Afterlife: Властелин глубин. Интермедия-1

2236 г. Мигрирующий флот. Научно-обучающий корабль-кампус «Имерика».

Полани не хотелось вставать. Совершенно.
Но еще больше не хотелось спать, вот ты хоть тресни лицевым щитком.
И дико хочется кого-нибудь убить. Вот так, просто без причины. Ну, то есть она врет, конечно, есть причина. Причина эта — хочется убить саму себя. За все вчерашнее... частью уже сегодняшнее. За это... за эту...
Да бош’тет тебе в задницу, Полани, за твое вчерашнее поведение!
Девушка все же пересилила себя и поднялась. Машгор послушно вбросил в кровь нужную порцию утренних снадобий, и сонливость вырубило напрочь. Вот ведь наказание... Полани еще не разобралась со всеми системами своего нового одеяния, что получила еще на «Салиме» — лично от капитана.
Настоящий взрослый машгор. Полнофункциональный, с немыслимым по мощности ВИ, по сравнению с которым даже инструметрон Полани казался дешевой железкой из разряда тех, которыми вынужденно пользуются люди.
Да... Настоящий взрослый машгор. И Полани, тупая шатта, вчера оценила его настоящие взрослые способности. Поначалу хотелось проверить встроенные мембранные фильтры, контролирующие уровень насыщения организма алкоголем. Благо, повод был, да еще какой — торжественная вечеринка в честь завершения предквалификации! А Полани еще и оказалась звездой этой самой вечеринки, загрызи ее бош’тет. Как же, единственная из всех, получившая и шестерку, и направление в научное Паломничество!
Научное, бош’тет его заплюй. В ту самую гадскую науку, вспоминая которую Полани готова, что называется, с разбега головой в стену. Полани не хочет науку. Она, может быть, хочет космозвездочки на шлем и пыш-пыш, как тупая азарийская шатта.
Девушка подошла к немыслимой роскоши своей нынешней каюты — полноростовому зеркалу. Взглянула. Звездочек на щитке не отражалось.
— Пыш-пыш, — вялым, срывающимся голосом произнесла-прошептала Полани.
Стройная, невысокая девушка в зеркале ничего не ответила.
В тупую шатту тоже не превратилась.
Плохо. Очень плохо.
Пожалуй, в последний раз ей так было, когда в ту смешную маленькую каморку, которую на «Салиме» называли каютой на двоих, заявился Дирак’Син. Бедолага Дирак, не сумевший разобраться со своими внутренними демонами. Но все же расплатившийся с Флотом так, как мало кто осмелится даже представить. Дирак’Син, он же Зесса’Шин, первый и далеко не лучший капитан кварианского грузовика. Но оказавшийся куда большим кварианцем, чем многие, очень многие жители «Райи», «Имерики», «Асидоры» и других крупных кораблей.
Плохо, что Дирак погиб.
Но хорошо, что погиб именно так.
Казалось бы, хорошо на плохо должно давать нейтрально. Но Полани все равно плохо. Этот проклятый взрослый машгор... Этот проклятый послеэкзаменационный вечер. Эта проклятая веселая вечеринка...
Полани взглянула на монитор жизнедеятельности. Все нормально. Токсины нейтрализованы. Усталостная кислота, накопившаяся в мышцах от безумных плясок, выведена. И никаких следов заражения чуждыми ее организму микробами. Ну конечно. Настоящий взрослый машгор, он все предусмотрел. Все-все-все... Гори он в плазмосепарирующем конвертере!
Девушка сокрушенно присела на кровать. Широченную, на двоих-троих кровать, о которой даже и не думала мечтать, будучи офицером старого грузовика. А кто она теперь? Готовая к Паломничеству кварианка с высшей оценкой за высшую математику, архитектуру интеллектуальных систем, схемотехнику и структурный анализ? Или безмозглая молодая дура, напившаяся вдрызг и завалившаяся с друзьями на, как говорят люди, «автерпати»?
Что самое обидное, она все понимала. Полани видела, куда влечет ее бурный поток молодежного веселья. Она знала, что последует... И подчинилась потоку. Не вынырнула. Не выплыла. Не ушла, когда еще можно было уйти. Не отказала, когда нужно было отказывать. Веселье, шум, невероятные просторы помещений, громкая, модная сейчас человеческая музыка, мелькание стробоскопов, дешевая студенческая выпивка и море, океаны позитива, где она — маленькая провинциалка в неожиданно шикарной новой шкурке.
Полани чувствовала себя мало что не принцессой.
Но это только в старой притче принцесса в полночь превращается в затюканную девицу-техника, шикарный скафандр теряет половину функций, личный космический челнок скукоживается до своей масштабной модели на грязной полке, а потрясающий принц принимается искать свою любовь, держа в руках соскользнувший с шлем-маски девушки горсай-капюшон.
В реальности все чуть иначе.
В реальности похотливая молодая шатта почти и не сопротивлялась, когда далеко не принц, но весьма приятный молодой кварианец потащил ее «в более приватную обстановку».
Тупая кварианская шатта, смеясь, призналась, что у нее еще никогда не было шанса проверить взрослые функции машгора. Нет-нет, она не девственница, что ты, мой красивый принц. Просто до этого приходилось по-старинке, с коктейлем Гото и с недельным недомоганием после всего этого.
