Блицкриг по-скиллиански. Десятый час. Часть первая

— Капитан, переход на субсветовую скорость через три... две... одна! — рапортовал пилот Виммер, гася торопливыми движениями пальцев входящую на свой сенсорный монитор информацию от ВИ. Потом взялся за штурвал, когда спектральные линии за обзорным иллюминатором превратились в привычное мерцание звезд.
— Перевести управление на ручное! — приказал Румен, вглядываясь в показатели ВИ на своем датападе. Старпом повторил его приказ, и пилот вскоре доложил о выполнении.
Полет, занявший два с лишним часа — чуть дольше, чем расчетное время, внесенное штурманом Прессли в первоначальные данные навигатора — в целом можно было охарактеризовать словом «сносный». Пару раз ВИ тревожно оповещал о прыжках датчиков в системах охлаждения, но стармех тут же проводил диагностику и докладывал, что ничего критичного. Капитан тайком вздыхал от облегчения, поскольку все это время опасался услышать, что ядро эффекта массы нестабильно.

Но, кажется, Высшие силы, если они и существовали, решили не подвергать экипаж фрегата «Азенкур» еще более серьезным испытаниям после недавних. Однако эта мысль успокаивала Румена лишь до тех пор, пока над ними не завис, буквально поглощая своим светом, ярко-голубой диск планеты Элизиум.
— Брайсон, данные! — тут же напомнил капитан своему помощнику, и тот, пробежав глазами по мониторам, выдал:
— Все чисто, сэр! Ладар не зафиксировал никаких объектов!
Эдвин кивнул. Возможно, его решение выйти из сверхсветовой с другой стороны планеты, там, где у Альянса не было размещено никаких поселений и станций, было обоснованным. Если около космическое пространство Элизиума оккупировано вражеским флотом, натыкаться на него совсем не хотелось.
— Лайонелл, что со связью?
— Сканирую все сети и частоты, сэр, — отозвался тот. — Пока ничего. Но, если вы позволите, капитан, я бы спустился в рубку связи и проверил настройки. Техники уже должны были закончить с починкой оборудования.
— Разрешаю, — отпустил его Румен. — Докладывай сразу, как что-то найдешь.
— Есть, сэр!
Еще раз опустив взгляд на свой датапад, мужчина проверил инженерный отчет Ломова о состоянии ядра. Пока все выглядело вполне... сносным?
Это было нехорошее слово. Вроде ничего плохого. Но и ничего хорошего тоже.

Черт... Под маской панацелина в тех местах, где кожа была цела, начался просто ужасающей силы зуд. То и дело хотелось руками разодрать лицо. Вернее, то, что от него осталось.
Ему нужна была очередная доза стимулятора. После расформирования Резервной группы, он и Кларисса и двух слов не обронили друг другу. Некогда. Сначала «Азенкур» приводили в порядок, проводя поэтапную диагностику на всех участках, и Румен так и не смог улучить минутку, чтобы сделать укол; потом, не желая терять времени, сразу же вышли на сверхсветовую, и отлучаться тоже было не вариантом. С мимолетной тоской капитан вспомнил о тех недолговременных выходных в увольнительной, которые ему и Клариссе удалось провести несколько недель назад. И об их планах на новые. Подобные мысли были, безусловно, крайне приятны, но отрицательно сказывались на решительности настроя.

Приказав старпому докладывать обо всем неожиданном, капитан хотел было направиться в медицинский отсек, но, едва сделал шаг, как случилось непредвиденное:
— Капитан! — воскликнул Клод. — Ладар зафиксировал какой-то объект!
— Докладывай! — Румен в два больших шага вернулся, почти взлетел на возвышение капитанского мостика и ощутил сильную боль в левом бедре. Он старался сильно не хромать, но без обезболивающего это давалось с великим трудом.
— Сканирование.... ВИ оповещает, что это небольшой объект! Скорее всего, разведывательный зонд! Класс... А46!
— Уничтожить! — приказал капитан. Сорок шестые были очень шустрыми. Могли переходить на сверхсветовую и посылать сообщения с отчетами каждые пять минут.
— Есть уничтожить! — отозвался пилот и стал проверять боеготовность малых турелей. Развертывание заняло несколько секунд.

Но Румен вдруг передумал. При угрозе уничтожения этот зонд успевает выслать зафиксированные данные в отведенном районе космоса на свою базу — а это крайне нежелательно. Все равно что постучаться в дверь.
— Отставить уничтожение! — громко велел он, и, пока старпом и пилот машинально повторяли команды, капитан связался с инженерным отсеком.
— Ломов! Мы сможем выпустить электромагнитный импульс на заданный объект?
— Смотря, какой объект, капитан! — послышался ответ. — Слишком крупным наш импульс не по зубам!
— Разведдрон А46.
— Шестерка? Да, полагаю, импульса будет достаточно.
— Боевое отделение, немедленно подготовить импульс! — приказал Румен. — Доложить о готовности!
— Готовность две минуты!
— Это слишком много, — покачал головой Брайсон. — Дрон успеет отправить информацию.
— Ломов, ты слышал, — согласился капитан. — Нам нужен выброс импульса в ближайшие...- он посмотрел на часы — ... минуту сорок восемь!
— Если перенаправить энергию с малых турелей на ЭМИ-пушку, то она зарядится быстрее, — послышался ответ стармеха. — Однако на какое-то время турели будут бесполезны.
— Выполнять! — приказал Румен.

