ME Afterlife: Комиссар по этике. Глава 3. Под красным песком

Хоть Алина и заступила на работу, но весь оставшийся вечер, по большому счету, ничего не делала. Накормленная Бергером в ресторане, девушка разомлела и даже позабыла про этикет, лишь махнув на прощание рукой своему клиенту — Бергер довольно удалился по своим делам, предварительно поселив девушку не в роскошной, но вполне приличной гостинице. О классе заведения говорило хотя бы то, что отель имел собственный гравитатор, и Алине не приходилось выверять шаг, стараясь не воспарить при неловком движении. Привычная для голубокожей землянки сила тяжести успокаивала, придавала движениям свойственные компаньонкам плавность и грациозность. 

Алина переоделась. Теперь на ней был классический азарийский костюм: длинное, до пят, платье со смелыми вырезами в районе живота и груди. Как компаньонке, ей позволялось чуть больше, чем обычной азари, поэтому нижний край выреза опускался чуть ли не к паху, а верхний вырез оголял примерно половину каждой груди. Подобно всем своим соплеменницам, Алина не носила нижнего белья: его заменяло тончайшее прозрачное трико, затягивающее азари от лодыжек до шеи, где переход от ткани к коже маскировался жемчужным ошейником законтрактованного экскорт-сотрудника. Мало кто знал, что внутри украшения спрятан одноразовый генератор кинетических щитов, которым Алина при необходимости может закрыть объем в десяток кубометров. Официально услуги телохранителя не входили в список необходимых навыков эскорт-компаньонки и в расценках не фигурировали. Но те, кому положено знать, имели представление о том, что такое настоящий эскорт-специалист «Тессиары». Среди компаньонок на удивление много бывших коммандос, и многие из них — первоклассные телохранители. 

К слову, это была еще одна из причин, по которой человеческие чиновники с охотой пользовались услугами «Тессиары». Присутствие на переговорах голубокожей красавицы в открытом платье как бы говорило остальным участникам диалога: «не пытайтесь давить на меня, у меня есть внешне элегантное, но смертельно опасное в деле оружие, и пусть оно останется зачехленным». 

Что касается еще одного смысла слова «расчехлить», то Алине это никогда не улыбалось, хотя кодекс «Тессиары» и предусматривал предоставление секусальных услуг за отдельные, весьма существенные деньги. Она ни разу не говорила об этом отцу, да и самой еще не доводилось осуществлять подобного рода «продажи». Но Алина знала, что не застрахована от физического контакта с клиентом. К счастью, нынешнее задание было совершенно прозрачно по формулировкам: дарить интимную близость Бергеру в задачи не входило. Для Алины это было спасением. Как биотик она весьма слаба и неопытна, а ведь биотика — единственный способ подарить человеку удовольствие, не входя с ним в отвратительный человеческий коитус. К последнему физиология азари адаптирована весьма посредственно — если вы понимаете о чем речь. Сложно ожидать от однополой расы готовности внезапно стать двуполой. Имеются, конечно, кое-какие альтернативные методы на всякий случай, но когда девушка о них вспоминала, ее кожа наливалась темно-синей краской, а психика начинала бессрочную забастовку. 

Алина завершила макияж, поправив ненастоящие брови и дополнив истинные родовые знаки на лице фальшивыми — неотличимыми по цвету и фактуре, но напрочь искажающими личность Алины. Благо, с рожицей азари повезло — портрет голубокожей девушки наглядно иллюстрировал русскую пословицу «по двенадцать на дюжину». То есть внешностью Алина была весьма мила и симпатична... да что там говорить, объективно красива. Вот только похожих на нее, словно сестры, синеньких инопланетяшек даже на Земле — не меньше полусотни. Конечно, полностью замаскировать известную на всю Землю мордашку Биби-землянки невозможно, но расчет Алины был на то, что сторону Земли в «переговорах» занимает исключительно Кайл Бергер, и никто из марсианской автономии не знаком с образом Малышки Блю. 

Украшений, кроме ошейника и пары хитрых браслетов, Алина не носила. 

Бергер заявился в номер, как и обещал, ровно в половине двенадцатого вечера. Здесь, на Марсе, в ходу были собственные суточные циклы, которые называли солами. Однако из-за того, что сол всего на несколько минут длиннее земных суток, проблем с адаптацией было не больше, чем при трансконтинентальном перелете на Земле. Небольшой сдвиг суточного ритма — вот и все. И даже здесь Алине повезло: в Ванкувере, откуда она прилетела, сейчас начало одиннадцатого, если верить правому браслету. В левом Алина носила одноразовый конструктор, способный за секунду собрать клинок длиною до полутора метров. 

На безопасности своих сотрудников, особенно слабых в биотике, «Тессиара» не экономила. 

— Вы готовы? — спросил мужчина. 

— Вполне, — улыбнулась Алина. — Насколько можно быть готовым к неформальному вечеру в окружении враждебно настроенных переговорщиков. 

Бергер позволил себе тень улыбки, но тут же нахмурился, глядя на инфобраслет Алины. Продолговатая металлизированная полоска на руке девушки вызвала у мужчины озабоченность. 

— У вас есть опыт использования инструметрона? — вдруг спросил он. 

— Д-да, — неуверенно ответила Алина. 

Пользоваться этой дорогущей штукой ей приходилось лишь на образовательных курсах «Тессиары», и она никогда даже не помышляла о том, чтобы приобрести чудо инженерной мысли в собственность. В этом плане куда проще мечтать о чем-нибудь более доступном: например, вилле на Лазурном берегу. Ну, в том его месте, где еще остались виллы, конечно. 

Или о собственном астероиде из нулевого элемента. 

— Не слышу уверенности, — критически заметил Бергер. — Ну да ладно, на сегодня это нам точно не понадобится. Но после ужина я выдам вам мой служебный инструмент, и я надеюсь, что к утру вы с ним освоитесь. Предстоит записывать всю нашу поездку на раскопки, и, кроме того, он пригодится при осмотре артефактов. 

Алина еще раз оглядела себя в зеркало, осталась довольна и проследовала за мужчиной. В коридоре их уже ожидала пара хорошо тренированных мужчин в одинаковых костюмах свободного покроя. От этой парочки за километр пахло гомосексуальной привязанностью друг к другу, и Алина с трудом подавила улыбку. Телохранители-геи — что может быть смешнее и нелепее? И кого они станут спасать в первую очередь, случись что? Алине почему-то казалось, что друг друга, а вовсе не господина Бергера. 