Хотелось все переиграть. Хотелось не лететь на «Имерику». Хотелось вернуться в свою маленькую каморку, врубить кварц, откинуть шлем-маску старенького, но такого уютного и целомудренного машгора и зареветь в два ручья. Хотелось вырасти обратно до шестилетней пигалицы и найти капитана на мостике. Забраться на колени Датто, обнять опекуна за кажущийся таким могучим торс и навсегда забыть, вычеркнуть из памяти и сегодняшнюю ночь, и мягкую, податливую плоть Нико месяцем ранее. Хотелось вернуться в светлое детство, лишенное необходимости жалеть, желать и воплощать свои желания в действительности.
Хотелось...
Бош’тет, хотелось того самого «пыш-пыш». Не думать. Не принимать решений. Не стремиться никуда и не рвать жилы и мозг.
Но все это в далеком прошлом. Ей уже шестнадцать, и совсем скоро — вожделенное Паломничество. Потом триумфальное (хотелось бы верить) из него возвращение, и настоящая взрослая жизнь. С местом на большом корабле, с мужем-офицером, в шикарной двухкомнатной каюте, куда потом, смеясь, они будут затаскивать новенькую, сверкающую блестящими штучками платформу детского пузыря.
Все так и будет, Полани. Вот поверь сама себе, так и будет. Ты достойна нормальной кварианской жизни. В тебя верят все близкие тебе кварианцы, хоть ты и провинциальная звезда с никому неизвестного грузовика. Это не метафора — пару недель назад никто из группы, куда ей повезло попасть на предквалификацию, даже слышать не слыхивал о корабле «Салим». А когда Полани объяснила, все тотчас же забыли о старом буксире и предложили незамедлительно отметить появление на «Имерике» настоящей легенды кварианского народа — молодой, талантливой и блестящей образованной провинциалки.
Им было начхать без фильтра на то, кто и как воспитывал Полани, и воспитывал ли вообще. Никто даже не спросил, а с чего бы это у нее трехсложное имя, которое на Флоте считается неблагозвучным. Ее тут же ассимилировали в свою среду, признав сначала равной, а затем, когда Полани с блеском прошла первый отборочный этап, так и вовсе великолепной.
С ней знакомились девчонки — такие же молодые, как она. Только одна из них была с легендарной «Райи», и еще двое — с не менее легендарного «Квиб-квиб», куда Полани, было дело, собиралась. Девчонки взвизгнули от восторга, когда услышали о былой мечте Полани, и пообещали пощебетать о ней всем своим родственникам, если только их новая подруга пожелает. Полани не пожелала.
Конечно, не обходилось без профессиональной ревности. Кое-кто из девушек сознательно воротил нос от «грузовички», хоть и соблюдал все правила вежливости. Но таких, справедливости сказать, было совсем немного. Полани их не винила.
С ней знакомились парни — все как один боевые инженеры родом с кораблей Тяжелого или Патрульного флотов. Большинство живо интересовалось происхождением девушки, но было видно, что делают они это из вежливости. Куда больше их интересовало, где и под чьим началом Полани получала первичное образование. Как получилось, что на никому не известном грузовике вспыхнула сверхновая. Ну и, конечно, некоторые присматривались к фигурке девушки, запакованный в машгор новейшей модели. Тот самый проклятый новый машгор из тончайшей, сверхподатливой и, бош’тет ее три раза, откровенно вызывающей, синтетической ткани. Полани признавалась самой себе: она так и не обзавелась привлекательной фигурой, и потому остро переживала, что новый машгор лишь подчеркивает ее худобу. Тем не менее, двое из ребят уже к концу первой недели подходили и как бы между делом приглашали Полани в кино или на танцы.
Полани вежливо отшивала ухажеров, помня о том, что ее ждут на «Салиме». Вот все время отшивала, а вчера — «режим отшивания выкл».
Расставание с Нико, конечно же, было трудным. Человек понимал, что Полани может и не вернуться на старый корабль. В смысле, не вернуться навсегда. Да что там «может». Скорее всего, и не вернется. Флот слишком ревностно следит за распределением трудовых ресурсов, чтобы позволять блестящей программистке прозябать на корабле четвертой категории. И даже захоти Полани остаться со своим капитаном и экипажем, к ней придут вежливые люди из администрации и за пару дней сломают талантливую, но такую зеленую дурочку. Причем сломают вежливо, незаметно для самой Полани. Просто окажется, что она сама поверит в необходимость переехать.
Может быть, ей даже дадут взять с собой самые любимые игрушки. Может быть, даже позволят Нико продолжить работу на другом корабле — все таланты человека будут оценены и на новом месте.
Да вот только Полани знает, что никуда с «Салима» Нико не уедет. Горько сознавать, но это факт: хомо нашел здесь не только ее, блестящую и талантливую, ненасытную и любвеобильную, смешную и порой неловкую Полани’Альтис, но и весь «Салим». Нико крепко подружился с Мардешем’Горой и его ребятами, которые все как один установили себе переводчики с хелиша на инглиш и обратно. Неразговорчивый старший инженер в несвойственной ему манере поддерживает почти все начинания человека — конечно, если Нико удается завалить кварианца аргументами. Обычно удается.