Некоторое время взгляды всех, кто находился в командном центре, были направлены на шкалу зарядки, и эти секунды показались каждому просто чудовищно медленными. Ожидание всегда придает течению времени свой неповторимый черепаший окрас.
— ЭМИ-пушка готова, сэр, — доложил Ломов.
— Виммер, стреляй! Только не промахнись!
— Есть не промахнуться! — с легким волнением отозвался пилот, потом несколько секунд потратил на прицеливание. ВИ внес свои корректировки в выбранную траекторию запуска импульса, и Виммер наконец-то выстрелил.

До истечения пяти минут оставалось всего ничего — десять секунд — Румен специально отслеживал на секундомере в своем датападе. Если им повезет, дрон выйдет из строя прежде, чем отправит сигнал об обнаружении вышедшего из сверхсветовой скорости судна.
Еще три секунды.
— Цель поражена! — с видимым облегчением выдохнул пилот. Потом широко улыбнулся капитану.
Румен лишь кивнул, заметив, что Брайсон тоже выдохнул с облегчением. Переживает за своего протеже. Но зря: Виммер показал себя отличным пилотом.
— Сближаемся, — отдал капитан приказ. Потом повернулся к своему старпому. — Затаскивайте эту штуку на борт. Подключай Ломова и всех специалистов. Пусть разберут её на части и перепрограммируют. Нам нужна картинка с той стороны.
— Так точно, сэр, — отозвался тот. — Вам бы отдохнуть, капитан. Выглядите ужасно.
— Спасибо, учту, — усмехнулся Эдвин и сошел с мостика, направившись в свою каюту и все-таки захромав.

Сил у него оставалось все меньше, сказывалось послевкусие стимулятора. Бешеный заряд энергии вкупе с адреналином вводил мозг в заблуждение, транслируя красную надпись «Не спать!» и «Я не устал!», но когда действие сходило на нет, мозг с не меньшей настойчивостью отвечал: «Румен, тебя едва не прикончили! Пора отдохнуть!»
Связавшись с Клариссой, капитан попросил её прийти. Потом устало выслушал все её причитания, согласно кивая, но в конце концов все же убедил её сделать ему еще один укол.
— Пора избавляться от корки панацелина, — с нежностью глядя на него, проговорила доктор. — Эдвин, у тебя началось покраснение и зуд тканей лица. А стимулятор может негативно сказаться на работе сердечной системы. Тебе надо отдохнуть.
— После, — отрезал он сухо, поблагодарил её и покинул свою каюту, даже не проронив ничего из того, что женщины любят слышать напоследок. Но Кларисса лишь мягко улыбнулась и послушно ушла.
В этот момент по передатчику прозвучал голос старпома:
— Капитан, груз на борту. На перепрограммирование и замену некоторых деталей, вышедших из строя, по словам Ломова, уйдет полчаса.
— Приступайте. У вас двадцать минут, — строго проговорил капитан и твердо зашагал в инженерный отсек, чувствуя новый прилив сил и желая своими глазами взглянуть на космическую ябеду.