И тут Алина внезапно поняла, что ей казалось странным в Кайле. Он вообще не оставлял никаких сексуальных следов. Ни в общении с ней, ни еще с кем-либо. Второе еще ладно, но вот если человек не реагирует на ультрасексапильность азари и ее эстетическое доминирование — это странно. 

Он может умело закрываться от тончайшего биотического фона, излучаемого синекожими. Он может быть привит от действия экзоферомонов, источаемых голубой кожей по сигналам сверхразвитой нервной системы азари. Но вовсе не реагировать на «няшечек» просто не имеет права! 

Алина решила, что обязательно провентилирует этот вопрос. В конце концов, она хоть и однополое существо, но долгое время прожила среди землян и считает себя самой настоящей женщиной. И то, что какая-то чиновничья особа мужицкого полу напрочь игнорирует сей факт, вызывает вполне справедливую женскую реакцию: разобраться, удостовериться, что причина не в ней, а в нем. 

 

Алина отчетливо помнила всех гостей на вчерашнем ужине, который впору было бы назвать вечером знакомств. От хозяев пожаловала пара марсианских чиновников — на удивление рослых для местного населения. Оба мужчины явились с супругами, в одной из которых Алина безошибочно определила профессиональную эскорт-компаньонку. Конечно же, не азари — обычную человеческую женщину, обученную к тому же не на Земле. Алина хорошо знала школу земных эскорт-агентств, а в супруге чиновника читалась марсианская база. Нет слов, женщина отлично играла роль любимой и даже отлично изображала налет въевшейся скуки, просто неизбежный для жены администратора: «муж на работе, и мне совершенно нечем заняться!». Тем не менее, это была игра, которую легко раскрыла бы любая курсантка-первогодка «Тессиары». Алина давно переросла этот уровень. 

Археологи Марса были представлены доктором Пассанте — выдающейся личностью, почетным доктором целой тучи разных университетов и прочих научных заведений и вообще чуть ли не легендой довоенных времен. Разумеется, доктор Пассанте — азари, как и Алина. Но если последняя чувствовала себя совершенно свободно, то над головой доктора Пассанте, казалось бы, висела черная туча гнетущего давления. Матриарх почти не участвовала в беседе, на вопросы отвечала кратко и лаконично, если не сказать скупо и с заметной чуть ли не из-за горизонта целенаправленностью сворачивала все темы, касающиеся ее лично. Алина не понимала такого отвращения к разговору о себе, пока одна из жен марсианских чиновников, которая был настоящей, а не играла роль, не шепнула кому-то на ухо. Чуткий слух Алины разобрал, что Пассанте когда-то была ученым куратором самой Беглянки, а до этого — о, боже! — находилась в подчинении у матриарха Бенезии. Столь специфическая карьера вряд ли могла бы сделать честь азари в современном мире. Хоть о предательстве Лиары, угнавшей лучший корабль Альянса, уже порядком позабыли, а о Сарене-ренегате и его приспешниках на Земле почти и не помнили. В конце концов, мятежный Спектр уничтожал людей и нелюдей крайне далеко от голубой планеты, а трагические события на Цитадели и вовсе принесли Земле невиданные козыри в галактической игре. Однако сама доктор Пассанте, чья память далеко не столь коротка, отлично понимала всю глубину своего падения в глазах истинно знающих. К превеликому сожалению ученой, таких тут собралось порядочно. 

Например, представитель Стола паладинов Флотилии — рослый кварианец по имени Надин’Хар вас Райя нар Бенга. В отличие от большинства своих соотечественников, Надин так и не воспользовался биологическими разработками землян, избавивших кварианцев от необходимости носить полноразмерную защиту. Мужчина резко выделялся среди остальных гостей, разряженных в вечерние костюмы. Кварианец был в скафандре, но крайне необычной формы — не классический для космической расы машгор — по-квариански «личная оболочка» — а что-то новое, чего Алина еще ни разу не встречала. 

Разумеется, и это совершенно обычно для кварианцев, костюм Надин’Хара был богато декорирован синтетической тканью — желание космических кочевников принарядиться, сделать свои одинаковые внешне скафандры более индивидуальными — в крови космического народа. Но вот дальше начинались существенные отличия. 

Во-первых, несколько необычный по форме, но по-своему изящный и узнаваемый гласпластовый колпак на передней части гермошлема отсутствовал как класс. Вместо него был установлен безликий бронещиток с узкими смотровыми щелями. Судя по неприятному голубоватому свечению внутри, за ними располагались многодиапазонные оптические сенсоры с активной подсветкой. Остальное облачение кварианца тоже несло некие милитаризованные мотивы: мощные наплечники с излучателями кинетических щитов, накладная защита на конечностях и — необычно для кварианца! — то ли значок, то ли украшение на массивном нагруднике. Алина с удивлением обнаружила в основе знака английскую букву G, но что она означает — азари не имела понятия. 

Возвращаясь к списку знатных лиц, от Земли был собственно Кайл Бергер, который по понятным причинам не скрывал своей компании. Алину откровенно побаивались все присутствующие женщины, кроме доктора Пассанте. 

Кроме Бергера, колыбель человечества представлял посол Чи Ю с супругой, а также посол торгово-промышленного сектора Ассамблеи — Мбана Зигундадилу, тоже с супругой. В отличие от угольно-черного мужа, женщина была вполне стандартной для Земли внешности, в которой читались столетия смешанных браков. Настолько смешанных, что Лайза Зигундадилу напрочь потеряла конкретные этнические черты. 

Ни представителей азарийской автономии Титан, ни послов волусов на званом ужине не присутствовало. Как и турианцев с кроганами — по понятным в обоих случаях причинам — оставшихся в системе турианцев можно поименно перечислить за пять минут, а кроганы... Как бы так помягче сказать. В общем, оторванные от своего народа уроженцы Тучанки занялись тем, что умели лучше всего: убивать, получать за это деньги и тут же просаживать их в казино, на бегах, в клетках боев без правил и в прочих столь же сомнительных учреждениях. В лице кроганов земные и марсианские букмекеры получили воистину царский подарок: баснословные гонорары лучших в Галактике наемников не задерживались в просторных карманах кроганской одежды. 

Про саларианцев же и говорить нечего: последний из оставшихся на земле бедолаг умер от старости еще двадцать лет назад. 

Собственно, отменная память на лица, чуть хуже — на имена, позволила Алине заметить несоответствие между набором персоналий вчерашнего вечера и сегодняшнего утра. 

По-прежнему маячил своими доспехами кварианец и блистали украшениями жены планетарных администраторов, но земная делегация сократилась до единственной пары — Кайл Бергер с компаньонкой. Таинственно исчезла и доктор Пассанте, и единственной присутствующей азари осталась Алина. 