Команда технарей, выделенных специально под проект Нико, закончила модернизацию всех четырех двигателей, результаты — великолепные. Земные покровители Нико уже подали патент, и в скором времени Нико и Комиссия по внешним связям Ассамблеи Миров станут обладателями всех прав на технологию, стоимость которой даже сложно подсчитать. Нико как-то признался, что по его данным только в Мигрирующем флоте как минимум девяносто кораблей со старыми термоядерными пропульсивниками. В космической армаде Ассамблеи куда меньше, однако почти все астероиды-заводы оснащены именно такими силовыми установками. Ассамблея замирилась с Марсом и даже Поясом астероидов, и работы будет много.
Проблема в том, что все это блестящее будущее человеческого инженера на кварианском корабле никак не пересекается с ее собственным блестящим будущим.
Может быть, именно эта, иглой засевшая в сознании мысль, и бросила ее вчера в кровать почти незнакомого парня. Да, это все было не по-настоящему, без чувств, по зову молодых организмов и под чутким контролем полнофункциональных (или «взрослых», как предпочитала говорить сама Полани) машгоров. Абсолютно безопасно, с фильтрацией обменной органики, полностью контролируемо, при необходимости — с нейромедиаторным усилением и с функцией синхронизации нервного возбуждения... Но факт остается фактом. Меньше, чем через две недели после отлета с «Салима» она переспала с другим человеком. Даже не человеком, а кварианцем.
Да бош’тет тебя винти, Полани, ты даже имени его не запомнила! Знаешь только, что он с «Инервы», и что мечтает стать таким, каким был великолепный Раэль’Зора.
Плохо. Все плохо.
Зачем она вообще прыгала выше себя, выворачиваясь назад и доказывая, что готова к предквалификации в элитном корабле-университете? Зачем вообще выпячивала свое умение повелевать цифрами? Сидела бы сейчас на уютненьком «Салиме». Смеялась бы, падая с узенькой кровати, когда Нико вдруг повернется без предупреждения...
Звонок в дверь.
Полани дернулась и напряглась. Никого она сегодня не ждала. И вообще, у нее положенный по закону выходной. Никто даже не знает, где она сейчас — если не пытается узнать адресно, конечно.
Девушка активировала инструметрон и глянула за дверь, воспользовавшись притолочной камерой.
Глянула и обомлела. Вот это да! А ей-то что тут нужно?
— Доброе утро, госпожа Паладин, — сказала Полани, не вставая с кровати. — Извините, у меня выходной.
— Я знаю, — ответила Тара’Олли вас Камелот нар Томбэй. — Но я хотела бы с тобой поговорить, Полани’Альтис. Наедине.
— Не уверена, что я хочу, — отозвалась девушка. — Но уж заходите, что там. Не держать же Паладина у двери.
Женщина с другой стороны дверного прохода усмехнулась, но ничего не сказала. Полани кликнула по сенсору инструметрона, и дверная створка бесшумно скользнула в сторону.
Тара’Олли, пригнувшись под невысокой притолокой, шагнула в комнату Полани. Дверь тут же закрылась, удерживая приватность жилища молодой кварианки.
Паладин огляделась, оценила обстановку, с секунду поизучала фигурку Полани, сидяющую на кровати в излюбленной позе — поджав ноги и обхватив колени руками, — потом решительно прошла к стационарному терминалу и связала с ним свой инструметрон. Тара’Олли на этот раз была не только без доспехов Паладина, но даже и не в машгоре. Ей, прошедшей генетическую терапию, это не доставляло никаких хлопот. Двигалась красивая женщина по-прежнему изящно и грациозно, а одежда, хоть и оказалась свободного покроя, тончайшим своим материалом лишь подчеркивала потрясающую фигуру кварианки.
Полани сжала зубы.
Совершенно без шансов. Даже в половину такой же красивой она никогда не будет. Да что там в половину... В одну десятую!
Интересно, Паладин следила за ней?
— Я за тобой не следила, — прочитала мысли девушки Тара. — Действительно, совершенно случайно узнала, что ты на «Имерике».
— И? — протянула Полани. Ей не хотелось этой беседы.
— И увидела, что ты весьма толковая девчонка, — не поворачиваясь к Полани, произнесла Паладин. — Не без тараканов, конечно, но у кого с кораблей из четвертой категории их нет? Благодари своего капитана, что он настоял на хорошем твоем обучении. Экипажам развалюхах типа «Салима» обычно не выделяют образовательные линки столь высокого класса.
— Я обучалась, как и все на «Салиме»! — подняла голос Полани. — И не смейте называть мой корабль развалюхой!
— Не глупи, Полани.
Тара’Олли, наконец, закончила возиться с терминалом и повернулась к собеседнице. Паладин прислонилась своими шикарными бедрами к поверхности рабочего стола, скрестила руки на идеальной груди и повернулась к девушке своим совершенным, разве что не зеркально отражающим собеседника лицом.
— Датто опекал тебя с самого пузыря, Полани, — сказала женщина. — И правильно делал. Может быть, твой капитан не особо умен или умел, но что такое экипаж и как о нем нужно заботиться, он знает.
— Интересно, — хмыкнула Полани. — А вы ему говорили, что он, быть может, не очень умен? Или что не очень умел? Ну, когда лежали с ним в кровати?