Ломов и еще несколько младших инженеров справились за двадцать пять минут. Вся электронная начинка дрона была выведена из строя и теперь бесхозяйственно валялась по углам, но капитан не обратил на это никакого внимания. Подключившись к интерфейсу, стармех вывел их на общий монитор и указал пальцем куда-то:
— Пришлось разобрать несколько своих экземпляров, чтобы заменить поврежденные детали. Но все опознавательные коды сохранены. Отчет отправлен не был, железяка не успел...
— Оно и без того понятно, — кивнул Румен. — Иначе сюда уже примчались бы его хозяева. В нем есть какая-либо информация по поводу базы?
— Крупное судно, — задумчиво ответил один из инженеров. — Связка из восьми дронов, разбросанных в разных участках. Такие связки используют на суднах не меньше фрегатов. Возможно, крейсер. Но другую информацию невозможно извлечь. Её попросту нет. В этом районе космоса все пусто.
— Мы сможем отправить его к своим же? Чтобы он передал нам информацию?
— Это возможно, — согласился Ломов, но позволил себе выразить сомнение: — Но это не лучший вариант, сэр. Остальные тут же зафиксируют его перемещения. Есть другое решение заглянуть за горизонт.
— Слушаю.
— Обмен информацией. Загрузим в «наш» дрон поддельный отчет о неполадках в системе, ненадолго отключивших его от базы. Он запросит у базы разрешение на синхронизацию с текущими данными — вот тогда и получим доступ к связке. Взломаем её и найдем нужные данные с одного из семи оставшихся «соседей».
— А что, если нужная нам картинка находится в другой связке? — нахмурился капитан.
— Тогда... ээээ... придется еще раз взять железяку на борт и перепрограммировать на изменение участка слежения, — немного растерялся Ломов. — Решайте вы, капитан. Но если второй вариант — существует риск, что другие дроны в связке зафиксируют перемещение своего «дружка», а это может вызвать подозрения на базе, где бы она ни была.
— Ладно, — решил капитан. — Давай твой вариант. Времени у нас пока предостаточно.
— Есть, сэр!
Румен, зашагав в лифт, глубоко выдохнул. Принимать решения — это то, к чему он всегда стремился. Но, кажется, за последние шестнадцать часов он изрядно устал думать своей головой за всех и каждого. Работа капитана не была легкой, даже дураку это должно быть понятно. А ведь еще чуть больше полугода назад «Азенкур» патрулировал около Марса в качестве бездельника, Эдвин Румен был персоной нон-грата на Земле, да и вообще там, где до него могли добраться журналисты, а его собственный экипаж шептался за спиной, хихикая над подробностями дурацкого видео в Экстранете с участием капитана, заснятого каким-то случайным прохожим.

И вот теперь мечта обелить свое скомпрометированное имя исполнялась на глазах. Оставалось лишь по-геройски взмахнуть плащом и победить всех врагов. Но вместо этого Румен вдруг почувствовал в себе не геройские порывы рваться в бой, а самую настоящую ответственность за своих людей и за их жизни — а это было куда дороже и почетнее, на его взгляд, чем пытаться свернуть горы.
Похоже, он все-таки на стороне генерала Уильямса.
Дрон был запущен, и Ломов с инженерами получил приказ добыть информацию, чем и занялся.
Снова ожидание. И снова черепаший окрас.
Наконец, начали поступать долгожданные вести. И Румен сразу же ощутил, как по спине пробежал холодок.

— Сэр! — огласил стармех. — Дрон передает данные одного из связки сорок шестых, расположенного у строящейся академии, недалеко от странного объекта... эээ... так, это, должно быть, резервное хранилище данных... ну знаете, сэр, туда сначала ваш запрос через Экстранет приходит, и если он там есть, вы получаете данные....
— Меня не интересуют хранилища, Ломов. Давай информацию, что над Элизиумом, — оборвав уже назревающие объяснения, приказал Румен. — Правильно ли я понимаю, что эти объекты в памяти дрона, обозначенные, как «исходные» — это судна?
— Думаю, да, капитан.
— Если так, то у нас большие проблемы, — тихо проговорил мужчина, отключив передатчик, своему старпому. — По размерам и классам здесь есть дредноут, крейсеры и фрегаты. Слишком много, чтобы нам одним отбить колонию.
Брайсон смерил его хмурым взглядом.
— И что же будем делать, сэр?

Самое логичное, что оставалось — это отсиживаться и попытаться вызвать подкрепление. Но эта логичная и благоразумная мысль ставила под знак вопроса тот риск, которому они подвергли себя, совершая безумную вылазку у Ветуса. Отсиживаться там или тут — разница небольшая. И что все-таки важнее: помочь колонии, рискнув в очередной раз всем экипажем, по-геройски и самоубийственно попытавшись оказать посильную помощь, либо поддаться холодному расчету Уильямса и ждать подкрепления, не рискуя ничем?
— Атаковать нельзя, — выдохнул капитан, снова обращаясь к старпому. — И болтаться здесь тоже нельзя. Виммер, — повысил он голос, — сажай нас в Скиллианский Кратер!
— Сэр, — оживился Брайсон. — Не лучше ли взять курс на ретранслятор? Мы могли бы привести с собой подмогу.
— Если они разбросали дронов у планеты, то, ручаюсь, патрулируют и у ретранслятора, — отрицательно покачал головой Эдвин. — Нет. Садимся.
Спорить на этот раз старпом не стал. То ли усвоил присказку про два мнения на борту, то ли просто посчитал решение капитана обоснованным. Не в космосе болтаться, так на планете.

