Код войны. Часть 3. Первый шаг. Главы XV-XVI

XV. Незваные гости

Маркус Прайс проснулся ранним утром. Солнце еще не взошло. В соседней палатке спали Рыбкин и Михон, его новые знакомые. Неподалеку от палатки стоял Джексон с винтовкой наперевес, куря сигарету. Остальные мирно спали по своим местам, полагаясь на чутье зоркого и внимательного снайпера.

Джексон был отличным снайпером. Когда-то он принимал участие в облаве на опасную и хорошо вооруженную банду. Тогда он, прикрывая своих товарищей с крыши многоэтажки в Лос-Анжелесе, убил пятерых бандитов, которые, отказавшись сдаться, достали свое оружие. За это его повысили, и он с тех пор предпочитал точные виды оружия. Джексон был отличным бойцом и всегда выполнял приказ, но мог и подшутить над командиром, хотя благодаря его меткости  и безупречной  исполнительности на острый язык снайпера никто не обращал внимания. Особенно Маркус, в команду  которого попадали профессионалы высшего класса.

Маркус встал и прошелся по небольшому лагерю. Он был разбит возле почти отвесного склона горы.  Это место являлось расширенным участком дороги, если в той местности вообще было нечто, похожее на дорогу. Мужчинам с трудом удалось расчистить площадку от камней, больших и малых. Удобство местности для лагеря было в том, что стоящий в одной точке человек мог видеть происходящее с обоих концов лагеря, и к нему невозможно было подобраться незамеченным.

Джексон, увидев командира, сказал ему тихо:

– Все спокойно. Ни единого шороха не слышно. Даже скучно как-то. –снайпер докурил и продолжил уже шепотом. – Может, рассказать русским о нашей задаче? А то неудобно. Что они о нас подумают, когда все выяснится?

– Не нужно этого делать, Брайс. Мы обещали Сириусу, что не расскажем ничего. Как он сказал, это пойдет лишь на пользу делу. Нам нельзя расширять наш круг без его ведома. Так что, самовольничать не надо.

Маркус являлся неординарным человеком, которому свойственны разные качества – он мог  и прикрикнуть на своих подчиненных, и проявить милосердие к врагу. Прайс прошел через многое, был отличным бойцом и привык командовать людьми, предпочитал проводить быстрые операции, руководя небольшой группой. «Я бы ни за что не стал генералом – армия в моих неумелых руках потерпит поражение даже от дикарей – я никакой стратег», – думал он про себя.

– Есть! – ответил Джексон, а потом приставил палец к губам и прислушался. За поворотом тропы со стороны, противоположной той, с которой они пришли, послышались шаги. – Два человека, – заключил Джексон. – Какого черта им тут нужно в предрассветный час? Это наверняка враги. Что будем делать?

– Как что? Будить всех!

– А может по-тихому? – спросил Джексон и указал глазами на винтовку.

– Поздно. Ты забыл, что глушитель на твоей М21 загнулся еще три дня назад?

– Маркус, встань по ту сторону дороги, мы уложим их одновременно!

Прайс согласился и прижался к уступу по другую сторону от Джексона. Звуки шагов приближались, снайпер осторожно высунул из укрытия сначала  голову, а потом и руки с винтовкой. Он посмотрел на Маркуса, кивнул и прильнул к прицелу.  Но, как только те двое вышли из-за поворота, Джексон удержался от выстрела.

Это были не те, о ком он думал, не враги. Выглядели они, как обычные люди с вполне нормальной внешностью: мужчина и женщина. Джексон и Маркус, как по команде, снова прижались к уступам, недоуменно глядя друг на друга. Решив подпустить пару поближе, они выжидали благополучный момент. Когда дистанция сократилась до пяти метров, они кивнули друг другу и, неожиданно для гостей, выпрыгнули на дорогу, наставив на пришельцев винтовки.

– Ни с места! – громко сказал Маркус по-английски и направил винтовку на женщину, Джексон же взял на прицел мужчину. Те от неожиданности остановились и, увидев двух вооруженных людей, опустили свой багаж на землю и подняли руки вверх. Внезапно раздавшийся громкий выкрик Маркуса вызвал в лагере переполох. Первыми из палатки, как по команде «подъем», выскочили Сара и Хэкетт. Они, видимо, не спали, а наблюдали за действиями товарищей. Харрисон высунул голову из другой палатки – он же явно не бодрствовал. В один момент с ним из своей палатки выпрыгнул Михон, а вслед за ним и Рыбкин.

Майор ринулся в сторону Маркуса, чтобы узнать, кто эти предрассветные гости, но остановился, как вкопанный. В его голове промелькнула мысль о том, что он сошел с ума и у него опять ночные галлюцинации. Но, отбросив сомнения, Рыбкин кинулся к пришельцам и, раздвинув локтями Маркуса и Джексона, отчего последний чуть не нажал на спуск, подбежал к женщине. Она же, в отличие от Александра, не казалась  удивленной,  а только кинулась ему на шею и тихо сказала:

– Саша, как  же я рада видеть, что ты цел…

Это, без сомнения, была Катя. Рыбкин скучал по ней, в отлучке ему так не хватало ее мудрых советов и просто присутствия жены. Иногда Александр мысленно отсылался к ней, думал о том, как Катя оценит его действия. И вот, он как будто призвал ее в своих мыслях!