Паладин ответила широкой, искренней улыбкой. Человек, правда, назвал бы ее «небольшим, сложно интерпретируемым движением подкожной мускулатуры», но Полани была кварианкой, и увидела в улыбке Тары именно широкую улыбку.
— Я так понимаю, — сказала Паладин, — ты вчера все-таки не стала строить недотрогу, и сделала то, что делают молодежь после успешной предквалификации?
— Я... Я не..., — Полани замялась. — Откуда вы знаете!? На Флоте запрещено следить за личной жизнью отдельных индивидуумов! Или это ваши Паладинские штучки, Тара’Олли? Так прекращайте, здесь вам не «Камелот»!
— А ты, я смотрю, набралась самостоятельности, — после секундного размышления заявила Паладин. — Это хорошо. Когда я была на «Салиме», тебе этого явно недоставало. Значит, Датто в самом деле хороший капитан. И, скажу тебе по секрету, весьма умелый. Поверь мне, девочка, он хорош не только на БИЦ, и это не лесть.
— Мне неприятен этот разговор, Паладин, — сказала Полани и одним движением спрыгнула с кровати. — Говорите, зачем пришли, и уходите.
— Я скажу. Даже покажу.
Женщина коснулась панели инструметрона, и под кубом головизора в углу каюты сформировалось некое изображение. Сначала нечеткое, но уже через пару секунд Полани увидела, что терминал транслирует геометрическое поле галактической навигации. Нет, вовсе не ту красивую картинку с крутящимися шариками планет и хорошо отрисованными туманностями. А настоящую, реальную навигационную карту. Полани знала, что после разрушения системы Ретрансляторов смысла в этой карте не больше, чем у тех самых красивых картинок. Вся галактическая навигация была заточена исключительно под Ретрансляторы, и ни под что больше.
— Ты знаешь, что это? — спросила Паладин.
— Разумеется, — Полани качнула шлемом. — Трехмерная проекция маршрутов следования внутри системы внутригалактической навигации по опорным маякам.
— Молодец, — похвалила кварианку Тара. — А знаешь, в каком состоянии сейчас находится внутригалактическая навигация?
Полани знала и сказала.
Получилось очень нецензурно. Но она уже большая девочка, может позволить себе иногда выражаться серьезными терминами.
Тара’Олли заливисто рассмеялась.
— Именно так, — переведя дух, сказала женщина. — Вот просто точнее и не скажешь. Только вот твоя информация немного устарела, девочка. Такой ситуацией, как ты ее описала двумя словами, была задолго до твоего рождения, Полани. Но мы, Паладины, вот уже четверть века жестко работаем над тем, чтобы навигация по Галактике стала возможной. И уже есть кое-какие результаты. Конечно, до поиска пути к Ранноху еще очень далеко, да и нет пока столь быстрых кораблей, чтобы добраться до нашей Родины. Но это, по большому счету, не столь и важно...
— Что значит не столь важно? — возмутилась Полани, вскакивая с кровати. — По-моему, это единственное, что важно! Мы не можем жить без родной планеты!
— Триста лет живем, Поли, — мягко заметила Паладин. — Но не беспокойся. Большие и умные дяди с тетями делают все, чтобы в один прекрасный день мы могли, наконец, шагнуть на твердую землю новой Родины. А если повезет — то и старой. И вот здесь я хочу спросить тебя, Полани’Альтис. Ты хочешь быть с теми, кто позволит кварианскому народу сделать это — ступить на почву родной планеты?
Полани не ответила сразу.
Конечно, ответ читался в ней всей. В жестикуляции заломленных рук, в переминании с ноги на ногу, в положении шлем-маски, вызывающе приподнятой подбородком. Но вот просто так сказать «Да!» в лицо этой... Этого Паладина — это непросто, очень непросто.
Тара’Олли цинична, умна и целенаправлена. Она давно уже все просчитала, включая реакцию Полани на совершенно безумное, чтобы быть возможным, предложение. Тара’Олли предлагает Полани стать еще на полступеньки выше, приближаясь к настоящим героям кварианского народа. Да, пусть до Тали’Зоры ей, скромной программистке с заштатного корабля, еще очень и очень далеко. Но Тали — одна. А тех незаметных героев, благодаря которым Тали стала той, кем стала, много, очень много.
И Полани, конечно же, хочет быть в их числе. В первую очередь потому, что это позволяет еще долгое время не думать о корабле, квартире, муже и пузыре для ребенка. Как не думает об этом циничная стерва Тара’Олли вас Камелот.
— Я... — Полани вздохнула. — Я согласна, Паладин. Нет-нет, не подумайте... Я согласна рассмотреть ваше предложение, и только. Там посмотрим, соглашусь или нет. И еще у меня есть одно условие.
— Избавь меня от своих романтических терзаний, девочка, — улыбнулась Паладин и свернула карту навигации по Галактике. — Разбирайся со своими любовями самостоятельно. Как разберешься — добро пожаловать на «Камелот». На тебя уже забронирован бессрочный билет с любого корабля Флота до флагмана Ордена Паладинов.

 

 

 

Космическая навигация — не конек Полани. Она все же программист, а не пилот и даже не штурман. Но из-за перегруженности современной навигации программными алгоритмами, конечно же, Полани прилично знала о путешествиях по Галактике.