Скиллианский Кратер — одна из самых больших рытвин естественного происхождения глубиной несколько сотен метров ниже поверхности и радиусом в два километра, образованная от удара астероида пару тысяч лет назад и окруженная плотным кольцом из скалистых берегов, не допускающих её затопление. Идеальное место, чтобы скрыться от разведывательных дронов, патруля и просто любопытных.
Посадка туда заняла двадцать три минуты. Все это время Румен неотрывно следил за стараниями своего пилота, готовый отреагировать на малейшие изменения ситуации в любой момент. Пару раз Брайсон давал указания своему протеже, но в целом Виммер справился на пятерку с небольшим минусом, если учитывать сильную турбулентность при снижении.
«Азенкур» оказался на планете. И сразу же у каждого члена экипажа, несомненно, появилось обманчивое чувство защищенности. В космосе окружающий вакуум не дает расслабиться, каждый раз своей пустотой напоминая, что бежать некуда, а второго шанса не будет. На твердой поверхности такой шанс всегда радовал душу.
Похвалив пилота за прекрасную посадку и получив полный еще не растерянного энтузиазма салют, капитан ответил на запрос связиста Лайонелла, который игнорировал последние двенадцать минут.
— Что такое?
— Сэр, кажется, когда мы снижались, я уловил какой-то сигнал, — пояснил тот. — Но сейчас связь потеряна. На такой глубине сигнал засечь невозможно без дополнительного оборудования. Разрешите развернуть резервные антенны и увеличить мощность приема?
— Разрешаю. Сейчас спущусь в рубку, Лайонелл.
Сказано — сделано.

Едва он зашел в тесное помещение, в котором не покладая рук трудились несколько связистов, пытаясь наладить сигнал, как Лайонелл взволнованно пояснил:
— Сэр, есть сигнал!
— Сможем связаться со Штабом?
— Никак нет, капитан! Я просканировал все ЛКЛ-частоты, но ни одной внешней не обнаружил. Сделал вывод, что коммуникационный узел неисправен. Или уничтожен. А вот внутренние я засек. Достаточно мощные. Одна из них зашифрована специальным кодом доступа. Две другие — свободные, но использовать их для связи нельзя. Сигнал идет только на трансляцию каких-то записей...
— Включай, — приказал Румен, а уже через минуту снова ощутил уже знакомый холодок.

Первая запись принадлежала какому-то Эланусу Халиату. Низкий хрипловатый голос оповещал о том, что колония под контролем пиратов. Сопротивляться бесполезно, добровольно сдаться — лучшее решение. А в конце звучал ультиматум солдатам гарнизона.
— Сколько времени эта запись крутится? — нахмурился капитан. — Можно определить?
— Никак нет, сэр, — покачал головой связист. — Вот еще одна.
Румен с еще более мрачным предвкушением стал прослушивать вторую. И с каждым словом брови на его лице поднимались все выше.
— Кто такой Шепард? — спросил он у самого себя, прослушав еще раз. Выходит, гарнизон не сдался, и некий лейтенант призывает всех сражаться?
— Но это еще не все, сэр, — добавил Лайонелл. — у нас на борту установлена также старая радиоприемная станция, которой не пользовались уже... понятия не имею, сколько ей не пользовались. Но она по-прежнему функционирует. Я просканировал радиочастоты на всякий случай... знаете, этот способ связи использовался в 20 и начале 21 века, до создания специалистами «Н. А. С. А.» лазерных потоков и до открытия технологии протеан с лазерными лучами коммуникации... Так вот, восьмая частота устаревшего диапазона PRM пару раз выдавала помехи, но я отчетливо слышал какие-то слова! Сейчас частота молчит, но клянусь богом её кто-то использовал для переговоров совсем недавно! Это чертовски странно, потому что такой технологией люди не пользовались уже больше сотни лет, а другие расы вообще не были заинтересованы в её развитии, поскольку опирались только на технологию протеан.
— Все, кроме людей, — задумчиво проговорил Румен. — Но если пираты лишили нас привычного вида связи, вполне возможно, кто-то мог вспомнить про старый. Ты можешь отшлифовать сигнал?
— Попробую, — сглотнул Лайонелл и принялся настраивать какие-то датчики. Потом добавил звук.
Одно шипение.
— А я могу вызвать кого-нибудь? — предложил Румен задумчиво.
Лайонелл кивнул и тут же указал на какую-то древнюю, покрытую пылью выступающую кнопку приемной станции.
— Нажимайте и говорите, сэр. Этот вид связи односторонний, поэтому в конце фразы добавляйте «Прием».
Румен, склонившись над микрофоном, пару секунд обдумывал свои слова и связанные с таким риском последствия. И все же палец сам нажал на кнопку.
— Это говорит капитан Космического Корабля Альянса Систем фрегата «Азенкур». Вызываю на связь. Прием.
Отпустив кнопку, мужчина какое-то время вслушивался в шум помех. Потом повторил свою фразу, но снова тщетно. Разочарованно покачав головой, он хотел было уже уйти, как вдруг — что стало для него полной неожиданностью — раздался ответный сигнал, выраженный незнакомым недоверчивым мужским голосом:
— ... Фрегат «Азенкур»?.. Капитан Румен, это вы?.. Черт меня дери, неужели это вы?!..

