. Но я еще жив. Пока я жив, я не остановлюсь.

Теперь я почти что знаменитость. Сам Нар’кош спустился сюда, чтобы посмотреть на меня. Он и так периодически обходит свои владения, но в этот раз целью его визита был исключительно я. Он ничем не отличался от остальных четырехглазых, на мой взгляд, разве что походка и осанка у него были явно господские. Он внимательно меня оглядел, а затем обратился к стоявшему рядом Силху:
― Ты хорошо освоился здесь. Только смотри не заиграйся, это может дорого тебе стоить, ― и после этих слов удалился.

Я послал Силху злорадный взгляд, он же посмотрел на меня недоуменно, хотя мы оба не особо поняли, что хотел сказать этот гений человеческого рабовладения. Да, мы уже отлично понимали друг друга. И, кажется, у меня начало развиваться что-то вроде стокгольмского синдрома... Хотя я все равно не задумываясь убил бы батарианца, будь у меня такая возможность.

Каждый раз, когда пленников проводили мимо моей клетки, я пытался высмотреть Эллис, но не смог даже поймать взглядом ее светлые волосы. Это тревожило меня. Потеряв Ниру, будучи преданным, я боялся, что последний человек, которому я доверял, тоже исчезнет. Но все же не было никакого способа выяснить, что с ней.

Еще за это время я понял одну важную вещь: я старался не столько для кого-то, сколько для себя. Мне всегда говорили, что я свободолюбивый человек. Пожалуй, именно от нежелания подчиняться каждому приказу я покинул Альянс. Я ненавидел быть запертым, быть беспомощным. Иногда казалось, что желание вырваться было сильнее страха смерти. И даже в такой ситуации ничего не изменилось. Я жаждал выбраться из-под земли. Стены давили на меня, и я жаждал увидеть небо. Вся эта бравада о защите людей была лишь прикрытием, и я сам этого не осознавал до сего момента. Я бы все же наверняка начал открыто выступать против рабства, окажись я на свободе. Вероятно, даже выполнил бы обещание о сборе своего собственного отряда. Но в первую очередь мной двигало желание освободиться, вырваться из клетки любой ценой. И вот теперь я по-настоящему заперт в клетке. Я много думал о смерти. Я не хотел умирать. Но и не боялся. Я понимал, что уже был трупом, просто с небольшой отсрочкой.

Вот мимо меня в сторону душевых прошла последняя десятка пленников. Среди них Эллис тоже не было. Я прислонился спиной к прутьям и закрыл глаза. Сколько мне еще сидеть здесь? Сколько я могу еще выдержать? Я старался сохранять спокойствие.
― Как себя чувствуешь? ― снова Силх.
― Что-то ты зачастил сюда, к ничтожным отбросам, ― я даже не открыл глаза.
― Я просто подумал, что тебе будет приятно узнать последние новости... ― в его голосе было что-то, что мне очень не понравилось.
Я открыл глаза. Силх стоял напротив меня перед дверью в клетку и выразительно позвякивал ключом от замка.
― Новости? Говори нормально.
― Да я всего лишь хотел сказать, что, оказывается, человеческие женщины ничем не хуже батарианских, ― Силх широко ухмыльнулся.
Я уставился на него широко открытыми глазами. Я боялся об этом даже подумать, а теперь это было сказано вслух.
― Стив рассказал вам об Эллис... ― медленно выговорил я. ― Она мертва?
― Нет, ― ухмылка батарианца стала еще шире. ― Пока нет. Я взял на себя смелость порекомендовать ее хозяину, на основании, так сказать, своего опыта. Но ее убьют. Может, уже этим утром, может через день или два, зависит от того, как ее оценит Нар’кош.

Я вскочил, метнулся к двери, в молниеносном движении схватил батарианца за одежду. Другой рукой я вывернул его запястье и, плотно сжав отвоеванный ключ, ударил противника как можно сильнее, насколько позволяли прутья клетки. Пока тот не пришел в себя, я вставил ключ в замочную скважину. Повернул в одну, в другую сторону, надавил сильнее... Не открывается. Силх мотнул головой и схватил было мою руку, но тут дверь поддалась, и я с силой впечатал ее в батарианца. Он пошатнулся и отступил на пару шагов. Я, не мешкая, выскочил из клетки и нанес ему еще пару ударов, в довершение всадив ногу в живот. Он упал, хватая ртом воздух. Увидев у него на поясе нож, я, не раздумывая, выдернул его из ножен и всадил батарианцу в шею. Затем снял его инструметрон и, на секунду задержав взгляд на уже мертвом теле, бросился к лифту.