Когда работала сеть Ретрансляторов, все было просто. В течение миллионов лет каждый из активированных Ретрансляторов испускал мощный гравитационный сигнал, на который можно настроить любой корабль, имеющий достаточно массивное нуль-ядро. Сигнал можно спутать с гравитационным воздействием какой-нибудь черной дыры, но сенсоры-гравиметры легко отличают сигнал маяка от гравитационного излучения космических тел. Собственно, выход в Галактику возможен только для той расы, которая или сама пришла к соответствующим технологиям, или же открыла для себя технологии Протеан.
По мере развития космических путешествий создавались все более и более подробные карты звездных пространств. Над созданием этих карт корпели многие: как государственные бюро, так и частные разведывательные организации, например, азарийская «Бария Фронтирс». Однако все они работают только, так сказать, на местном уровне, то есть в пределах нескольких сотен световых лет от вполне определенного Ретранслятора. Проложить же курс из одной части Галактики в другую пока не может никто.
И проблема вовсе не в недостаточном старании или ограниченной скорости космических кораблей, нет. Проблема в том, что сама по себе структура пространства Галактического диска очень неоднородна, и сверхточные датчики, откалиброванные где-нибудь за Вуалью Персея, начинают безбожно сбоить в области Аттического травеса.
Калибровочные данные загружаются в ВИ корабля при каждом новом прыжке через Ретранслятор — это также одна из оставленных Протеанами технологий, которые стали недоступны после уничтожения сети Ретрансляторов. То есть мы не можем откалибровать даже сенсоры метрики пространства, не получив некомпенсируемое расхождение в показателях даже после прыжка на сотню-другую световых лет.
Но и это еще не все.
Исследовать дальний космос можно маленькими шажочками. Такими совсем маленькими, чтобы совершенно необъяснимое современной наукой Галактическое маршрутное скручивание не искажало путь летящего корабля. На маленьких шажочках мы можем постоянно калибровать свои сенсоры и все будет хорошо. В теории. На практике тоже хорошо, но безумно долго — тысячи лет.
Можно исследовать дальний космос и большими шагами. Но тогда во весь рост встает проблема того самого скручивания, а кроме того, снова появляется проблема калибровки сенсоров метрики, а к тому же, ко всем духам предков летят системы определения опорных звезд по их физическо-оптическим и спектральным картинкам. Звучит заумно, но это несложно объяснить на примере.
Допустим, вы собираетесь полететь к какой-нибудь удаленной звезде. Анализируя ее спектр, вы легко определяете дистанцию до светила по красному смещению этого спектра. Кроме того, вы знаете картину ее свечения вплоть до последней линии поглощения. Вы каким-то чудом справляетесь со скручиванием, компенсируете маршрут с учетом анизотромного движения галактического диска, и прилетаете, наконец, к цели. Разумеется, на скоростях в несколько тысяч раз превышающих скорость света, иначе лететь будете ну очень долго.
И вот тут вас подстерегает главная проблема. Когда вы прилетели поближе к звезде, она светит уже совершенно по-другому! Не так, как вы привыкли видеть ее с расстояния в тысячи световых лет, а совсем иначе! Ведь то, что вы видели, условно говоря, с Земли, это прошлое данной звезды. Прошлое по времени ровно настолько далекое, насколько далека звезда от вас в световых годах!
И даже если вы как-то поймете, что именно эта звезда и есть ваша путеводная, то возникает вполне логичная проблема возвращения назад.
Вы не можете отыскать в пространстве вашу собственную исходную звезду, например, Солнце. Свет вашего светила еще не добрался до той точки пространства, где вы сейчас находитесь. До вас доходит свет из очень, очень и еще раз очень далекого прошлого вашего собственного светила. Вы точно знаете, каким было Солнце, скажем, четыреста, тысячу лет назад?
И здесь, опять же в полный рост, встает третья проблема. Она, в общем-то, может быть и не проблемой вовсе, а решением. Дело в том, что система галактических Ретрансляторов, кроме собственно функции ускорения массы, оснащена технологией сбора данных о спектре и параметрах светимости окружающих Ретранслятор звезд. Эта колоссальная база данных наполняется информацией от сотен миллионов звезд, причем в реальном времени. И более того, она поступает не только на активированные, но и на пассивные, еще не включенные в общую сеть Ретрансляторы. Об этом кварианцы узнали еще несколько сот лет назад, когда впервые наткнулись на неактивированный Ретранслятор (все знают, что кварианцы нашли больше ректрансляторов, чем все остальные расы вместе взятые).
Среди современных ученых есть подозрение, что потоком Красной энергии уничтожены были только активные устройства. То есть, если найти какой-нибудь не активированный Ретранслятор и вскрыть его базу данных, то можно получить полную информацию о текущих показателях любой звезды в пределах галактической маршрутной сети, причем в любое время ее существования — на миллионы лет назад. Ну, может быть, не будет данных последних 50 лет, но это сущая мелочь по меркам жизненного цикла звезд.
Однажды кварианцы уже нашли такую базу данных и даже получили к ней доступ, но им не удалось ее скопировать из-за чудовищного размера. Ретранслятор в итоге активировали, а про информацию в нем просто забыли за ненадобностью. Все работало, до вторжения Жнецов оставались еще десятилетия.