 

***

 

Корр Да'Норек очнулся с ощущением закипевшей в крови ярости, причину которой даже не сразу вспомнил. Потом, пару раз тряхнув головой, прояснил свои воспоминания.
Кроган насильно отобрал у него землянку. Да как он смеет?!.. Эти тупоголовые существа ни черта не понимали в законах цивилизованного общества! Рабы были неприкосновенным товаром. Отобрать насильно, украсть, избить или убить чужого раба в батарианском обществе считалось верхом варварства, нарушением всех мыслимых норм и законов. По крайней мере, трепетное отношение к чужим рабам было той еще не ушедшей во тьму веков ценностью, которая старательно оберегалась в обществе. И это при том, что разбой, пиратские рейды и убийства считались неотъемлемым признаком взросления, а потом — и обыденным делом настоящего батарианца!

Корр поднялся и осмотрел себя. Серьезных ран не наблюдалось, только ушибы. Это было странным, учитывая, что мерзопакостный рептилоид собирался его прикончить. Болела только шея, которую вонючие лапы крогана обхватили с намерением удушить. Почему же он, Корр, по-прежнему жив?
Наемник поднял с земли свое оружие и вспомнил, что перед тем, как отключился, видел мерцание биотического поля вокруг своей рабыни. Выходит, она еще и биотик? Зачем она его спасла?
Эта рабыня была еще ценнее, чем ему думалось раньше. Но вместе с тем появилось сомнение, нужен ли ему раб, обладающий даром биотики. И все же оскорбленное, уязвленное чувство самолюбия требовало справедливости!
Это его добыча!!
Быстрыми шагами батарианец направился на юго-запад, туда, где должен был находиться Пророк. Кроган говорил, что хочет продать добычу ему. Но Пророк был батарианцем, он должен знать цену неприкосновенности чужих рабов!

Однако бродить в огромном гетто в поисках цели можно бесконечно. Так что Корр решил действовать другим способом: он нашел возведенные не так давно баррикады. А там где баррикады, должны быть и последователи Пророка.
И не ошибся. Двое худощавых батарианцев в нищих костюмах, вооруженные только старыми моделями пистолетов, прятались за баррикадой, высматривая в щели своих врагов. Опытному наемнику Корру ничего не стоило разобраться с фанатиками, не имеющими никаких навыков.
Он быстро взобрался на крышу прилегающего к баррикаде здания и спрыгнул сверху, прямо между ними. Напугал их своим неожиданным появлением до такой степени, что дилетанты даже не успели снять свои пистолеты с предохранителей. Корр отвесил одному пару ударов — разумеется, своих сородичей он убивать не стал — и вырубил. Ярость все еще бушевала в нем, так что справился он за пару секунд.
А вот второго оставил в сознании. Уткнул ствол пистолета в нарисованную белую спираль между четырех глаз и пригрозил по-батариански:
— Отведи меня к Пророку. Иначе застрелю. Понял?
— Да... да, — залепетал тот. — Отведу.
— Вставай. Иди вперед. Обманешь меня — пожалеешь. Понял?
— Понял!

Кажется, пленник и не собирался сопротивляться. Опасаясь за свою шкуру, он молча вел батарианца три квартала куда-то вглубь гетто, а потом указал на невысокое здание.
— Там. У Пророка там, на втором этаже, место для молитв. И кабинет.
Охранявшие вход в здание батарианцы ясно свидетельствовали, что пленник не врал. Корр опустил ружье и спрятал его в изорванных складках своей одежды, потом отпустил своего сородича. И решительным шагом направился прямо к охранникам. В конце концов, они все на одной стороне.
Однако не успел он сделать и пары шагов, как вдруг из нутра строения вынырнула могучая знакомая фигура рептилоида. Корр сразу же ощутил, как его разум озарило вспышкой бесконтрольного бешенства. Прокричав боевой клич своего клана, батарианец бездумно кинулся на своего врага, желая лишь одного: прикончить того, кто посмел унизить его, как можно скорее.

 

***

Генерал Крог'Шабах слушал в пол уха эмоциональные речи Пророка о скором захвате города.
О том, что Пророк планировал прибрать беззащитный город в свои руки и построить здесь свое маленькое царство с собой во главе. Причем, этот напыщенный святоша не имел ни малейшего понятия, что Халиат собрался сравнять город с землей после ухода.
Шабах об этом знал. Но упорно молчал. Ему было плевать. Несмотря на свою религиозность, он слишком хорошо понимал, что боги не делают святых из пьяниц, бродяг и оборванцев с завышенной жаждой власти, каким и являлся Пророк. Генерал даже планировал, когда все закончится, улучить минутку и прирезать лжесвятого, поскольку потом тот окажется бесполезным.
Речи Пророка были проникновенны. И полны истины о месте батарианцев и людей во Вселенной. Но Шабаха это не слишком интересовало, хотя он усиленно делал вид, что полностью сосредоточен на произнесенных словах и осмысливает их. На самом же деле, все, чего ему хотелось — это снова почувствовать людскую кровь на своих руках.