Появление любимой жены стало для Рыбкина такой неожиданностью, что он даже не задал вопросов, очевидных в той ситуации. Вместе с ней был неизвестный мужчина. Перед отъездом он строго настрого запретил ей выдавать его местонахождение, ведь это могло поставить миссию под угрозу. Рыбкин отпрянул от Кати и, словно извиняясь за свою сентиментальность, подошел к Катиному спутнику и спросил:

– Кто вы? И почему вы оказались здесь вдвоем?

– Меня зовут Евгений. Евгений Мухин, я брат Кати.

Воцарилось неловкое молчание. Естественно, Женя произнес эти слова по-русски, а поэтому  из американцев их поняла одна лишь Сара. Она подошла к Маркусу и передала их смысл, тот в знак удивления слегка пошевелил бровями, но не проронил ни слова. Катя же посмотрела на брата, а потом на мужа и пояснила:

– Это правда, Саша. Он мой брат, который потерялся еще в раннем детстве вместе с моим отцом.

Рыбкин глянул на гостей, а потом обратил свой взгляд на Маркуса. Они встретились глазами, а им в голову пришла одна и та же мысль. Американцы и русские за день прошли немалый путь вглубь предполагаемой аномальной зоны, и ее влияние к центру заметно усиливалось. Попытка снять защитный шлем через пять минут приводила к галлюцинациям, а потом начинала кружиться голова. Дальнейшие эффекты они испытать не решались, но и это воздействие вполне могло стать фатальным.

А теперь Маркус и Рыбкин видят перед собой двух человек без средств защиты, которые свободно перемещаются и чувствуют себя вполне неплохо. Майор шлепнул себя по лбу. «Ничего не понимаю. Сначала Михон, потом свалившиеся, как снег на голову, Катя и ее брат. Почему на них это не действует? Здесь что-то неладно…».

Маркус понимал намного больше Рыбкина, но события все равно не укладывались в стройную картину. Эти гости могли как существенно упростить миссию, так и совсем угробить ее. Поэтому необходимо было выяснить немало деталей, прежде чем продолжать двигаться дальше. Вопрос о доверии незнакомцам он решит по ходу выяснения этих самых деталей. Эти люди могли оказаться кем угодно, но они явно были близки Рыбкину и поэтому не являлись врагами. По крайней мере, так думал Маркус, на котором лежала ответственность за свою операцию. И он понимал, что с  имеющимися данными шансы пробраться в бункер ничтожно малы.

XVI. Выходец

Катя, в свою очередь, тоже находилась в недоумении. Первый раз в жизни в ее сторону было направлено оружие, и сердце  женщины все еще билось учащенно. В отличие от мужа, для нее эта встреча не была неожиданностью. Но Катя рассчитывала встретить только Саню и Михона, а здесь, помимо них, оказались еще и эти американцы.

Женя же, как всегда, был невозмутим. Единственное, что его смущало – то, что придется рассказывать историю своей жизни (а ему, так или иначе пришлось бы это делать) не двоим, которым он, со слов Кати, мог доверять, а семерым незнакомцам. Врать он не хотел, ибо искренне желал покончить с той мрачной историей, в которую попал с раннего детства. Но и раскрывать столько важной информации чужим людям было нерационально. Они могли оказаться как союзниками, так и замаскированными врагами. Хотя у сошедших с ума боссов «чистильщиков», казалось, союзников не могло быть по определению.

Он знал проход к одной из дверей бункера и до этого вел Катю по нему. Они приближались к бункеру намного быстрее Рыбкина и Маркуса, и Женя почувствовал, что главная установка снова заработала. Он мог уловить довольно слабый сигнал. Женя с облегчением заметил, что Катя, так же как и он, не ощущала никаких негативных последствий воздействия. При продвижении вглубь гор сигнал, естественно, становился сильнее. Но на них он по-прежнему не воздействовал.

«Либо Миронов не смог запустить установку на полную мощность, либо… а что еще может быть? Он может специально держать излучение в норме, чтобы не вызывать новых перегрузок. Возможно, он еще контролировал выживших в бункере. Вариантов масса», – думал Женя во время похода. И вот он обнаруживает здесь людей, никак не пострадавших от излучения, носивших средства защиты, похожие на те, что были у сотрудников бункера.

Это удивило его, ведь он считал конспирацию «чистильщиков» непревзойденной. Кто эти пятеро, откуда они взялись? Все эти мысли пронеслись в его голове за несколько секунд, прошедших с момента встречи Рыбкина с Катей. «Если наши предполагаемые союзники защищены от излучения, тем лучше, – заключил он – Выясним позже, откуда это у них».