Казалось бы, решения нет. Мы до сих пор вынуждены слепо тыкаться носом в ближайшие звезды, надеясь, что совершенно случайно где-то неподалеку от когда-то активного ретранслятора Сол найдется его брат-двойник. Да, среди яйцеголовых достаточно самых бредовых теорий, включая теорию о дублированных Ретрансляторах. Но это уже не научный, а скорее, иррациональный, выраженный через искреннюю надежду взгляд на мир.

Полани закрыла документ, которой ей оставила на прощание Тара’Олли. В этом документе не было ничего того, что нельзя найти в свободном доступе, однако информация была подана под необычным углом.
Паладин дала понять, что ее Орден вот уже почти четверть века не только выполняет полицейские функции (на это уходит менее процента всех ресурсов Ордена), не только ищет священный Грааль (то есть какой-нибудь целый Ретранслятор), но и занимается спектрокартографированием окружающего Солнечную систему пространства. На это, собственно, и нужны миллиарды, выделяемые Ордену в рамках сотрудничества с Ассамблеей. Те сотни сверхсовременных звездолетов, вооруженных лучше иного крейсера, нужны для безопасной галактической разведки. Больше шестидесяти таких кораблей уже просто пропали — не вернулись с очередного задания. Те же, которые возвращаются, понемногу, по крупинкам приносят сведения о ближайших сотнях тысяч звезд, свет которых виден с Земли. Кварианские исследователи разработали и воплощают план сферического, от центра к периферии, замера характеристик звезд — их размеров, светимости, спектра, движения относительно центра Галактики и еще сотен самых разных параметров. Разумеется, в базу собираются дискретные данные. То есть одна и та же звезда анализируется с разных, точно заданных расстояний: тысяча световых лет, девятьсот световых лет, восемьсот, семьсот, и так далее. Но и этого достаточно, чтобы методами космологической аппроксимации сформировать более-менее точную модель. Работа просто колоссальная, и требует столь же колоссальных ресурсов. Особенно дело усложняется тем, что до сих пор так и не удалось восстановить ни одного ИИ, который сильно помог бы в деле анализа и обработки получаемой информации. Работать приходится со сверхсложными ВИ, которые несовершенны и невероятно капризны, и результаты которых приходится проверять сотни раз.
Именно поэтому Ордену Паладинов остро нужны профессиональные программисты. И по этой самой причине Орден не пропускает ни одной звездочки, блеснувшей на Предквалификации.
По сути, Тара’Олли предложила Полани стать одной из тех, кто рано или поздно, но обнаружит путь в Галактику. Да, это отменяет ее собственное Паломничество, на которое Полани очень надеялась. Но не является ли поиск родного Ранноха, точнее, тропинки к нему, куда большим свершением, чем любое из возможных Паломничеств?
Полани не знала, как к этому относиться. Понимала она только одно — работа на Орден поставит крест на их отношениях с Нико. Каким бы талантливым не был человек, его навыки не имеют ничего общего с тем, в чем нуждается Орден. Именно это и удерживает Полани от того, чтобы отправить Паладину письмо с коротким «Да».
Но сейчас у Полани имеются и другие проблемы. Девушка решила, что не будет пользоваться заслуженными выходными, и улетит на «Салим» раньше положенного срока. Все эти торжественные церемонии, запланированные на конец недели, все эти речи и ничего не значащие вручения сувенирных безделушек — это все уже действительно ничего не значит. Полани хочет побыть одной, а затем — вдумчиво, серьезно поговорить с Датто и Нико. С первым проблем не будет, наверняка. Что же касается человека...
Полани любит его, без сомнений. Любит и хочет быть с ним рядом. Всегда. Но они вместе вот уже почти год, и, говоря честно, отношения начинают покрываться патиной рутины, свежесть сошла, эмоции притупились. Быть может, ей удастся выторговать у Паладинов вахтовый метод работы. Полгода в Ордене, полгода — на своем старом добром, уютном и капризном «Салиме», рядом с Нико. Может быть, он тоже понимает, что так будет лучше — во всяком случае, на первом этапе? Ну а потом посмотрим. Нико же ученый, он вполне может обучиться новому для себя делу, не только двигательным установкам. Может быть, Ордену понадобится еще одна светлая голова в шлеме, пусть внутри него и не кварианская голова, а светлая человеческая?
Все возможно. Ведь так? Возможно ведь все?
Но для начала нужно вернуться на «Салим» и подумать, как сообщить о своем то ли решении, то ли предложении близким людям.

2236 г. Орбита Венеры. Корабль-буксир «Салим», приписка — Мигрирующий Флот.

— Доброе утро, Полани! Рад тебя видеть!
Датто как всегда. Ни одного обращения без «здравствуйте» или «доброе время суток».
— Здравствуйте, капитан, — Полани широко улыбнулась под шлемом. — Вообще-то, сейчас уже день. По корабельному так уж точно.
— А-а-а, — Датто’Месса, казалось, смутился. — Ах, да, конечно же, Полани. Видимо, я переобщался с людьми в последнее время, и живу уже по их собственному времени. По общесистемному сейчас начало девятого. Не забыла еще, как переводить человеческое в кварианское?
— Как можно, капитан?! — шутливо взъерепенилась Полани. — Ночью разбудете — скажу, который сейчас час — в любой системе.
— Замечательно, — улыбнулся Датто. — Да я говорю, ты садись же. Не стой, как реакторный стержень.