Он пролил её уже много. Со своими бойцами, тоже заинтересованными только в крови и насилии, он вырезал почти три квартала. Это была тяжелая работа: заходить в каждый дом, в каждую комнату и убивать, убивать, убивать. Никаких различий для своих жертв убийцы не делали. Ни возраст, ни пол, ни деятельность — ничто не было важным, кроме одного: расы. Стоило генералу увидеть омерзительное оранжевое лицо, два глаза и копну волос на голове — и кровь в его жилах просто бурлила, как вода на огне, а все внутри требовало утолить эту жажду.
Рабы ему не были нужны. Он прибыл сюда для того, чтобы пополнить рабов в кровавых садах Арбасата, жестокого бога смерти его народа. И отомстить.
Боги требовали крови людей — такой ответ они ему дали полгода назад, презренно посмеявшись над своим слугой, лепечущем о несбыточном мире. Трусливом мире. И отобрали у этого труса сына, причем, так мерзко, словно хотели напомнить отцу, какой властью они обладают. И Шабах верил, что только литрами пролитой крови он сможет умилостивить Шархена, бога войны, принять его умершего от недостойной смерти сына Горака.*

Он прибыл на Элизиум только чтоб резать, колоть, отрубать, четвертовать и пускать кровь. Пусть Халиат пыжится по поводу стратегий, планов и количества рабов. Пусть Пророк несет свои речи, обращая трусливых в свою веру. Шабах здесь совсем для другого.
Он хотел свершить свое возмездие, как только узнал о смерти сына от презренных человеческих рук. Он профинансировал это нападение, набрал в свою группу особо отъявленных и жестоких наемников, жаждущих насилия так же сильно, как и он сам. Именно его люди взорвали бомбы по всей колонии и расстреливали гражданских. А потом Шабах приказал им собраться и начал свой собственный рейд. Рейд крови.
Казалось, она застилала ему все глаза. Где-то в глубине души еще остался тот трус, который пытался установить мир между двумя расами, но Шабах не желал давать ему слово. Боги уже указали путь своему слуге.

Внезапно в его мысли постыдным образом вторгся какой-то громкий шум, бесцеремонно прервав и все нарастающую гневом богов речь Пророка. Крикнув своей охране, святоша потребовал узнать, в чем дело. Один из фанатиков тут же прибежал и с ужасом сообщил, что внизу сцепились кроган и батарианец и что скоро первый разнесет все стены, а от последнего ничего не останется.
Немного встревоженный, Пророк вышел из кабинета и что-то стал приказывать. Шабах остался на месте. Разбираться с проблемами фанатиков у него не было никакого желания.
Через какое-то время наступила тишина. Потом дверь снова открылась. Пророк вернулся с самой важной физиономией. За ним тяжело ввалился кроган, чьи глаза, еще залитые кровью от недавней стычки, грозно сощурились. Далее показался незнакомый батарианец, который неустанно повторял: «Я прийти за своим рабом! Требовать законов!»

Ни на рептилоиде, ни на сородиче генерала не было серьезных травм. Очевидно, сбежавшаяся охрана ружьями и угрозами разняла дерущихся. Шабах поймал себя на мысли, что не прочь был бы посмотреть на эту схватку. Кроган был силен и могуч, но батарианец тоже был крепок, но, что важнее, вид у него был отчаянный и решительный, а глаза пылали жаждой... справедливости? Верхняя пара глаз его была скрыта под повязкой, и генералу стало любопытно, почему.

— Кто ты такой и что тебе нужно? — с величавым достоинством спросил Пророк, разыгрывая свою роль и указывая на батарианца.
— Меня звать Корр Да'Норек из клана Норек! — с гордостью ответил незнакомец. — Я быть нанять для захвата рабов. Я захватить себе раба! Но у меня его отобрать мерзкий кроган! И привести сюда!
— Да я тебе вырву твой язык!.. — прохрипел кроган, делая шаг к своему оппоненту с явным намерением разорвать его на куски.
— Манса! — резко остановил его Пророк. — Не думал, что от тебя могут быть неприятности.
— От меня? — огрызнулся тот. — Да этот пыжак сам напрашивается!
— Я требовать соблюдения закона! Это — моя рабыня!
— Пошел бы ты в задницу со своими законами...
Резким жестом Пророк прервал крогана. Потом спокойно произнес:
— Ты сам пришел к нам, Манса. Тебе нужны были деньги, ты их получил. Но ты нарушил закон рабовладения, отобрав рабыню у моего сородича. Если это правда.
— Правда, — не стал увиливать кроган, усмехнувшись. — Я забрал то, что мог забрать. Это закон моего народа.
— Но ты хотел, чтобы я замолвил слово за тебя перед Халиатом, — не растерялся Пророк.
— И я все еще хочу. Я не собирался околачиваться с вашими фанатиками. Скажите мне, где Халиат...
— Я требовать вернуть мою рабыню! — встрял надоедливый батарианец.