Михон же стоял в стороне и не вмешивался. Он тоже заметил, что Катя и Женя были без защиты, и пришел к выводу, что они как-то связаны с этой аномалией. Женя был незнакомым пришельцем, о нём можно было думать, что угодно. Но Катю Михон знал достаточно долго. «Они наверняка найдут, что нам сказать. Посмотрим…», – подумал он.

Рыбкин, находясь в смятении, пробормотал себе под нос:

– Чертовщина какая-то, – а вслух добавил:

– Проходите в лагерь, располагайтесь. Думаю, вам есть, что нам рассказать.

Женя вздохнул. Ему придется второй раз в подробностях рассказывать о своем побеге. Они вместе с Катей сели возле палатки и немного перекусили, после чего Женя приступил к рассказу. Говорил он по-английски, так как знание этого языка в него «вложили» практически наравне с русским. Отсутствие практики было заметно в каждом предложении, но говорил он чисто, употребляя нужные слова, хотя и практически лишенные идиом и принятых сокращений. Его владение английским удивило всех, включая Катю, хотя она совершенно не разбиралась в этом вопросе, так как знала английский на скромном школьном уровне.

Солнце вставало и выходило из-за гор, освещая лагерь наших героев. На страже теперь стоял Хэкетт, которому было трудно следить за происходящим и одновременно слушать Женю – и то, и другое было необходимостью. Хэкетт являлся отличным экспертом в области техники, но не признавал никакого оружия, кроме своего любимого пистолета-пулемета МР5.

Автоматы он считал слишком неудобными, снайперские винтовки –чрезмерно тяжелыми и длинными, а пистолеты он вообще принимал за игрушки – ну это что за оружие, которое делает максимум два выстрела в секунду? Хэкетт хорошо разбирался во взрывчатке и ее обезвреживании, в компьютерах же уступал позиции Саре.

Но вернемся к Жене, который в своем рассказе дошел до плана бункера. Он попросил листок бумаги побольше и начал изображать схему верхнего этажа бункера. Женя запомнил все до мелочей, и это уже никого не удивляло: он точно не был нормальным человеком. Его речь с феноменальной точностью на языке, носителей которого встречал впервые, говорила о высокоразвитой памяти, и не только. Закончив схему, он обратил внимание бойцов на три выхода из бункера. Потом на карте Маркуса Женя изобразил местоположение замаскированных дверей, ведущих к лестницам вглубь бункера. Тут Рыбкин задал волновавший его вопрос:

– А на какой глубине находится бункер?

– Длина лестницы, по которой я поднимался на поверхность, была примерно двести ступенек. Значит, ее высота в районе двадцати метров. Но тут гористая местность, и говорить о глубине можно лишь относительно, – ответ был исчерпывающим, и Рыбкин, взглянув на ландшафт по карте, недоуменно покачал головой и сказал:

– Очень странно. Построить бункер с явно замкнутой системой на такой глубине в такой местности нереально.

Все посмотрели на него и не могли понять, как им раньше не пришел в голову этот резонный вопрос.

– Не знаю, – ответил Женя, не разделяя общего удивления. Он задавался этим вопросом ранее, но не мог придумать ничего, объясняющего этот факт. – Выясним на месте.

Он рассказал о тех, кого встретил внутри, и они по описанию совпали с теми, о ком рассказывал Маркус Рыбкину при их встрече. Женя удивился, узнав, что они выбрались на свободу:

– Странно. Вообще-то главный принцип «чистильщиков» – конспирация и неразглашение их тайны. Либо системы вышли из-под контроля, либо сам Миронов сошел с ума. Второе более вероятно, иначе зачем ему открывать двери и выпускать «заразу» наружу, еще при этом врубая главную установку? Возможно, он как-то обнаружил ваше присутствие и отправил охрану уничтожить опасность.

– Не на тех нарвался! – процедил сквозь зубы Михон.

– Я забыл сказать… Главная цель нашего пребывания здесь – найти причину крушения вертолетов и гибели экспедиции. Что ты думаешь по этому поводу? – спросил Рыбкин и вопрошающе уставился на Женю.

– Когда это произошло?

– Две недели назад перестала выходить на связь научная экспедиция, изучавшая электромагнитные аномалии. За ней послали два военных вертолета, которые должны были прочесать местность. В итоге и вертолеты пропали с экранов радаров.

– Все мне понятно! Видимо, экипажам вертолетов не повезло. Они оказались над бункером или поблизости (неважно, на какой высоте) в момент перегрузки главной установки. А члены экспедиции сошли с ума – зашли слишком далеко вглубь местности, когда установка еще работала нормально. Вот и все.

– А где они могут сейчас быть?

– Где угодно. Я никогда не был с этой стороны бункера…

Вдруг Хэкетт неожиданно встрепенулся и прокричал:

– Тревога!