Деловой завтрак явно отличался от вчерашнего ужина. Это было видно и по более строгим нарядам женщин — сама Алина также предпочла полностью закрытое платье с длинными рукавами — под одним из них был спрятан модуль инструметрона — и по атмосфере. Не звучали шутки, никто не подкалывал молчаливого кварианца насчет какого-то непонятного Алине круглого стола, да и обстановка поменялась. Вчера они встречались в роскошной обеденной комнате отеля, а сегодня переместились на самую верхушку делового центра Марсити. Организаторы встречи арендовали небольшой круглый зал на одном из последних этажей здания. 

Зал был абсолютно пуст, если не считать колонны лифтовой шахты посередине и нескольких кресел, расставленных вдоль у цилиндрической стены. Всего таким образом уместилось бы десятка три мест, но в данный момент присутствовало ровно по числу гостей — семь. Вся стена оказалась одним большим панорамным окном, и при желании можно было бы насладиться видом Марсити с высоты птичьего полета. Однако вид нескольких сотен разноразмерных котлованов, из которых и состояла столица марсианской автономии, никак не способствовал эстетическому наслаждению. С птицами на Марсе вообще все плохо. 

Гравитатор бизнес-центра не добивал до этого уровня, и гости из числа местных находились в более выигрышной позиции. Хотя бы эстетически — их движения не казались судорожными рывками застрявших в паутине мух. Сама Алина дважды ловила себя на несвойственных уважаемой компаньонке порывистых движениях. Правда, ее нынешний клиент не обращал на это внимания, да и сам оставался на удивление спокоен, если не сказать медлителен. 

— Друзья, — произнес Бергер. — Прежде чем мы отправимся на осмотр новых находок, я бы хотел выразить признательность всем, кто откликнулся на призыв к многостороннему диалогу. 

— Можно подумать, Кайл, ты оставил нам выбор, — хмыкнул один из марсиан, чью фамилию Алина так и не могла запомнить. Зато абсолютно лысую, словно отполированную голову выкинуть из головы было сложно. Алина как увидела ее обладателя, так тут же окрестила его Бильярдным шаром. 

— Выбор всегда есть, Маро, — улыбнулся Бергер одной из своих формальных улыбок. — ЕАСО предложило участие в проекте всем заинтересованным сторонам. И некоторые из них выбрали самоустранение от дела. 

— Некоторые слишком хорошо умеют считать деньги, — возразил лысый. — Я не почитатель торговых талантов волусов, в свое время они чуть не разорили Марсити своими драконовскими ставками по кредитам. Но колобки отказались от работы с новыми артефактами. Мне лично это говорит о том, что с коммерческой точки зрения проект... 

— Никто и не обещал быстрых денег, — прервал Бильярдного шара кварианец, как и все свои соплеменники изрядно коверкая хороший английский совершенно немыслимым рыкающим акцентом. — В данном случае идея важнее. 

— Вот только не надо опять про идею! — сделал кислое лицо лысый Маро. — Работа с артефактами протеан — это не шатание по космосу в поисках чего-нибудь полезного. Тут не обойтись без коммерческого обоснования. 

— Вы оскорбляете нашу миссию, человек! — воскрикнул из-под маски кварианец. — Одобренную Землей! 

— Меня не касаются дела Земли... 

— Надин, Маро, — повысил голос Бергер. — Давайте не отвлекаться. 

Лысый марсианин кивнул, а закованный в броню кварианец демонстративно отвернулся от марсианской делегации. Теперь он смотрел в сторону Алины и Бергера, и девушке показалось, что скрытые за шлемом глаза внимательно изучают ее обновленную внешность. На всякий случай Алина чуть опустила подбородок, не открывая рта — нехитрый, но действенный прием, способный сбить с толку не самого внимательного наблюдателя. 

— Вы не пригласили никого с Титана, — заметил второй марсианин, обладатель сомнительного с точки зрения Алины украшения в виде пышных усов, свисающих до подбородка. 

— Автономия устранилась от финансового участия в проекте, — объяснил Бергер. — Я узнал это сегодня утром. Один совещательные голос есть у Матриарха Пассанте, но она еще вчера сообщила, что воздержится от голосования по проекту и не отдаст свой голос ни одной из сторон. 

— То есть азари самоустранились от дележа наследия протеан? — хмыкнул сквозь маску кварианец. — Первая хорошая новость за много лет. 

— Надин’Хар, нам известно ваше отношение к Автономии, — произнес Бильярдный Шар. 

— Дело не в отношении, — сказал кварианец, по-прежнему стоя спиной к лысому. — Дело в принципе. Стол паладинов считает, и Коллегия адмиралов его поддерживает, что азари давно исчерпали свой лимит доверия. Без обид, госпожа Ализия, но Содружество рас давно уже не получает от Автономии азари каких-либо существенных вкладов в общее дело восстановления Солнечной системы. 

Алина, на время взявшая один из своих псевдонимов, оставила высказывание кварианца без реакции. 

— Кроме того, — продолжил кварианец, — азари не участвуют, даже формально, в процессе поиска уцелевших ретрансляторов... 

— Надин, оставим эту тему, — прервал кварианца Бергер. — Мы бесконечно благодарны вашему народу за тщание и старательность в этом деле, мы с огромной честью передали кварианцам права на использование человеческой атрибутики и терминологии докосмической Земли, даже дали вам кое-какие ресурсы и медицинские технологии. Но пусть ваше новое паломничество останется исключительно вашем делом. Нужным, я бы даже сказал полезным, но все-таки ориентированным на удовлетворение скорее ваших внутренних потребностей, Надин’Хар. 

— Поиск Грааля — не внутренняя потребность! — кварианец хлопнул себя по бронированному бедру. — Мы уверены, что в Галактике полно неактивированных Ретрансляторов. Еще до финального сражения с гетами мы знали, что как минимум один из пассивных Ретрансляторов находится в ближнем космосе за Вуалью Персея. 

— Мы на Земле, Надин, — спокойно произнес Бергер. 

— Ну, вообще-то, на Марсе, — поправил его усатый марсианин. — Но в целом Кайл прав — давайте не отвлекаться. Надин, вы знаете, марсианская Автономия полностью на вашей стороне, что касается поисков Граалетранслятора. Если вам так угодно его называть. Но мы сейчас обсуждаем несколько иные вопросы. 

— И потому перейдем к сути, — продолжил мысль марсианина Бергер. — А суть такова. Хоть кто-нибудь из присутствующих иметь какое-нибудь представление о том, как вытащить наружу эту хреновину? 