— Манса, ты должен вернуть мне деньги за украденное. А я верну рабыню этому наемнику. Тебе придется найти собственного раба и лучше поценнее. Тогда я заплачу тебе больше, — спокойно поставил ультиматум Пророк, хотя Шабах готов был поклясться: внутри святоша дрожит от страха. Ставить ультиматумы кроганам — идея глупая. С другой стороны, кроган не был дураком и понимал, что всех сразу не одолеет и что ему невыгодно нападать на тех, через кого он хотел пробиться к наемникам. Однако вспыхнувшее бешенство в его глазах поставило под сомнение уверенность генерала Шабаха, молча наблюдавшего за этой сценой, в его благоразумии. Кроганы никогда не были благоразумны. На всякий случай генерал положил правую руку на свой пистолет.
Кроган, казалось, готов был ринуться в бой. Но благоразумие все-таки победило.
— Хорошо, — прошипел рептилоид. — Я верну деньги. И найду себе такого раба, с которым меня примут с распростертыми объятиями.
С этими словами он сделал манипуляцию на своем инструментроне. Очевидно, переслал полученные кредиты обратно. Потом злым взглядом обвел всех присутствующих, задержавшись на двуглазом батарианце, и резко вышел вон, едва не снеся дверь.
— Теперь ты, — с явным облегчением произнес Пророк. — Я верну тебе твою рабыню. Я — Пророк, а не вор.
— Благодарить, — отозвался тот, сильно склонив голову влево и выражая свое уважение. Потом такой же жест был направлен и застывшему позади генералу, чей вид привел наемника в некоторое замешательство. Шабах был этому не удивлен: вся его броня была залита кровью, человеческой, разумеется, которую он не смывал намеренно.
— Что с твоими глазами, сородич?..- спросил генерал.
Этот вопрос Корру Да'Нореку не понравился, но что-либо ответить он не успел.

В этот момент послышался звук громких шагов, и в помещение нагло влетел Эланус Халиат. Шабах сразу напрягся, поскольку, несмотря на свое сотрудничество с этим человеком, пират все равно был ЧЕЛОВЕКОМ. На взгляд Шабаха, Гегемония просто посмеялась над всем своим народом, предложив человеку возглавить эту операцию. Но в то же время это было отличным решением: война против людей должна была выглядеть не войной, а всего лишь пиратским рейдом, и отдать командование пирату-человеку с такой точки зрения было обоснованным. И все же подобное мудрое решение не прибавляло Халиату очков в глазах батарианцев. Ни Балак, ни Шабах от этого не прониклись к нему ни уважением, ни симпатией. Пират лишь делал вид, что ему важны батарианские законы, боги и культура. На самом деле, ему было на все это плевать.
Вот уж кто был истинным пиратом!

— От вас никакого толку! — гаркнул Халиат Пророку, едва успев войти и даже не обратив никакого внимания на присутствующих. — Я дал вам поручение захватить лишь один район! Один! А вы по-прежнему ходите вокруг да около!
— Мы уже близко, — выпрямился Пророк, чтоб не потерять лицо перед своими последователями.
— Близко или далеко — это уже не важно! — пират по-хозяйски уселся в кресло возле стола, а потом водрузил свои грязные подошвы на поверхность. Шабах ощутил резкое желание пристрелить этого наглеца, но он сдержался. Халиат еще был им нужен. Когда Альянс узнает, что случилось, то станет угрожать Гегемонии. А той был нужен козел отпущения. Так что пусть пират тешит себя мыслью, что это его операция и он тут главный.
— Я решил, что ваши фанатики перейдут под мое начало! Мои ряды слегка поубавились!
— Мы так не договаривались! — вспылил Пророк, покосившись на двух своих охранников, застывших возле входа. — Город должен был достаться мне после вашего ухода!
— Мне нужно пушечное мясо, — пожал пират плечами так небрежно, словно речь шла не о живых существах, а о мишенях на стрельбище. — У меня осталось не так много наемников, и я хочу их прикрыть вашими полоумными.
— Их же всех перебьют! Как, по-вашему, без их помощи мне захватить потом власть в городе?
— Да мне плевать! — огрызнулся Халиат. — Найдете себе еще!
Генерал злорадно скривил свои губы. Каждый играл свою роль. Халиат молчал о том, что собирается стереть город с лица земли, а Пророк молчал о том, что последователей у него предостаточно.