Полани аккуратно присела на широкую кровать капитана.
Вот ведь смешно, да? Еще год назад это ложе казалось ей воплощением роскоши. Она помнила, как однажды подловила капитана на... скажем так, близком общении с Тарой’Олли. Тогда Полани казалось, что ложе их любви, к которому она даже подходить не хотела из неловкости, шире всех возможных пределов. Что это просто катастрофа какая-то, а не кровать. Посадочная площадка для челнока. Нельзя такие площади выделять на одного... ну хорошо, пусть на одного плюс одну.
А сейчас, глядя на кушетку Датто’Мессы, Полани с огромным удивлением понимала, что она даже меньше, чем ее формально односпальная кроватка в кампусе «Имерики». Вот честно, меньше — и все тут. Даже страшно подумать, как ей теперь покажется старое место в той самой комнатушке, где Полани делила корабельный объем с подругой...
— Будешь кофе? — спросил капитан, проходя к кухонному модулю. Тот по-прежнему занимал все то же самое место в одном из восьми углов капитанской каюты. Такой маленькой и скромно, не сказать плохенько, обставленной каюты, как теперь понимала девушка.
— Да, пожалуйста, — сказала Полани. — Капитан...
— Да? — через плечо бросил мужчина, возясь с напитком.
Полани помедлила, потом вздохнула и повторила уже иначе.
— Дядя Датто...
Капитан Месса медленно повернулся к девушке.
— Что случилось, Поли? — нахмурился он. — У тебя какие-то проблемы? Рассказывай.
— Нет-нет, никаких проблем, — замотала головой Полани. — Нет, в самом деле, все хорошо. Я все сдала на шестерки, и еще у меня направление в науку, так что все нормально. Продолжайте варить кофе, дядя Датто.
Капитан облегченно выдохнул и вернулся к кофеварке.
— Но что-то случилось ведь? — уточнил Месса.
— Не то, чтобы случилось...
Полани снова вздохнула.
— Дядя Датто, как вы отнесетесь, если я пойду работать к Паладинам? Это не на совсем, и я...
— Крайне положительно, Поли, — оборвал ее мужчина. — Крайне положительно. Я так понимаю, тебя заприметил кто-то из них, да?
— Ну да...
— Это обычная практика для Ордена, не волнуйся. Им остро не хватает талантливой молодежи.
— Да, я поняла...
— ...и это хорошо, — продолжил капитан, не заметив реплики Полани. — А вот плохо то, что нам, во Флоте, тоже остро не хватает талантливой молодежи. Очень-очень.
Месса закончил возиться с кофе и, наконец, разлил коричневый напиток по цилиндрическим термостаканам. Аккуратно, стараясь не расплескать, подошел с ними к Полани и вручил девушке один.
Полани одним мысленным усилием разблокировала гермоклапан маски (в «детском» машгоре ей бы пришлось выбивать на этом целую трель на панели инструметрона) и втянула в себя пряный аромат напитка — когда-то человеческого, а сейчас общесистемного. Кофе в его разных вариантах оценили и кроганы, и азари, и даже турианцы с кварианцами — разумеется, декстроверсию этого напитка.
— У вас по-прежнему замечательный кофе, — призналась Полани.
— Да, кое-что остается неизменным, — почему-то настороженно произнес капитан. — Но давай вернемся к тебе. Что тебя гложет, Поли? Я же вижу, что ты напряжена.
Полани вытянула из маски трубочку-пробник и отхлебнула.
— Вы понимаете, капитан... мне придется улететь с «Салима».
— Понимаю, — кивнул Датто, отпивая из стакана совсем по-человечески. — Но это в любом случае должно было случиться, девочка. Мой корабль слишком тесен для тебя. Это старый, если не сказать древний, рудовоз, переоборудованный под буксировку камней. Четвертая категория. Ограничение до десятого служебному уровню для не командирского состава. У тебя потенциально не меньше пятнадцатого, Полани. Ты слишком хороша, чтобы прозябать остаток жизни там, где родилась и выросла.
— «Салим» не древний! — возразила девушка. — С новыми двигателями мы... Ну, я не знаю. Но мы же вполне востребованы, капитан! Я слышала, на наши моторы оформляют очень дорогой патент, мы можем выйти на свободный внутрисистемный рынок услуг, а там...
Капитан присел рядом и, приобняв девушку, положил ладонь на плечо Полани.
— Полани, я понимаю, — сказал мужчина. — Ты хочешь сохранить то, к чему привязалась. Но это неправильно.
— Неправильно? — попыталась возмутиться Полани.
— Неправильно, — капитан посильнее прижал к себе свою маленькую, но уже взрослую Полани’Альтис. — Если бы мы были обязаны привязываться к тому, что нас окружает, ни один кварианец не покинул бы своего пузыря.
— Корабль и команда — это не пузырь.
— Разумеется, — капитан снова отхлебнул кофе. — Но и не тюрьма. И потом, не забывай, есть правило корабельных переходов. Ты уже не открутишься от Паломничества, в чем бы то не заключалось. А паломники...
— Знаю, — тихо произнесла Полани. — Паломники возвращаются в новый дом.
— Да, в новый дом, — улыбнулся Датто. — Твой новый дом — вся Галактика, Поли. Я знаю, что и кто тебе предложил. Не держи зла ни на меня, буквально сдавшего тебя Паладину, ни на Тару’Олли. Она только кажется эдакой веселой циничной стервой. Поверь, внутри она...