*** 

Хреновина имела примерно двести пятьдесят метров по максимальному измерению, и это лишь то, что удалось очистить от марсианского грунта за те неполные семь недель, что прошли с момента обнаружения артефакта. 

По сути, он представлял собой совершенно правильную усеченную пирамиду с квадратным основанием. Вернее, видимым основанием — то, что очищено и огорожено. Сама пирамида продолжалась под землю, и пока никто из исследователей не представлял, насколько глубоко. Бур, погруженный в марсианскую почву на расстоянии трехсот метров от вершины пирамиды, воткнулся в ее грань на глубине шестьсот два метра. Более глубокое бурение на расстоянии полкилометра только началось, и никто не мог сказать, насколько далеко пирамида уходит в недра Марса. Косвенные же исследования с помощью гравиметров и прочего исследовательского оборудования результата не дали: артефакт словно бы маскировался под грунт средней плотности. Даже прецезионные сейсмические приборы оказались бессильны — пирамида без искажений пропускала сквозь себя деформационные поля эффекта массы. 

На самой верхушке реликвии располагался косой срез под тупым углом — в результате там образовалась прямоугольная плоскость, наклоненная под углом градусов в десять-пятнадцать. Ровно посередине нее артефакт украшала двухметровой глубины вмятина сферической формы. Если предположить, что в нее должен быть вложен соответствующий шар, то его диаметр составил бы около двенадцати метров. 

— Поначалу мы были уверены, что это гнездо для маяка Левиафанов, — сообщила доктор Пассанте, указывая на вмятину. — Но ни одна из присутствующих на Марсе Сфер наблюдения этой расы не подходит: они либо намного меньше, либо намного больше. 

— Если есть большие и маленькие Глаза Левиафанов, то могут быть и средние, — разумно предположил Бергер. 

— Возможно, — азари склонила голову. — Однако в любом случае артефакт абсолютно не реагирует на эти сферы. 

Вся делегация, включая Алину, находилась в пункте управления раскопками — специальном павильоне, построенным в котловане, где строители обнаружили артефакт. Пункт управления представлял собой небольшую постройку, поднятую на ажурных (пониженная гравитация!) опорах над громадой артефакта и чуть в стороне от него. Все присутствующие в помещении отлично видели пирамиду, а из центральной опоры павильона, служащей и подъемником, к протеанскому чуду уходил герметичный рукав. На его конце была смонтирована небольшая капсула, которая при необходимости могла «присосаться» к пирамиде в любом месте, чтобы исследователи могли работать без скафандров — строительный котлован только начали возводить, и герметичной крыши он еще не имел. 

— Протеанские артефакты реагируют на биологические формы, — прогудел из-под маски кварианец. — Что с этим? 

— Ничего, — ответила азари. — Никакие, как вы сказали, биологические формы не вызывают отклика. Мы пробовали и с разумными, и с неразумными, и даже с частично функционирующими платформами гетов — из тех, что имелись в распоряжении ЕАСО. Спасибо мистеру Бергеру, он обеспечил выдающийся уровень содействия со стороны Земли. 

Упомянутый мистер Бергер стоял вплотную к обзорному окну и не отрываясь смотрел на скособоченную площадку, что венчала собой пирамиду артефакта. 

— Помнится, — продолжил кварианец, — некоторые реликвии протеан реагировали на биотические сигналы. 

— Проверили в первую очередь, — отмахнулась Пассанте. — Биотика его тоже не интересует. 

— А почему вы считаете, что этот кусок скалы вообще обязан на что-то реагировать? — вырвалось у Алины. 

Все, кроме Бергера, оглянулись и посмотрели на азари, как на полоумную. Только реакции кварианца было не различить из-под глухой маски костюма. 

— Нет, в самом деле, — продолжила Алина. — Вы увидели большущую пирамиду, явно искусственного происхождения. И почему-то сразу решили, что это какой-то протеанский артефакт, который непременно должен что-то нам рассказать. А может, это просто наследие какой-нибудь еще более древней цивилизации, и к протеанам не имеет никакого отношения? 

— Я не говорила, будто уверена в протеанском происхождении пирамиды, — сказала Пассанте, с некоторым интересом разглядывая Алину. — Но кроме известных проявлений протеан, левиафанов, инусаннон и зейофов, в Галактике не обнаруживали следы высокоразвитых цивилизаций. 

— Люди тоже долгое время думали, что до эпохи Великих Пирамид на Земле не было, как вы говорите, высокоразвитых цивилизаций, — возразила девушка. 

— Я плохо знаю историю планеты людей, — сказала Пассанте. — Но в истории Галактики, уж поверьте, что-то смыслю. И уверена, что этот кусок нейтральной скалы создан уж точно не прото-цивилизацией землян. 

— Можно вопрос, Кайл? — лысый марсианин, до этого внимательно следящий за дискуссией, обратился к Бергеру. Тот так еще и не отвернулся от окна с видом на котлован. 

— Да, Маро, — отозвался землянин. 

— Когда вы сообщали нам, что уважаемая азари нашла что-то потрясающее и наверняка протеанское, мы с охотой откликнулись на просьбу о помощи госпоже Пассанте. Я лично, черт побери, приостановил строительство нового сектора города, в котором уже распродана большая часть торговых и жилых площадей. И мои инвесторы пока не в курсе происходящего. 

— Вы хотели что-то спросить, Маро. 

Кайл Бергер по-прежнему смотрел в окно. 

— Да, хотел, — «бильярдный шар» вытер испарину со лба. В небольшом, дай бог на два-три человека, герметичном помещении полудюжине гостей было душновато. То есть тем из них, кто представляли homo sapiens. У азари свои собственные отношения с климатом, а кварианец вообще запаян в скафандр. 

— Я к тому, — продолжил марсианин, — что тут вдруг оказывается, будто вся эта громадина под землей — ничто больше, чем просто кусок скалы. Пусть и таинственным образом замаскированной под разнородный марсианский грунт. 

— Одно это стоит отдельного изучения, — вставила азари-ученая, но лысый лишь отмахнулся: 

— Мистер Бергер, я вынужден пересмотреть свое отношение к вашей восторженности, — сказал марсианин. — У меня как-то все меньше и меньше желания ее поддерживать, в том числе финансово. 

Бергер, наконец, отвернулся от окна. Окинул взглядом присутствующих, после чего пристально всмотрелся в лысого марсианина: 

— Из упомянутых доктором Пассанте рас, — произнес землянин, — любая могла создать столь грандиозное сооружение. Пожалуй, сейчас не будем говорить о «существах света», поскольку информации о зейофах очень мало. Но и протеане, и левиафаны, и уродцы-инусаннон — достаточно сильные расы, чтобы не сбрасывать их со счетов. 