Тут осторожно встрял батарианец у входа, напоминая о своем присутствии:
— Я хотеть забрать свою рабыню, Пророк.
— Можешь забирать, — махнул на него рукой святоша. — Эта человеческая самка для меня не представляет интереса. Она не солдат. Всего лишь обычный медик, но раз Манса вернул деньги, то она теперь твоя. Я соблюдаю законы нашего общества.
— Благодарить, — повторил свой жест с наклоном головы Корр Да'Норек. Кажется, Шабах вспомнил, где уже слышал это имя. Клан Норек когда-то пытался первым колонизировать Элизиум, но что-то не срослось. А теперь их отпрыск якшается с кроганами, мутит воду из-за какой-то одной рабыни и даже не стыдится демонстрировать окружающим свое увечье. Позор.

Корр хотел было уйти, но вдруг его остановил резкий голос:
— Постой!
Халиат быстро убрал ноги со стола и подскочил.
— Человеческая женщина? — переспросил он. — Медик? Где ты её нашел?
Батарианец инстинктивно напрягся, почувствовав угрозу, и не спешил с ответом.
— Находить в больнице, — ответил он. — Я её схватить и сделать своей рабыней.
— А что с твоими глазами? — не отставал пират, и по его лицу расплылась какая-то странная, зловещая улыбка.
— Задеть осколками при взрыве. Выбить стекла. Куски задеть мои глаза.
— Тогда бы нижние тоже пострадали, — медленно протянул человек. — Ты врешь мне... Это ты был в плену...
— Нет. Я не быть.
— Ты врешь, — уверенно отрезал пират, все еще ухмыляясь. Шабах переводил хмурый взгляд с одного участника диалога на другого, не понимая, в чем причина веселья Халиата и почему Да'Норек так насторожился.
— Я не врать. Я забирать свою рабыню и уходить, — твердо заявил Корр.
— Это ты был в плену у Шепарда. И ты выдал сведения, — продолжал пират. — А потом как-то выбрался и заодно стащил у Шепарда его суку, так?
— Не понимать. Я забирать свою рабыню и уходить, — батарианец сделал пару шагов, поворачиваясь спиной. В эту секунду Халиат резко вытащил свой пистолет и открыл огонь.

Словно почувствовав угрозу заранее, двуглазый юркнул в сторону, спрятавшись за одного из охранников Пророка. Поскольку на том не было брони, выстрелы угодили прямо в плоть. Тело обмякло и упало.
Но батарианец был уже внизу. Пират выбежал за ним, принявшись непрестанно палить вниз. Потом прекратил огонь, отдышался и вернулся к ничего не понимающим сообщникам.
— Что это было, Халиат? — не выдержал генерал такой наглости. — Ты хотел убить моего сородича?
Человек лишь широко улыбнулся.
— Это был подарок богов, генерал, — ответил он. — И кажется, ваш Арбасат ясно дает понять, кого хочет увидеть в своих кровавых садах...

***

Корру Да'Норек удалось отбиться от преследования. Убив одного из фанатиков, вздумавшего сунуться за ним в соседний переулок, батарианец убедился, что больше таких смельчаков не нашлось. Однако он не рассчитал, что наемники, ожидавшие своего босса неподалеку от строения, откроют огонь ради забавы. Беглецу пришлось проявить чудеса сноровки и ловкости, чтобы не угодить под пулю. Когда все-таки удалось оторваться, Корр присел на землю, чтобы отдышаться от своего почти трусливого бегства.
Он ничего не понимал. Но в душе бушевала такая ярость и обида, что он был готов раскрошить череп любому, кто подвернулся бы на пути.
Его унизили! Оскорбили! Отобрали его рабыню, как игрушку у незрелого сосунка! Над ним снова посмеялись!

Иногда Корру казалось, что он выбрал какой-то не тот путь в своей жизни. Он должен был родиться в богатейшем клане Норек, но вместо этого вырос в нищете, прислуживая другим. Он хотел добиться славы и успеха, став пиратом, но постоянно натыкался лишь на предательство и обман. В мире наемников понятие чести, которое так старательно пытался вбить своему сыну в голову отец и вбил-таки, просто не существовало! Было лишь одно правило: кто сильнее, тот и прав.
И сейчас Халиат оказался сильнее! А Корр снова остался ни с чем!
Что теперь ему оставалось? Возвращаться домой с пустыми руками, да еще и калекой?!

Взгляд батарианца, к ограниченности обзора которого он уже почти привык, упал на большой след, впечатанный в землю. След крогана. Конечно, это мог быть и не проклятый Манса — мало ли в колонии кроганов? — но Корр сразу же почувствовал себя намного лучше. Он был уверен, что следы принадлежали его врагу.
Тем более, вели они на восток. Сжав пистолет — последнее, что у него осталось, кроме уязвленного самолюбия и устарелых понятий о чести — батарианец направился туда, где надеялся расквитаться с презренным рептилоидом, отобравшим у него надежду на триумфальное возвращение домой и помощь своим умирающим сестрам.

Отредактировано: Архимедовна.