Датто’Месса запнулся, поняв, что выбрал не самую однозначную, а к тому же, еще и пошловатую фразу.
— Да ну вас, капитан! — Полани игриво толкнула Датто, и тот чуть было не разлил кофе на кровать. — Да не обижаюсь я ни на кого. Просто я не хочу улетать с «Салима». Здесь слишком много...
— Я понимаю.
Мужчина допил содержимое стакана, встал, отставил его на рабочий стол и устроился уже напротив Полани, на небольшом стульчике — единственном на всю каюту.
— Полани, все мы иногда должны чем-то жертвовать. Своими привычками, например. Комфортом. Привязанностями. Я тоже уходил на «Салим» вовсе не по своей воле. Я вообще не хотел сюда, поскольку, может, ты знаешь, уже проходил здесь практику, и знал, насколько убогим этот рудовоз может показаться после «Томбэя».
— Это да, — признала Полани.
«Томбэй» — корабль-легенда. «Томбэй» — ветеран войны со Жнецами, а до этого — схватки на орбите Ранноха, а еще до этого — эвакуационный транспорт времен Утренней войны. Сейчас же «Томбэй» — экспедиционный рейдер Особого флота. Вот уже много лет им управляют представители знаменитой семьи Зен.
Полани подняла голову.
— То есть вы меня отпускаете, капитан?
— Ну конечно же! — засмеялся Датто. — Я горд, что вырастил такую приемную дочь, Поли. Пусть это никогда не было оформлено документально. И конечно, я особенно горжусь тем, что ты — наша маленькая провинциальная звездочка. Яркая и горячая.
На этот раз засмеялись оба.
— Понятно, капитан Датто’Месса вас Салим нар Томбэй, — произнесла Полани. — Вот только мне нужна еще одна ваша услуга. Как опекуна.
— Да?
Месса подался вперед на стуле и наклонился поближе к девушке.
— Вы можете помочь мне с Нико? Я не хочу отлучаться от него надолго. Может, скажете что-нибудь Паладинам, чтобы... Что такое, дядя Датто?
Полани заметила, да и не могла не заметить, как серая туча налетела на добродушное лицо капитана. Это она, Полани, оставалась в шлем-маске, которая изолировала тончайшую мимику кварианцев. Датто’Месса же не смог скрыть набежавший негатив.
— Что с Нико? — Полани вскочила с кровати. — Капитан, что случилось с Нико?
— Успокойся, Поли. С человеком все в порядке.
Датто тоже поднялся и, положив ладони на плечи девушки, чуть ли не силой посадил ее на место. Сам, впрочем, не сел, а принялся медленно расхаживать по каюте. Полани уже было снова вскочила, но тут капитан повернулся к девушке и, совсем по-человечески рубанув рукой воздух, произнес:
— Полани, я, честно говоря, не думал, что мне придется это тебе говорить. Я просто не успел смонтировать под тебя сообщение Николаса, которое он записал для экипажа.
— Что значит смонтировать для меня?
— Нет-нет, — затряс ладонями Датто. — Никаких фальсификаций. Просто Николас... Нико — оно оставил на корабле всего одно сообщение, адресованное сразу всем членам экипажа.
— Оставил?
В груди девушки словно врубили на полную вакуумный насос. Пульс прыгнул за полторы сотни. Суетливо взвизгнули системы мониторинга здоровья, и Полани с нескрываемой яростью рубанула рукой по сенсорной панели машгора, выключая весь интерактив.
Предплечье отдалось дикой болью, но что такое эта боль по сравнению с той, что нульэлементным чудовищем наливалась на грудь, стоило капитану сказать «оставил».
— Что. Значит. Оставил.
Полани не была уверена, что произнесенное вообще было воспринято капитаном, ибо сказала это даже не через зубы, а через закрытый рот. Сил разжать сведенные судорогой челюсти просто не было.
— Полани...
— Говорите, капитан! — голос девушки почти сорвался на визг.
Датто’Месса опустил взгляд.
— Я думаю, ты должна сама выслушать это сообщение. Я сейчас отправлю его на твой инструметрон.
Секунда длиною в вечность.
Еще одна — объемом с Юпитер.
Еще одна — длительностью с историю Вселенной с момента Большого взрыва.
— Я сама знаю, что мне нужно, а что мне не нужно слушать, капитан Датто’Месса.
Полани вскочила с кровати и, едва не разнеся в клочья примитивный электронный замок капитанской каюты, вышла прочь.
Капитан поднялся с места, прошел к двери и закрыл забастовавший механизм вручную. Затем что-то набрал на своем инструметроне и, вздохнув, выключил устройство.
Совсем не так он представлял себе финал разговора со своей пусть и неофициальной, но все же приемной дочерью. Совсем не так. Но «положа руку на сердце», как говорят люди, иного ожидать и не стоило. Полани крепкая, она справится.
А вот он, старый идиот, поступил в высшей степени глупо, разрешив былой любовнице «поговорить» с Николасом. Но ситуацию уже не изменишь. Очень хочется, но не изменишь. Придется жить и с этим грузом на плечах. В конце концов, всегда есть возможность искренне извиниться. Дирак’Син это наглядно доказал.