— Я не понимаю, о чем вы, — нахмурился лысый. 

— Я о том, мистер Маро, что даже объективно самая вторичная, если не третичная из цивилизаций, то есть империя протеан — и та создавала такие вещи, которые до сих пор не снятся ни одной из галактических рас Совета, даже ведущих. Скажите, доктор Пассанте, азари способны поставить на планету что-нибудь, что тысячелетия, а то и миллионы лет спустя окажется в абсолютном физическом порядке? 

— Порядке? — переспросила азари. — Что вы имеете в виду? 

— Посмотрите вниз, — сказал Бергер и указал рукой за окно. — Даже отсюда видно, что пирамида абсолютно правильная. Ни одного скола на ребрах, идеальное состояние граней, совершенная сферическая форма на вершине. Вы ведь измеряли выемку, доктор Пассанте? 

— Д-да, — неуверенно ответила азари. — Но мне как-то в голову не пришло, что геометрическая правильность этого углубления — признак чего-то сверъестественного. 

— Вы тоже не видите очевидного, доктор, — улыбнулся землянин. — Скажите, в какой возраст вы оцениваете эту штуку? 

— Без понятия, — честно ответила голубокожая. — Ее нейтральность ставит крест на любых методах исследования возраста, включая даже дуболомный, но вполне надежный гравиградиентный. 

— А из чего сделана пирамида? — продолжил спрашивать Бергер. 

— Модифицированный марсианский базальт, — ответила азари. — С вкраплениями прочих осадочных пород. 

— То есть ничего сверхъестественного? 

— Ничего, на что стоило бы обратить внимание. 

— А как вы думаете, как давно эту штуку установили под поверхность Марса. 

— Или на поверхность, — выдвинула свою версию Алина, которая начинала понимать, к чему клонит ее клиент. 

Доктор Пассанте метнула в сторону девушки еще один заинтересованный взгляд, после чего повернулась к Бергеру и с уверенностью произнесла: 

— Если пирамиду ставили на поверхность, а потом ее занесло красными песками, то я не могу ничего сказать о возрасте, пока мы не измерим основание артефакта. 

— А если ее закопали? — спросил Бергер. 

— В этом случае очевидно, что это произошло не позднее, чем ваша раса обосновалась на Марсе, то есть где-то в середине двадцать второго века по хронологии Земли. 

— То есть пирамида пролежала под прессом грунтовых пород Марса не менее восьмидесяти лет, — сказал мужчина. — Причем почти без заглубления, то есть под влиянием термических процессов, проходящих в почве под воздействием смены сезонов. Причем в южном полушарии, где сезонные климатические изменения выражены особенно сильно. Поправьте, если я не прав. 

— Пока поправлять не в чем, — пожала плечами азари. — Но я по-прежнему не понимаю, что вы имеете в виду. 

— Да вы что, коллективно все тут отупели? — воскликнул Бергер. Мужчина потерял интерес к доктору Пассанте и оглядел коллектив вершителей судьбы артефакта. 

Вершители призадумались. Впрочем, похоже было, что думали они в основном не о своем интеллектуальном состоянии, а о том, что же им хочет сказать Бергер. И только Алина уже с минуту назад поняла, куда клонит человек. 

Человек продолжил: 

— Даже если эту штуку засунули под грунт восемьдесят-сто лет назад, во что я совершенно не верю, то марсианский климат должен был раскрошить навершие этого скального копья буквально за полвека, а то и раньше! А мы видим идеальную, словно по линеечке выверенную поверхность. 

— Скорее уж по атомному калибру, — заметил усатый марсианин. — Я читал в отчете доктора Пассанте, что точность расположения ребер и граней на уровне нескольких десятков нанометров, а шероховатость искусственная, с равным чередованием абсолютно одинаковых впадин и выпуклостей. 

— Ну наконец-то, хоть до кого-то дошло! — воскликнул Бергер. — Мистер Бздич, вы-то инженер! Должны понимать, что мы столкнулись с примером такой технологии, до которой протеанским маякам — как нам до могущества Левиафанов! 

Усатый кивнул. 

— Да, я сразу обратил внимание, что пирамида слишком уж правильная. Но признаться, как-то не думал о том, что она еще и неразрушимая и вечная. 

— Неразрушимая? — подал голос кварианец. — Вы проверяли? 

— Я фигурально выражаясь, — пояснил марсианин со смешной фамилией. — Мы без проблем берем пробы с поверхности, это обычный камень, как и сказала доктор Пассанте. Но если... 

— Если это просто камень, то он потерял бы совершенство форм уже через пару десятков лет, — продолжила за него азари. 

Бергер с улыбкой посмотрел на ученую, а доктор Пассанте, казалось, сама удивилась своему внезапному «прозрению». 

— Не пойму, — призналась голубокожая, — почему мне раньше это в глаза не бросилось? 

— Теперь-то вы понимаете? — спросил Бергер. 

Ответом было единодушное молчание. Даже дыхательный контур кварианского скафандра, казалось бы, на время выключился в ожидании ответа. 

— Понимаем что? — на всякий случай уточнила Алина. 

— Что неважно, кто создал эту штуку! — почти крикнул землянин. — Важно, что она, быть может, содержит ответ на загадку, которая оказалась не под силу никому. Может быть, кроме Левиафанов. 

— Опять, вашу за ногу, эта раса! Объясните, причем тут Левиафаны? — воскрикнул лысый. 

— При том, друг мой, — улыбнулся Бергер, — что только за Левиафанами известно одно любопытное свойство — они чудовищно долгоживущи. От капитана Шепарда мы доподлинно знаем, что один из них просуществовал как минимум около миллиарда лет! Я категорически не верю, что столь могущественная, чуть ли не бессмертная раса смогла продуть сражение созданным ею же синтетикам. 

Алине показалось, что при этих словах кварианец ощутимо дрогнул. Впрочем, это могло быть и случайное движение, усиленное сервоприводами скафандра. 

— Вы хотите сказать, что Левиафаны подчинили себе само время? 

— Да, — кивнул человек. — И этот кусок гранита... 

— Базальта, — автоматически поправил усатый марсианин. 

— ...этот кусок базальта, — исправился Бергер, — как я понимаю, обладает аналогичными свойствами. И неудивительно, что мы не можем найти в нем ничего протеанского. Может быть, он старше самого древнего из Протеан на миллиард лет. Не будем забывать, что Протеане — наши самые близкие предшественники по галактическим циклам. До них были... 