Открыть дверь с помощью инструметрона оказалось несложно. Я зашел в кабину и отправил лифт наверх. Сжал нож в руке поудобнее. К сожалению, Силх не носил огнестрельное оружие. Он предпочитал более жестокие расправы. Ну и еще считал, что здесь ему никто не может угрожать. Сегодня это сыграло с ним злую шутку. Никогда бы не подумал, что могу так быстро двигаться. Но ярость, вызванная словами батарианца, и чувство вины за судьбу Эллис... Теперь мне было действительно нечего терять, кроме моей жизни, которая и так грозила закончиться в любую минуту. Лифт остановился, дверь открылась. На площадке никого не было, и я осторожно вышел из кабины. Пробираясь знакомым маршрутом, я никого не встретил до первого поворота. Однако в коридорчике, ведущем к туалету, стояли два охранника. Я, насколько мог, быстро и бесшумно приблизился к ним, один меня заметил, но тут же получил сильный удар в челюсть. Развернувшись, я полоснул второго ножом по шее, затем снова обернулся к первому, успевшему уже достать оружие, и всадил нож в живот. На мою удачу, все прошло бесшумно. Я был весь в крови батарианцев, но это казалось несущественной мелочью. Я снял с одного из них штурмовую винтовку и двинулся дальше.

На остальном пути мне никто не встретился. Я дошел до лифтов. Вызвал меньший из них и отправился наверх. Наверх... Я был готов встретить еще много охранников и уже не питал ненужных надежд. Двери лифта открылись, и я увидел небольшое помещение. Из него вели три двери: вперед, направо и налево. Я снова выбрал правое направление и двинулся по открывшемуся за дверью коридору. Из двери впереди вышли двое. Одного я снял точным выстрелом в голову, подбежал ко второму, пока тот не понял, что происходит, и с силой ударил прикладом. Стараясь действовать все так же быстро и бесшумно, как учили в Альянсе, направился дальше. Вскоре коридор закончился очередной дверью. За ней обнаружился ангар. Удача? Может, и нет. Последний раз я водил челнок лет семь назад, а за это время много поменялось.

Я уже продвинулся вглубь ангара, когда услышал за спиной звук открывающейся двери.
― Он должен быть здесь.
― Тихо. Рассредоточиться.
Ну, вот меня и нашли. Что, впрочем, неудивительно. Я занял оборонительную позицию и приготовился. Если смогу отбиться от этих, то у меня будет шанс. Однако тут двери ангара, ведущие наружу и расположенные сейчас у меня за спиной, начали открываться. Я выругался и осмотрелся в поисках другого укрытия, но не нашел ничего, куда бы я мог добраться быстро, не рискуя попасть под перекрестный огонь. Я услышал какие-то переговоры, но не разобрал слов. Двери открылись, я обернулся к зависшему над землей челноку и замер, не решаясь сдвинуться с места. Его боковая створка отъехала вверх, и в ту же секунду я почувствовал укол в шею. Пуля? Нет... снотворное... Мое тело медленно сползло на землю, и у меня не было сил бороться с этим. Пальцы разжались, выпуская винтовку из рук. Я лежал на холодном полу и смотрел наружу, на небо. Оно было темным с одинокими светлыми точками звезд.

***

Сейчас я снова сижу в камере номер шесть. Вспоминаю все, что произошло со мной. Я здесь один. Старик, кажется, скончался. Тиль сорвался, убил в припадке пару пленников, после чего его утихомирили пулей в висок. Где теперь Стив, я не знаю. Может, тоже убили за то, что совал свой нос, куда не следует. Странно здесь находиться. Здесь я ждал чего-то в самом начале, здесь я жду свой конец.

Утром меня казнят. Тот челнок, как оказалось, возвращал хозяина с очередной сделки, и стрелял в меня сам Нар’кош. И по его приказу меня именно казнят. Расстреляют. На поверхности. Я ему даже благодарен. Все кончится.