— Мы знаем, знаем, — поморщился Бильярдный шар. — Мне за последнюю неделю всю плешь проели этой историей. Протеане, перед ними инусаннон, до этого зейофы и так далее, вплоть до Левиафанов. 

— Вот видите, вы сами все понимаете, — снова улыбнулся Бергер. — Думаю все мы уже согласны с тем, что пирамиду нужно изучать тщательно, вдоль и поперек. Контроль за ходом времени — слишком сладкая штука, чтобы от нее отказываться. 

Судя по напряженному молчанию, все присутствующие согласились с мнением представителя ЕАСО. 

— Но чтобы изучать это, — продолжил Бергер, — его нужно хотя бы раскопать, не говоря уж о возможности транспортировки. Итак, я возвращаюсь к своему утреннему вопросу: у кого-нибудь есть идеи на тему того, как вытащить эту штуку на поверхность? 

*** 

— Подождите, Алина, — Бергер остановил девушку в дверях номера. 

— Да? — азари повернулась к человеку, и Алина неожиданно для себя увидела, что они с ним одного роста. Ее глаза приходились точно напротив его — серых, невыразительных, но с удивительно цепким взглядом. 

— Я хотел бы кое-что с вами обсудить, Алина. 

— Чаевые? — усмехнулась она, но все же прошла вслед за мужчиной в центр комнаты, где, словно по команде, из пола выросли два больших, мягких кресла. Кайл Бергер дождался, когда Алина утонет в своем, и занял место напротив. 

Кроме пары кресел, в гостиной почти ничего не было — обычное дело для современных отелей, где мебель синтезируется по мере необходимости. Алина не приветствовала такой подход, но вот ее отцу, наоборот, эта практичность пришлась очень по душе, и он установил «универсальные полы» в обеих гостиных своего дома. 

— Я бы с удовольствием внес на ваш счет дополнительную плату, — улыбнулся мужчина, — но боюсь, что жена будет против. Сверхоплата применительно к услугам компаньонки «Тессиары» — это однозначное свидетельство супружеской измены в галактических масштабах. 

— Только не говорите мне, что не рассматривали такую возможность, — засмеялась Алина. 

Теперь, когда ее контракт окончен, она имеет право говорить то, что хочет, и когда хочет. Включая и подшучивания над Кайлом Бергером. 

— Я сказал, у меня есть жена, — в свою очередь улыбнулся мужчина. — А стало быть, я не могу не рассматривать... возможности. Семейный статус, понимаете ли, обязывает. 

— А может быть, я не прочь подработать и открыта для предложений? — Алина постаралась сохранить тембрально-эмоциональную окраску голоса без изменений, но получилось как-то не очень. 

— Я в это не верю, госпожа эскорт-компаньонка, — Бергер покачал головой. — От кого-нибудь еще из «Тессиары» — возможно. Но не от вас. 

— Я чем-то отличаюсь от остальных? — сделала удивленные глаза Алина. — Вроде бы, все как обычно. Руки, ноги, голова, синяя кожа... Ну, еще кое-что, что может пригодиться богатым землянам. 

Мужчина усмехнулся и активировал инструметрон. Тот самый, который незадолго до этого давал в аренду Алине — она вела с его помощью запись всех переговоров, снимала артефакт со всех ракурсов и даже шпионским методом подключилась к базе данных терминала доктора Пассанте. Неизвестно уж, чем там нафаршировал свой инструметрон Бергер, но защита ВИ азари не продержалась против этого и пары секунд. Алина дотошно скачала все, что могло иметь отношение к артефакту, и в этом ей помогло знание якобы родного для нее языка азари. Якобы — потому, что на самом деле Алина почти не говорила на азарийском стандарте, а понимала на слух два слова из трех. Читала, правда, весьма бегло, и для беготни по виртуальной картотеке этого вполне хватало. 

Собственно, шпионская деятельность и была основной работой Алины на Марсе. Сначала она информационно ограбила терминал Пассанте, воспользовавшись интересом ученой к своей персоне. Интерес был чисто платонический, и Алине, слава всем богам, не пришлось удовлетворять желание близости, которое вполне могло бы появиться у голубокожей соплеменницы. То ли Пассанте накрепко сидит в своих исследованиях, то ли у нее кто-то уже есть, но — пронесло. 

Затем настал черед усатого инопланетянина-инженера. Стараясь не вспоминать лишний раз его фамилию, Алина вызнала у мужчины все, что он знает о физических параметрах Артефакта. Это было несложно — мистер Бздич не имел ни одной модификации гормональной системы, которая помогла бы ему воспротивиться чарам профессиональной компаньонки. Алина не форсировала ситуацию, но и простых, на грани элементарной человеческой психологии, решений вполне хватало, чтобы разговорить усатого. Он, как и следовало ожидать, оказался не прочь провести время с красавицей-азари, которая, правда, оказалась на полторы головы его выше, и даже засветиться под руку с Алиной на публике. Неизвестно, до каких высот престижа в самосознании он себя вознес, но Алина узнала у него все, что хотела, а скрытый под рукавом платья инструметрон это послушно записал. 

На этом шпионская история и закончилась. Ни к лысому застройщику, ни к кварианцу Бергер компаньонку не засылал. В первом случае, очевидно, это было слишком рискованно ввиду несколько напряженных отношений с Маро. «Бильярдный шар» вполне мог заподозрить в визите Алины то, чем этот визит и являлся бы. А вот пролет с кварианцем девушку расстроил — она надеялась узнать побольше об этом новом Столе паладинов. Во время путешествия на «Лондоне» она убедилась, что весьма поверхностно знакома с культурой космических кочевников. Эту ситуацию хотелось бы исправить. 

— Я чем-то отличаюсь от остальных? — спросила Алина. 

— Всем, — ответил Бергер. — Хотя бы тем, что вы не имеете никакого отношения к инопланетянам. 

Алина хмыкнула и поискала взглядом зеркало. Якобы хотела убедиться, что ее татуированная рожица не очистилась от межрасовых генетических меток и не перекрасилась в цвет человеческой кожи. 

— Не паясничайте, вам не идет, — сказал Бергер. — Повторю то, что сказал при нашем с вами знакомстве. Вы — гражданка Ассамблеи, и точка. Вы подчиняетесь земным законам. Вы не питаете интереса к, так сказать, исторической родине — в данном случае я вынужден говорить о Титане. Наконец, вы воспитаны в семье солдата Альянса, и это дорогого стоит. 

— В каком смысле? 

— В простом, — Бергер вынул из кармана плоскую коробочку и раскрыл ее. Внутри оказались самые обыкновенные никотиновые сигары — весьма недешевое удовольствие для простого чиновника. Впрочем, Алина уже давно сомневалась, что Кайл Бергер, или как его там зовут на самом деле, входит в касту простых чиновников. Было в этом мужчине что-то, что однозначно выдавало в нем человека, имеющего право решать за всех. Это право характерно для политика или представителя организованной силовой структуры — но никак не для офисного червя, каким бы здоровым офисом тот не руководил. 

— Я был знаком с Майком Гроссом, — сказал мужчина, раскуривая сигару от лазерной зажигалки. — Отличный солдат. Пожалуй, один из лучших. Не N7, конечно, но на хорошем счету у Альянса. Настолько хорошем, что ему оплатили очень дорогостоящее протезирование. Никогда не задавались вопросом, как обычный капрал, пусть и образцовый служака, заполучил бионические импланты на пару миллионов стандартов? 

— Отец не говорил об этом. 

— И правильно делал, — Бергер выпустил облако противно пахнущего дыма, Алина с трудом подавила желание раскашляться. 

— Можно не дышать в меня этой... — с трудом произнесла девушка. 

— Ах, простите, — Бергер тут же затушил сигару и бросил недогоревшую палочку на пол. За мусором тут же метнулся бот-уборщик, а вентиляция самостоятельно перешла в режим продувки. 

— Так причем тут мой отец? — спросила Алина, когда в комнате стало возможно дышать. 

— Я уверен, что он сумел воспитать замечательную синекожую дочь, — совершенно серьезно, без тени улыбки сказал Бергер. — Которая хоть и бесконечно молода по меркам азари, но прожила на Земле достаточно долго, чтобы впитать кое-какие правила поведения гражданина Ассамблеи. 

— Тут отец с вами не согласился бы, — заметила Алина. — У него свое видение того, что случилось с Альянсом систем, когда ему на смену пришла Ассамблея миров. 

— Я и говорю, отличный солдат Альянса, — Бергер не улыбался. — Верный, правильный, прямой, надежный, с железобетонным представлением того, что есть хорошо, а что плохо. Такие люди — оплот Земли, какое бы название не взяла себе система ее управления. 

— Вы считаете, что дочь такого правильного человека — правильна по умолчанию? 

— Безусловно. 

— Вы ошибаетесь. 

— Неверно. 

— Вы издеваетесь? 

— Ни в коем случае. 

Мужчина встал с кресла, которое тут же юркнуло в подполье. Бергер подошел к окну с видом на фешенебельные кварталы одного из богатых восточных секторов Марсити, перещелкнул молекулярные жалюзи в режим изоляции, и вывел на бывшее окно, ставшее голографическим экраном, информацию со своего инструметрона. 

На Алину смотрела парочка бравых парочек. 

Сам Михаэль Гросс — в парадном мундире космопеха, с планками за выслугу лет и целой россыпью «алмазных звезд» на правой стороне груди. Алмазвезды — знаки, выдаваемые исключительно за боевые заслуги. Судя по количеству «украшений», ее отец не менее десятка раз находился за гранью выживания, но каждый раз выживал, и более того, достигал выдающихся успехов в деле уничтожения инопланетных форм жизни. Несколько блесток, наложенных на общее для всех солнце с пурпурными лучами, свидетельствовали о серьезных ранениях. 

Рядом с отцом — молодая и, казалось бы, незнакомая женщина: Анна Розенкова, дальняя родственница легендарного Виктора Розенкова, основателя мегакорпорации «Розенков Матириэлс», без преувеличения известной на всю обитаемую Галактику. Смешно, но в системах Термина этого производителя считают родом «то ли с Тессии, то ли с Палавена». Не особенно грамотные боевики-инопланетяне не могут поверить, что сокрушительное, как удар крогана, легкое, как мысль азари, и надежное, как слово дрела оружие могут выпускать «эти жалкие человечишки». 

Анне Розенковской, в скором будущем Анне Гросс, здесь девятнадцать лет — она намного младше будущего супруга, которому на фотографии уже под тридцать. Мать здесь еще до косметической операции, которую семье Гросс пришлось заказать вскоре после удочерения Алины. Причина, подтолкнувшая красивую женщину лишиться своей исконной оболочки — ажиотажное внимание евразийской, да и мировой прессы к факту удочерения инопланетянки. 

Справа от Анны — ее брат Владимир, такой же герой-космопех, как и Михаэль — разве что планок за выслугу побольше, а алмазных звезд за геройство — поменьше. Здесь, на этой фотографии, брат держит под руку младшую сестренку. Собственно, Владимир и познакомил Анну со своим боевым товарищем, который буквально через несколько месяцев предложит Анне свою покалеченную в бою руку и здоровое, любящее сердце. 

Впрочем, Владимиру Розенкову не удастся повеселиться на свадьбе сестры — он погибнет на Иден Прайм. 

Позади Михаэля, выглядывая из-за широкого плеча — Ксана Диаз, тогдашнее увлечение космопеха-героя. Очаровательную чернобровую брюнетку через две недели разорвет на части биотический заряд контрабандиста-крогана. Пробитый в шести местах череп чужого потом окажется в личной коллекции Михаэля, но позже отец выбросит трофей. Он слишком живо напоминал ему о потере. 

— Откуда у вас эта фотография? — спросила Алина. 

— Оттуда же, откуда и у вас, — ответил Бергер. — Ее мне подарил Михаэль. Я же сказал, что знаком с вашим отцом. 

— Не похоже. Вы сильно моложе. 

— Я — чиновник ЕАСО, — мужчина коснулся клавиш инструметрона, и картинка исчезла. — То есть мне по долгу службы необходимо выглядеть подобающе. Мне семьдесят шесть, Алина. Я лишь на четыре года моложе Майка. 

— Ну хорошо. А это кто? — спросила Алина, глядя на новую фотографию. 

На ней в отвратительном качестве был запечатлен немолодой человек, быстро уходящий в направлении от фотографа. Руки в карманах короткой курточки, взгляд обращен назад, словно выискивая преследователей. 

— Это Даррел Гонта, — представил незнакомца Бергер. — Человек, стараниями которого ваш отец потерял примерно треть своего тела в лондонской мясорубке. 

— Расскажите. 

— Охотно, — Бергер вернулся в центр комнаты и уселся в выпрыгнувшее навстречу кресло. — Даррел Гонта служил офицером связи и локации в сто восьмой бригаде космической пехоты ВКС. Третий отдельный десантный корпус, дивизион огневой поддержки, одна из частей группы «Молот», которая почти полностью оказалась уничтоженной во время штурма Лондона. 

— Дальше. 