Я вспоминаю всю свою жизнь, как и положено в таких случаях. В ней не было ничего примечательного. Только эти несколько дней стали по-настоящему... захватывающими? Я спрашиваю себя, почему после стольких попыток, я не смог выбраться? Была ли это неудача или неумение? Или же закономерное развитие событий? Да, я все еще здесь. Но стены на меня больше не давят. Я будто бы... свободен. Для меня главным было доказать, что я буду пытаться снова и снова и не остановлюсь, несмотря ни на что. Доказать, что я не смирюсь. И это признали. Меня теперь здесь запомнят. Я окончательно понимаю это сейчас. Конечно, я бы предпочел жизнь. Я попытаюсь бежать и утром, если представится хоть малейшая возможность. Но она не представится. Я это чувствую. И я готов умереть. Я все-таки устал. Очень устал...

***

Я очнулся от звука открывающейся двери. Я уснул? Надо же... На пороге два охранника. Не могу сказать, видел ли я их раньше. Один из них жестом приказывает встать, и я поднимаюсь. Он надевает на меня наручники, и мы выходим из камеры. Проходя мимо столовой, я вижу пленников, вяло поедающих пищевую массу. Некоторые из них замечают меня и осторожно перешептываются. Я надеюсь, что мои выходки спровоцируют хотя бы какое-то сопротивление. Мы знакомым путем поднимаемся на наземный этаж и вскоре оказываемся на улице. Идем между построек напрямик и выходим на открытое место. Впереди, метрах в двадцати, располагается достаточно высокая стена без окон. Около нее стоят два батарианца и сам Нар’кош. Меня подводят к ним, ставят спиной к стене. На меня внезапно накатывает волнение. «Как на экзамене», ― возникает в голове несвоевременная ассоциация, и я криво усмехаюсь. Батарианцы косятся на меня, наверное, по-своему интерпретируя мою ухмылку. Вдалеке, за домами, виднеется край восходящего светила. Я пытаюсь заострить на нем внимание, чтобы унять нежеланную дрожь. Глубоко вдыхаю воздух и медленно выдыхаю, однако это совершенно не помогает. Один из батарианцев уже стоит напротив меня с винтовкой, но пока не поднимает оружие. Я бросаю взгляд в сторону Нар’коша. Я ненавижу его. Но мои чувства уже ничего не значат. Он же с интересом смотрит на меня, а затем спрашивает:
― Ты добился того, за что боролся?
Я взвешиваю его вопрос и отвечаю:
― Да.
Мой голос звучит твердо, несмотря на дрожь.
― И, тем не менее, тебя сейчас убьют столь ненавистные тебе батарианцы.
― Я умру свободным.
Он кивает.
― В отличие от других, ты доказал, что ты не раб.
Оказывается, и в таком состоянии можно удивиться.
― И вы со всеми сражающимися так поступаете?
― Ты только второй. До тебя на этом же месте была расстреляна женщина. Остальные в какой-то момент переставали бороться. Я, знаешь, не из кровожадности занимаюсь рабством, для нас это нормально, и это единственный способ получить желанные привилегии, занять высокое место в обществе. И я предпочитаю комфорт принципам.
― То есть ты признаешь, что я... свободен?
― Да. Я бы отпустил тебя, если бы это не было опасно для меня.

Я киваю в знак понимания. Разговор окончен. Для меня теперь все ясно. И все неважно. Морально-этические вопросы, принципы, борьба... Я добился своего. Я свободен. Только эта мысль занимает мой разум. Дрожь проходит, я глубоко вдыхаю прохладный воздух. Вот и все. Нар’кош поднимает руку, батарианец напротив вскидывает винтовку. Я смотрю ему прямо в глаза, и он отводит их в сторону. Все четыре. «Я сильнее». Я улыбаюсь, и это простое действие почему-то доставляет несравнимое удовольствие. Затем я закрываю глаза, и боль прошивает мое тело. Я падаю. Я чувствую кровь под собой. Я приоткрываю глаза и вижу светлое небо где-то за постройками. Небо темнеет. Но я все еще смотрю на него. Оно свободно. Я надеюсь, что я приду к тебе... небо.

Отредактировано: Архимедовна.