— Дальше все сложно. Даррел несколько раз исчезал с командных мониторов тактического звена — просто испарялся, что ли. Причем каждый раз в точности тогда, когда его рота подвергалась особенно мощным атакам Жнецов. В одной из таких атак Гонта был наводчиком тактических ракет «Таникс», которыми «Молот» обстреливал Разрушителей Жнецов. Бригадная контрразведка тогда уже заинтересовалась этой персоной, но увы, каких-либо весомых улик не было, да и перед решающим боем за Землю на счету был каждый боец. 

— Вы так все это говорите, — произнесла Алина, — будто этот Гонта чуть ли не агент Жнецов. 

— На этот счет ничего определенного мы не знаем, — сообщил мужчина, и девушка с злорадством констатировала: есть, Бергер проговорился! 

То ли первый прокол, то ли долгожданное признание. Очевидно, что только агент спецслужб может говорить «мы» в данном контексте. 

— Известно, — продолжал Бергер, — что за три минуты до массированной атаки на расположение дивизиона «Таникс» наш Даррел Гонта снова исчез с тактических радаров. Потом там пошла такая бойня, что было уже не до отслеживания отдельных личностей, да и не появлялся он больше — ни в числе выживших, ни в числе опознанных трупов. Руководство бригадной контрразведки посчитало, что Даррел Гонта погиб в бою и был отправлен на Цитадель для переработки. 

— Но недавно он воскрес, — предположила Алина. 

— Так точно, — кивнул Бергер, и какие-либо сомнения в профессиональной принадлежности мужчины просто испарились. Алина уже точно понимала, что попала в оборот спецслужб. Спасибо тебе, госпожа мировая известность! 

— Даррел Гонта, ну или человек, крайне на него похожий, был случайно зафиксирован дежурной камерой слежения в одном из секторов Марсити. Наверное, для вас не секрет, что правительство марсианской автономии не мешает Земле выискивать беглецов-преступников, решивших зализать раны или просто переждать время на Красной планете. 

— Да, я в курсе, — кивнула Алина. — Но мало кому это удается. 

— Да, тюремные корабли с Марса ходят по четкому расписанию, — улыбнулся Бергер. — Однако хорошо спланированная операция по доставке этого человека на Землю провалилась. 

— Дайте угадаю, — подняла руку девушка. — Он исчез с тактических мониторов! 

Кайл Бергер рассмеялся и потянулся в карман пиджака за сигарами, но спохватился, и убрал руку. 

— Не совсем, но суть вы поймали. Может быть, расскажете и дальше сами? 

— Пожалуй, как-нибудь в следующий раз, — сказала Алина. — Продолжайте, интересная история. Я вот все жду, когда она, наконец, коснется меня. 

— А я еще не сказал? — Бергер нахмурился. — Ах да, простите. Я совсем забыл упомянуть, что именно исчезновение Даррела Гонты за три минуты до атаки группы тварей оставило подразделение вашего отца без информационного прикрытия. Будь Даррел на месте, он мог бы навести ракеты на тварей и ударить «Таниксом» по атакующим. Но он исчез, а командир расчета был занят проектированием атаки на ближайший Разрушитель и не заметил потери офицера. 

— Я поняла, — кивнула Алина и повторила: — Я поняла, что вы хотите выманить меня для поиска этого человека. Я поняла, что вы мотивируете меня историей про то, что из-за какого-то полумифического исчезателя мой отец чуть было не отправился на тот свет. Я также поняла, что кто-то, возможно вы, не дали умереть Михаэлю Гроссу. Не знаю, ради каких там проектов. Еще я поняла, что вы уже двадцать минут ходите вокруг да около основной темы нашей беседы. Пожалуйста, приступайте к главному, я несколько спешу. 

Мужчина поднялся с кресла, которое на этот раз осталось на месте, и снова подошел к экрану-окну. Вопреки ожиданиям Алины, никаких новых картинок на голографической плоскости не возникло, Бергер просто стоял на месте, глядя в непрозрачную стену. 

Наконец, Кайл повернулся к девушке и задал вопрос, который она и ожидала, и боялась услышать. 

Ожидала уже несколько минут, а боялась, пожалуй, с самого детства. Вернее, с того самого момента, когда поняла, что синий цвет кожи и отсутствие волос — это несколько не то, что обычно называют «разнообразием человеческих рас». 

— Вы действительно верите, что ваши папа и мама вдруг прониклись внезапной любовью к маленькой инопланетяночке? 

— Только попробуйте сказать, что это не так. 

Алина говорила тихо и мягко, но оттенкам, окрасившим в этот момент ее голос, не было место в фонетике жителей планеты Земля. Как уже не раз бывало с ней, зачастую вовсе не по ее воле, в случае сильного волнения голос Алины срывался в какой-то странный вибрирующе-шипящий тембр. В такие моменты ей казалось, что она вот-вот заговорит на каком-то совершенно чужом языке — и всем, решительно всем будет понятно, что она имеет в виду. 

Ей и сны такие снились. Только там, наоборот, уверенность была не в том, что она донесет до кого угодно что угодно, а в том, что она сможет вытащить из любой головы все то, что только ей понадобится. О владельце конкретной головы в этом случае ничего не думалось, то есть не снилось. 

— Замечательно, просто замечательно, — Бергер картинно три раза хлопнул в ладоши. — Генетическая память азари — это нечто потрясающее. Даже полностью оторванная от родни особь сохраняет весь базовый набор коммуникативных средств и, скорее всего, знаний о культуре и особенностях общения. Восхитительный эволюционный прием для однополой расы. 

— До свидания, — Алина с трудом взяла себя в руки, вернула голосу привычные черты — безупречный английский с легким русским акцентом — и рывком поднялась с кресла. 

— Вернее, прощайте, — добавила она по пути к двери. У самого выхода девушка обернулась: — Я не знаю, кто и как вас учит вербовать инопланетян, но пусть этот человек никогда, повторяю, никогда не повторяет этот фокус со мной. Я думаю, не надо объяснять, почему. 

— Я знаю, почему, Алина. 

Мужчина даже не двинулся с места, не говоря уж о том, чтобы попытаться остановить ее у двери. Впрочем, наверняка Бергер хорошо представлял, что такое рассерженная азари. И помнил, что Алина не снимает браслета с правой руки. 

— Прощайте, — повторила Алина и открыла дверь. 

Мощный биотический удар сбил девушку с ног. Сознание Алина потеряла уже тогда, когда с мерзким хрустом хрящевых складок въехала головой в так и не убравшееся под пол кресло. Оказалось, что основание мебели куда менее мягкое, чем ее верхняя часть.